В XVIII веке формируется русский литературный язык, и светский разговорный язык. Архаичные средства книжно-славянского языка (слова, обороты речи, грамматические конструкции) становятся непопулярными, утрачивают былую употребительность в повествовательно речи, эпистолярном языке, в научной литературе. Становится все более глубоким разрыв между средствами письменности, ориентированными на церковно-богослужебную и светскую литературу. Церковно-славянский язык вытесняется из сферы повседневного светского общения, и остается лишь в религиозных текстах и в богослужении. Книжно-славянский язык оттесняется на второстепенные позиции, и обретает приметы культового языка. В XVIII веке язык русской письменности вбирает слова, выражения, грамматические формы и конструкции живой, обиходно-разговорной речи, осваивает лексику западноевропейских языков и становится общерусским средством письменного общения в сфере делопроизводства, научно-производственной деятельности и литературно-художественного творчества.

Чрезвычайная пестрота речи книг, документов и литературных произведений начала XVIII века не была беспринципной «порчей» старых традиций речи, а прогрессивным преодолением их. Характерной чертой языковой практики и языковой политики петровского времени было «обмирщение» языка, придание ему светского характера. Это соответствовало общей тенденции культурной динамики того времени. Петровское время произвело огромной важности переворот в языке, прежде всего потому, что оно пред-определило не только смешение, но и относительное внешнее объединение прежде разъединенных элементов языка. Вернее, оно начало этот процесс объединения, ранее подготовлявшийся медлительно и сужено, а теперь пошедший бурно и открыто. Процесс этот был узаконен в середине XVIII века теоретическим обобщением и гениальной практикой М.В. Ломоносова, затем в конце века усилен работой Н.М. Карамзина и завершился в творчестве А.С. Пушкина, подлинного созидателя нового литературного русского языка.

В петровское время отдельные элементы языка – «славянизмы», канцелярски-деловая речь, иностранные заимствования стали более явственно, чем это было раньше, терять свою «отдельность» и вливаться в общую стихию русского языка. При этом не было еще даже попыток создания внутреннего единства и равновесия элементов речи. Формировалась смесь разнородных элементов, механически сведенных вместе, в которой, например, славянизмы еще звучали, как обломки самостоятельной системы речи. От сосуществования этих самостоятельных языковых систем в литературно-речевом обиходе начался переход к их единению. Остался отъединенным и даже еще более отделился язык Церкви именно как язык церковнославянский. Это отделение языка Церкви от языка народа и государства еще более определило характер русского языка, как светского языка. Это был именно, прежде всего, язык государства, созданного Петром.

Церковнославянский язык в силу своего родства с русским заключал в себе определенные художественно-стилистические возможности. Он придавал речи оттенок торжественности, значительности. Это легко почувствовать, если поставить рядом одинаковые по смыслу русские и церковнославянские слова: палец – перст, щека – ланита, шея – выя, сказал – рек и т.п. В силу этого церковнославянизмы, при их умелом использовании, обогащали эмоционально-выразительные средства русского литературного языка.

Конечно, при этом язык петровской государственности, механически строивший единство разрозненных элементов, не мог еще стать подлинно национальным языком, потому, что он не сливался со стихией народной речи, демократической в своей основе, потому, что и самая петровская государственность строилась на подавлении народа. Сословная дифференциация языка не могла быть преодолена петровским временем, и народный язык противостоял языку новой верхушечной культуры. Но этот последний язык строился как единство, выступавшее как бы в качестве речевого символа единства страны.

Пестрота и неупорядоченность письменной речи вызывали потребность в регламентации средств литературного выражения. Предпринимались попытки найти пути и формы объединения разнородного речевого материала в единую систему средств литературного языка. В качестве образца литературного стиля выражения была сделана попытка рассматривать язык делопроизводства Посольского приказа. Тенденция на доступность, понятность письменной речи становится ведущей, и этому способствовало вовлечение в сферу литературного языка средств общерусской речи.

