Бешеные деньги
TekstДействие третье
Лица:
Надежда Антоновна.
Васильков.
Лидия, его жена.
Кучумов.
Телятев.
Глумов.
Василий, камердинер Василькова.
Андрей.
Горничная Васильковых.
Та же гостиная, что во втором действии, но богаче меблированная. Направо от зрителей дверь в кабинет Василькова, налево – в комнаты Лидии, посредине – выходная.
Явление первое
Из кабинета выходит Васильков, с портфелем и с газетами, быстро пробегает их глазами, потом звонит. Входит Василий.
Васильков. Казанское имение Чебоксаровых с заводом и лесом на днях продаегся. Жалко! И завод может приносить большой доход, и лесу много. Василий Иваныч, сходи к Павлу Ермолаеву, скажи ему, чтобы он сейчас же шел на биржу и подождал меня там. Мне нужно совершить на его имя доверенность. Скажи ему также, чтобы он был готов на всякий случай, я его пошлю в Казань.
Василий. Слушаю, сударь.
Васильков. Ты, Василий Иваныч, оделся бы как поскладнее.
Василий. Никак невозможно-с. Теперь, ежели эти сапоги, толстый спинжак и бархатный картуз, я выхожу наподобие как англичанин при машине; такая уж честь, и всякий понимает.
Васильков. Твое дело, Василий Иваныч. Ступай!
Василий уходит. Васильков вынимает счет и рассматривает. Из комнаты Лидии выходит Надежда Антоновна.
Явление второе
Васильков и Надежда Антоновна.
Надежда Антоновна. Медведь! Недавно женился и все за делом.
Васильков. Одно другому не мешает, маменька.
Надежда Антоновна. Что за маменька!
Васильков. Слово хорошее, ласкательное и верно выражает предмет.
Надежда Антоновна. Ну, хорошо, хорошо. (Подходит к нему.) Но счастлив ли ты? Скажи, счастлив ли, сынок? (Берет его за ухо.)
Васильков (целуя ее руку). Да, я счастлив, совершенно счастлив. Я могу теперь сказать, что в моей жизни было несколько дней блаженства. Ах, маменька…
Надежда Антоновна. Опять маменька!
Васильков. Извините!
Надежда Антоновна. Я ничего другого и ожидать не могла, кроме счастья, иначе бы я и не отдала за тебя Лидиньку.
Васильков. Я был бы еще счастливее, если б… если б…
Надежда Антоновна (садится). Что, если б? Чего вам еще мало, неблагодарный!
Васильков. Если б всю жизнь можно было разъезжать по Москве то с визитами, то по вечерам и концертам… ничего не делая; если б не стыдно было так жить и были бы на это средства.
Надежда Антоновна. Если все порядочные люди так живут, значит не стыдно, а средства нужны небольшие.
Васильков. Однако! По моим соображениям, я прожил много. Я не считаю, да и не знаю, сколько прожила Лидия; я в ее расчеты не мешаюсь.
Надежда Антоновна. И прекрасно делаете.
Васильков. У нее свое, у меня свое. Но я рассчитываю, много ли мне придется таким образом прожить в год.
Надежда Антоновна. Ах, какие пустяки! Да живите, как живется; ведь вас такие расходы стеснить не могут.
Васильков. Как не могут?! Ведь так в полгода проживешь тысяч двадцать пять.
Надежда Антоновна. Ну, много ли это! Неужели вам жаль? Я вас не узнаю.
Васильков. Совсем не в том вопрос, жаль или нет, а в том, где взять их.
Надежда Антоновна. Ну, уж это я не знаю. Вам это должно быть лучше известно.
Васильков. Чтоб так жить, надо иметь миллион.
Надежда Антоновна. Мы не запрещаем вам иметь их и два.
Васильков. Ни двух, ни одного нет у меня; мое состояние обыкновенное.
Надежда Антоновна. Надеюсь все-таки за полмиллиона. И это хорошо.
Васильков. У меня есть имение, есть деньги небольшие, есть дела; но все-таки я более семи, осьми тысяч в год проживать не могу.
Надежда Антоновна. А прииски?
Васильков. Какие прииски, что вы!
Надежда Антоновна. Золотые.
Васильков. Не только золотых, но и медных нет.
Надежда Антоновна (встает). Зачем же вы нас обманули так жестоко!
Васильков. Чем я вас обманул?
Надежда Антоновна. Вы сказали, что у вас есть состояние.
Васильков. И действительно есть, очень порядочное.
Надежда Антоновна. Подите вы! Вы не понимаете, что говорите. Вы не знаете самых простых вещей, которые маленьким детям известны.
Васильков. Да позвольте! Чем же это не состояние. Что ж это такое?
