– Не хочу, чтобы вы думали, будто я считаю, что вы чем-то мне обязаны, – строго сказал Надзиратель. – Если вы такого обо мне мнения, тогда такая помощь мне не нужна.

– Вы – честный человек, – сказала Лександра, – мы все давно это поняли. И если бы ваша власть не была ограничена…

– Хорошо, – сказал Надзиратель. – Времени у нас очень мало. Из вещей возьмите самое необходимое. Выезжаем через десять минут.

***

Автомобиль-внедорожник покинул деревню.

– Тимофей Лукич, – обратился Надзиратель к старосте, – держи документы. Они временные. На северо-западе есть контора, в которой машины можно взять в аренду. Нам нужен фургон. Деньги и копию этих документов оставишь там.

– Всё сделаем, – ответил Тимофей Лукич.

– Теперь у каждого из нас есть запасные имена, – сказал Горыня, – которые будем использовать в случае чего в людных местах. Наш человек в управлении по документальному контролю был очень зол от такого количества и сроков, – обратился он к Надзирателю.

– Злости у нас у всех хватает, – ответил тот.

Путь по ухабистой лесной дороге составил около трёх часов, после чего появился выезд на дорогу гравийную. А через пару километров она стала асфальтированной.

Автомобиль остановился в двух километрах от выезда на оживлённую дорогу. Надзиратель, сидевший впереди, обернулся к остальным.

– К сожалению, я не смогу непосредственно участвовать в том, что предстоит совершить вам, – сказал он с грустью в голосе, – простите. Буду держать за вас кулаки, удачи. Пусть у нас всё получится.

Надзиратель огляделся взад и вперёд, убедился, что на дороге нет других машин, вышел из внедорожника и скрылся в сосновом бору. Он преодолел путь длиной около километра, чтобы добраться до старой обгоревшей сосны, поражённой ударом молнии, где иногда встречался с Горыней. Отсюда до входа в тайный подземный туннель, ведущий в резиденцию, оставалось пройти несколько метров.

Горыня, сидящий за рулём, обернулся назад.

– Не струсили?

Ответом было синхронное отрицательное движение головой в разные стороны.

Тимофей Лукич раздал документы.

– Зоремира, – прочла своё имя по удостоверению Лександра, – мне всегда нравились старинные имена.

– Всеволод, – прочёл Матвей, – не плохо. Если честно, мне по душе имена более современные.

Горыня привёз их в северо-западный район столицы на самой окраине города, когда уже начинало светать. Здесь находилась небольшая гостиница, неподалёку располагался спальный район, а так же старая полузаброшенная фабрика.

– Вы идите в гостиницу, – сказал Горыня Лександре и Матвею перед прощанием, – а ты, – повернулся он к старосте, – вон туда, видишь? Там за забором стоянка междугородних автобусов. И там же можно взять машины на прокат. Там должны быть фургоны. Возьмёшь машину и поедешь за мной. Мы заедем на территорию брошенного завода чуть севернее. Там полно огромных пустующих помещений, где можно будет скрыться от Дальней Звезды и провести день. Я дам тебе тёплые вещи.

– Кому-то повезло с гостиницей, – покосился на соседей староста деревни.

– Прости, Тимофей Лукич, – сказал Горыня, – но возможно, что этот фургон мы не вернём владельцам, так что тебе не следует больше нигде светиться. Возьмёшь машину на прокат на неделю. Теперь вы, – Горыня перевёл взгляд на Лександру и Матвея. – Возьмёте двухместный номер, притворитесь любовниками.

– К чему такая конспирология? – возмутилась Лександра.

– К тому, что вы любовники, и если снова появитесь тут вместе, вопросов не будет.

– Я думал, у Надзирателя к нам только одно дело! – сказал Матвей.

– Посмотрим, всякое может случиться.