Свой вклад в этот процесс внесли А.Д. Кантемир и В.К. Тредиаковский. Большое влияние на реформу языка оказали сначала М.В. Ломоносов со своей «Российской грамматикой», а позднее писатель и историк H.М. Карамзин, чей литературный язык стал уже языком будущего. В конце 1780 – начале 1790-х годов в России впервые вышел шести томный словарь русского языка. Язык сатир Кантемира (при отдельных метких выражениях) был так труден для восприятия тогдашнего читателя (не говоря уже о читателе современном), что автор счел необходимым сопроводить текст примечаниями, иногда даже в виде перевода. Тяжелым, неуклюжим языком писал свои стихотворные произведения В. Тредиаковский, но в отличие от Кантемира, чей схожий с прозой силлабический стих имел польское происхождение, Тредиаковский ввел в стихосложение более свойственный русскому языку тонический стих (вместо известного числа слогов в силлабическом стихе – правильное чередование ударного и безударного слогов).

Распространению грамотности, развитию светской школы и активизации книгоиздательского дела способствовала проведенная в 1708–1710 годы реформа гражданского шрифта. Старославянская кириллица была заменена более простым «гражданским» печатным алфавитом, а сложная система буквенного обозначения чисел – арабскими цифрами. Словолитец Михаил Ефремов создал первые образцы букв гражданского шрифта. Окончательный их выбор (как и арабских цифр) был сделан в 1710 году Петром I. Эта ре-форма способствовала более массовому потреблению книжной печатной продукции.

В XVIII веке начинается становление отечественной филологии. В 1740-е годы в трудах придворного поэта В.К. Тредиаковского, в частности «Разговор между чужестранным человеком и российским об орфографии старинной и новой», развивается тезис о различных видах словоупотребления, – выделяется «подлое употребление» (литературно не нормированные формы речи) и «правое употребление», опирающееся на традиции «славено-российской» культуры слова. В.К. Тредиаковский выдвинул мысль о необходимости ввести новое русское правописание, основанное на фонетическом принципе. Его перу принадлежит учебник по теории поэзии «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», в котором он сформулировал принципы русского силлабо-тонического стихосложения.

В XVIII веке складываются единые нормы общепринятого употребления средств литературного выражения. В филологических трудах М.В. Ломоносова определяются пути стилистического совершенствования форм литературного языка, складывается учение, определившее разумное соотношение церковно-книжных элементов и форм обиходно-разговорной речи в структуре национального литературного языка. На базе разумного взаимодействия и смешения церковнославянского, славянского и обиходно-разговорного русского языка строится учение М.В. Ломоносова о стилях литературного языка. В середине столетия были изданы труды Ломоносова «Риторика» (1745), и «Российская грамматика» (1755) – первая научная грамматика, подготовившая почву для создания современного русского языка. В рассуждении М.В. Ломоносова «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (1757) выделяются «просторечия» и «славянизмы».

Таким образом, были упорядочены стилевые потоки в письменном русском языке, что оказало решающее влияние на дальнейшее развитие языка русской письменности. Вследствие этого была заложена основа литературно нормированного словоупотребления в рамках триединой системы речевых средств национального языка. Был открыт путь в определенные жанры письменности широкому потоку обиходно-разговорной речи, устранены устаревшие слова и грамматические формы, генетически связанные с языком церковно-книжной письменности. Стилистическая теория М.В. Ломоносова устраняла пестроту и неупорядоченность в употреблении разнородных языковых средств. Различные жанры письменности прикреплялись к определенным разновидностям литературного языка, которые восходили к русской речи и предусматривали в своем составе определенное соотношение сугубо книжных и разговорных средств общения. Литературный язык стал представлять собой систему литературных норм, которые регламентировали существование различных функциональных стилей: высокого, среднего и низкого. Стилистическая теория Ломоносова упорядочила систему литературного словоупотребления и тем самым стабилизировала язык русской письменности XVIII века.

«Разделение языка на три стиля вносило порядок в ту пестроту внешних форм – русских и церковнославянских, которая была особенно характерна для стилей литературного языка конца XVII – первой трети XVIII века. Это была великая грамматическая реформа»[50].