Надежда Антоновна. Что? Нищета, бедность, вот что. Того, что вы называете состоянием, действительно довольно для холостого человека; этого состояния ему достанет на перчатки. Что же вы сделали с моей бедной дочерью?
Васильков. Я хотел сделать ее счастливою и постараюсь достигнуть.
Надежда Антоновна. Без состояния? Смешно.
Васильков. Я имею достаточно и стараюсь приобретать.
Надежда Антоновна. Что, достаточно? Ей нужно состояние, а состояние вам приобресть нельзя: откупов нет, концессии на железную дорогу вам не дадут. Состояние можно только получить по наследству, да еще при большом счастье выиграть в карты.
Васильков. Нет, еще есть средство: ограбить кого-нибудь. Не его ли вы мне посоветуете?
Надежда Антоновна. Вы думаете? Как хорошо вы меня знаете. Нет, я вижу, мне нужно принимать меры и поправлять нашу ошибку.
Васильков. Что поправлять? Какая ошибка? Прошу вас, не мешайтесь в чужие дела. (Берет шляпу.)
Надежда Антоновна. Вы уходите?
Васильков. Мне пора. До свидания. (Уходит.)
Надежда Антоновна. Вот еще, хлопоты с этим зятем! Впрочем, кто же бы взял Лидию, если б узнали, что у нее ничего нет? Надо будет для него постараться, уж нечего делать.
Входит Андрей.
Андрей. Господин Кучумов.
Надежда Антоновна. Вот кстати! (Андрею.) Проси.
Андрей уходит.
Я сейчас за него примусь.
Входит Кучумов.
Явление третье
Надежда Антоновна и Кучумов.
Кучумов. Расе е gioia son con voi [4].
Надежда Антоновна. Очень рада. Садитесь!
Кучумов (садясь). Pace e gioia… А где ж наша нимфа?
Надежда Антоновна. Полетела с визитами, она сейчас будет.
Кучумов. А сатир, который у нас ее похитил?
Надежда Антоновна. Побежал по своим делам. У него все какие-то дела.
Кучумов. Черствый человек! Впрочем, что ж ему! Он муж, а вот мы таем да облизываемся, как лисица на виноград.
Надежда Антоновна. Старичок, старичок, что вы!
Кучумов. Сердцем молод, Надежда Антоновна, волканическая натура.
Надежда Антоновна. Ах, да. Вы получили от мужа письмо?
Кучумов. Получил. Не беспокойтесь! Завтра же пошлю ему. Какая это сумма! Выкиньте из головы!
Надежда Антоновна. У меня еще до вас просьба.
Кучумов. Что такое, что такое! Рад, душевно рад.
Надежда Антоновна. Не можете ли вы доставить одному моему знакомому место повыгоднее да еще опеку, большую, или управление богатым имением?
Кучумов. Надо знать кому.
Надежда Антоновна (пожимая плечами). Зятю.
Кучумов. Что, видно, плохо дело! Я так и ожидал.
Надежда Антоновна. Да, мой истинный друг, мы немножко ошиблись.
Кучумов. Какое ж он право имел на вашу дочь? Прикидывался, чай, что золотом осыплет? А теперь вышло, что самого корми. Знаете, он, должно быть, хапуга по природе. В нем, вероятно, подьяческой крови много! Он для чего место ищет? Чтоб взятки брать. Как же мне его рекомендовать! Он, пожалуй, осрамит меня, каналья.
Надежда Антоновна. Вы меня-то пожалейте, он мне зять.
Кучумов. Да ведь вы сами говорили, что в нем ошиблись. То-то мне рожа-то его…
Надежда Антоновна. Ах, перестаньте! Неужели вам неприятно быть покровителем человека, у которого жена такая хорошенькая?
Кучумов. Как, неприятно! Кто вам сказал! Очень приятно.
Надежда Антоновна. Я Лидию знаю, она не захочет остаться неблагодарной.
Кучумов. Да я все средства… всех знакомых на ноги…
Надежда Антоновна. Вы думаете, женщины не умеют быть благодарными? Нет, если они захотят…
Кучумов. Да я лечу, сейчас лечу… Как, что, куда? Приказывайте.
Входит Лидия.
Явление четвертое
Надежда Антоновна, Кучумов и Лидия.
Кучумов. Ах, ах, немею!
Лидия. Очень жаль будет, если онемеете, вы так хорошо говорите. Измучилась. (Садится на кресло.) Всю Москву объездила.
Надежда Антоновна. Да, Лидия, Григорий Борисыч не только хорошо говорит, но хорошо и дела делает; он завтра посылает отцу твоему деньги на выкуп имения, да и нам оказывает услуги. Мы должны быть ему очень, очень благодарны. (Взглядывает на дочь.)
Входит Андрей.
Андрей. Господин Глумов.