Этим днём уснуть было не просто. Тимофей Лукич без каких-либо проблем взял напрокат фургон и сделал всё так, как велел Горыня. Сейчас староста лежал на ватном одеяле, укрывшись пледом в подвале заброшенного здания на территории бывшего завода. В комнате, где он закрылся, не было окон. Сюда не проникал свет Дальней Звезды, царила полная темнота и тишина. Но дневать, а тем более спать, в таком месте было жутковато. Лександре повезло больше, она лежала на мягкой широкой и удобной кровати в номере гостиницы. Но женщина переживала о том, что их ждёт, и долго не могла сомкнуть глаз. Матвей устроился на полу, рядом с кроватью, и всё поглядывал в сторону Лександры. А Надзиратель весь день провёл в кресле напротив камина, в котором огонь с радостью пожирал берёзовые поленья.

Вечером Горыня спустился в подвал и разбудил Тимофея Лукича. Они заглянули друг другу в уставшие покрасневшие глаза и поняли, что мало спали прошедшим днём, если вообще спали.

– Пора, – сказал Горыня.

Он оставил свой внедорожник на территории заброшенного завода. Из машины он достал три заготовленные сумки, в одной из которых были нужные инструменты, и переложил их в фургон.

– В путь.

Лександра и Матвей ждали их неподалёку от гостиницы. Через несколько минут все сидели в фургоне, который двигался на запад по скоростной дороге. Большую часть времени все молчали. Лишь Матвей иногда пытался разрядить обстановку, но его никто не поддерживал, и он прекратил всякие попытки.

Прошло почти четыре часа, когда Тимофей Лукич свернул с шоссе на второстепенную грунтовую дорогу, ведущую к посёлку под названием Вишневый. Ещё около получаса они двигались по этой дороге, пока не нашли место, где можно заехать в лес. Тимофей Лукич остановил фургон возле раскидистой ели. Горыня взял одну из сумок и достал оттуда удобную спортивную обувь.

– Надевайте, – скомандовал он Лександре и Матвею. – На дверях вагонов обычные замки, я сломаю их с помощью рычага, – Горыня указал на длинный железный гвоздодёр, лежащий в его сумке. – Набираем оружия столько, сколько сможем унести. Не перегружайтесь. Ваша цель – несколько десятков пистолетов со снотворными дротиками. Я буду брать оружие из соседнего вагона.

– Другое оружие? – спросил Матвей.

– Отставить лишние вопросы, идём.

Тимофей Лукич остался в фургоне, а остальные пошли на юг. Местность быстро стала холмистой, пришлось преодолевать часто сменяющиеся подъемы и спуски, которые становились всё длиннее и круче. Наконец, минут через тридцать, они вышли к железной дороге.

– Интервалы между поездами десять минут, – сообщил Горыня, – действуем быстро.

Склоны сопок справа и слева становились всё более высокими и отвесными, пока не переросли в скалистые, покрытые огромными стальными сетями, защищающими железную дорогу от камнепадов.

Звук приближающегося поезда был слышен за пару минут до его появления. Как только это происходило, Горыня командовал прятаться под широким однотонным серо-коричневым покрывалом, которое доставал из сумки и раскидывал на земле. Так они пробрались к самому сложному участку ущелья – пять километров в подъём с плавным поворотом.

Все трое улеглись под покрывало и стали ждать нужного поезда. Наконец, он показался. Скорость его стала замедляться. Подъём был затяжной и с каждой сотней метров становился круче.

– Пошли! – скомандовал Горыня, когда тепловоз с машинистом и охраной скрылся за поворотом. Состав был очень длинный – более ста вагонов.

Горыня запрыгнул на сцепку между вагонами, встал на небольшую площадку у дверей и достал из сумки длинный гвоздодёр. Горыня сломал замок, открыл дверь, после чего помог забраться внутрь Лександре и Матвею.

– Действуйте быстро! Я – в другой вагон.

Лександра включила фонарик и ринулась внутрь. Проход был небольшим, а всё пространство вокруг было занято компактными коробками, в которых по десять штук лежали пистолеты, в других коробках, длинных и узких, находились дротики со снотворным. Лександра и Матвей кинулись хватать эти коробки и укладывать их в сумки так, чтобы поместилось побольше.

– Не верится, что делаю подобное, – призналась женщина.

– Нас ожидала смертная казнь, помнишь? Пришло время оправдать наши приговоры!

