В конце XVI и в течение XVII столетия язык великорусской народности становится языком русской нации. В этот период «типовая» определенность русского литературного языка становится иной: письменно-деловой (приказный) язык превращается в основное средство письменного общения. Этот язык становится и основой литературного творчества, например, демократическая сатира XVII века, повесть о Фроле Скобееве.

Русский народный язык весьма ограниченно проникал в официальные высшие сферы письменной речи. Деловые документы правительственных канцелярий, «приказов», которые писались на искусственном, но все же, в основном, русском языке, тем не менее, иногда допускали и яркие, образные народные выражения. Существенную роль в литературной речи высших слоев в конце XVII века играли и полонизмы, и украинские элементы, занесенные учеными монахами из Киева и связанные в сознании современников со схоластическим типом культуры.

Все еще сохранял свое значение славянский язык – язык государства и Церкви, тесно связанных друг с другом. На протяжении столетий славянский язык в большей или в меньшей степени приблизившийся к русскому языку, утерял свой староболгарский облик. Книжно-славянский тип языка воспринимается как сугубо книжная речь, обслуживающая определенные сферы духовной жизни – богословские сочинения, произведения в духе церковной догматики.

Несмотря на то, что взаимопроникновение всех этих типов речи создавало уже известную языковую смесь, они ощущались еще как принципиально-раздельные и, отъединенные от народной стихии речи, овладевшей в литературе лишь неофициальными видами творчества, как социальная сатира, памфлет, бытовая новелла или, например, автобиография протопопа Аввакума. Московская Русь не выработала и не могла выработать языкового национального единства, способного охватить различные типы речевого употребления.

Различные явления письменной речи отмечаются в грамматиках и словарях XVI–XVII столетий. В первом печатном учебнике русского языка, изданном во Львове в 1574 году первопечатником Иваном Федоровым, обращается внимание на особенности глагольного формообразования и разноместность русского ударения. В грамматике, составленной М. Смотрицким (1619), дается систематическое изложение грамматических форм книжно-славянской речи. Именно к системе норм этой грамматики приобщается бывший воспитанник Киево-Могилянской коллегии Симеон Полоцкий, о чем весьма красноречиво сказано в предисловии к его «Рифмологиону».

В «Лексиконе славеноросском» Памвы Берынды (Киев, 1627) разграничиваются церковнославянские и русские слова и выражения. При этом к церковнославянизмам даются нередко эквиваленты русской речи (предтеча – упередитель, брачуся – женюсь), а также украинского языка (зижду – будую). В XVII столетии появляются сочинения, в которых регламентируется употребление речевых средств в русской письменности: «Риторика» Макария, «Риторика» М.И. Усачева.

118.2. Общие тенденции развития литературы в XVII столетии. Жанровое разнообразие русской литературы

Русская литература в XVII веке вступила на новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества, формировании ее жанрового разнообразия. По мнению многих исследователей (В. Адрианова, Д. Лихачев, В. Кусков, А. Панченко), русское литературное творчество XVII века характеризуется отходом от провиденциализма и торжеством рационального начала. Так же в русскую литературу проникают два принципиальных новшества, определившие новый этап ее развития. Индивидуальная трактовка персонажей, и особый акцент на внутреннем мире героев литературных повествований. Отказ от традиционного литературного «историзма», т.е. переход от исторических к вымышленным литературным героям и создание литературных обобщенных образов. Русская литература XVII века характеризуется усилением светского начала (обмирщением), и тесной связью с общественно-политической мыслью. Происходило постепенное отстранение литературного творчества от религиозного мировосприятия и традиционной поведенческой идеологии.

Новые черты приобретала историческая повесть. Утрачивались церковные элементы, героями становились обычные люди, описывались реальные события (повести о завоевании Сибири Ермаком, об Азовском осадном сидении казаков и др.). Многие произведения рассказывали о событиях «смутного времени»: «Сказание» Авраамия Палицына, «Новая повесть о преславном Российском государстве» и др.

