– Я не об этом, – совсем не поняв юмора, отмахнулся он. – Я, скорее, имею в виду, что, если мы не можем что-то объяснить, это не значит, что этого не существует. Это лишь значит, что мы ограничены в знаниях и во взглядах. Поэтому мне физика в том состоянии, в котором она находится сейчас, и не понравилась – уж слишком материальна и не допускает места духовности… В мире есть место любым чудесам. Существует абсолютно всё. Вопрос лишь в том, принимаем мы это или тупо закрываем глаза.

Лёша будто поставил точку. Под конец его голос сделался грустным и совсем тихим.

– Лёша-а… – протянул я ехидно, чувствуя свою силу перед ним в том, что признаю в себе те черты, которые он признавать отказывался.

– Что?! – сухо, будто огрызнулся, спросил он после паузы.

– В тот разговор, ты ведь неспроста именно физику в пример привёл? Ты ведь физиком хотел стать, чтобы «дырку» ту разгадать? Загадку, таящуюся в ней, верно?

Но он молчал. Я слышал лишь его глубокое дыхание, которое было многословнее всего.

– Только я не могу понять, почему ты не пошёл учиться и исследовать, если так хотелось? Я ведь теперь вижу, что ты совсем не мент. Да и не видел я тебя ментом с самой первой нашей встречи. Будто ты не на своем месте, а только играешь. Почему? Почему не решился делать то, что было интересно? А вместо этого людей от преступников охраняешь, хотя защитник из тебя как из говна пу….

– Из-за Серёги, – перебил он мои издевательства.

– Что? – не понял я.

Он опять замолчал, но на этот раз я решил дать ему время, чтобы Лёша сам захотел раскрыться. Наконец он, заговорил:

– С нами на улице парень жил, Серёга. Он самый младший из нас был. Кажется, лет девяти. Он для нас с пацанами чем-то вроде боксёрской груши был. Мы над ним постоянно насмехались, издевались, дразнили. Но он всё равно за нами собачонкой таскался и молчал постоянно, не обижаясь вовсе. Даже если мы его прогоняли, Серёга за нами издалека наблюдал. Естественно, он и про «дыру» знал, и все наши эксперименты с ней видел. Затем он пропал… навсегда. Всё, произошедшее потом, стало колотой раной памяти. Отчаяние его родителей. Мать рыдала, задыхаясь, захлебываясь слезами. Она умоляла нас сказать хоть что-нибудь, что помогло бы помочь найти его. Злость допрашивающих нас ментов. Они орали, говорили, что мы наверняка знаем что-то. Но все мы молчали – ведь даже себе боялись признаться: Серегу поглотила «дыра». Не говоря уже о том, чтобы рассказать кому-то из взрослых. Все хорошо знали их реакцию.

После исчезновения Сергея мы ни разу компанией не встречались. Я даже это место стороной обходил, как наверняка и другие.

– Так что получается, ты со мной пришел к «дыре» впервые спустя столько лет? – удивился я.

– Именно… Я старался о ней забыть. Даже в ментовку пошёл, стараясь убедить себя, что Серегу похитили или что-то в этом духе и желая отомстить не пойми кому.

– Да уж, – выдохнул я. – А ты уверен, что Сергей именно в «дыре» исчез, как те предметы, а не случилось с ним что?

– Уверен, – твёрдо сказал Лёша.

– Откуда?

– Просто знаю. Чувствую, если угодно.

– Понятно, – я вполне был удовлетворён его ответами. – Спасибо, что рассказал. Это было важно для меня.

– Угу.

– И ещё… я тут уеду на какое-то время.

– Куда? – спросил он равнодушно. Сейчас ему, судя по всему, было не до меня.

– В свой город. Там трудности с одной статьей возникли – спорные вопросы придётся решать. Так что… Телефон я тоже выключу, чтобы не отвлекал. Приеду, позвоню.

– Хорошо… – и положил трубку, даже не попрощавшись.

