Квадрат Разности

– А вот отвечать на вопросы я тебе не обещал. Давай, Санька, беги домой, уже поздно.

***

На следующее утро, едва проснувшись, я схватил велосипед и выкатил на улицу. Меня просто распирало от желания поделиться с кем-нибудь информацией о гвардии майоре Лиховцеве и его наградах. Первым, кого встретил, был мой одноклассник и сосед Вовка Пащенко. Он тоже с утра гонял на велосипеде. Мой рассказ очень заинтересовал Вовку, и мы решили вместе навестить дядю Колю. За пару минут перемахнули по плотине овраг и подлетели к дому Нечестных. Через открытую калитку в заборе увидели бабу Нюру, которая выгоняла за ворота гусей. Гуси вальяжно, раскачиваясь из стороны в сторону, вышли за калитку, выстроились в колонну за вожаком и двинули гуськом к запруде.

Я спросил бабу Нюру:

– А Николай Никитович дома?

– Уехали они. На электричке в 5:40.

Опять не повезло. Так бы хоть Вовка подтвердил, что я не выдумал Героя, а он существует на самом деле. И награды у него самые настоящие, боевые. А не значки из военторга.

Но ничего не попишешь, придется дожидаться следующего приезда дяди Коли и тогда уж непременно познакомить с ним моих друзей и одноклассников.

Хотя бы Вовку.

Один вопрос не давал мне покоя: что за ленточки были пришиты выше орденов на кителе гвардии майора Лиховцева?

Чтобы разгадать эту загадку, я отправился в школьную библиотеку. Библиотекарша, Ольга Васильевна, очень удивилась, что меня интересует информация о каких-то ленточках. Она долго рассматривала корешки книг на стеллажах, пока не нашла то, что я просил. Книга называлась «Награды и знаки отличия в Советской Армии». Тут же, в читальном зале библиотеки, я пролистал томик и нашел то, что искал. В разделе «Нашивки о ранениях» моему взору открылись фотографии тех самых ленточек – золотистая и темно-красная. Из текста под фото я узнал, что темно-красная нашивка обозначает легкое ранение, а золотистая – тяжелое. И еще я прочел, что нашивки о ранениях располагались выше орденов и знаков отличия, поскольку в Советской Армии они признавались более почетными и уважаемыми, чем все другие награды.

У моего Героя были две красные и четыре золотистые нашивки.

Четыре тяжелых ранения.

Теперь я понял, почему у него так переменилось настроение, когда я спросил о «ленточках».

***

Прошло три года с того памятного Дня Победы. Уже не было в живых моей любимой бабушки. Баба Нюра пережила подругу всего на полгода. Дом Нечестных пустовал, но не выглядел заброшенным. Николай Никитович с женой довольно часто приезжали в село. И каждый раз при встрече со мной дядя Коля задавал какой-нибудь каверзный математический вопрос. И всегда одаривал меня конфетой.

А вот китель с наградами мне больше так и не довелось увидеть.

Однажды Николай Никитович защитил меня от отцовского гнева. История была довольно комичная, но могла закончиться для меня весьма печально.

А дело было так.

Мой отец долгие годы мечтал купить автомобиль. Семь лет стоял в очереди, как передовик производства и ударник коммунистического труда. Пределом его мечтаний была «шестерка» – «ВАЗ-2106». Белоснежного цвета. И вот наступил этот долгожданный день. Батя получил открытку-приглашение и отправился в областной центр за своей заветной мечтой.

И вскоре на нашу улицу въехал новенький, блестящий на солнце автомобиль «Москвич-2140». Ярко-красный, как закат в ветреную погоду.

Отец был рад и этому. Все-таки личный автомобиль – это тебе не хухры-мухры. На селе автовладелец – это статус, понимаешь ли. Ехал батя по улице очень медленно. Сторонний наблюдатель мог подумать, что он специально «красуется» перед соседями.  Но дело было в другом.  Просто у машины обнаружился заводской брак и возникли проблемы с тормозами. Хорошо, что это случилось уже на подъезде к нашему селу. В общем, с первого дня после покупки отец приступил к ремонту «Москвича». И этот процесс оказался бесконечным. Только починит одно, тут же выходит из строя другое. Однако батя не унывал. И больше времени тратил на ремонт и обслуживание машины, чем на поездки.

Мне очень хотелось прокатиться на авто, но отец неизменно отказывал: «Вот получишь права, тогда и сядешь за руль».