Появились новые литературные жанры: драматургия, поэзия, демократическая сатира. Вообще же, по мнению Д.С. Лихачев и А.М. Панченко, появление новой системы жанров, основанной на личностном начале, – это и есть основной признак «перехода русской литературы от средневекового типа к типу нового времени».

Вторая половина XVII века стала временем зарождения еще одного литературного жанра – жанра бытовой реалистической повести. Бытовая повесть, отражала реальную жизнь представителей различных социальных слоев, изменения, которые происходили в их быте, мировоззрении. Например, в двух замечательных произведениях той поры, в «Повести о Савве Грудцыне» и «Повести о Горе Злосчастии», описывали купеческий быт, взаимоотношения отцов и детей. Эти и другие повести носили явно нравоучительный характер, проповедуя ценности христианской морали. В них красной нитью проходила идея о смертельной опасности отказа от традиционных патриархальных устоев «домостроевской» семьи. В другом не менее известном сочинении, в «Повести об Улиане Осорьиной», автором которой стал ее муж, муромский дворянин Дружина Осорьин, был создан идеализированный образ умной и деятельной русской женщины, достойной всяческого подражания. Эта «Повесть» стала первой светской повестью с элементами семейной хроники, которая позднее, наряду с «Повестью о Марфе и Марии» и «Повестью о Тверском Отроче монастыре», будет переделана в отдельное «Житие» и войдет в церковно-нравоучительные сборники. Ярким произведением этого жанра стала знаменитая «Повесть о Фроле Скобееве», в которой в занимательной манере описывались похождения дворянского отпрыска, пройдохи и плута, сумевшего обвести вокруг носа самого боярина Нордина-Нащокина. Фрол Скобеев, женившись на боярской дочери Аннушке, прибрал к своим рукам все состояние новоявленного тестя. Если эта «Повесть» носила явно апологетический характер, то другое сочинение, посвященное дворянским отпрыскам, – «Повесть о Фоме и Ереме», возникшая в демократической среде, напротив, в уничижительной форме высмеивала праздную и беззаботную жизнь дворянских недорослей белоручек.

Другим своеобразием русской литературы этого периода стало становление и развитие демократического направления. В первой половине XVII века широкое распространение получил новый жанр литературного творчества – демократическая сатира, в которой наиболее ярко проявили себя новые черты в русской литературе (появление вымышленного героя, использование простого народного языка). Этот литературный жанр был основан на глубоких народных традициях «смеховой культуры». Академик Д.С. Лихачев и профессор А.М. Панченко в своей известной монографии «Смеховой мир Древней Руси» (1976), анализируя «смеховую» литературу того времени, писали, что она «противопоставляет себя не только официальной «неправде» о мире, но и народному фольклору с его утопическими мечтаниями». Именно в этом жанре в первой половине XVII века были написаны такие повести, как «Сказание о куре и лисице», «Служба кабаку», или «Праздник кабацких ярыжек». Историки литературы подметили тот факт, что острая и временами едкая сатира на служителей церкви являлась свидетельством начавшегося кризиса религиозного мировоззрения и «обмирщения» всего культурного процесса. При этом важно понять, что эти сочинения «смеховой литературы» были направлены только против недостойных представителей Русской Церкви, а не против самого религиозного культа и православной веры.

Сатирические повести отражали настроения народа. Объектом литературной сатиры были не только служители культа. Не менее едкой и остроумной сатире в целом ряде блестящих сочинений, таких как «Повесть о Шемякином суде» и «Повесть о Ерше-Ершовиче, сыне Щетинникове», был подвергнут сословный суд Московского государства, с его традиционной волокитой, крючкотворством и продажностью судей. Эти повести обличали социальную несправедливость, казнокрадство, волокиту, продажность судей.

Родоначальником русской драматургии и поэзии считают белорусского ученого и просветителя Симеона Полоцкого (С.Е. Петровского-Ситниановича), написавшего первые оригинальные стихотворные пьесы на русском языке – «О Навуходоносоре царе» и «Притча о блудном сыне». С его же именем связано и распространение в русской литературе силлабического стихосложения. Полоцкий переложил на стихи Псалтырь, ему принадлежат два стихотворных сборника «Вертоград многоцветный» и «Рифмологион», воспевающих Российское государство и его правителей.