Надежда Антоновна. Проси его ко мне, я его у себя приму. (Уходит; за ней Андрей).
Явление пятое
Кучумов и Лидия.
Лидия. Скажите, пожалуйста, что вы за благодетель такой! Ведь помогать другим – отнимать у себя. Что вас побуждает?
Кучумов. И вы, вы меня спрашиваете?
Лидия. Отчего ж мне не спрашивать?
Кучумов. Да я не только состоянием, я для вас готов жизнью…
Лидия. Всего вероятнее, что такая жертва мне будет не нужна. Но вы действительно посылаете отцу денег?
Кучумов. Завтра же.
Лидия. Это благородно. Нельзя не ценить такой дружбы.
Кучумов. Больше, чем дружба, Лидия Юрьевна, гораздо больше. Знаете что? Я лучше куплю это имение у вашего отца и подарю его вам.
Лидия. Ну что ж, купите и подарите. Я очень люблю подарки.
Кучумов. Я завтра же пишу вашему отцу, что покупаю у него имение, и пошлю ему в задаток тридцать тысяч. Что мне деньги! Мне ваше расположение, только ваше расположение.
Лидия. Как же может выразиться мое расположение? Вы у нас и так, как родной.
Кучумов (подвигаясь). Как родной, как родной…
Лидия. Однако какая же вы можете быть мне родня? Для брата вы уж стареньки. Хотите быть папашей на время?
Кучумов (опускаясь на колени и целуя ее руку) . Папашей, папашей.
Лидия (отнимая руку). Шалишь, папашка!
Кучумов. Шалю, шалю! (Опять целует руку.)
Глумов показывается на пороге и быстро уходит.
Лидия (встает). Тебе стыдно шалить, ты не маленький.
Кучумов встает с колен. Входит Андрей.
Андрей. Господин Телятев.
Лидия. Проси.
Андрей уходит.
Кучумов. Аddio mia carina! [5] Лечу по вашим делам.
Лидия. По каким?
Кучумов. После узнаете. (Уходит.)
Входит Телятев.
Явление шестое
Лидия и Телятев.
Телятев. Казните, да только поскорее. Если вы хотите дуться на меня, так я убегу куда-нибудь в лес. Вы лучше прибейте меня, только потом смилуйтесь надо мной. Я не могу жить без вас, на меня нападает сплин, и я застрелюсь, как англичанин.
Лидия. За что мне сердиться на вас?
Телятев. Ну, вот какие слова! Ведь это кинжалы.
Лидия. Чем вы хуже других? Есть и хуже вас.
Телятев. Ну, вот опять! Терзать желаете? Говорите прямо, что негодяй.
Лидия. Не спорю. Вы много виноваты передо мной, очень много! Вы причина того, что я вышла за человека, которого не люблю.
Телятев. Не любите? Это очень хорошо.
Лидия. Да, кажется, и он меня не любит.
Телятев. Не любит! Бесподобно!
Лидия. Что же тут хорошего?
Телятев. Не знаю, как для вас, а для нашего брата, беспутного холостяка, это находка. Мы ведь сироты, всю жизнь таких случаев ищем.
Лидия. Вы безнравственный до мозга костей.
Телятев. Ну, еще как-нибудь побраните!
Лидия. Довольно бранить. За что? За то, что вы меня любите? За любовь разве можно бранить? За то, что вы не женились на мне, любя меня? Так ведь это прошло. Этой беды вам поправить нельзя.
Телятев. Жениться нельзя. Это верно. Любить можно.
Лидия. Разве я могу запретить? Это льстит женскому самолюбию. Чем больше поклонников, тем лучше.
Телятев. Ну, на что вам много? Возьмите пока одного.
Лидия. Вы еще плохо жизнь знаете. Одного-то и не хорошо, сейчас разговоры пойдут, а как много-то, так и подозрения нет. Как узнаешь, который настоящий?
Телятев. Так вы возьмите меня настоящего да еще человека четыре сверхштатных.
Лидия (смеясь). Вы такой шут, что на вас решительно сердиться нельзя.
Телятев. Гнев прошел. Можно теперь любезные слова говорить?
Лидия. Говорите, я люблю вас слушать. Ведь вы милый! А?
Телятев. Ей-богу, милый. Как вы похорошели! Знаете, какая перемена в вас? Такая перемена всегда…
Лидия. Нет, вы, пожалуйста, пожалейте меня! Я еще недавно дама, не успела привыкнуть к вашим разговорам! Я знаю, какие вы вещи дамам рассказываете.
Телятев. Как жаль, что вы не привыкли! Привыкайте поскорей, а то скучно. Обратимся к старому. Скоро вы заведете cavalier servente? [6]
Лидия. Да разве у нас это принято?
Телятев. Надо завести этот прекрасный обычай. Хорошее перенимать не стыдно.