Лександра расхохоталась, и Матвей впервые увидел у неё такие невероятно живые и горящие от азарта глаза.

Горыне были известны маркировки на вагонах. В одних перевозили оружие со снотворным, в других – огнестрельные пистолеты и автоматы, в третьих – взрывные устройства. Сначала Горыня пролез в вагон с огнестрельным оружием, а затем и в вагон со взрывчаткой. Горыня решил, что уж если делать запасы, то основательно.

Прошло минуты две-три не больше, когда Горыня вскочил в вагон за Лександрой и Матвеем.

– Скорее! – крикнул он. – Спрыгиваем!

Поезд начал ускоряться.

Горыня скинул все сумки на землю, поле чего они трое спрыгнули с вагонов.

Горыня поставил сумку к сумке, рядом легли Лександра и Матвей, и всех вместе он накрыл покрывалом.

– Не думал, что всё пройдёт так быстро и гладко, – поделился взволнованный Матвей.

– И я, – улыбнулась в ответ Лександра.

Как только состав скрылся за возвышенностью, Горыня собрал покрывало, и они побежали назад, к тому месту под елью, где их ждал Тимофей Лукич.

Оказавшись в низине между холмами, Горыня остановился.

– Потренируемся-ка немного, – сказал он и достал пару пистолетов, – поучу вас правильно стрелять.

***

Наступила ночь казни. Никогда в столице Большого Континента не было столько стражей правопорядка. На каждом перекрёстке, через который пролегал маршрут перевозки приговорённого, находились патрульные. В центре города собрались сотни стражей правопорядка. Они разделили толпу, собравшуюся на площади возле храма Ближней Звезды, на несколько окружённых частей. Стражи были в бронежилетах и с боевым оружием.

Напротив входа в храм Ближней Звезды была сооружена возвышенность, на которой всё было заготовлено для совершения казни. Жрец из храма ходил вокруг пирамидально сложенного хвороста и читал молитвы. Рядом была сооружена трибуна, где разместились Надзиратель, главный судья Большого Континента со своей женой, ещё несколько чиновников, ректор университета, а так же два главных бизнесмена Большого Континента – Жваликовский и Вадбольский, получившие особые приглашения.

Было шумно. Толпа оживлённо галдела. Многие не верили своим глазам, другие пришли из любопытства. Последняя казнь на костре прошла больше ста лет назад, и в современном обществе казалась чем-то невозможным, фантастическим. Еретика должны были привезти через полчаса.

Ночь была холодной. Сильный северный ветер гнал по небу серые тучи, и в любой момент мог пойти дождь.

– Ливанёт и потушит костерок-то! – засмеялся Жваликовский.

– Надо было захватить с собой канистру с бензином для гарантии, – ответил Вадбольский.

Им было весело, и процесс доставлял удовольствие. Обоим не терпелось, поскорее бы началось представление. Надзиратель слышал их разговоры и уже ничему не удивлялся. Он давно понял, что эти двое из себя представляют. Надзиратель старался держаться спокойно и отстранённо, будто его присутствие здесь было обычной формальностью. Но внутри он невероятно переживал за четырёх своих товарищей.

Горыня, Лександра и Матвей сидели в засаде. Они спрятались в небольшом овраге в тридцати метрах от грунтовой дороги.

– Вот и он, – сказал Горыня, увидев приближающуюся машину. – Вперёд!

Спецавтомобиль болотного цвета был оборудован для перевозки осужденных. Заключённый помещался в кузов, где вместе с ним сидели два вооружённых охранника. Управлял автозаком водитель, а рядом с ним на переднем сиденье находился ещё один охранник.

