– Не-ет, на работе, а вы кто будете?
– Друзья, – неопределенно ответил Брагин. Он потоптался на месте, пожевал нижнюю губу и, не осмелившись ничего просить, повернул назад. Казаков вышел следом.
– Едем на пруд? – спросил он.
– Нет, поедем искать Володьку. Он работает на хлебовозке и должен быть, где-то возле магазина, – ответил Брагин и взялся за руль мотоцикла.
– За рулем поеду я, – Сказал Казаков и решительно отстранил от раскаленной машины захмелевшего любителя быстрой езды.
Возле магазина Володьки не было. Не было его и в гараже. Не было и возле конторы. Объехали всю Грушевку, Володьки не было. Съездили в соседнее село Плотвянку – но и там Володьку не нашли. Брагин Николай впал в уныние, рыбная ловля с ночевкой стремительно теряла часть своей прелести.
На обратном пути из Плотвянки в Грушевку на дороге показалась встречная машина. Более протрезвевший Казаков узнал в ней хлебовозку и, не желая встречи с неуловимым Володькой, свернул в сторону, но было уже поздно. Хлебовозку заметил и полусонный Брагин.
– Володька едет! – крикнул оживший Брагин,– Стой! Стой, куда едешь!
Казаков не останавливался.
– Это не Володька, это машина из райцентра, я хорошо ее знаю, – ответил он.
Казаков прекрасно видел Колькино состояние и поэтому не останавливался.
– Стой, тебе говорят, стой! – крикнул Брагин и чувственно стукнул друга твердым кулаком под ребро.
Мотоцикл остановился.
– Слазь, – сказал Брагин, – раз ты так, то слазь с моего мотоцикла.
Казаков молча слез.
– Я сам поведу.
Брагин вскочил в седло, резко газанул. Мотоцикл взревел всеми лошадиными силами и громко закашлялся.
– Садись, – примирительно крикнул Брагин.
Казаков сел на кашляющий мотоцикл и в тот же миг явственно животом почувствовал, что предстоящая гонка будет удовольствием ниже среднего. Мотоцикл рванулся и … Казаков спрыгнул с набирающей скорость машины, и даже не упал. А Брагин, не заметив пропажи в тучах поднятой пыли, один погнался за ускользающим Володькой.
Казаков постоял, посмотрел по сторонам, сориентировался на местности и решил идти к пруду пешком напрямик, по бездорожью. По его представлению до Грушевки было, где-то километров пять или шесть. Он пошел.
Сразу за Плотвянкой метров на восемьдесят тянулось топкое место, поросшее осокой, камышом и редкими кустами рогоза.
– Пройду, – подумал Казаков.
Он снял старые растоптанные туфли, стащил брюки и вошел в болото. Сделав пару шагов и увязнув по колено в грязи, он повернул обратно. Рядом паслась лошадь со спутанными ногами.
– Идея! – сказал себе Казаков.
Вытерев грязь на ногах травой, он быстро оделся, обулся, развязал ноги у лошади и, вскочив ей на спину, направил бедное животное в хлипкое место. Лошадь, глубоко проваливаясь в чавкающую грязь, медленно пошла на другую сторону. Когда они миновали половину пути, сзади раздался негодующий крик. Казаков обернулся. От крайней хаты бежал, размахивая руками, пожилой мужчина и нехорошо ругался. Из-за обильного потока слов смысл сказанного с трудом доходил до Казакова. Но, даже по обрывочным фразам, типа «сукин ты сын», Николай догадывался, что дед не очень-то одобряет его поступок. Тем не менее, он спокойно форсировал мокрую преграду и уже на сухом месте снова обернулся. Дед, прекратив ругаться, бежал назад к избе.
– Что, дед, за подмогой? – весело прокричал Казаков. – А может, и за ружьем тоже, – ударила в голову беспокойная мысль. – Он, что, рехнулся, старый, я ж ведь не конокрад, какой-то,– стучалась мысль. – Береженого бог бережет, – подумал Николай – спрыгнул с лошади и побежал к виднеющемуся в стороне оврагу.
Пробежав по оврагу изрядное расстояние и, не обнаружив сзади погони, Казаков успокоился, выбрался из оврага и оглядел местность. Впереди, чуть левее в низине, за полем скошенного гороха виднелась безглавая церковь.
– Грушевка, – подумал Николай и быстро зашагал вперед.
В наше время в безлесных полях, вдоль и поперек изрезанных дорогами, трудно заблудиться и, тем не менее, Казаков заблудился. Овраг вывел его в сторону от Грушевки к селу Борисовка, и он увидел безглавую церковь не Грушевскую, а Борисовскую, точно такую же обломанную и заброшенную.
Казаков вышел к селу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять свою оплошность.
– Да, – подумал он, – лишних десять километров придется топать.
Смирившись с участью, Казаков решительно направился по грунтовой хорошо накатанной дороге в сторону села Грушевка. Как-то незаметно стемнело. Редкие встречные машины пошли с ближним светом, а Казаков все шагал и шагал. И только когда сильно заболела старая мозоль на правой ноге, а на левой натерлась водянка, возле Николая остановилась попутная грузовая машина, идущая в районный центр.
– Куда топаешь, приятель? – спросил водитель.
– В Грушевку, – ответил Казаков.
– Садись, до поворота подкину, а там мне в другую сторону.
– До поворота, так до поворота, – согласился Николай и забрался в кабину.
Поехали. И тут сидя в кабине, Казаков обнаружил, что кругом стоит самая что ни на есть настоящая ночь.
– Стоит ли ехать на пруд? – подумал он, – Брагин, наверное, запил с Володькой, и до утра не появится, а Степа уже уехал. Удочки мои вот только забрал он, или нет? Ладно, дома разберемся.
– Поворот, – сообщил шофер, останавливая грузовик.
– Слушай, я с тобой до райцентра, принял решение Николай.
– Поехали, – безразлично сказал водитель и включил скорость.
Ночевал Казаков Николай Васильевич дома. Спал спокойно без сновидений.
Ну а что Брагин? А Брагин…. Вернемся немного назад. … Мотоцикл рванулся и … Казаков спрыгнул с набирающей скорость машины, и даже не упал. А Брагин, не заметив пропажи в тучах поднятой пыли, один погнался за ускользающим Володькой. Гонка на строптивом хмельном мотоцикле по сельским дорогам, как и предполагалось Казаковым, вышла удовольствием ниже среднего. Очень скоро Брагин на полном ходу съехал в кювет, проскакал по кочкам и благополучно врезался в кучу теплого соломистого навоза недалеко от молочной фермы. Кое-как выбравшись из свежей органики, Николай оттащил мотоцикл в сторонку, лег рядом и заснул. Проснулся он, когда уже стемнело. В небе мерцали далекие звезды, неподалеку мычал крупный рогатый скот, рядом стоял холодный мотоцикл и источал запах отнюдь не бензиновый.
Брагин приподнялся, стукнулся лбом об какую-то железную часть «Ковровца» и сразу все вспомнил.
– Колька! – позвал он Казакова.
Ответа не было.
Холодный пот прошиб костлявое тело Брагина. Его друг Казаков Николай Васильевич поблизости не наблюдался.
– Казаков! Казаков! Колька! – закричал во всю глотку Брагин и, спотыкаясь в темноте, побежал в сторону дороги.
Кругом лежала прохладная влажная ночь с присущими ей запахами и звуками.
– Кольку потерял! Кольку потерял! – билась о череп беспокойная мысль.