М.В. Ломоносов усовершенствовал ритмический стих с помощью ямба, отчего появилась невиданная в русских виршах энергия, полётистость, звучность стиха. И это не было частным вопросом стихосложения, а отвечало духу времени с его победами русского оружия. В ямбическом стихе как бы чудился «орлиный полет» победоносных русских полков (вроде оды Ломоносова «На взятие Хотина»). Его перу принадлежит работа «Письма о правилах российского стихотворства» (1739).

В последующие десятилетия развитие общества вызывало потребность более свободного использования речевых средств, приписанных к тому или иному жанру письменности. Писатели, деятели культуры в своих произведениях стали допускать отступления от стилистических регламентаций учения М.В. Ломоносова. Во второй половине XVIII века размываются границы, разделявшие стилистически маркированные разновидности литературного языка; нарушается чистота высокого, низкого и среднего слога. В высоких жанрах письменности употребляются речевые средства низкого слога, например, оды Г.Р. Державина. В средних используются средства высокого и низкого слога (А.П. Сумароков). Все более широкое употребление в литературных произведениях просторечных и иных средств общения способствует сужению системы трех стилей, а впоследствии приводит к разрушению высокого стиля, к стиранию границ между средним и низким стилями.

Стремление преодолеть узость системы трех стилей в литературных произведениях конца XVIII века принимает самые различные формы. Появляются новые приемы использования живой народно-разговорной речи в различных жанрах письменности, связанные с характером реализации определенного содержания, но не обусловленные тем или иным жанром. Народно-разговорная речь смелее вторгается в контексты литературной речи и тем самым теснит традиционно-литературные средства письменной речи. Изменяется роль и значение традиционных средств литературного выражения в языке художественной литературы и публицистики. Все это приводит к тому, что отбор и организация языковых средств начинают подчиняться задачам либо реалистического отражения действительности (произведения Г.Р. Державина, Н.И. Новикова, А.Н. Радищева и др.), либо сентиментального, романтического изображения внутреннего мира человека (Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский и др.).

121.2. Общие тенденции и этапы развития русской литературы в XVIII столетии

В XVIII столетии произошло радикальное обновление всех сфер общественной и духовной жизни, в том числе и литературы. В жизни людей XVIII века особую роль играла литература: она воспринималась как своего рода экспериментальная площадка для провозглашения «идей века». Процесс качественных преобразований русского языка и литературы в XVIII веке прошел несколько этапов. Вопрос о периодизации русской литературы XVIII века не вызывал особых споров, хотя было предложено несколько схем, дающих общее представление об основных этапах развития литературы этого столетия. Основы такого рода исследования были заложены еще В.Г. Белинским. Великий критик в целом ряде статей высказал свое понимание стадиальности развития русской литературы XVIII века. Периодизация развития русской литературы XVIII века, по мнению В.Г. Белинского, должна исходить из того, что процесс развития литературного творчества в этот период представлял собой постепенное набирание сил в поступательном движении к достижению литературой того уровня гармонического совершенства поэтической формы, какого она достигла в творчестве А.С. Пушкина.

Вехи этого пути он связывал с творчеством таких авторов, как Кантемир, Ломоносов, Карамзин. Если творчество двух первых поэтов приходилось на время господства «риторических» правил (иначе определявшееся как «Ломоносовский период»), то «Карамзинский период», введший «русскую литературу в сферу новых идей» и, как следствие, качественно обновивший нормы литературного языка, заявил себя с наибольшей полнотой в творчестве Крылова-баснописца, Жуковского и Батюшкова. Этот период распространялся не только на конец XVIII, но и на начало XIX века. Белинский не указывал точных хронологических границ, выделяемых им периодов. Но примечательно, что начало новой эпохи в развитии национальной литературы он связывал с результатами реформаторской деятельности Петра. Не случайно, характеризуя роль Ломоносова в русской литературе, Белинский прямо сравнивал его с Петром Великим.

Наиболее известный, можно сказать традиционный подход к периодизации историко-литературного процесса XVIII века рассматривает три основных периода.