Выбрать, что именно положить в сумку, оказалось настоящей проблемой. Я понятия не имел, что мне может понадобиться ТАМ. На всякий случай я беру с собой часть уже записанной истории, стопку чистых листов, любимую ручку, карандаш, паспорт. Деньги брать? Думаю, да. Мобильник тоже. Записанное на листе послание сворачиваю вчетверо (хотя оно умещается у меня в голове) и кладу в задний карман. Вроде бы всё! Тепло одевшись, выхожу из дома. Такси ждёт у подъезда.

Спустя получаса дороги таксист уезжает, получив нужную сумму. Кругом темно и опять валит снег.

Я подхожу к огороженной жёлтой будке с надписью “ОГНЕОПАСНО”. Оглядываюсь по сторонам, но здесь, по-видимому, прохожие – редкость.

С трудом забираюсь на сугроб, а оттуда сажусь на ограду, перебирая руками, ползу поближе к тому самому месту, где на моих глазах исчезла лопата. Ну что же, выбор сделан уже более тридцати лет назад, когда я стал журналистом.

Становлюсь на забор, с трудом сохраняя равновесие.

«Прыгай! – повелел кто-то в записке. – Найди буквоеда!»

«Где там кролик? – подумала Алиса. – Наверное, у него здесь спрятана нора?»

Она забирается на камень, и сигает с него, проваливаясь сквозь зыбкую землю, бесконечно долго падая вниз…»

Как описать это ощущение?

Если его сравнивать с чем-то, что я уже когда-либо испытывал, то больше всего оно похоже на глоток воздуха в новом, совершенно незнакомом городе…

Когда просыпаешься, сам не знаешь почему, рано-рано, только лишь первые лучи солнца коснулись земли и кругом ещё предрассветный полумрак. Глаза закрыты, но голова светлая и лёгкая, будто и не спал всего от силы часа четыре. Лежать так на второй полке, слушая перестук колёс… А тело само покачивается ему в такт. И, кажется, будто время замерло, чтобы, не дай Бог, не потревожить царящее кругом спокойствие.

Кажется, лежал бы так и лежал бесконечно. Но вот кто-то в соседнем купе начал шуршать пакетами, хлопать полками, собирать вещи. Чувствуется, что поезд еле заметно замедляет ход. Только тогда открываешь глаза, переворачиваешься на живот и, немного свесившись, смотришь в окно, а там… пригород чужого, явно большого, совершенно незнакомого города. Замирая, неустанно внимательно глотаешь взглядом здания заводов, дач, садов, ползущие вдоль рельсов, а дальше – дома побольше с пока ещё редким светом в окнах. Всё это составляет чьи-то скучные будни, но для тебя – непознанный, удивительный, интересный мир, новая жизнь, чужая и непонятная.

Вот, наконец, поезд останавливается в тисках платформ. «Свои» люди тут же растекаются в разные стороны, освобождая место для чужаков. Тогда ты лениво сползаешь с полки, обуваешься, немного подумав, берёшь с собой мастерку. Заходишь в тамбур, а затем по ступенькам – на твердый асфальт. Всё это время сам не замечаешь, как сдерживаешь дыхание. И, лишь коснувшись «живой» земли, делаешь глоток воздуха.

М-м… и медленно выдыхаешь.

Свежий, холодный после ночи, отдохнувший от дел воздух… и совершенно чужой. Сделав всего один глоток, один вдох жизни этого города, ты… нет, не понимаешь… ты ЧУВСТВУЕШЬ ЖИЗНЬ ЭТОГО ЧУЖОГО ДЛЯ ТЕБЯ ГОРОДА. Выглянувшее из-за края солнце больше завораживает, чем греет. А ты дышишь и дышишь – глубокими, жадными вдохами и протяжными выдохами, желая как можно больше пожить другой жизнью.

Мне даже не понадобилось куда-то проваливаться или лететь, чтобы почувствовать – я нахожусь в другом мире. Достаточно сделать всего один вздох – и становится ясно: этот воздух не принадлежит моей планете. Причём я не могу сказать, что в нём есть что-то особенное – воздух как воздух: ни особых запахов, ни вкусов, ничего странного, но он точно чужой.