В XVII веке был составлен первый русский библиографический труд «Оглавление книг, кто их сложил», автором которого считают С. Медведева. Монах К. Истомин написал книгу энциклопедического содержания «Полис».

Дальнейшее развитие получила публицистика, отражавшая развитие общественно-политической мысли. Авраамий Палицын и Иван Тимофеев в своих сочинениях стремились обосновать законность власти Михаила Романова. Под влиянием бурных социальных процессов «смутного времени» зарождается оппозиционная публицистика. Хорват по происхождению, Юрий Крижанич в своем основном сочинении «Думы политичны», написанном во время тобольской ссылки, исходя из идеи «общего блага» и экономической целесообразности, проповедует социальный мир и смягчение угнетения. Сходные идеи высказывает в своих сочинениях и С. Полоцкий, видевший цель самодержавного правления в установлении «равноправного суда» монарха над всеми подданными.

Любопытным литературным памятником второй половины XVII века является сочинение бывшего подьячего Посольского приказа Г.К. Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича», которое в первоначальном виде называлось «О некоторых русских церемониях» (1664). Будучи членом русской делегации князя И.С. Прозоровского на переговорах со шведами по демаркации границы, он добровольно стал платным агентом шведского двора. Опасаясь своего разоблачения, в 1661 году, сбежал в Вильно, а затем в Любек, а оттуда в Нарву и Стокгольм, где по заданию шведского правительства и составил подробное описание русского государственного аппарата времен царя Алексея Михайловича. По мнению некоторых историков, это сочинение отличалось едким разоблачительным сарказмом по отношению к правящей аристократии Московского царства, и носило заметные черты политического вольнодумства. Многие пассажи этого произведения носили намеренно злобный и явно предвзятый характер, что было продиктовано неприглядной личностью самого автора, который был казнен в Стокгольме за бытовое убийство своего «коллеги», шведского толмача Даниила Анастасиуса.

К числу блестящих литературных произведений, рассматриваемого периода, относятся так называемые «казацкие повести», которые продолжили лучшие традиции «воинских повестей». Среди произведений этого жанра особо следует отметить «Написание о походе Ермака Тимофеевича в Сибирь» (1623). По горячим следам известного исторического события были написаны «Историческая повесть об Азове» и «Повесть об Азовском взятии и сидении», которые и, вероятнее всего, были приурочены к открытию Земского собора 1641–1642 годов, на котором и должна была решаться азовская проблема. Авторство первого произведения установить до сих пор не удалось, а автором «азовских повестей» большинство историков считают Ф.И. Прошина, бывшего холопа князя И.Н. Одоевского, который, бежав на Дон, стал там есаулом и войсковым дьяком.

Попробовал свои силы на литературном поприще и сам великий государь Алексей Михайлович, который, будучи страстным охотником, составил целый свод правил особо любимой им соколиной охоты – «Устав сокольничья пути», написанный в 1660-х годах.

В XVII веке значительно возрос интерес к переводной литературе, которая стала важным элементом в развитии русской национальной культуры. Наиболее популярные переводные издания того времени, приходили в Россию из Германии, Польши, Чехии и даже Ближнего Востока.

В этот период переводится много литературы с польского, латинского, немецкого языков: «Экономика Аристотелева» Себастиана Петрици, «Проблемата» Анджея Глябера, «Селенография» Яна Гевелиуса, где излагались идеи Коперника, «Луцидариус», «Сказание об Аристотеле» из Диогена Лаэртского.