Первый период охватывает 1700–1720-е годы и характеризуется решением подготовительных задач, в основном он совпадает с царствованием Петра I. Его можно назвать предклассическим. «Литература первых десятилетий XVIII века. На путях к классицизму». Произведения этого периода отличаются большой жанровой и стилистической пестротой и во многом еще связаны с предшествующим периодом. Еще не был выработан ни общий творческий метод, ни стройная жанровая система, но в это время уже вызревают основные идеологические предпосылки русского классицизма: защита государственных интересов, прославление Петра I как «просвещенного» монарха. Значительно усиливается в этот период интерес к античной культуре, которая становиться источником и важной составной частью новой художественной системы.

Второй период – от конца 1730-х до 1770-х годов – это время становления русского классицизма. Основоположники русского классицизма – Кантемир, Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков – целиком принадлежат XVIII веку. Они родились в Петровскую эпоху, с детства дышали ее воздухом и своим творчеством стремились защитить и утвердить Петровские реформы в годы, наступившие после смерти Петра I. На протяжении этого периода в обстановке установления господства в литературе художественного направления классицизма происходят радикальные преобразования в языке и литературе. Реформируется литературный язык и система русского стихосложения, закладываются основы нового русского литературного языка, создаются новые классицистические жанры, появляются теоретические трактаты, обосновывающие эти нововведения.

Название этого направления происходит от латинского слова classicus, т.е. образцовый. Так называли античную литературу, которую широко использовали классицисты. Русский классицизм создавало поколение европейски образованных молодых писателей, родившихся в эпоху Петровских реформ и сочувствовавших им. Основанием этой художественной системы была идеология, сложившаяся под влиянием гражданских преобразований Петра I. Своеобразие русского классицизма состоит в том, что он в период становления соединил в себе пафос служения абсолютистскому государству с идеями раннего европейского Просвещения. В идеологии классицизма государство, созданное в первые десятилетия XVIII века, было объявлено высшей ценностью. Классицисты, воодушевленные Петровскими реформами, верили в возможность его дальнейшего совершенствования. Оно представлялось им разумно устроенным общественным организмом, где каждое сословие выполняет возложенные на него обязанности. «Крестьяне пашут, купцы торгуют, воины защищают отечество, судии судят, ученые взращивают науки»[51]– писал А.П. Сумароков.

Третий период охватывает четыре завершающих десятилетия XVIII столетия и отмечен движением к сентиментализму и формированием элементов реализма на просветительской основе. В 1760–1790-е годы большую роль начинает играть просветительская идеология. Под ее влиянием русский классицизм поднимается на новую ступень своего идейного и художественного развития. Представителями второго поколения русского классицизма стали Фонвизин, Державин, Княжнин, Капнист. Но время расцвета классицизма было вместе с тем и временем начала его трансформации. На той же просветительской основе параллельно классицизму в последнюю треть XVIII века складывается еще одно направление – сентиментализм. Оно зарождается в 1760-е и достигает своего апогея в 1790-е годы в творчестве Радищева и Карамзина.

Императрица Екатерина II принимала активное участие в литературной жизни страны: она не только внимательно следила затем, что выходит из-под пера ее подданных, но и сама писала поучительные сказки, исторические «представления», политические сочинения. Во время ее царствования было учреждено «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык», развернулась оживленная журнальная деятельность. За пятнадцать лет существования «Собрания» было издано 112 названий в 173-х томах (шире всего были представлены французские энциклопедисты, Вольтер и Руссо). Екатерина ежегодно выделяла из собственных средств 5 тысяч рублей на оплату трудов переводчиков. Денежное вознаграждение, которое изначально предполагалось за переводческий труд, открыло путь в литературу десяткам людей. Именно через работу над переводами к самостоятельному сочинительству пришли: Н. Новиков, Д Фонвизин, Я. Княжнин, И. Богданович, В. Майков, И. Хемницер, М. Попов, В. Лукин, Н. Львов, А. Радищев, В. Капнист, И. Дмитриев, И. Крылов, Н. Карамзин, В. Жуковский.

121.3. Жанровое разнообразие русской литературы XVIII века

Заметное место в литературном процессе начала XVIII века занял жанр публицистических ораторских произведений, или панегириков («хвалебных слов»), непревзойденным мастером которых по праву считался Феофан Прокопович. Его перу принадлежали такие знаменитые трактаты ораторского искусства, как «Слово о власти и чести царской» (1718), «Слово похвальное о флоте российском» (1720), «Первое поучение отрокам» (1720), «Погребальное слово Петру Великому» (1725) и многие другие, которые затем вошли в его известный сборник сочинений «Слова и речи» (1728).