Кругом тоже всё было не так, как там, откуда я только что пришёл. Но другой мир (а то, что этот мир – «другой», я не сомневался) остался прежним с момента, когда его мне открыл Лёша. Ни света кругом. Снег не засыпал землю крупными хлопьями и даже слегка подтаял. Никаких следов людей, кроме пугающего стука металла из окон завода. Будка пропала, вместо неё я находился на территории чьего-то заброшенного участка. Изменилась разве что почва вокруг меня: на снежном покрове были выведены какие-то линии вроде тропинок, круги и пересечения, оголяющие землю, а сама «дыра» выделялась идеально ровным кругом, словно до меня здесь кто-то хорошенько поработал лопатой.

Кстати, Лёшина лопата, проглоченная «дырой», лежала рядом. Я зачем-то поднял её и воткнул в метре от себя. Наверное, чтобы на обратном пути забрать инструмент с собой.

Ну, ладно, что теперь? Вот я, рубаха парень, оказался здесь. Вопрос номер один – ЗАЧЕМ? Сам знаю, что большинство людей страдают от тяжёлого психического и, к сожалению, часто неизлечимого заболевания, называемого СДПД – «сначала делаю, а потом думаю». Но за мной раньше такого не наблюдалось. Прежде я всегда, абсолютно всегда тщательнейшим образом продумывал все свои ходы наперёд, со всевозможными исходами. Отчего же сейчас я поступил, как болван? Не оттого ли, что в истории, «героем» которой я оказался, невозможно поступать иначе?! Слепым котёнком в кромешной тьме мне приходится постепенно продвигаться вперед, действуя наобум, строя догадки. Ох, как я этого не люблю! Ну, что сделано, то сделано. Алиса прыгнула, как её просил незнакомец, теперь всего лишь осталось найти кролика, а точнее буквоеда.

Для начала я решил добраться до вокзала. Во-первых, потому что он находится близко, а во-вторых, там я смогу осмотреться, попривыкнуть, понять хотя бы поверхностно, что к чему. Мне бы не хотелось бросаться в омут с головой, привлекая к себе излишнее внимание. Нужно быть аккуратным, чтобы не попасться.

В детстве я любил фантастику и перечитал множество книг, в том числе и о параллельных мирах. В большинстве из них строго-настрого запрещалось встречать себя самого. Есть ли в этом зерно истины или фантасты ошибаются? Так я пришёл к выводу, что толком даже не знаю, как себя вести в этом мире. Нет, а на что вообще я мог надеяться?! Пока что наверняка я знаю лишь одно – мне очень страшно не вернуться обратно.

Я брёл, постоянно озираясь по сторонам, вдоль увенчанного колючей проволокой заводского забора. Мир вокруг меня был мрачен и пуст. Казалось, в нём не хватало светлых тонов и от этого городские пейзажи казались угнетающими, унылыми и полными опасностей. Снег под ногами – и тот был не таким, каким положено быть нормальному снегу.

Наконец я вышел к мосту.

– Ну, была не была! – подбодрил я сам себя и принялся подниматься по ступенькам.

На мосту никого не оказалось – оно и хорошо, мне пока совершенно не хотелось встретить кого бы то ни было из этого мира. Не зная, как люди здесь живут, во что одеваются, на каком языке говорят, сложно чувствовать себя уверенно.

Я уже добрался до середины моста, когда заметил, что, хоть здание вокзала и возвышалось там, где ему и положено, но путей рядом не было! Пришлось перегнуться через перила, чтобы хорошенько рассмотреть эту странность: перроны, навесы над ними и подземный переход были на своих местах, но вместо привычных рельсов виднелась идеально гладкая бетонка, над которой метрах в четырех висели плетёные металлические канаты, натянутые наподобие трамвайных. Что такое?

Это на самом деле было удивительно! Когда глаза и ум привыкают к какому-то конкретному образу, а приходится видеть совсем другое, мозг напрочь отказывается признавать реальность происходящего. Отсюда и появляется ощущение, что явь, это никакая не явь вовсе, а странный сон, непостижимым образом заполучивший твое сознание в самом разгаре бодрствования.

