Глава 11
Через оконный проём светило осеннее солнце, дул пронизывающий ветер. Церта уже встала, если это можно было так назвать. Спину ломило, и для того чтоб её разогнуть требовались колоссальные усилия. Импровизированная кровать Церты за ночь развалилась, и теперь лежала под окном, бесформенной кучей мусора, которой, впрочем, и являлась. Единственное, что радовало девушку, был тот факт, что погони не было, и она могла вернуться домой. Инцерта спустилась на первый этаж и, оказавшись на улице, направилась к воротам. Чуть не отмороженные ночью конечности, начинали восстанавливать подвижность.
Вся улица была заполнена людьми. Некоторые ещё выходили из домов, другие уже шли, влившись в этот единый человеческий поток. Серая река текла по улице, огибая препятствия, и разминая уличный мусор тысячами ног. Этот поток подхватил и понёс Церту. Толпа всё росла, она текла к гигантским заводам на окраине города. Всё чаще попадались закопчённые трубы и железные ограждения. Когда река дотекла до первых зданий, она остановилась и рассыпалась на десятки потоков. Лишь Церта осталась стоять посреди безмолвной площади. Над ней нависали громады корпусов. Небо царапали высокие чёрные трубы, паутина проводов обвивала их основание и тянулась дальше, заплетая в свои сети остальные дома. Утреннее, скупое на тепло солнце, было не видно из-за высоких стен. Единственным источником света, были тусклые, желтоватые лампы редких фонарей. Инцерта была обескуражена видом этой серой громады, которая почти ощутимо давила на неё. Появлялось желание опустить голову и не видеть больше этого унылого и пугающего зрелища. В конце концов, Церта справилась с приступом апатии, и робко, словно боясь, что её раздавят нависшие строения, двинулась обратно к спасительным воротам. По мере приближения к границе бедного района, остатки серой мглы таили, на домах появлялись краски, а свет желтых ламп заменило солнце. Вот впереди показались створки ворот, теперь они казались меньше, и совсем не внушали трепета, который Церта испытывала, смотря на них раньше. Один шаг и она снова дома. Полиция, конечно, ничего не нашла и решила оставить её дом в покое, а Фабрисия уже ждёт Церту на работе. С такими приятными мыслями, Инцерта самоуверенно подошла к двери. Она была нескольку удивлена, когда не увидела ручки, или хотя бы намёка на неё. Равномерные удары кулачком Церты в дверь, тоже не принесли результата, а надеяться на то, что дверь откроется от простого толчка, не приходилось. Вдруг Церта заметила небольшой экран, углублённый в стену, и защищённый от ударов, уже изрядно помятой металлической решёткой. Под ним виднелась сильно истёршаяся кнопка вызова. Инцерта не раздумывая ткнула в неё пальцем и стала ждать. Экран ожил, камера, ранее не замеченная Цертой, открылась и начала съёмку. С экрана смотрел уже виденный Цертой охранник, увидев с кем, он разговаривает, брови охранника поднялись, но уже через секунду он взял себя в руки и спросил.
–Назовите ваше имя и цель посещения.
–Я Инцерта, и я здесь живу.
–Ха, здесь на проходном пункте? – охранник осклабился, и потянулся рукой под стол.
–Нет, я живу там – Церта показала в сторону богатого района.
–Ты хочешь меня обмануть, и проникнуть в район меньшинств с целью теракта? – разговаривая с Цертой, охранник то и дело поглядывал на часы.
–У меня и в мыслях такого не было, я просто хочу попасть домой.
–Не ври мне, что твой дом там. Посмотри на себя, твой дом – улица!