В первой четверти XVIII века зарождается новый жанр литературного творчества – жанр национальной драматургии, видным представителем которого, опять-таки, стал Феофан Прокопович, которому принадлежат первые трагикомедии «Владимир» (1705) и «Епиникион» (1709). По мнению большинства историков (Б. Краснобаев, А. Сахаров, Л. Милов), петровская эпоха стала одновременно и временем зарождения основ художественно эстетических принципов раннего классицизма, обоснование которым в своих трактатах «О поэтическом искусстве» и «Риторика» дал Феофан Прокопович.

В это время большую популярность получили сатирические произведения. Крупнейшим мастером сатиры был русский поэт и просветитель Антиох Кантемир (1708–1744). Его главные сатиры «Куму своему» и «Филарет и Евгений» защищают петровские преобразования. Большую известность приобрели также оды, басни и эпиграммы Кантемира. В творческом наследии этого пиита значимое место занмает цикл стихотворных новелл, состоящий из девяти сатир; «На хулящих учение», «На зависть и гордость дворян злонравных», «О воспитании» и «На человеческое злонравие вообще» и другие. Их основной темой стали борьба с невежеством и спесью дворянских щеголей. В своих произведениях А.Д. Кантемир не только высмеивал различные пороки благородного сословия, но и был одним из первых, кто поставил на повестку дня вопрос о дворянских привилегиях и защите естественных, то есть данных от рождения, прав человека. А.Д. Кантемир был автором очень интересного религиозно-философского трактата «Письма о природе и человеке». Он был переводчиком книги французского философа Б. Фонтенеля «Разговор о множестве миров», которая в силу ее «противности вере и нравственности» была запрещена к опубликованию по личному распоряжению Елизаветы Петровны.

Начиная со второй четверти XVIII века чисто практические устремления культуры петровской эпохи: ее язык, деловой, грубый, близкий по словарю к языку деловых контрагентов – немцев и голландцев, все это сменяется придворно-условной культурой, французским языком в разговоре и пышным стилем в поэзии.

Во второй половине XVIII века дворянство ценой дворцовых переворотов добилось того, что торговый капитал получил нужные ему государственные гарантии, сильные армию и флот, и покровительственную политику. Не Голландия, а Франция; не деловитая практичность, не дешевое правительство чисто буржуазной страны, а пышное великолепие аристократического абсолютизма; не домик голландского шкипера, а Зимний дворец; не Петр в потертом камзоле, в матросском кабаке, а Екатерина на приемах, соперничающих с Версалем, – так завершилось государственное реформаторство XVIII века.

В течение последующих десятилетий развитие русской литературы сковывалось заимствованной ею формой французского классицизма XVII века. Это направление ориентировалось, как на образец на античную «классику», хотя классицизм и был вызван внутренними государственными потребностями своего времени. Свойственная французскому классицизму рационалистичность становится главным средством познания и для русских классицистов.

«Форма» русской поэзии XVIII века была воспринята в основном от поэзии французского классицизма, искусства периода монархии Людовика XIV. Монархии аристократической, централизованной, промышленной и торговой, культурной и воинственной. От этой монархии были усвоены: ее придворная пышность; ее парадная торжественность. Был усвоен и «пафос дистанции», господствовавший в ней между сословиями и разными ступенями иерархии высших сословий.