Судя по всему, удивлюсь я ещё не раз. Лишь только стоило об этом подумать, как на мосту впереди я увидел что-то странное, какой-то неясный контур. Сначала я решил, что это идёт человек – издали и не различишь, разве что фигура слишком тёмная. По мере приближения я впал в ступор, как происходит всегда, в первые секунды появившейся угрозы. Мне навстречу неспешно вышагивал не человек, а лишь его очертания, полупрозрачный силуэт. Словно тень без хозяина, неминуемо приближаясь, оно обретало форму и объём.

Лишь только оцепенение выпустило мои мышцы из оков страха, как я тут же помчался обратно к лестнице. Подбежав к краю и уже собираясь буквально спорхнуть вниз, я обнаружил, что и этот путь перекрыт: две фигуры бок о бок поднимались по ступенькам, сгибая свои призрачные колени. Бежать! Скорее бежать отсюда! Но куда? Я стал оглядываться в поисках выхода. Внизу за перилами, прямо под мостом были сложены металлические корпуса машин, с другой стороны – то же самое. Ближайшее дерево, до которого можно было попытаться допрыгнуть и зацепиться за ветку, находилось метрах в четырёх от моста. Решение нужно принять незамедлительно – можно рискнуть и спастись, или, не допрыгнув до спасительной кроны, переломать себе все кости. Но уж лучше так, чем…

– По-осторони-ись! – послышался снизу деловитый наказ. Метнув на лестницу загнанный взгляд, я увидел, как спеша, запыхавшись и чуть не падая, вверх по ступенькам шустро семенит бабка, обвешанная тяжеленными котомками. Бодрый окрик, судя по всему, предназначался именно теням, что вынуждали меня спасаться бегством.

Мои догадки подтвердились, когда женщина вместо того, чтобы без проблем обойти стороной, наоборот специально прошла их насквозь, громким голосом заключив:

– Нигде от вас спасу нет, надоеды. В туалете и то тут как тут!

Взлетев на мост, метеоритом промчавшись мимо меня, бабка вдруг остановилась возле другой тени, успевшей добраться до середины моста, резко обернулась и, обращаясь ко мне, громким, профессиональным бабьим надрывом продекламировала:

– Галубцы-ы, ка-атлеты, беля-аши нужны?!

Сквозь неё прошмыгнул силуэт. Она шагнула на шаг в сторону, чтобы «надоеда» не загораживал обзор.

Я всё не мог сообразить, что мне нужно ответить. Мозги напрочь отказывались соображать. Пауза затянулась.

– Ну и чёрт с тобой! – обиженно объявила она, и, развернувшись, кинулась дальше.

Со мной поравнялась тень… Я уже не испытывал былого страха. Скорее, меня одолевало любопытство.

Вблизи тени ещё больше походили на людей. Можно было без труда различить выпирающий нос, раковины ушей, губы, пальцы. Но всё это выглядело размытым, состоящим из тёмно-серого дыма. Я не удержался и коснулся тени. Абсолютно ничего – ни холода, ни тепла, ни, тем более, остатков чёрного дыма в ладони. Будто просто махнул рукой.

Повторив опыт с другой тенью, двигающейся со стороны вокзала, получил точно тот же результат – ноль.

Я смотрел на руку, пытаясь хоть что-нибудь понять, когда ледяной ветер издали принёс приближающийся грохот. Я перешёл на другую сторону моста, чтобы увидеть источник шума. Вместе с нарастающим рёвом всё ближе и ближе становился яркий свет прожектора. Гудок. Ещё один. Поезд? Но откуда? Ведь даже рельсов нет!

На перрон вывалило множество народа – кто-то с цветами, кто-то нёс чемоданы. Когда состав сровнялся с платформой, из динамиков, приветствуя вновь прибывших, грянула неизвестная мне мелодия, по громогласности ничем не уступающая «Прощанию славянки».

Так вот куда спешила старая торговка!

Я направился по её следам – вниз к людям. Лишь стоило «поезду» притормозить, как я увидел странного механического монстра. Это был тот же поезд, что и в моём мире, разве только «вагоны» были в форме сигар, а там, где должны находиться колёса – лишь плоское брюхо. С крыши вагонов отходили «рожки», крепко державшие натянутый канат – что-то вроде подвесной дороги. Полностью остановившись, гигант выдохнул пар и тут же плюхнулся на бетонку.