И действительно, одежда на Церте выглядела ужасно. Она уже успела изрядно порваться и запачкаться, так что неудивительно, что посторонний человек мог принять её за бездомную. Церта продолжала спорить, не замечая обеспокоенности охранника, но наконец, он посмотрел куда-то в сторону, и улыбнулся. «Инцерта, извините меня за невнимательность, я не сразу узнал вас, но теперь могу пропустить»: говорил охранник, открывая ворота. Снова скрипнули механизмы, и створки дверей разошлись, открывая для Церты путь домой. Но только она сделала несколько шагов, минуя ворота, как чьи-то сильные руки схватили её и крепко сжали рот. «Не двигаться, вы арестованы»: произнёс голос сзади. Церта скорее почувствовала, чем услышала, как схвативший её человек достаёт наручники. Он слегка ослабил хватку, но этого было достаточно. Церта вывернулась, и со всей возможной силой, впилась зубами в руку неприятеля. Раздался крик боли. Зубы оставили кровавый след. Враг отпустил Церту и прижал к себе прокушенную руку. Церта рванула назад, но из-за створки показался ещё полицейский, он вытянул руки в попытке поймать беглянку. Испуганная Церта, сама не понимая как, схватилась за него и прыгнула. Её коленка попала ровно в челюсть нападавшего. Раздался неприятный звук, и полицейский рухнул на землю. Полицейские явно не ожидали такого сопротивления от хрупкой беспомощной девушки. Не останавливаясь, Церта перепрыгнула через поверженного противника и стремглав бросилась бежать. В это время, первый противник поборол боль и, вытянув из кобуры пистолет, стал целиться, держа его в левой руке. Пуля за пулей он разряжал обойму, но выстрелы не достигали цели. Тогда он кинул пистолет приходящему в сознание напарнику и бросился вдогонку. Церта бежала на пределе возможностей, и даже не успевала оборачиваться на преследователя. Она судорожно думала, как спрятаться, но все прилегающие дома были застроены очень плотно, между ними даже не было щелей. Впереди уже виднелся перекрёсток, может получиться оторваться? Но преследователь нагонял её. Несмотря на раненную руку, он с каждой секундой приближался, снимая с пояса нож. Церта оглянулась и, увидев это, не удержав равновесия, рухнула на землю. Преследователь возликовал, он подскочил к Церте и занёс нож. Инцерта очень устала и не могла сопротивляться, но адреналин в крови сделал своё дело. Церта схватила горсть песка и бросила в лицо полицейского. Тот допустил роковую ошибку, прижав руки к глазам и ослабив хватку. Девушка неумело выхватила нож и полоснула им нападавшего. Брызнула кровь, но Церта не предала этому внимания, она уже бежала дальше. Поворот направо и.... Вот оно спасение. Посреди улицы двое рабочих чинили канализацию. Один ещё вылезал по свешенной в люк верёвке, другой уже стоял наверху и складывал инструмент. Инцерта бежала к ним. Увидев в её руке нож, они разбежались в разные стороны. Девушка на полной скорости смела пару ограждений, и вцепилась в верёвку. Нож выпал. Верёвка больно обдирала кожу пальцев, но Церта этого не замечала. Стремительный спуск вниз и она достигла дна. Под ногами захлюпала жижа. Сверху доносились голоса. Кто-то приказал достать её, другой голос возразил. Тогда Церта увидела, как летит прямо в неё, брошенная сверху лампа. Девушка еле успела увернуться, и та упала рядом. Вслед за ней сверху посыпались инструменты. Церта схватила лампу и отбежала от люка. Упав в вязкую жижу, лампа не разбилась, но широкая трещина шла вдоль фонарного стекла. Вскоре преследователь перестал забрасывать Церту всем, что попадалось под руку, в тщетных попытках достать беглянку. Девушка огляделась и заметила в грязи поблёскивавшее лезвие. Преодолев тошноту, Церта двумя пальцами взялась за кончик ножа и с чавкающим звуком вытащила его наружу. Быстро стряхнув грязь, она положила его в карман и больше не медля, пошла по тоннелю. Голоса затихали вдали, погони не было. Но вместе с тем, стены становились всё грязнее, под ногами текла бурая жидкость. Стояла невыносимая вонь. Поначалу девушка пыталась задерживать дыхание или дышать ртом, но со временем Церта свыклась с запахом. Сумрак расступался перед ней, оголяя всё новые серые камни, покрытые грязью и сорными грибами. Тоннель всё тянулся и тянулся. Со временем его высота стала расти, а пол пошёл под углом. Вдруг лампа высветила конец тоннеля. Прежде уходивший вниз пол, теперь приобрёл полукруглую форму и оканчивался железной, сильно проржавевшей решёткой. У нижней части прутьев собралась небольшая куча мусора. Вязкая жижа преодолевала её и бесшумно утекала во