Россия XVIII века подражала Франции последних Людовиков в силу сходства социально-экономических и политических условий обеих стран. Все черты культуры торгово-аристократической монархии отразились и в ее искусстве и, в частности, в поэзии (особенно наглядно в «высокой» поэзии). Условный язык, пересыпанный мифологическими терминами, доступный пониманию лишь получивших утонченное образование дворян (недаром в кадетских корпусах обучали мифологии). Герои литературных произведений – исключительно цари, принцы, князья, дворяне. Литература от деловитого и грубоватого Кантемира пошла к пышным одам Ломоносова и Петрова, к высоким трагедиям Сумарокова, к героическим поэмам Хераскова. Тяжелая чинность оды, трагедии, героической поэмы, их не обычный, не разговорный, а совершенно особый синтаксис «высокого штиля», старинные слова в их языке, – все это отделяло людей, способных понять и оценить эту поэзию, от «черни», усиливая пафос дистанции. Этому пафосу дистанции служили: церемониал, этикет, костюмы и язык. Эти факторы резко отделяли дворянство от представителей третьего сословия: крестьян, мещан, купцов и буржуа, т.е. нетитулованных владельцев мануфактур и торговых предприятий. В этом пафосе дворянство черпало и уверенность в своем праве на власть, и сознание своего исторического долга, и почтение к иерархии в своей собственной среде.

М.В. Ломоносов внес большой личный вклад в развитие русской поэзии, прославившись, как выдающийся пиит и драматург. Его перу принадлежали такие известные произведения, как «Ода на взятие Хотина» (1735), «Ода на восшествие на престол Елизаветы Петровны» (1741), поэмы «Похвальное слово Петру Великому» (1755) и «Петр Великий» (1761), трагедии «Тамира и Селим» (1750) и «Демофонт» (1751), которые затем войдут в его «Собрание разных сочинений в стихах и прозе» (1752), а также знаменитые сатирические антицерковные трактаты «Гимн бороде» (1755) и «О пользе книг церковных в российском языке» (1757) и многие другие.

Оды М.В. Ломоносова – воплощенный миф об идеальном государстве, соединяющий образ государя, героической истории и природы, но не в конкретно-национальном облике, а в виде некой символической абстракции Мощи и Красоты. Государство – таков главный совокупный Герой оды. Тень божественного Петра витает над всем творчеством Ломоносова. Нет ни одной оды, где бы ни упоминалось легендарное имя, с неизменной гипнотизирующей настойчивостью не славилось дело Петрово. Для Ломоносова-одописца Петр – воплощенное божество: «Он Бог, он Бог твой был, Россия». Вместе с тем сквозь условно-религиозную терминологию проступают черты демократического Царя-плотника – образа, сделавшегося популярным несколько позднее.

В отличие от М.В. Ломоносова, видный представитель русского классицизма, воспитанник Кадетского корпуса А.П. Сумароков (1717–1777) демократически ратовал за равноправие всех жанров. В его собственном творчестве, по жанрам весьма разнообразном, наиболее полно проявились характерные черты русского классицизма – тесная связь с со-временностью и обличительная направленность, что и отметил В.Г. Белинский: «Сумароков особенно примечателен как представитель своего времени. Не изучив его, нельзя понимать и его эпохи». Известность Сумароков приобрел, по оценке А.Т. Болотова, «в порядочных стихах сочиненными песенками», в которых воспевалась «нежная любовь». Песенок на лирические, любовные темы было не только мало, но «они были в превеликую еще диковинку, и буде где какая появится, то молодыми боярынями и девушками с языка была неспускаема». Задолго до торжества романтиков Сумароков считал, что «природное чувствия изъяснение есть лучшее». Его произведения в жанре песни, лексически и композиционно близко стоявшие к фольклорной поэзии, сыграли немалую роль в приближении времени сентиментальной поэзии.

У современников Сумарокова особой популярностью пользовались его басни. Написал он их более 400. И здесь он предстает подлинным новатором. По мнению исследователей его творчества, он сумел придать басням характер живых, порой драматических сценок, наполнил их злободневным содержанием. В своих баснях он выступал против многих общественных пороков и людских недостатков. От басен выдающихся его предшественников – Кантемира, Тредиаковского и Ломоносова – басни Сумарокова выгодно отличались разговорным, с включением просторечных слов, языком и использованием ласкающего слух разностопного ямба, афористичностью концовок. «Сокровищем российского Парнаса» назвал басни Сумарокова Н.И. Новиков.