Я окунулся в пучину людского потока. На мгновение мне даже почудилось, что никакой это не «другой мир». Если не обращать внимания на странную машину, застывшую внизу, то вокруг всё, как дома: самые обычные люди встречали родных и друзей, радовались, обнимались под звуки раскатистого марша. И даже знакомая бабка, найдя клиента, без умолку нахваливала товар, то и дело перекрикивая музыку, и выкладывала дымящиеся котлеты.

Лишь десятки шмыгающих тут и там теней, не признавая преград и приличий, то вытекали в город, то обнимались, словно дразня «настоящих» людей, напоминали мне, где я на самом деле. Мне захотелось уйти. Это уже был не «мой» вокзал – не пахло мазутом, и сладкая сердцу музыка перестука железных колес тоже исчезла. Да, это вокзал, но точно не ЖД.

Осталось сделать последнюю дегустацию, сравнивая реальности, и можно возвращаться обратно. Осмотрю зал ожидания, и на сегодня хватит экспериментов с новым миром.

На втором этаже всё немного по-другому – кофейного автомата на месте не оказалось, сидения не пластиковые, а из металла, хотя дизайном и схожи.

Я сажусь на своё место, и уже отсюда замечаю ещё пару расхождений: камера видеонаблюдения висит чуть правее обычного, да и сидение не такое удобное. Придирчивым взглядом рассматриваю лица людей. В зале всего человек пятнадцать. Такая же одежда, те же лица – местные жители ничем не отличаются от населяющих мой мир людей… по крайней мере, на первый взгляд.

Закрыв глаза, приваливаюсь к холодной стене «под мрамор» и пытаюсь прислушаться к своим ощущениям, но знакомый женский голос, объявляющий из динамиков о прибытии скорого поезда, не даёт сосредоточиться. Да ещё и здание трясётся в такт перестуку железных колес! Звонкий гудок! Что за чёрт? Здесь же нет путей! Я вскакиваю с места и в несколько шагов оказываюсь у большого выходящего к платформам окна, но не вижу никакого поезда. Лишь тот же самый состав, цепочкой выстроив причудливые вагоны, распластался на бетонке.

Тряска и грохот подъезжающего поезда не унимались. Ничего непонятно…

Немного подумав, решаю выйти к мосту через привокзальную площадь, дабы увидеть ещё что-нибудь интересное.

Лишь стоило выйти из дверей, как дорогу мне преградили вездесущие таксисты. Мужики в кожанках, сжимая плечи в попытке согреться, привычно зазывали:

– Такс-си… Такс-си… Кому такс-си?! Та-акс-си…

Я спустился по ступенькам и уже собирался проскользнуть мимо незамеченным, когда один из них возник неприступной преградой.

– Такс-си в город. Куда нужно? – маленький пухлый лупоглазик, лет на шесть меня старше, приветливо, насколько у него это получилось, улыбался.

– Нет, спасибо… – отказался я, и постарался обойти его, но тот стоял на своём.

– Недорого! С ветерком, а? Там… – он махнул неопределенно позади себя, – машин не поймаешь.

– Нет-нет, спасибо. Я на автобусе, – попытался отмахнуться я, всё же сумев обойти настырного водителя.

Облегченно выдохнув, я зашагал к мосту (скорее обратно), но не прошёл и десяти метров, как таксист нагнал меня и, пристроившись справа, спросил:

– Послушайте, – раздражаясь, но сдерживая пыл, сказал я, – я же сказал, что…

– Ты – гость? – не слыша меня, повторил он. – Ты же не отсюда?!

– Если я вышел с вокзала, это не значит, что я не местный.

– Ты не местный, – уже совсем утвердительно констатировал прилипала. – Ты из другого мира.

Я остановился как вкопанный, а таксист улыбался:

– Ты же ни хрена не знаешь! Пойдем со мной, – и потопал обратно.

Меня хватило лишь на то, чтобы, обернувшись, глупо смотреть ему в спину. Меня вычислили, и теперь я не знал, как правильно поступить.

– Пойдём, пойдём… – вполне дружелюбно позвал он. – Я тебе все по дороге расскажу.