тьму. Прямо над решёткой была сделана дверь, к ней вела вмонтированная в стену лестница, нижняя ступень которой сломалась, когда Церта попыталась залезть. Несмотря на неудачу, девушка повторила попытку, и на этот раз смогла уцепиться за верхнюю ступеньку и удержаться на лестнице. Ржавчина неприятно осыпалась под ладонями девушки. Церта запретила себе думать о том, что случается, когда ржавчина попадает в рану, и полезла дальше, стремясь к двери. Как ни странно та оказалась не заперта, точнее механизм, как и все железные вещи в тоннеле, проржавел и развалился. За дверью оказался ещё один коридор, который был намного чище, он явно предназначался не для стоков канализации. Лишь местами осыпавшаяся кладка говорила о ветхости этого места. Хотелось Церте идти вперёд или же нет, но другого выхода не оставалось, и она, ускорившись, зашагала во тьму, разгоняемую лишь тусклым светом лампы в её руке. Время шло медленно. Секунды, как будто вязкая жидкость из отстойника, мучительно долго капали одна за другой. Церте казалось, что она идёт уже несколько часов или даже дней. Вдруг тоннель резко оборвался. Стены и потолок остались позади, свет лампы выбился вперёд и растворился во мраке. Свод гигантского помещения находился где-то незримо высоко. А монументальные стены, поддерживающие его, заставляли любого человека почувствовать себя муравьём пред высокой горой. Куда не метался луч света, везде он находил машины. Огромные боевые машины. Их корпуса были утыканы стволами, антеннами, пусковыми установками, массивные гусеницы продавливали каменный пол, а бронированные стёкла мрачно блестели в тусклом свете. Во всём гигантском помещении чувствовалась аура былой мощи. Казалось, стоит прозвучать сигналу, и эти грозные гиганты пробудятся ото сна и, ревя двигателями, устремятся в бой, давя и сметая ряды противника. Но пока они спали. И Церта боялась приблизиться к ним, нарушив этот многолетний покой. Она стояла и стояла. Это зрелище абсолютной силы и мощи заворожило её. Неизвестно сколько бы девушка простояла, если бы неожиданный звук не отвлёк её. Он напоминал работу насоса, только в пять раз сильнее любого из тех, что Церта когда либо видела. В дальнем конце просторного помещения показалась полоска света. Она стремительно увеличивалась. Это створки гигантских ворот расходились в стороны, впуская в затхлый зал немного свежего воздуха и … десятки людей в чёрной форме. Лишь только ворота открылись, из них вышла длинная колонна солдат. Каждый из них имел свой фонарь, так что они напоминали ежа с иглами света. Девушка быстро выключила свою лампу, она прекрасно осознавала, что нужно бежать, но какое-то странное чувство сковало её. Кто они и что здесь делают? Думала Церта всё ещё стоя на месте. Но вот зажглись лампы, и прожектора, закреплённые на высоких сводах. Тьма отступила. В последний момент Церта успела спрятаться за один из танков, покрытый вязкой черной смазкой. Солдаты не заметили этого движения, и продолжили выполнять свою работу. Одни снимали тенты с техники, другие открывали ящики с боеприпасами. Где-то уже слышался звук работающего двигателя. Инцерта выбралась из своего укрытия, и крадучись пошла к двери, видневшейся с противоположной стороны зала. Перед тем, как преодолеть большое пространство, Церта оглядывалась и выжидала, после чего быстро перебегала под защиту следующего укрытия. Медленно ползли минуты. Благодаря размерам зала, солдаты ещё не добрались до Церты но, не смотря на это, девушка нервничала всё сильнее. Впереди было очередное открытое пространство. Церта выглянула из-за укрытия, отсчитала три секунды и рванула вперёд. «Бочка, отлично, за ней и спрячусь»: подумала девушка. Инцерта подбежала к ней, но не рассчитала. Бум! Эхо этого удара разнеслось по всему ангару. Бочка с топливом оказалась пустой. Сотни глаз уставились на то место, где пряталась Церта. Отчетливо послышался звук снимаемых с предохранителей автоматов. Надежда остаться незамеченной растаяла. До двери оставалось совсем немного, один рывок, и Церта в относительной безопасности. Девушка напряглась. Три. Два. Один. Оттолкнувшись от бочки, Церта буквально полетела навстречу двери. А что если она закрыта? Эту мысль прервал, пролетевший рядом, снаряд. Немного промахнувшись, он попал в дверь. Тут же взметнулось облако пыли, несколько каменных блоков выпали из стены, чуть не раздавив Церту. Дорога была свободна. Девушка проскользнула в образовавшуюся дыру, миновала искорёженную дверь и бросилась бежать по тоннелю. Запоздавшие пули забарабанили по бетонной стене.