Горыня вытащил из сумки автомат, перезарядил его и открыл огонь по колёсам. Автозак остановился. Уже давным-давно никто не нападал на конвой, и эта ситуация стала полной неожиданностью, ввела в ступор казалось бы надёжных и обученных людей. Охранник, сидевший в кабине, растерялся и, вместо того, чтобы давать отпор, схватил рацию и попытался позвать помощь. Но к этому моменту Матвей уже открыл дверь и наставил на него пистолет. Охранник бросил рацию, схватил автомат, Матвей нажал на курок первым, сделав несколько выстрелов – пара дротиков попала в цель. Снотворное действовало моментально. Лександра открыла дверь со стороны водителя и, не теряя времени, тоже выстрелила несколько раз. У Матвея и Лександры было недостаточно времени, чтобы научиться хорошо, метко стрелять, но нужно было постараться, чтобы не попасть с такого близкого расстояния, почти в упор.

Горыня распахнул двери кузова и взял на прицел двух оставшихся охранников. Те даже не успели подготовить своё оружие. Следом за Горыней показалась Лександра. Она без малейших сомнений выстрелила в охранников дротиками, и те тут же уснули. Горыня снял с пояса одного из охранников ключ от наручников и освободил Проповедника.

– Пошли! – пробасил Горыня ему.

Проповедник испуганно осмотрел его, а потом и Лександру.

– Бегом! – закричала женщина.

Тут появился Матвей.

– Надо уносить ноги! – закричал он. – Не знаю, успел ли кто передать сообщение о нападении!

Горыня схватил Проповедника за шиворот, и они кинулись бежать в лес.

– Шевелись, а то пристрелю! – гаркнул Горыня, и Проповедник стал двигаться быстрее.

Они бежали на северо-восток. Горыня ориентировался по компасу и подсказывал правильное направление. Через несколько минут они должны были выбежать к другой гравийной дороге, ведущей к заброшенному молокозаводу, который раньше располагался неподалёку от мясокомбината. Там, на дороге, в фургоне их ждал Тимофей Лукич.

Горыня всё оглядывался по сторонам, не началась ли уже погоня. На всякий случай он прихватил с собой несколько дымовых гранат. Горыня надеялся, что воспользоваться ими всё же не придётся.

Наконец, впереди показалось очертание фургона, стоящего на обочине. Лес заканчивался.

– Поехали! – дал команду Горыня, когда все оказались внутри.

Фургон направился к брошенному молокозаводу. С другой стороны к нему вела ещё одна дорога, которой тоже давным-давно никто не пользовался. Тимофей Лукич достаточно быстро выехал на неё. По ней они ехали пять километров, пока не выехали на оживлённую трассу. Горыня сидел позади Тимофея Лукича и объяснял, куда ехать. Они направлялись туда, где Проповедника точно никто не станет искать – в резиденцию Надзирателя.

***

Начал крапать дождик. Прошло уже больше получаса, а приговорённого так и не доставили к месту казни. Гомон толпы усиливался. Внезапно на трибуну поднялся человек в камуфляжной форме и что-то сообщил Надзирателю. В душе Надзиратель обрадовался известию, но внешне остался невозмутим, нельзя было показать и капли радости о случившемся. С трибуны послышался шум. Больше всех был возмущён Жваликовский.

– Как вы могли допустить подобное? – закричал он, обращаясь к Надзирателю. – Зимовит будет в ярости!

Надзиратель проигнорировал его и подошёл к микрофону, поставленному в центре трибуны.

– Жители города! – обратился Надзиратель к собравшимся. – Обстоятельства сложились таким образом, что этой ночью казни не будет. Прошу всех разойтись.

Толпа заахала и заохала, кто-то из-за досады, что не удалось увидеть такое представление, кто-то из-за облегчения.

Надзиратель обернулся и хотел сойти с трибуны, но путь ему перегородил один из бизнесменов.

– Что за нападение на конвой? – спросил любопытный Вадбольский.

– Не о том вы волнуетесь, – ответил Надзиратель и спросил, показывая движением головы на спину Жваликовского, – Ваш верный друг ещё вас не проглотил?

– С чего бы это? – удивился Вадбольский, заговорив тише.

– А кого, по-вашему, он выберет в лучшие друзья: вас или верховного правителя? Мне нужно идти, – Надзиратель прошёл мимо и спустился с трибуны, чтобы найти главу службы охраны правопорядка.