Но однажды случилось невиданное. В один из выходных дней батя с соседскими мужиками играл в домино на улице, у колодца.  Само собой, не на сухую. Изрядно захмелев, отец решил прихвастнуть перед товарищами и проявил невиданную щедрость. Он выдал мне ключи от «Москвича». Только велел не выезжать на шоссе, а покататься по полевым дорогам.

Воспользовавшись ситуацией, я позвал своих дружков – Вовку Пащенко и Митьку Скворцова. И махнули мы на речку.

Речка протекала в шести километрах от нашего села и пересекала широкий луг, на котором паслись стада коров.

Каждую весну, когда таял снег, наша речка выходила из берегов и заливала пойму. Благодаря этому в пониженных местах образовались небольшие озерки. А в озерках водилась рыба. В основном карась, мелкий окунь да плотва. Но встречались и щуки, и даже сомы. Как только сходил снежный покров, весь луг покрывался цветами. И это были отнюдь не подснежники. А крупные, почти как тюльпаны, темно-бордовые колокольчики. На несколько дней пойма превращалась в бордовый ковер.

Мои односельчане съезжались полюбоваться на это чудо. Каждый прихватывал с собой букетик колокольчиков. Но это не сильно портило картину, поскольку цветов было немерено, словно звезд на небе. Чтобы набрать букет, приходилось изрядно потрудиться.  На машине, мотоцикле или даже на велосипеде проехать по заливному лугу не представлялось возможным, поскольку почва была сильно переувлажненная. Поэтому транспортные средства оставляли на возвышенности, надевали резиновые сапоги и спускались в пойму, проделывая путь туда-обратно по два-три километра. И все ради нескольких цветочков. Это стало настоящей традицией, знаменовавшей приход весны и пробуждение новой жизни после долгой зимней спячки. Влюбленные юноши дарили колокольчики своим девушкам, отцы семейств вручали букетики женам, а дети одаривали цветами мам и бабушек.

Когда земля подсыхала и колокольчики исчезали, чтобы вернуться будущей весной, луг покрывался высокой густой травой. И начинался пастбищный сезон. Стада коров из окрестных колхозов, совхозов и личных подворий заполняли пойму реки…

«Москвич» медленно пробирался сквозь высокий травостой по узкой грунтовой дорожке. Разгоняться было опасно, поскольку на дороге встречались довольно глубокие ямы. Наконец мы подъехали к речке и остановились над крутым обрывом. Всего в сотне метров от этого места располагался песчаный пляж. Но мы предпочитали купаться в менее приспособленных местах, поскольку банальное купание нас не интересовало. Мы занимались делом – таскали раков из нор. Это было довольно увлекательное занятие.  Вначале пальцами ног прощупываешь крутой откос под водой и, когда находишь норку, ныряешь, запускаешь туда руку, а если в норке оказывается рак, хватаешь его за панцирь и тащишь. Но раки так просто не сдавались. Они оказывали сопротивление и хватали ловца за руку клешнями. Могли и до крови прокусить. Но это еще что. Бывали случаи, когда в норах оказывались речные змеи.  Как правило, это были вполне безобидные водяные ужи. Но когда рука нащупывала в норке скользкую чешуйчатую тварь, было не до выяснения – ядовитая она или нет. В таких случаях незадачливый раколов с диким криком мгновенно вылетал на берег. И долго еще не решался войти в реку.

Пока мы охотились на раков, «Москвич» стоял в двух метрах от обрыва и с воды был совершенно не заметен. Вдруг нам послышалось громкое мычание и скрежет. Мычала явно не корова. Мы вылезли из воды и поднялись по откосу к машине. Открывшаяся картина повергла меня в состояние шока. Перед «Москвичом» стоял, низко склонив голову, огромный бык. Одним рогом бычара зацепил правое переднее крыло и пытался перевернуть автомобиль и сбросить с обрыва в реку.  Глаза у бугая налились кровью, и он с остервенением раскачивал ненавистного «врага».

Выйдя из оцепенения, я схватил свои брюки, вытащил из кармана ключи и влез в машину с противоположной от быка стороны. Парни тоже пришли в себя и стали всячески отвлекать животное, нанося ему удары палками, швыряя в него камни и напрягая его слух дикими криками. Бык от такой наглости слегка опешил, на мгновение отпустил автомобиль и повернул голову в сторону моих друзей. В этот момент я наконец-то попал ключом в замок зажигания, завел двигатель и резко дернул с места.