Место, где оказалась Церта, полностью дублировало коридор до этого, те же каменные стены, тот же уходящий под углом пол. Лампа была потеряна во время побега, но в кромешной тьме пришлось двигаться не долго. Зажглись, скрытые в потолке лампочки, они не давали ясного света, но дорога была различима и при таком освещении. Как ни странно, беглянку никто не преследовал. Она замедлила шаг и отдышалась. Всё становилось очень странно. Мало того, что Церте заботливо включили свет, так и гнаться за ней никто не собирался. С такими мыслями девушка продолжала путь.
Лампы неярко светились, под ногами хлюпала вода, мирно гудели насосы. Насосы!? Церта посмотрела вниз, и действительно, вода прибывала, кроме того, по ней шла едва заметная рябь. Только сейчас она расслышала, гул воды, но было уже поздно. Где-то грохнула затворка, гигантская волна подхватила Церту и понесла вдоль тоннеля. Попытки сопротивляться ни к чему не привели, вода сжала грудь и мешала дышать. Ревущий поток сметал мусор и нёсся дальше. Церта схватилась за кусок пластика и смогла удержаться у поверхности. Мимо проносились повороты и бесконечные каменные стены. Впереди показалась заслонка канализации, она распахнулась, и Церту со всей силы швырнуло о стенки открывшегося тоннеля. Всё померкло. Воздуха не хватало. Грудь жгло от желания вздохнуть. Церта не выдержала, её рот открылся, и вода хлынула в лёгкие. Настала кромешная тьма.
Глава 12
Охота началась. Около броневика уже собрались солдаты, среди них стоял и Вилард. Он уже надел лёгкий противогаз и прибор ночного видения. Без такой аппаратуры было тяжело не только охотиться, но и находиться в этом диком районе. Противогаз спасал от запаха вечных помоек и гор мусора, но главное, он не пропускал мерзкий запах разлагающихся тел, которые будут валяться повсюду, когда охота закончиться. Прибор же спасал от вечной темноты, царившей повсюду. Солнечные лучи не могли пробить крыши, построенных вплотную домов, а фонари уже несколько десятков лет не светили на этих улицах. На этот район не приходилось ни одного человека, но зато на каждого жителя города приходилось по два одичавших. Раньше эти существа были людьми, но с приходом новой власти они из бедных превратились в нищих и оказались на самом дне. Такое положение дел ни кого не устраивало, и люди начали требовать изменения ситуации. Волнения дошли до совета министров, который перепоручил затруднительную задачу Виларду. Тогда тот сделал громкое заявление: «Я сокращу бедность вдвое и уничтожу нищету»: сказал он, и выполнил своё обещание. Пара новых налогов толкнула часть жителей в бездну, они падали тут же попадали в долговые тюрьмы. Нищета была объявлена преступлением против общества. И все, кто потерял средства к существованию, попадали в одну большую тюрьму – район Симиур. Раньше он являлся частью района большинства, но был заблокирован со всех сторон, входы и выходы перекрыты, по периметру возведены высокие стены. Обедневшие семьи спускали вниз на площадках, крепившихся стальными тросами к кранам. Не раз и не два, отчаявшиеся люди пытались по тросам забраться обратно. Но предусмотрительные рабочие подключили к тросам питание. СМИ не замечало проблем и призывало всех закрыть на это глаза. Некоторые активные граждане хотели прийти на помощь будущим одичалым, но они быстро замолкали и под дулом пистолета попадали в ту же яму. Вилард же сказочно обогатился в результате этой реформы, мало того, что он забирал себе десять процентов со стоимости оставленного жильцами скромного имущества. Так ещё и разрешил узкой группе псевдоучёных, не гнушавшимся пересекать все нормы морали, за определённую плату экспериментировать над вконец озверевшими жителями Симиура. А позже, когда шумиха улеглась, решил ещё один важный вопрос, который также был поручен ему