Еромир, возглавлявший охрану правопорядка на Большом Континенте, встретил Надзирателя с виноватым и покрасневшим лицом. Он выглядел, как только что вытащенный из кипятка варёный красный рак.

– Господин Надзиратель, весь личный состав уже поднят на ноги! – поспешил отчитаться он. – На автозак напали по пути из тюрьмы на неохраняемом участке. Мы начнём прочёсывать лес в самое ближайшее время. Установим посты на каждом перекрёстке.

– Я направляюсь в администрацию и сейчас же издам указ о чрезвычайном положении на три ночи, – решительно и яростно заявил Надзиратель. – Будет введён комендантский час, прогулки будут запрещены. У вас три ночи, чтобы найти беглеца, иначе получите выговор с занесением в личное дело, а там и до разжалования не далеко. Действуйте!

– Есть!

Личный водитель отвёз Надзирателя в администрацию, где он объявил о чрезвычайном положении на трое суток. Ему пришлось сообщить о произошедшем на Малый Континент. Зимовит был более сдержан, чем ожидал Надзиратель. Он лишь пожелал удачи в поисках еретика и сказал, что сейчас полно более важных дел. Он объявил, что срок чрезвычайного положения нужно сократить до двух суток, а на третьи он сам собирается приехать на Большой Континент уже в качестве верховного правителя.

Всю ночь Надзиратель провёл в администрации в центре города. Он провёл несколько совещаний, посвящённых нападению на тюремный конвой, старался казаться как можно более суровым. Ему даже пришлось дать интервью для журналиста главного телеканала Большого Континента. Только под утро он приехал в резиденцию.

Василиса Васильевна была сама не своя, на ней не было лица. Весть о введении чрезвычайного положения сильно встревожила её. Хранительница очага на всякий случай даже заперла Нурию в комнате на верхнем этаже.

– Василиса, как тут дела? – спросил Надзиратель, войдя на кухню.

– Это вы мне скажите. Кошмар какой-то!

– Восход вот-вот начнётся, нужно впустить наших гостей в дом. Разогревай еду, все голодны.

Василиса Васильевна встала как вкопанная.

– Так вам удалось? И вы привели их сюда?

– Прятать что-то важное нужно на самом видном месте, – подмигнул Надзиратель и вышел из кухни.

Он спустился в подвал, прошёл через тайный подземный ход и оказался посреди соснового бора, где его уже давно ожидали Горыня с командой и приговорённый к смертной казни Проповедник.

– И куда же вы привели меня? – с любопытством спросил он.

Надзиратель осмотрел всех.

– Целы? – спросил он.

– Да.

– Тимофей Лукич?

– Поставил фургон на стоянку и отправился ко мне домой, – ответил Горыня.

– Хорошо. Проходите, – позвал за собой Надзиратель, и все вместе они пробрались в резиденцию.

Через пару минут они сидели за столом, накрытым несколькими горячими блюдами.

Горыня без всякого стеснения набросился на еду. Вслед за ним стали есть и Лександра с Матвеем. Надзиратель же с Проповедником не отрывали взгляда друг от друга. Они замерли, будто окаменели. Горыня обратил на это внимание и перестал есть. Лександра и Матвей тоже замерли. Повисла загадочная тишина.

– Если голоден, поешь, – сказал Надзиратель.

Проповедник отрицательно покачал головой.

– Надзиратель, – сказал он уверенно и спокойно, – Надзиратель. Вы знаете действительное значение этого слова?

– Правитель определённой территории с установленными ограничениями во власти, – так же спокойно ответил Надзиратель.

Проповедник расхохотался во весь голос.

– Вы это слышали? – спросил он у остальных. – Правитель!

– Веди себя по-человечески! – пробасил Горыня, грозно взглянув на него.

– Простите, – приклонил голову Проповедник, и выражение его лица тут же стало серьёзным.

– Я хочу знать о тебе всё! – заявил Надзиратель. – Кто ты? Откуда взялся? Сумасшедший ты или нет? Быть может, ты болен, и я совершил огромную ошибку, притащив тебя сюда? Владеешь ли ты какими-то знаниями, доказательствами, или ты обычный еретик, которого стоило казнить?