Поучительные повести, и рассказы издавались в сборниках «Великое зерцало» и «Римские деяния». Переводились также рыцарские романы, бытовые новеллы, авантюрно-приключенческие повести, юмористические рассказы и анекдоты, которые часто приобретали новые черты под влиянием русского фольклора. Наибольшей популярностью пользовались следующие произведения. «Повесть о Бове королевиче», которая, освободившись под пером русского толмача от традиционных атрибутов германского рыцарского романа, вобрав в себя многие мотивы русского народного фольклора, приобрела сказочный характер. «История о семи мудрецах», восходившая в своей основе к древним сказаниям о философе Симбаде. В переводном варианте она стала представлять собой целый цикл из семи различных новелл, объединенных общим рассказом. «Повесть о Еруслане Лазаревиче», прославлявшая подвиги героя богатыря в поисках любви и славы. Эта, как и предыдущая повесть, пришедшая на Русь из казачьей среды, также испытала сильное влияние русского народного фольклора.

Во второй половине XVII века в России стали переводить различные любовно авантюрные романы, которые возникли в Западной Европе еще в раннем средневековье. Среди этих романов большую известность получили «История о храбром рыцаре Петре Златых Ключей и о прекрасной королеве неаполитанской Магилене», «Повесть об Оттоне цесаре Римском и о его супруге цесаревне Олунде», «Повесть о чешском королевиче Василии» и ряд других. Получили в России широкое распространение переводные сочинения и других жанров. Например, особой популярностью пользовались четыре книги «Апофегмата», представлявшие собой сборники анекдотов и изречений, авторство которых приписывали известным античным политикам и философам. Не меньшей популярностью пользовались сборник нравоучительных рассказов «Римские деяния» и сборник рассказов о подвигах и мирских грехах «Зерцало примерное», или «Великое зерцало».

118.3. Летописание. Историческая литература

В XVII веке постепенно изживала себя летописная традиция. В 1630-е годы было создано последнее летописное сочинение – «Новый летописец», или «Летопись о многих мятежах». В этом труде на богатом историческом материале излагались события от смерти Ивана Грозного до возвращения патриарха Филарета из польского плена в Москву.

Главная идея «Нового летописца», созданного по заказу патриарха Филарета, состояла в обосновании законности избрания Михаила Романова на царский престол и доказательстве права династии Романовых на царский престол. Это обоснование основывалось на установлении близкой родственной связи старинного боярского рода Романовых с Ива-ном Грозным, а значит, и со всей династией Рюриковичей. «Новый летописец» стал одной из последних русских летописей, в которой сохранилась традиционная погодная, «из лето в лето», запись основных исторических событий. Другие летописные своды той поры уже представляли собой синтезированные произведения, где погодное изложение событий активно перекликалось с существенными отступлениями философского, религиозного и иного характера, почерпнутыми из других, внелетописных сочинений.

Оригинальными произведениями русской исторической мысли XVII века стали так называемые сибирские летописи. Одна из них – Есиповская летопись, или «Сибирское царство и княжение и о взятии» была написана в 1636 году дьяком сибирского архиепископа Савой Есиповым. Эта летопись скорее походит на чисто литературное произведение, нежели на полноценный летописный свод, поскольку погодная сетка изложения событий полностью отсутствует, а главным героем всего повествования становится Ермак Тимофеевич, который изображен как главный борец за торжество христианства и русского православия в Сибири.

Особое место в исторической литературе рассматриваемого периода занимает «Синопсис» ректора Киево-Могилянской духовной академии и настоятеля Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля. Этот труд содержал краткий обзор русской истории с древнейших времен до конца 1670-х годов. При жизни самого И. Гизеля его сочинение выдержало три издания в 1674, 1678, 1680 году. «Синопсис» на протяжении полувека использовалось в качестве учебного пособия по русской истории для школяров. Тогда же вышел целый ряд и других исторических трактатов, в частности, сочинение Сильвестра Медведева «Созерцание краткое…» (1683), посвященное Стрелецкому бунту 1682 года, и «Скифская история» (1692) царского стольника Андрея Лызлова, которая подробно освещала историю борьбы России с османско-крымской агрессией на протяжении полутора веков.