кабинетом министров. Вопрос касался накопившегося в городе мусора. Вилард нашёл решение. Он разрешил выбрасывать мусор в район Симиур, при условии, что отходы не будет прилегать к высоким стенам, коими была обнесена вся территория района. Вилард даже стал экономически поощрять выброс органического мусора, и когда к нему пришли новости, что популяция одичавших перестала сокращаться и начала понемногу расти, Вилард не без удовольствия издал тайный указ, разрешающий охоту на одичавших. Правда, указ относился только к определённому кругу лиц, которые могли получить лицензию. В первую очередь это были военные, которым зачастую нечем было заняться, и их накопившуюся энергию нужно было на что-то выместить. Но бывало, что удовольствие поохотиться перепадало и обычным солдатам как в данном случае. Основная цель охоты заключалась в том, чтоб убить как можно больше одичавших, и подтвердить это в заключение охоты. Вилард, как и многие солдаты любил фотографировать трофеи, хотя некоторые прибегали и к более изощрённым методам подсчёта.
Солдаты проверили связь, после чего разбрелись в разные стороны. Вилард шёл по тёмной улице, с удовольствием созерцая повсеместную разруху. В зелёных тонах ночного видения проступали стены полуразрушенных домов, под ногами что-то мерзко хлюпало. Остановившись и прислушавшись, охотник различил звуки чьих-то шагов. Он покрутил колёсико зума и увидел вдалеке бредущую скрюченную фигуру. Не очень хороший трофей, но для разогрева подойдёт. Вилард нацелил арбалет. Мушку на голову существа, чуть повыше, правее, огонь! Прямое попадание! Добыча бесшумно повалилась в мягкую грязь. Подойдя, Вилард увидел, что его жертвой оказалось существо старое, убийством которого особо не похвастаться, вот бы найти другое, побольше и посильнее, а ещё лучше логово. Подумав так, Вилард осмотрелся. Одичавшие обычно строят дома повыше, где не смогут пострадать от собак и других наземных существ. Так и было, из второго этажа высовывались куски тряпья, а находящаяся рядом помятая водосточная труба была гладкая от частого использования. Возможно, клюнет без специальной приманки подумал Вилард, и поднявшись по склону из мусора, залез в окно первого этажа. Установив арбалет на подоконник, он осмотрелся. Комната, в которой оказался Вилард, ни чем не выделялась. Старая поломанная и зачастую превратившаяся в труху «деревянная» мебель, изделия, сделанные из пластика, сохранились лучше, они практически не постарели, испортило их не время, а одичавшие хозяева, которые разломали её по непонятным причинам. В углу комнаты рос небольшой куст, пустивший корни, в широкие трещины пола, откуда в свою очередь уже выглядывала трава. Лишь дальняя плохо освещённая стена заинтересовала Виларда. Он включил фонарик, и на ней проступила целая цепочка изображений. Она могла бы служить хорошим экспонатом в историческом музее, так как наглядно демонстрировала деградацию людей. Первое изображение, а точнее плакат, висел в углу, струйки воды его изрядно попортили, а плесень разъела бумагу, но, несмотря на это, картинка была ещё понятна. На ней изображался струнный музыкальный инструмент, а под ним расписание сеансов. Рядом висел другой плакат, он сохранился чуть лучше. Его Вилард узнал с первого взгляда. Конечно, ведь он сам приложил руку к его созданию. Плакат был разделён на несколько цветных секторов, в каждом из которых было написано название одного из самых популярных меньшинств. В центре сектора пересекались и образовывали белый участок, где крупными буквами было написано: Толерантность вечна! «А точнее до гроба»: подумал Вилард и перешёл к следующему изображению. Это был уже не плакат. Часть стены занимало граффити. Оно состояло из каких-то ярких букв и имело весьма определённую задачу: показать, что данный дом принадлежит