А.П. Сумароков по праву считается и родоначальником русской драматургии классицизма. Всего им было создано 9 трагедий и дюжина комедий. Его перу принадлежат та-кие трагедии, как: «Хорев» (1747), «Синав и Трувор» (1750), «Гамлет» (1755), «Пустын-ник» (1757), «Ярополк и Димиза» (1758), «Дмитрий Самозванец» (1761) и др. Среди 12 комедий есть такике, как: «Опекун» (1765), «Лихоимец» (1768), «Рогоносец по воображению» (1772) и др. Авторитетная оценка трагедий А.П. Сумарокова дана его младшим современником Н.И. Новиковым: «Хотя он первый из россиян начал писать трагедии по всем правилам театрального искусства, но столько успел во оных, что заслужил название северного Расина». А.П. Сумароков в истории русской литературы остался и как теоретик русского классицизма, являясь автором двух четко и ясно изложенных программных эпистол – «О русском языке» и «О стихотворстве» (1748).

Чем же так привлекал современников А.П. Сумароков-драматург? Тем, что остро и метко представлял в своих драматургических творениях грубовато-правдоподобную будничную жизнь, те «неправильные» явления, от которых много терпит общество. А также тем, что они направлены были на воспитание гражданских чувств у зрителя, их отличало стремление привить мысль о главенстве государственных интересов. О непримиримости к общественному злу, несправедливости он заявлял открыто: «Доколе дряхлостью иль смертью не увяну / Против порока я писать не перестану!».

Поскольку правящее сословие не видело перед собой серьезного врага, способного оттеснить его от власти, поскольку оно сознавало свою объективно-прогрессивную роль, оно не боялось пользоваться оружием самой резкой сатиры для борьбы с теми недостатками в своей среде, которые мешали общедворянскому делу. Осмеяние своих собственных недостатков в сатире, басне, комедии вполне естественно у класса, чувствующего свою растущую силу. Отсюда развитие общественной сатиры в XVIII веке.

Д.И. Фонвизин опубликовал два первых сочинения – комедии «Корион» (1763) и «Бригадир» (1768), которые сразу принесли ему известность у читающей публики за точное и яркое отображение нравов, царивших в аристократических и дворянских кругах Петербурга. В 1782 году выходит в свет его самая знаменитая комедия «Недоросль», в которой содержалась острая и едкая сатира на помещиков крепостников, их нравы, предрассудки и невежество. В 1788 году Екатерина II запретила публикацию его пятитомного собрания сочинений «Друг честных людей, или Стародум». А вскоре после этих событий его разбил паралич, всеми покинутый и забытый, он скончался в 1792 году.

Фонвизин высмеивает невежество диких, отсталых дворян, пустое фатовство светской молодежи, хищения и взяточничество. Державин высмеивает лень, обжорство, невежество, грубость, спесь и презрение к низшим по иерархии – свойства самих вельмож «великой» Екатерины. Конечно, у эксплуататорского класса, у привилегированного сословия это сопровождается значительной долей лицемерия и своего рода морального ханжества; но все же в сатирической литературе XVIII века отражается борьба дворянства за развитие своей социальной силы, своей гражданственности, борьба со своими недостатками, со своей обывательщиной.

Гаврила Романович Державин (1743–1816) бывал и губернатором, и сенатором, и министром, и личным секретарем императрицы, и правителем императорского Совета, но все это вместе взятое, несоизмеримо с непреходящей ценностью его поэтического слова. В своем поэтическом творчестве Г.Р. Державин умеет быть нежным и жестким, веселым и печальным, легким и утяжеленно-громоздким. Его поэтическое слово и громозвучно – «Глагол времен! Металла звон!», и вкусно-многокрасочно – «Багряна ветчина, зелены щи с желтком, // Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны, // Что смоль, янтарь – икра, и с голубым пером // Там щука пестрая: прекрасны!». В нем и упоение жизнью, и философичность, и гражданственность, и многообразие человеческих чувств с их оттенками. Державин и негодует, и льстит, красноречие смешивает с косноязычием. Он творит многомерный мир с его живой разноголосицей и сумбуром внутренне напряженных противоречий. Демонстрирует небывалое богатство стилистических фигур и стиховых форм. Со-временные Державину поэты рядом с ним в большинстве своем кажутся несколько пресноватыми.