– По дороге куда? – я нагнал его, и теперь шёл рядом.

– Сейчас… – таксист сделал рукой жест подождать, – Григорич, – позвал он зазывающего людей коллегу. Когда тот посмотрел на него, сказал, – Я тут гостя встретил. Пойду его отвезу, так что очередь не занимай.

Другой таксист согласно кивнул, внимательно меня оглядев, чтобы уже спустя секунду потерять к моей персоне всякий интерес и вновь приступить к поискам клиентов.

Мы прошли к стоянке, заполненной совершенно привычными автомобилями. Если что и отличало здешние машины, разве что чуть староватые модели и полное отсутствие иномарок – ни одной новехонькой «БМВ» или «Тойоты». Таксист провел меня к черной «Волге».

– Садись, – приказал он, открывая дверь. – Домой тебя повезу, гость.

– Домой? Мне не нужно домой!

– Ай, – нахмурился водитель, – ты сейчас не можешь вернуться в свой мир. Все по дороге объясню. Залезай.

Хотя у меня появилось множество вопросов, пришлось долго ждать, пока новый знакомый не «уговорил» свою развалюху завестись.

– Ты на автобусе себя выдал, – наконец заговорил он, выруливая со стоянки.

– На автобусе? – удивился я.

– Да… у нас в стране их не делают, а на индийца ты не похож. Вот я и догадался, что ты гость.

– Почему «гость»?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Так у нас из параллели людей называют.

– Из другого мира? – уточнил я.

– Да… Ты мне сначала адрес, где живёшь, скажи, а потом – всё остальное.

Я назвал.

– Знаю такой… Ну, теперь можешь спрашивать, – великодушно разрешил таксист.

– А-а… м-м… – у меня было столько вопросов, но сейчас они куда-то запропастились. В первую очередь, мне нужно узнать, зачем он везет меня домой, о чём я и спросил.

Мужик усмехнулся:

– Ладно, давай я тебе все по брошюре расскажу. Многое встанет на свои места. Если вкратце, у нас существует международное соглашение с чётко оговоренными пунктами, на каких условиях в нашем мире могут находиться «гости»: кто за вас отвечает, что делать с неразглашением, и еще чёртова уйма ненужной бюрократии. Всего перечислять не стану, главное, что после принятия соглашения каждый гражданин стран-участниц должен знать назубок небольшую брошюрку «О гостях и гостеприимстве». Слушай, вон она в бардачке. Ага, уголок торчит. Можешь сам всё прочитать, чтобы мне не повторяться.

– Уж лучше ты сам расскажи… – мне хотелось поговорить с человеком, а не читать холодный текст.

– Ну, я всё равно рассусоливать не буду и своими словами, если можно…

– Да-да, конечно, – может мне показалось, но таксист действительно считал, что именно я здесь ставлю условия.

– В общем, ты… кстати, как тебя зовут?

– Андрей, – представился я.

– Оч-ч приятно! Михаил, – протянул он руку, которую я с радостью пожал. – Ты, Андрей, «гость». Так у нас называют людей из другого мира…

– Из любого?

– Он только один, – с интонацией профессора вразумлял меня Миша.

– С чего бы это? Если есть одна параллель, значит, должно существовать бесчисленное множество других, – предположил я, вспомнив статью из Википедии, на которую наткнулся как раз перед путешествием.

– Да я тоже это понимаю, – сдался таксист, – но у нас на официальном уровне доказано существование только одного мира. И то лишь потому, что благодаря ему мы и живём. А так бы власти и дальше его не признавали. Хотя все давно знают о гостях.

– Михаил, а что ты имел в виду, когда говорил «мы живем благодаря другому миру»?

– Просто наши реальности каким-то образом сильно взаимосвязаны, сливаются, словно сиамские близнецы.

– «Сливаются»? – вещи, которые говорил мужчина за рулём, были для него очевидными, а для меня совершенно непонятными. Вот и приходится постоянно уточнять, переспрашивать.

– Ну, как бы наслаиваются друг на друга, местами очень плотно пересекаясь. Некоторые явления нашего мира прорываются в ваш. Но это, скорее, редкость. Зато ваш мир проявляется в нашем постоянно.