группировке, чьё название и было намалёвано на стене. Четвёртый же рисунок был выполнен углём. Он изображал группу человечков составленных из палочек и кружочков, которые смотрели вверх на уходящую в облака, также схематично нарисованную, платформу. Последнее творение уже нельзя было назвать рисунком. На ещё не отвалившейся штукатурке были нацарапаны палочки. Каждые семь вертикальных палочек перечёркивались одной горизонтальной. Всего Вилард насчитал сорок шесть палочек. Последние чёрточки не были перечёркнуты, видимо их автор так и не дожил до конца недели. Дальше ничего не было, Вилард вернулся к окну. И вовремя. Со второго этажа спускалась группа существ. Во главе шла большая особь. Крупный «человек» с мощными передними лапами. Двигался он, ссутулившись, позади него шла особь поменьше, которая несла железную арматуру. Подхалим, сразу определил Вилард, только он может таскать оружие главаря и при этом не пользоваться им. За этими двумя особями показалось ещё три существа средних размеров. Когда группа подошла к добыче Виларда, все остановились, и первым стал есть вожак, следом подошёл подхалим, он не ел, а молча ждал, когда вожак наестся и разрешит ему притронуться к пище. Тут, не желая больше ждать, четвёртая особь подбежала к еде и стала быстро выхватывать большие куски. Вожак грозно зарычал и, выхватив у подхалима арматуру, стал избивать четвёртого. Когда его крики затихли, вожак продолжил трапезу, а все остальные члены стаи с осторожностью начали поедать своего собрата. Увидев такое поведение, в голове Виларда проскочила одна интересная мысль. Он навёл арбалет, и точным выстрелом продырявил правое плечо вожака. Раздался крик, арматура выпала из лапы и как по команде члены стаи набросились на предводителя. Завязалась бойня. Вилард время от времени разжигал её выстрелами. Наконец битва закончилась. Из-за кучи мусора выполз подхалим. Он крадучись подошёл к собратьям и потыкал их палкой, убедившись, что все его собратья мертвы, он приступил к еде, ни кого не опасаясь. Вилард вышел из укрытия, не глядя пристрелил подхалима, сделал фото и направился дальше, к своему основному месту охоты. На углу дома находилась лестница, одна из тех, что открывали путь на крышу. Такие лестницы регулярно ремонтировались, да и вообще содержались в порядке, ведь ими очень часто пользовались охотники. Вилард вскарабкался по лестнице и, взяв в руки арбалет, который во время подъёма был закреплён за спиной, продолжил свой путь.
Крыши района Симиур, давно срослись и теперь представляли из себя одно большое серое плато. Правда, в некоторых местах выделялись более высокие строения. Как правило, в их верхних этажах, охотники сооружали небольшие комнаты, в которых хранились приманки, инструмент на случай несерьёзной поломки, медикаменты и сменная одежда. Но так было только с теми высотными домами, которые стояли в центре района, другие же многоэтажки, были снесены ещё во время строительства стены. Также в серой пустыне крыш, попадались и прорехи – редкие места, не застроенные по каким-либо причинам¸ или же провалившиеся под весом сброшенного мусора. Рядом с таким местом располагалась личная засидка Виларда. К ней он и направлялся. Несмотря на сильный порывистый ветер, идти по крышам было проще, чем пробираться по заваленным улицам. Кроме того крыша выполняла ещё одну очень важную роль, она хранила в секрете ту дикую жизнь, которая находилась под ней. Любой, кто заглядывал в район с высоты стены, видел только внешнюю оболочку, и даже не подозревал о том, что таится под крышами. А узнать правду было почти невозможно. Кто-то уже забыл аресты, как страшный сон, другие под гнётом бесконечного страха не осмеливался об этом говорить. Поэтому молодое поколение росло в неведении относительно своих звероподобных соседей.