– Столько вопросов, и все адресованы мне? Но вы ведь сейчас спрашиваете о себе? Вы не понимаете, кто вы. Вы запутались, я вижу в ваших глазах нерешительность, сомнения. Может, это вы заболеваете, становитесь сумасшедшим, и пытаетесь осознать, что с вами происходит? Какими бы знаниями я не владел, разве мне на слова поверит человек, всю жизнь прячущийся от дневного света? Как кто-то из вас поверит в то, что я скажу? Моим абсолютно голым словам? Ни для того я рисковал жизнью, чтобы находить себе слепых и глухих последователей или поклонников. А потому спрошу я: зачем вы меня спасли?

Товарищи Надзирателя перевели взгляд с Проповедника на него.

– В моей жизни за очень короткий срок произошли очень трагичные события. Я потерял дочь, которая заболела болезнью безумия. А потом до меня дошли слухи, что на Малом Континенте не все боятся света Дальней Звезды. А если это так, то, возможно, и болезни безумия они не опасаются?

– Который час? – спросил Проповедник. – Уже рассвет? Есть только один способ узнать, где правда, а где ложь. И если что-то окажется ложью, то почему всё остальное должно быть правдой?

– Ты предлагаешь мне выйти на свет Дальней Звезды?

– Вы можете от этого умереть, а можете не умереть. На свои вопросы вы можете ответить только самостоятельно. Теория для этого не подходит.

– Идём! – решительно заявил Надзиратель. – Мы сделаем это вместе и одновременно!

– Святой лик! – воскликнула Василиса Васильевна, всё это время наблюдающая из угла комнаты, сидя на табурете. Хранительница очага подскочила и побежала на третий этаж.

Надзиратель шёл по подземному туннелю первым, следом за ним – Проповедник, за каждым движением которого пристально следил Горыня. Позади шли Лександра и Матвей. Матвей заметил дрожащие пальцы женщины, и взял её за руку. Лександра обернулась, но не стала капризничать, а слегка сжала его руку. Женщине было страшно. Матвею тоже было не по себе, но всем своим видом он старался этого не показывать.

Когда они приблизились к выходу, Матвей проскочил к Надзирателю и, чтобы произвести на Лександру впечатление, предложил свою кандидатуру на то, чтобы выйти наружу первым. О том же попросил Горыня, отодвигая Матвея в сторону своей могучей рукой.

– Нет, – спокойно ответил Надзиратель, – Я уже сказал, кто пойдёт.

– Если он погибнет, тебе не жить, – сказал Горыня Проповеднику.

– Бояться смерти бессмысленно, – Проповедник был спокоен как гора, веками стоящая на одном и том же месте. – Но этим утром с ним ничего не случится.

Нурия сидела на кровати и читала книгу при свете настольной лампы. Уже наступило утро, но девушка не могла заснуть. Ей было известно о задуманном похищении Проповедника, ей передалась нервозность хранительницы очага, и она до сих пор ничего не знала о результатах операции. Внезапно из-за двери раздался звук быстрых шагов. В комнату ворвалась запыхавшаяся Василиса Васильевна.

– Беда! – запричитала она. – Беда! Они собрались выйти на свет ворога! Они все умрут! Останови его, девочка моя! Останови его! Идём со мной.

Нурия спрыгнула с кровати, плохо понимая, что происходит, но побежала вслед за Василисой Васильевной. Хранительница очага провела её в подвал к входу в тайный подземный туннель.

– Беги, моя девочка, – сказала Василиса Васильевна, – и останови его!

Надзиратель подошёл к двери, за которой был сосновый бор, открытый воздух и яркий свет взошедшей Дальней Звезды. Надзиратель отодвинул засов и взялся за ручку.

– Стойте! – закричала Нурия. – Подождите!

–Нурия? – оживился Надзиратель и с облегчением отпустил ручку двери.

Его резкое эмоциональное решение выйти наружу, немного угасло. Он понимал, что сейчас могут идти последние минуты жизни, и ему захотелось немного продлить это время.

– Что вы делаете? – Нурия подбежала к ним и увидела Проповедника.