118.4. Житийная литература

На Русском Севере в XVII веке возникают жития, полностью основанные на местных легендах о чудесах, происходящих от останков людей, жизненный путь которых с подвигами во славу Церкви не связан, но необычен – они страдальцы в жизни. Артемий Веркольский – мальчик, погибший от грозы во время работы в поле, Иоанн и Логгин Яренские – то ли поморы, то ли монахи, погибшие в море и найденные жителями Яренги на льду. Варлаам Керетский – священник села Кереть, убивший жену, наложивший сам на себя за это тяжкие испытания и прощенный Богом. Все эти жития примечательны чудесами, в которых красочно отражена жизнь крестьян Русского Севера. Многие чудеса связаны со случаями гибели поморов на Белом море. Дальнейшее развитие получил и традиционный жанр агиографии, наиболее ярко представленный «Повестью о житии боярыни Феодосьи Прокопьевны Морозовой», написанной в годы правления «либерального» царя Федора Алексеевича.

Ярким примером обмирщения русской литературы может служить трансформация, которую претерпел житийный (агиографический) жанр. Возникают жития, значительно отступающие от сложившегося трафарета: таково, например, «Житие Юлиании Лазаревской» (Ульянии Осорьиной), написанное ее сыном, муромским дворянином Калистратом Осорьиным. Произведение сочетает в себе черты жития и биографической повести. Главной героиней выступает, что совершенно нехарактерно для агиографической литературы, светская женщина, жена служилого дворянина, которая даже перед смертью не приняла пострига. Природа ее святости не в суровом подвижничестве, а во всеобъемлющей доброте и любви к людям. Ее аскеза – деликатный отказ от преимуществ, которые давала принадлежность к господствующему классу. Ульяния в голодные годы помогает обездоленным, кормит, недоедая сама. Она стойко переносит жизненные невзгоды, смерть детей. Это совершенно новый образ, демонстрирующий возможность достижения святости не только за стенами монастыря, но и в гуще повседневных забот, обыденных дел, которыми наполнена жизнь хозяйки большого дома.

На основе развития жанра житийной литературы появились произведения с чертами автобиографии, и жанра мемуаристики. Первым таким произведением в русской литературе можно назвать «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Автор «неистовый» Аввакум Петров (1610–1682) был один из самых непримиримых противников никонианской церковной реформы и видный идеолог старообрядчества. Вместе с тем нельзя не согласиться с академиком Д.С. Лихачевым, который утверждал, что автобиографическими элементами были наполнены и сочинения Авраамия Палицына, Ивана Тимофеева, Ивана Хворостина и других известных авторов Смутного времени.

По мнению многих историков, «Житие протопопа Аввакума» не только биографическое, но и одновременно острополемическое произведение, которое по своему языку и по внутреннему содержанию мало чем походило на традиционный жанр агиографии. В традиционных произведениях этого жанра все герои житийной литературы наделены всеми человеческими добродетелями и достоинствами. Здесь же, напротив, главным героем выступает реальная историческая личность, которой в равной степени свойственны как достоинства, так и недостатки. По сути дела, это первая в русской литературе автобиография исповедь. Более того, ряд исследователей полагает, что именно творчество протопопа Аввакума стало рубежом между литературой средневековой и литературой нового времени.

В «Житии» Аввакум сообщает о своем происхождении. Отец – сельский священник Петр, «прилежаша пития хмельнова», т.е. был пьяницей и рано умер, а мать именем Мария была «молитвенница и постница», в иночестве Марфа. Она женила семнадцатилетнего сына на четырнадцатилетней сироте Анастасии, дочери кузнеца Марка. Церковная карьера Аввакума складывалась успешно благодаря феноменальной памяти и исключительной начитанности в богослужебной литературе. В 23 года он был поставлен в попы, а в 31 год в протопопы в Юрьеве-Польском Нижегородской губернии. Служил он делу Божьему истово, в результате чего возникали многочисленные конфликты с паствой. Затем Аввакум с семьей переехал в Москву, сблизился с придворным духовенством, был представлен царю Алексею Михайловичу, служил в церкви Казанской Божьей Матери (на Красной площади), где проявился его незаурядный талант проповедника. «Много людей приходило», – напишет он потом в «Житии».