Бык рванул за машиной, а Вовка с Митькой бежали за ним, пытаясь отвлечь его от погони криками и ударами палок. Но бугай больше не реагировал на внешние раздражители, он видел перед собой цель – ярко-красную, дразнящую, как мулета в руке тореадора, и не собирался сдаваться. Развить большую скорость и оторваться от погони у меня не получалось. Дорога изобиловала выбоинами, и ничего не стоило остаться без колес или даже перевернуться. Вовка с Митькой отстали и решили срезать путь через луг по высокой траве. А я продолжал петлять по узкой дорожке и следить в зеркало заднего вида за преследователем. Временами казалось, что бык отстает и я могу облегченно вздохнуть, но как только на дороге появлялась очередная рытвина и приходилось притормаживать, бычья морда приближалась к машине на расстояние вытянутой руки. Я даже слышал в открытое окно громкое дыхание животного и видел его наполненные кровью глазищи.

Дорога свернула резко вправо в объезд небольшого озера, отделенного от суши высокими густыми зарослями камыша… Вдруг из-за поворота навстречу мне выехал мотоцикл «Урал» с коляской.  Из коляски торчали рыболовные снасти – две удочки и подсак. Чтобы избежать столкновения, я свернул немного вправо и чуть не застрял в высокой траве. Бык наверняка догнал бы меня и поднял «Москвич» на рога. Но моего преследователя, к счастью, задержал мотоциклист. Когда я освободил рыбаку проезд, он прибавил скорость, как вдруг из-за поворота на него вылетел одичавший от злости огромный бычара. Рыбак от неожиданности резко свернул в сторону, проломил просеку в камышовых зарослях и улетел вместе с мотоциклом в озеро. Бык на минуту отвлекся, с любопытством рассматривая, как мотоцикл погружается в воду, а незадачливый рыбак быстро уплывает к противоположному берегу. Я воспользовался паузой, вывернул наконец-то на дорогу и прибавил скорость. Бык заметил, что машина удаляется и возобновил погоню. Но он опоздал. «Москвич» уже преодолел узкую луговую тропу и выехал из поймы. Дорога стала и пошире, и ровнее.  Здесь же меня дожидались Вовка с Митькой.

На этом наше удивительное приключение закончилось. Впереди меня ожидал «разбор полетов» с отцом. Правое переднее крыло было изрядно деформировано. Плюс заметная вмятина отпечаталась на правой передней двери. Про царапины я вообще молчу.

Отец, когда увидел машину, сразу протрезвел и первым делом спросил:

– С кем столкнулся? Жертв нет?

Я стал сбивчиво рассказывать про быка. Вовка с Митькой поддакивали, но отец не поверил ни одному нашему слову:

– Других участников аварии точно нет? Куда врезался, говори правду! – кричал он так, что было слышно на другом конце улицы. – Тоже мне «Тореадоры из Васюковки» нашлись! Сам брешешь и дружков подговорил! Иди с глаз моих! И больше близко не подходи к машине!

В это время к колодцу за водой подошел дядя Коля. Он внимательно послушал мои оправдания и обратился к отцу:

– Петя, а я верю Саньке. Такое придумать сложно. Да и свидетели есть.

– Тоже мне свидетели. Подельники, а не свидетели. Сочинили сказку про серого бычка, – не унимался батя.

– Рыжего, – тихо сказал Вовка Пащенко.

– Кого «рыжего»? – переспросил удивленно отец.

– Бык не серый, а рыжий был, – уточнил Вовка…

Тут снова в разговор включился Николай Степанович:

– А ты, Петя, съезди с ребятами на луг, на месте все и выяснится.

Отец к тому моменту уже немного поостыл и прислушался к совету ветерана.

– Заодно вещи свои заберем, – заметил Митька. – А то мы в одних трусах убежали.

На лугу, недалеко от места, где к нам привязался бык, паслось стадо коров.  Среди буренок мы заметили нашего вражину – здорового рыжего быка, которого плетью хлестал по широким бокам пастух. Бычара недовольно мычал, но сопротивления не оказывал. Отец переговорил с пастухом и выяснил, что бык действительно отбился от стада и нашелся он у того самого озерка, в которое улетел рыбак с мотоциклом. Батя даже повеселел немного, когда услышал историю про мотоциклиста. Наверное, резонно посчитал, что мы еще легко отделались.

Вот так все и выяснилось. Отец отругал пастуха за разгильдяйство, а тот оправдывался, мол, работает один, напарник запил. И ему трудно уследить за всем стадом. Да и никогда такого не бывало, бык вполне мирный, ничего подобного за ним раньше не замечалось. Теперь будет в стойле, гад такой, стоять.