Надзиратель подошёл к ней и взял за тёплые и нежные руки.

– Ты мне как дочь, – признался он. – Горыня, пообещай, дай слово, что ты позаботишься о Нурии, если я не вернусь.

– У вас есть моё слово.

Надзиратель потянулся за ручкой двери, но тут Нурия оттолкнула его, распахнула дверь и выбежала на дневной свет первой.

– Нурия! – вскрикнул Надзиратель и выскочил вслед за ней.

Свет Дальней Звезды поначалу показался ослепительным. Никогда ещё ни Нурия, ни Надзиратель не видели такого яркого света. Но глаза очень быстро адаптировались и привыкли. Воздух был тёплым, а небо невероятно яркого голубого цвета. Сосны приобрели сказочно красивый облик. Даже серая и невзрачная земля под соснами казалась необычной.

Надзиратель замер на месте на какое-то время, крутя головой по сторонам. Перед ним будто бы открылся новый мир, целая неизведанная вселенная, которая всё время находилась рядом. Надзиратель посмотрел на руки, пощупал кожу на лице – он был цел и невредим. Некоторое время он был в состоянии близком к шоку, но тут опомнился и стал искать Нурию. Девушка стояла рядом и, щурясь от яркого света, оглядывалась по сторонам.

– Как красиво, – задыхаясь от возбуждения, сказала она.

Надзиратель подошёл к ней и взял за руку, а второй рукой притронулся к щеке.

– Дальняя Звезда не убила нас, – сказал Надзиратель. В этот момент он не знал, что чувствовать – радость или ужас. Ведь если дневной свет не убивает, то и болезни безумия может не существовать… Что же тогда случилось с его дочерью и остальными, попавшими в лечебницы?

Надзиратель подошёл к двери в тайный подземный туннель и открыл её.

– Не бойтесь, – сказал он.

Горыня тут же вышел, Матвей за ним. Лександра медлила. Её младшая сестра ещё в детстве погибла от прямого воздействия света Дальней Звезды. Это произошло на глазах всей семьи. Непослушная девочка выбежала из дома на рассвете и попала под лучи Дальней Звезды. Кожа по всему её телу обгорела, покрылась огромными волдырями в считанные мгновения. Семья наблюдала за этим через открытую дверь, прикрываясь руками от яркого света. Отцу пришлось закрыть дверь и перегородить выход, чтобы за дочерью не выбежала обезумившая мать. А вечером, когда Дальняя Звезда зашла за горизонт, были обнаружены изуродованные останки, в которых трудно было кого-то опознать.

Лександра стояла перед дверью и дрожала. На глазах появились слезы. Проповедник подошёл к ней и протянул руку.

– Уже нечего бояться, – сказал он, – пришло другое время. Осталось лишь самое сложное – сделать первый шаг.

Лександра взяла его за руку, и они вместе вышли на свет.

***

Через какое-то время они вернулись в резиденцию и расселись за большим столом в столовой комнате. Они были перевозбуждены и с трудом сдерживали свои эмоции.

– Теперь рассказывай всё, что тебе известно, – сказал Надзиратель Проповеднику.

– Три года назад наступила новая эпоха, – ответил Проповедник.

– То есть Дальняя Звезда уже три года не причиняет никакого вреда? – спросил Горыня.

– Думаю, да, ведь законы прошлой эпохи работать перестали. Перестраивается всё пространство вокруг: природа, растения, космос и человек, разумеется. С человеком сложнее, у него есть привычки, особенности характера, даже волей человека можно управлять через определённые механизмы, если у него нет знаний. Теперь у вас есть хоть какие-то знания, и вами управлять будет уже гораздо сложнее.

– Мы должны рассказать об этом людям, – вступил в разговор Матвей.

Проповедник отрицательно покачал головой.

– Скажите честно, – обратился он к Надзирателю, – стали бы вы спасать меня, если бы ваша дочь не попала в лечебницу?

– Нет.