После того, как правительство начало репрессии против сторонников «старой веры». Аввакум с семьей был сослан в 1653 году в Сибирь (Даурию). В 1664 году возвращен в Москву, поскольку предполагалось, что он займет место царского духовника. Но он по-прежнему обличал «никонианскую ересь» и снова был сослан, на этот раз, на Мезень – Север Руси. Затем еще раз возвращен в Москву, осужден, проклят (предан анафеме), расстрижен (лишен церковного сана) и сослан уже навсегда в Пустозерск. Кроме Аввакума в Пустозерскую земляную тюрьму были посажены монах Епифаний Соловецкий, поп Лазарь, дьякон Федор. Всем им, кроме Аввакума, вырезали языки и отрубили пальцы на правой руке, чтобы не крестились двоеперстно и не писали обличи-тельных текстов. Аввакум избежал казни, потому что за него заступилась царица Мария Ильинична. Лишенные возможности проповедовать, они стали «писателями», тайно переправляли свои рукописи в Москву, где их переписывали и распространяли по всей стране. В 1682 году по указу царя Федора Алексеевича все четыре узника «за великую на царский дом хулу» были заживо сожжены. Аввакум предчувствовал свою трагическую смерть. Обращаясь к царю с посланием из темницы, он писал о своей кончине: «аз же, присуждением вашим не сподобихся савана и гроба, но наги кости мои псами растерзаны будут, так добре и любезно мне на земле лежати, и светом одеянну и небом прикрыту».

Житие протопопа Аввакума является одним из самых известных и дискуссионных произведений старообрядческой литературы. О нем писали и пишут многие исследователи: и историки, и лингвисты, и литературоведы. Впервые о проблемах стиля Жития протопопа Аввакума написал еще в 1923 году В.В. Виноградов в работе «О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития Протопопа Аввакума», где он сформулировал методологию изучения памятников старообрядческой книжности: произведения старообрядцев необходимо изучать исходя из конкретной исторической обстановки русской жизни второй половины XVII века, потому что эти «формы словесного творчества создавались по законам слушателей своей эпохи», по законам ее речи и понимания.

Исследователем «Жития», и личности Аввакума был французский историк и публицист П. Паскаль, который в своей книге «Протопоп Аввакум и начало Раскола» отмечал: «Аввакум не пережил Смутного времени, но он является наследником его стремлений. Еще пока он живет в приходе, сердце его бьется в унисон с московскими ревнителями; тут он становится их доверенным, потом, в столице, в ожидании обрушивающегося на него первого удара он делается их сотрудником. Его характер к этому времени уже оформился, но лишь по возвращении из Сибири, когда уже полностью обозначился разрыв между поклонниками новшеств и старой верой, он выступает как вполне зрелый организатор борьбы за старую веру. Как его достоинства, так и сама историческая необходимость выдвигает его в первые ряды: он становится публицистом, критиком, духовным учителем, наконец, главой Церкви. Его твердость в преследованиях скоро выдвигает его в положение учителя Церкви, пророка, мученика. Он исчезает с исторического горизонта и уже фактически не может поддержать единства веры, но светлый облик его до наших дней парит как над поповцами, так и над беспоповцами»[47].

118.5. Публицистика. Общественно-политическая литература

Многие произведения русской литературы XVII века были самым тесным образом связаны с общественно-политической мыслью. Их авторы как никогда ранее, отражали социально-политические интересы различных социальных групп и слоев русского общества, стремились осмыслить исторический опыт. Именно тогда русская литература вступила в новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества.

Трагические события Смуты оказались в центре внимания целого ряда публицистов и мемуаристов, бывших свидетелями и активными участниками тех событий. В годы самой Смуты возникло несколько ярких публицистических произведений, вышедших, вероятнее всего, из дворянской, посадской и монастырской среды, в которых содержались разные трактовки и оценки произошедших событий. В числе этих трудов «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском» (1611), «Повесть како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов», «Сказание о Гришке Отрепьеве и о похождении его», «Плач о пленении и о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства в пользу и наказание слушающим» (1612), «Сказание, каких ради грехов попустил Господь Бог нам праведное свое наказание» (1612) и «Писание о преставлении и погребении князя Михаила Васильевича Скопина» (1612).