Вдалеке уже показалась чёрная дыра. Она разрасталась по мере приближения. Её края приобретали угловатые очертания. Вилард подошёл к краю, и аккуратно заглянул вниз. Там нечётко вырисовывалось дно. Из-за гнилостных испарений, оно выглядело размыто, но по мере спуска, глаза привыкали. И теперь можно было рассмотреть руины некогда внушительной дорожной развязки. Вообще, наличие трёхуровневой развязки в центре района было, по меньшей мере, странно. Хотя Вилард смутно припоминал, что её строительство было начато по какому-то сверхновому проекту, разработанному, ещё в те времена, когда он только пошёл в школу. Скорее всего, развязка была построена лишь с одной целью – украсть деньги на её строительстве. Время шло, и когда-то пропавшие деньги дали о себе знать. Из-за низкокачественного бетона и перекрытий, уровни обвалились, и теперь, представляли из себя отличный полигон для стрельбы, что уже давно отметил Вилард. Его засидка располагалась на втором этаже. Вход в неё закрывала уцелевшая дверь, к которой Вилард приказал изготовить ключ. Внутри же помещение мало чем отличалось от остальных. Разве что относительной чистотой, ящиком с приманками и креслом, для удобного ожидания добычи. Из ящика охотник достал мешок с лапшой быстрого приготовления. Это была самая дешёвая приманка, которую можно было купить. Также к ней прилагался небольшой пакетик, с порошком, который имел запах и вкус мяса. Вилард высыпал содержимое пакетика в мешок, несколько раз встряхнул, и вывалил готовую приманку за окно. Лишь после этого сел в кресло, набравшись терпения. Постепенно мысли Виларда уходили всё глубже, и перед внутренним взором стали проплывать давно минувшие события.
***
Первое воспоминание, что всплывало перед Вилардом, было составлено из множества мелких и порой нечётких образов. Разноцветные стены с детскими рисунками, столы с едой и тесные комнаты. Но лучше всего Вилард помнил главный зал с лозунгами во всю стену: «Толерантность – наше всё! Дружба на всей планете! Любой человек достоин уважения! Счастливое детство доступно каждому! Мой выбор – мой жизненный путь! Человек – человеку друг! Но все эти образы и отрывки воспоминаний объединяло одно неприятное чувство. Оно вобрало в себя злобу, страдание, тоску, предательство и безысходность. И всё это в сотнях воспоминаний. Возможно, другому человеку хватило бы и одного из них, чтобы получить психологическую травму, но не Вилу. Раз за разом его как беспомощную марионетку использовали в корыстных целях. Все воспитанники детдома давно усвоили, что слова на стене главного зала не имеют значения, а воспитатели безразличны. Поэтому никто не считал зазорным пнуть хилого мальчишку, ведь он не сможет дать сдачи. А тот, кто не дает сдачи и человеком то считаться не может, так безвольное животное. Первые обиды выходили со слезами. Но даже их не хватало, и вскоре глаза высохли. Все нанесённые обиды ушли намного глубже. Мозг отторгал, навязываемые учителями идеалы, в нем зародилась одна единственная мысль, стремление, идея – выжить любой ценой. Слабое от природы тело Вила не выдерживало постоянных побоев и покрылось непроходящими синяками. Шли годы, но ничего не менялось. Природа, взяла своё, и слабое тело компенсировал развитый не по годам интеллект. К сожалению это произошло слишком поздно, коренные изменения уже произошли, и мир только начал понимать, кого он создал.