– Тоже относится и к остальным людям, – Проповедник перевёл взгляд на Матвея. – Они ещё не готовы. Они сочтут вас за еретиков и скорее сожгут на костре, чем поверят словам. А добровольно выйти днём на свет Дальней Звезды решится один из ста тысяч. Я пытался распространять знания доступными для меня способами, в ответ меня объявили еретиком и приговорили к казни.

– Значит, – сказал Надзиратель, – и мы будем распространять знания доступными для нас способами.

– Какими? – спросил Горыня, догадываясь, о чём говорит Надзиратель.

– Днём в столице очень мало патрульных. Это всего пятьдесят человек, прибывших с Малого Континента. По крайней мере, так было до назначенной казни. Им, одетым в защитные костюмы с ног до головы, не страшен свет Дальней Звезды. Сейчас мы понимаем, что он не страшен никому. Поэтому мы можем передвигаться по столице днём и хотя бы разносить листовки с информацией. Начать нужно с малого.

– Это неплохая затея, – ответил Проповедник, – но она никак не поможет тем, кто уже в лечебницах.

– Подкрепим информацию действиями, – сказал Матвей, – нападём на лечебницы и освободим людей!

– Это очень серьёзно, – сказал Надзиратель. – Нужно всё хорошенько обмозговать. Следующую ночь мне придётся провести в администрации из-за чрезвычайного положения. Буду делать всё, чтобы найти тебя! – улыбнулся он, смотря на Проповедника. – Потом приедет Зимовит. После и решим, что будем делать дальше.

глава двенадцатая

День был пасмурным. Листва шелестела на порывистом ветру. Пейзаж вокруг казался серым. Но даже в отсутствии Дальней Звезды, чей свет скрывался за облаками, в лесу было приятно находиться. Ручей всё так же журчал на камнях. Слава ощущал новое чувство, которое пришло к нему – единение с природой в одно целое. Пока он не мог сформировать свои ощущения именно такими словами, но он чувствовал перемены внутри себя. Это были приятные, воодушевляющие перемены.

В четвёртый раз Слава находился в лесу, и в третий раз вместе с Велизарой. Поначалу они снова молчали, но через какое-то время разговорились, и их было уже не остановить. Они рассказывали смешные истории из детства, из школы, о том, как поступали в университет и о многом другом…

В студенческом же городке они вели себя так, будто не знакомы. Случайно встречаясь в столовой или в парке, они проходили мимо, не обращая друг на друга никакого внимания. Славе приходилось сдерживаться, когда он видел Велизару вместе с Иваном, а ей терпеть компанию того. Отец и мать каждую ночь напоминали ей о необходимости союза между их семьёй и Жваликовскими, придумывая всё новые доводы и пугая разными опасностями.

Слава присел на большой плоский камень, который оказался тёплым.

– На ручей можно смотреть вечно, – сказал он.

Велизара присела рядом.

– Всю жизнь бы сидела и смотрела.

– Уйти бы в лес, – стал мечтать вслух Слава, – построить дом, создать свой собственный мир со своими правилами, с человечными и справедливыми условиями жизни…

– Я бы пошла с тобой, – Велизара понимала, что это просто глупые выдумки и с интересом участвовала в них.

– Только недалеко от побережья, – обрадовался Слава и дал волю воображению, – ведь в морях всё ещё есть рыба. Надо же будет чем-то питаться!

– Или уплыть на Вулканические острова…

– Интересно, там действительно живут какие-то дикари? И прячутся ли они от дневного света?

– Выйти замуж за какого-нибудь красивого дикаря…

– Или жениться на красивой дикарке…

Они расхохотались и долго не могли успокоиться, смеялись до коликов в животе.

Следующей ночью первой лекцией была дисциплина под названием «действительность прошлого». Слава чуть было не опоздал на занятия. Он проспал и пропустил первую трапезу в столовой. Одевшись в спешке, Слава побежал в университет, позабыв тетрадь с записями предыдущих лекций. Только преодолев половину пути, он вспомнил, что этой ночью должен состояться последний в семестре коллоквиум. Возвращаться было нельзя, иначе он бы не успел к началу лекции. Слава понадеялся на память, ведь эта дисциплина была его любимой.