А Вовка Пащенко возьми, да и ляпни:

– Это все потому, что машина ярко-красная. Вот бык и возбудился.

Отец бросил на Вовку такой испепеляющий взгляд, что тот даже присел от страха. А нечего моему бате на «больной мозоль» наступать. Он ведь мечтал о белоснежных «Жигулях», а получил то, что получил.

Эта история случилась, когда я только закончил десятый класс. Впереди предстояли школьные выпускные экзамены и вступительные в институт. А потом началась студенческая жизнь. Это были веселые и счастливые годы беззаботной юности. Родной дом я навещал все реже и реже. Родители иногда приезжали ко мне в общежитие на том самом красном «Москвиче» – привозили продукты и делились последними новостями о жизни в селе. В один из таких приездов я узнал, что умерла жена Николая Никитовича и что похоронили ее на нашем сельском кладбище.

После смерти единственной и ненаглядной своей Любаши дядя Коля переехал на постоянное место жительства в родительский дом, а в белгородской квартире поселился его племянник с семьей. А еще Николай Никитович вернул свою родовую фамилию – Нечестный. Пришлось несколько месяцев обивать пороги различных инстанций, но для него это был принципиальный вопрос. В паспортном столе милиции его пытались отговорить от этой затеи. Зачем, мол, вам в вашем возрасте эти трудности, ведь придется менять не только паспорт, а все документы по пенсии и инвалидности и все, что касается ветеранских льгот. На что он неизменно отвечал: «Майор Лиховцев умер вместе с Любашей».

***

Студенческие годы часто называют самым счастливым периодом жизни. И не напрасно. Когда еще можно совершать безрассудные поступки, не задумываясь о последствиях. С одной стороны, ты уже взрослый, самостоятельный и вполне дееспособный человек, свободный от родительской опеки, а с другой – все еще большой ребенок, не обремененный заботой о семье, детях, не озабоченный бесконечным бегом по кругу в погоне за денежными знаками и очередной ступенькой в карьерной лестнице.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и моя студенческая вольница вышла на финишную прямую. Позади остались четыре года учебы и веселой беззаботной жизни. Впереди преддипломная практика, госэкзамены и защита диплома.

Перед отъездом на практику я навестил родителей.  От автобусной остановки, расположенной в центре села, шел пешком. Еще издалека обратил внимание, что рядом с нашим домом, на лавочке у колодца, низко склоняя голову и опираясь на трость, сидит сгорбленный старик. Погода в тот день выдалась жаркая и солнечная, что совсем не редкость в конце июля. Несмотря на летний зной, одет он был по-осеннему – в серый потертый плащ-болонья, застегнутый на все пуговицы, и черные шерстяные брюки, заправленные в смятые гармошкой кирзовые сапоги. Редкие седые волосы на непокрытой голове спутались в грязные засаленные колтуны.

Когда я подошел к колодцу и поздоровался, старец медленно поднял голову и посмотрел на меня проницательным взглядом. На изрезанном глубокими морщинами, сером от пыли лице только глаза оставались последним островком безвозвратно ушедшей молодости. Именно глаза помогли мне распознать в этом сморщенном, до крайности истощенном старике моего Героя. После довольно длительной паузы дядя Коля наконец-то ответил на мое приветствие:

– Ну здравствуй, Санька. Давно не виделись, сразу и не узнал тебя. Что ж ты совсем родные места позабыл? Не хорошо. Родителей надо почаще навещать, пока есть такая возможность.

Я хотел было сказать, что тоже не сразу его узнал, но вовремя остановился. А Николай Никитович спросил:

– Надолго приехал?

– Нет, только на пару дней, а потом уезжаю на практику. Преддипломную.

– Значит, отучился уже. Без пяти минут инженер. А скажи-ка мне на милость, инженер, как определить вероятность события? – дядя Коля заметил, что я не могу вспомнить правильный ответ, и его рот растянулся в широкой улыбке, предательски оголив редкие, желтые от табака зубы.

– Что, не знаешь ответ? Чему вас только в институтах учат, – язвительно заметил мой «экзаменатор».

– Так мы теорию вероятности еще на втором курсе проходили, забылось уже, – попытался оправдаться я.

Но Николая Никитовича такое оправдание не устроило.

– «Забылось», говоришь. Значит, память у тебя девичья. Вот я старый уже, а все помню. Слушай и запоминай: вероятность любого события – это отношение количества благоприятных событий к количеству всех возможных событий. Так-то, – он весело смотрел на меня и улыбался во весь свой щербатый рот.