– Например?

– Допустим, фантомы… Бьюсь об заклад, что ты, увидев их, чуть не обделался! – заулыбался таксист.

Я не сразу понял, о чем или о ком он говорит.

– Ты имеешь в виду эти тени на вокзале?

– Да, – кивнул Михаил, ловко поворачивая руль. – Они и есть продукт слияния наших миров. В некоторых местах, там где связь особенно крепка, а у нас это чуть ли не большая часть города, появляются фантомы…

– И что они такое?

– Это всего лишь отражение ваших частиц.

– То есть, когда я у себя там сижу на вокзале, здесь кто-то видит мой фантом?

– Именно! – подтвердил водитель, не отвлекаясь от дороги.

Меня даже немного раздражало, с каким спокойным равнодушием он говорил о подобных чудесах.

– И никого это явление не пугает?!

– А чего пугаться? – Михаил пожал плечами. – Фантомы безобидные и совсем не мешают. Чего ты так удивляешься? Они же у вас тоже есть.

– Нет, – откуда у нас взяться фантомам…

– Кажется, вы их призраками называете и считаете духами умерших, а на самом деле это всего лишь кто-нибудь из нас случайно прошёлся по фантомной территории, так называемой «зоне проявления».

– Миша, откуда тебе столько известно? Из брошюры? – я открыл сложенный вчетверо фиолетовый листок, чуть больше альбомного, стараясь разобраться в мелком шрифте.

– Не-е… – протянул таксист, – там этого нет, можешь не искать. Канал «Дискавери» – вот где все ответы. Он у вас тоже есть. Знаешь, какой у канала лозунг? «Транслируем на два мира» – здорово, правда? По будням с восьми до девяти идет одна из самых натуральных у нас передач – «Мир фантомов». Там как раз и рассказывают про различия и сходство наших миров. О том, как вы пытаетесь разгадать очевидные для нас вещи. Бывает забавно понаблюдать за потугами ваших учёных. Тем более, что ваши тайны у нас давно разгаданы, но ваши правительства не хотят озвучивать наше существование…

Я слушал, впитывая любую информацию, каждое слово, как губка – воду.

– Вчера, например, рассказывали о различиях в географии. Наши «Земли» не сильно-то и разнятся. Так, мелочь всякая, типа Байкал у нас больше, в Японии некоторых островов нет, да город Можайск Пердищенской области должен на пару кэмэ западнее находиться. Единственное крупное отличие – это континент между Африкой и Южной Америкой. У нас есть, у вас – нет.

– Континент?!

– Ага… Он иногда проявляется фантомом в вашем мире. Вы его, кажется, Атлантидой зовете, и всё ищете, ищете… да не там! Он у нас под боком, – захохотал Михаил.

– Да уж… – я потёр руки. «Волга» совсем не грела.

– Это ещё мелочи! А вообще в пограничье двух миров жить намного интереснее, чем в одном.

– А почему ты сказал, что я не могу сейчас вернуться в свой мир?

– «Колодцы» пропускают только в одну сторону – ты через него пришел, но вернуться не сможешь! Нужен другой «колодец».

– Почему? – я не на шутку встревожился. Хотя этот мир был почти полным двойником родного мира, мне не хотелось здесь оставаться.

– Я что, должен всё знать, раз здесь живу?! Моя гражданская обязанность – лишь проводить «гостя» до его квартиры, отдав в руки брошюру.

– Это был просто вопрос, – попытался я примириться, так и не поняв странной реакции Михаила.

– Ну не знаю я. Знаю лишь, что «колодец» – это ход в одну сторону. Одностороннее движение, понимаешь? Чтобы вернуться, нужно прямиком отправиться в мэрию, где тебе выпишут разрешение и сопроводят к нужному «колодцу». А так как уже поздно и ни одно госучреждение не работает, я тебя везу домой, чтобы ты мог там переночевать.

– А-а… моя квартира мне принадлежит? Или там мой прототип живет?

Михаил с улыбкой глянул на меня. Ему мой вопрос показался забавным.