В 1620 году келарь Троице Сергиева монастыря Авраамий Палицын (Аверкий Иванов) создал произведение «Сказание» или «История в память предыдущим родам». Это произведение условно можно разделить на три основные части. В первой части излагались события Смуты от смерти Ивана Грозного до начала осады поляками Троице-Сергиева монастыря (1584–1608). Во второй части содержалось описание самой осады этого монастыря и героизм его защитников (1608–1611). В третьей части был представлен сжатый рассказ о дальнейших событиях Смуты вплоть до подписания Деулинского перемирия в 1618 году. Пафос «Сказания» был подчинен единственной идее – прославлению роли Русской Церкви в защите национальной независимости и территориальной целостности страны и объяснения причин Смуты забвением русскими людьми основных догматов православной веры.

В середине 1620-х годов появился анонимный полемический ответ на «Сказание» Авраамия Палицына – так называемое «Иное сказание», а также целый ряд других публицистических произведений, написанных представителями разных социальных групп, которые со своих позиций оценивали многоликие события Смуты и причины ее возникновения. Наиболее интересными произведениями этого цикла были две повести, вышедшие из-под пера псковских посадских людей: «О псковском разорении» и «О бедах, скорбях и напастях, иже бысть в Велицей России», а также «Словеса» князя Ивана Андреевича Хворостина и «Повесть» князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского.

В 1622 году из-под пера ярославского воеводского дьяка Ивана Тимофеева (Ивана Тимофеевича Семенова) вышел труд «Временник», в котором автор рассматривал главные причины Смуты. Эти причины, он видел, во-первых, в политике опричного террора и массового беззакония времен Ивана Грозного, которые полностью подорвали все основы государственной власти в стране. И, во-вторых, в узурпации трона «окаянным деспотом» Борисом Годуновым и Василием Шуйским, которые не имели законных прав на престол.

В середине XVII века был написан целый цикл публицистических произведений, состоящий из четырех повестей «О начале Москвы», который продолжил линию на прославление Москвы, как центра истинного православия и собирательницы русских земель в единое государство.

К числу памятников русской общественной мысли второй половины XVII века относятся произведения униатского богослова, хорвата Юрия Крижанича (1617–1683). В 1659 году он был приглашен русским послом в Вене Яковом Лихаревым в Россию для «справной службы русскому государю». Первоначально Крижанич работал в Москве, но затем, справедливо заподозренный в симпатиях к католицизму, в 1661 году был сослан в Тобольск. Прожив в этом городе пятнадцать лет, он написал около десятка разнообразных сочинений, самым известным из которых стал его трактат «Думы политичны», или «Политика». Некоторые из сочинений Крижанича, написанных в Тобольске, показывают нам, что никакого «государева дела» ему в Тобольске не поручалось. На самом деле он и в ссылке не переставал работать на пользу унии.

Одним из наиболее известных сочинений Крижанича, относящимся к 1661–1676 годам является «Политичные думы», или «Разговоры об владательству», т.е. о политике. В этом, тоже сибирском, его сочинении наряду с панславистскими идеями и похвалами русскому народу находится резкая критика тогдашнего строя и положения дел в России. В этом труде есть и страстные нападки на немцев и греков, которые не могут принести для России ничего, кроме вреда, и разные советы для исправления зол. «Разговоры об владательству» обнаруживают ум и знания их автора. Критика Крижанича вообще меткая и часто справедливая, но, в общем, краски очень густы и мрачны, а средства, предлагаемые для искоренения зол, зачастую наивны и практически непригодны. Это сочинение состоит из трех частей: в первой автор рассуждает об экономических средствах государства, во второй – о средствах военных, в третьей – о мудрости, т.е. о средствах духовных, к которым он присоединяет предметы самого различного свойства, преимущественно политического. Таким образом, обширное сочинение это имеет вид политического и экономического трактата, в котором автор обнаружил большую и разнообразную начитанность в древней и новой литературе, некоторое знакомство даже с русской письменностью.