В Ноябре 2037 года Вилу и его сверстникам исполнилось семь лет. Переломный момент в жизни детдомовца. Именно сейчас перед Вилом начал открываться мир. Первый класс. Все воспитанники детского дома стояли у входа в школу. Младшие с букетами в руках, старшие за их спинами, не вольно исполняя роль родителей. Только один первоклассник стоял в одиночестве. Выданные цветы у него отобрали перед линейкой. Никто даже не подумал поставить Вила в первый ряд, чтобы он с другими учениками вошёл в школу. Даже когда отзвучали приветственные слова, и первоклассники под музыку потянулись в школу, о Виле никто не вспомнил. Он последний вошёл в здание, и, следуя за отстающими учениками, нашёл кабинет. Так нерадостно началась школьная жизнь Виларда.
Первый урок был уроком мира. Учитель, выйдя на середину класса, рассказывал детям о добрых и хороших вещах, что мир навсегда вышел из эры жестокость и перешёл в эру человеколюбия. «Больше нет жестокости и насилия»: вещал он. «Мир отверг несправедливые законы. Ведь они не учитывали индивидуальных особенностей людей. Вместо них мы собираемся прийти к толерантности. Вы только представьте, как изменится мир. К каждому человеку будет найден индивидуальный подход. И вместо того, что бы сажать людей в тюрьму, с ними будут разговаривать и тем самым менять их к лучшему. Ребята у вас есть вопросы?»:– закончил свою речь учитель. Тут же посыпались десятки вопросов. Дети, перебивая друг дуга, выкрикивали свои вопросы: Что такое индивидуальный подход? А что такое толерантность? А когда? А где? А как? И так далее. Учитель слегка растерялся, но не показал вида. Он достал из стола бумагу, которую прислали сверху, и начал читать определения и другие важные сведения, отвечая на вопросы. Когда он закончил, голоса стихли. Кто-то получил ответ на свой вопрос, кто-то прослушал, но постеснялся переспрашивать. Учитель вновь спросил, не осталось ли у ребят вопросов. На этот раз тишину никто не нарушил. Только на задней парте робко поднялась рука. Вил слышал, что так нужно делать в школе.
–Да, слушаю. – Уже расслабившись сказал учитель.
–А вы, верите в то, о чём говорите?
Лицо преподавателя резко изменилось. Он ожидал любой вопрос от того, что такое тюрьма и зачем туда сажать людей и до того, растут ли в Африке ёлки. Но ТАКОЙ вопрос вывел его из равновесия. Вновь повисло молчание. Шли секунды. Понимая, что продолжаться так дальше не может, учитель выдавил из себя: «Э… Да, конечно. Ведь то о чём я говорил это несомненное благо. Оно пойдёт на пользу всем»: цитировал бумагу учитель. Вил не возразил, он лишь посмотрел на него. Но учитель отвёл взгляд и продолжил урок. Вил ещё не мог понять всё, что произошло, но интуитивно он что-то почувствовал.
16 Декабря 2043
Вил стоял перед дверью из дешёвой фанеры. Такие двери ставили в кладовых и прочих, не особо важных помещениях, так как они были относительно дёшевы и изготавливались крупными партиями. Часы показывали полвторого. Первая смена уже закончилась, и большинство учеников разошлось по своим комнатам, или отправилось шататься по улице. Но у Вила сегодня были другие планы. Позавчера его позвали в клуб. И теперь Вил стоял у двери в ожидании приглашения. Прошла минута, другая, наконец, в двери щёлкнул замок и она приоткрылась. Вил вошёл и огляделся. Окна были заклеены какой-то желтоватой плёнкой, так что еле пропускали свет. При таком освещении всё казалось каким-то старым, потертым и пыльным. Посередине небольшого помещения стояло две парты, составленные вместе. По углам помещение было заставлено неиспользующимся инвентарём. Лишние мётлы и вёдра, старый станок покрытый ржавчиной, обрезки досок, сломанный инструмент. Под потолком висела лампочка, она не нуждалась в патроне, так как прямо к ней были припаяны две проволочки-контакты, с помощью которых лампочка подвешивалась к таким же загнутым проводам на потолке. Так что в случае необходимости её можно было спокойно снять, не тратя время на выворачивание. За столом уже стоял старшеклассник, выполнявший роль крупье, он привычными движениями тасовал карты.