– Нет, здесь твоя квартира может принадлежать другому хозяину. Да и вообще её может не быть. Или дом внутри и снаружи может иметь совсем другую планировку… Да многое может быть не так. Главное, что живущие по адресу твоей прописки люди обязаны принять гостя на срок не более двух суток. Такой закон есть! А насчет двойника, можешь не бояться – ничего ни с тобой, ни с ним не случится. Просто посмотрите друг на друга, как два брата близнеца. Вы хоть и похожи, но разные люди. Хотя тебе навряд ли удастся повстречать своего… хм… прототипа.

– Почему? – честно говоря, мне было бы любопытно пообщаться самому с собой.

– Все просто! Для формирования двух идентичных людей у них должны быть идентичные родители, знакомство которых должно произойти в идентичных экономических, географических, социальных, политических и других «ических» условиях.

– Это так важно?

– Подумай сам, – с явным удовольствием продолжал меня учить Михаил. – Чтобы ты родился, твои родители, опять же, к примеру, должны были встретиться на практике в университете. А если у нас до сих пор школ нет, откуда тебе взяться?

– У вас нет школ?! – это было ужасно.

Таксист цокнул языком и обреченно помотал головой, недовольный глупостью собеседника.

– Есть у нас школы! Я просто пример привёл.

– Странно. На первый взгляд наши миры не так уж сильно и отличаются.

– Это на первый взгляд. До начала первой четверти семнадцатого века так и было…

– А что случилось потом?

Михаил на несколько секунд перевел свой тяжёлый взгляд на меня:

– По-моему в Англии вышел закон «О монополии», по которому начали выдавать патенты на изобретения. Только вот вместо того, чтобы изобретать своё, люди повадились нырять в ваш мир и воровать идеи изобретений. Так ведь легче – взял чужое, запатентовал – и готово… и даже свои мозги не нужны. Докатились до того, что сами государства стали выкупали патенты, чтобы новшества пускать в производство. Причём право обладания на изготовление изделий имеет лишь лицо, владеющее патентом.

– Вот как вы узнали что я – «гость»! – догадался я. – Россия не имеет прав на изготовление автобусов?

– Именно так. Индийцы первые запатентовали общественный транспорт на двигателе внутреннего сгорания.

– А эта «Волга»? – удивился я.

– На электричестве…

– Но это же абсурд! Почему правительства стран не могут обмениваться или продавать принадлежащие им изобретения? Всем это пошло́ бы только на пользу!

– Да я и сам это понимаю, и все понимают, но вот сделать ничего не могут. Просто наш мир находится в подобии вашей «холодной войны». Только вместо гонки вооружений происходит гонка украденных технологий – у кого больше, тот и лучше.

– Но зачем?!

– Ну, вот опять ты задаёшь мне непосильные вопросы. Наверное, как и в любом мире, власть – самый сильный наркотик, за который «больной» способен продать даже близких людей, не говоря уже о своём народе. По телевизору только и слышно, как страны ведут бесчисленные тяжбы и даже войны за изобретения.

– Не по-ни-маю… И что, одна страна может запретить использование технологии всем остальным?

– Да. Обладатели патентов, конечно, продают возможность пользоваться технологией, но чаще просто сдают в аренду – и то за баснословные деньги! В нашем мире лишь единственное государство может позволить себе купить любой патент.

– США? – догадался я.

– Не-а… Китай. У них есть всё – это самая развитая страна в мире. И автобусы, и мобильная связь, и спутниковое ТВ, и даже выращивание марихуаны. Да что там: у них во всю мощь используются генераторы энергии на воде!

– На воде? – я чувствовал себя Незнайкой на луне.

– А как же! – с видом знатока подтвердил он. – Это изобретение можно считать самым главным после колеса. Холодный ядерный синтез воды был открыт у вас сразу после Второй мировой. Насколько я осведомлен, эта технология в вашем мире под запретом.

– Нефть? – понял я.

– Наверное. Тебе лучше знать.

– Так у вас нет поездов именно из-за патентов? – я решил выдвинуть своё предположение.

– Как нет? Ты же сам только что с вокзала.

– Я имею в виду те, что передвигаются по рельсам…