Лидия. А мужья что скажут?
Телятев. Привыкнут понемножку. Ну, конечно, сначала многих из нас, кавалеров, побьют довольно чувствительно, особенно купцы; многих сведут к мировым; а там дело и пойдет своим порядком. Первые должны пожертвовать собой, зато другим будет хорошо. Без жертв никакое полезное нововведение не обходится.
Лидия. Прекрасно, но едва ли это скоро введется.
Телятев. Уже начинаем, уж несколько жертв принесено: одного в синюю кубовую краску окрасили, с другим еще хуже было.
Лидия. Ну вот, когда этот похвальный обычай укоренится…
Телятев. Тогда вы возьмете меня.
Лидия. Если будете стоить. Вы очень ветрены.
Телятев. Отчего я ветрен, знаете ли?
Лидия. Оттого, что душа мелка.
Телятев. Нет! Оттого, что мне постоянным быть не для кого. Прикажите, и я буду постояннее телеграфного столба.
Лидия. Испытаем.
Телятев. Испытаете? Да я за одно это сейчас буду у ног ваших.
Лидия. Нет, уж от этой церемонии вы меня увольте! Можно и без нее обойтись.
Телятев. Как угодно. Однако я все-таки чувствую потребность оказать вам какую-нибудь видимую, осязательную ласку.
Лидия (подает ему руку). Целуйте!
Входит Глумов и остается в глубине.
Явление седьмое
Лидия, Телятев и Глумов.
Телятев (не замечая Глумова). В перчатке? Что это за поцелуй! Электричество, которым так переполнено мое сердце и которое я желаю передать вам, не дойдет до вашего сердца через перчатку. Лайка – дурной проводник. (Целует руку несколько выше перчатки.)
Лидия. Ну, довольно! Вам нельзя ничего позволить! Вы всегда делаете больше того, что вам дозволяют.
Телятев. Да много ли больше-то? Всего на полвершка; стоит ли об этом разговаривать!
Лидия. Нынче на полвершка, завтра на полвершка, этак… (Увидев Глумова.) А! Егор Дмитрич! Мы вас и не видим.
Глумов. Ничего, продолжайте, продолжайте, я вам не мешаю.
Лидия. Что такое: продолжайте! Что за тон! Вы не хотите ли придать какую-нибудь важность тому, что я позволила Телятеву, моему старому другу, поцеловать мою руку? Я с охотой позволю и вам то же сделать. (Протягивает ему руку.)
Глумов. Покорно благодарю! Я рук не целую ни у кого. Я позволяю себе целовать руки только у матери или у любовницы.
Лидия. Ну, так вам моей руки не целовать никогда.
Глумов. Как знать! Жизнь велика; гора с горой не сходится…
Лидия. Пойдемте, Иван Петрович. (Подает руку Телятеву.) Он грубый человек. (Глумову.) Вы мужа дожидаетесь? Подождите, он скоро придет.
Глумов. Да-с, я вашего супруга дожидаюсь, у меня есть много интересного передать ему.
Лидия. Сделайте милость, рассмешите его чем-нибудь! Он такой задумчивый. Забавлять лучше вас никто не умеет, вы очень забавны.
Уходят Телятев и Лидия.
Явление восьмое
Глумов один, потом Василий.
Глумов. Да, я вас позабавлю! Ай, Лидия Юрьевна, браво! Я еще только задумал подъехать к ней с любезностями, а уж тут двое. Теперь остается только их стравить всех втроем, и с мужем. Василий!
Входит Василий.
Василий. Что, сударь, прикажете?
Глумов. Когда у вас Кучумов бывает, в какое время?
Василий. Завсегда, сударь, во втором часу. Барин в это время дома не бывает.
Глумов. Где же он бывает?
Василий. В своем заседании, съезжаются тоже всё люди богатые – разговор промеж них идет о делах.
Глумов. О каких делах?
Василий. Как все чтоб лучше, чтоб им денег больше.
Глумов. А твой барин богат?
Василий. Само собою.
Глумов. Ведь, по-вашему, у кого есть сторублевая бумажка, тот и богат.
Василий. Может, и не сто, и не тысяча, а и больше есть.
Глумов. Невелики деньги.
Василий. Поищем, так найдем. Да что говорить-то! Даже еще и не приказано, и не всякий понимать может. Тоже и наука, а не то что лежа на боку. Мы, может, ночи не спали, страху навиделись. Как вы обо мне понимаете? Я до Лондона только одиннадцать верст не доезжал, назад вернули при машинах. Стало быть, нам много разговаривать нельзя. (Уходит.)
Глумов. Что он тут нагородил! Кучумов бывает во втором часу, это важное дело, так мы и запишем.
Входят Васильков, Лидия, Телятев и Надежда Антоновна.
Явление девятое
Глумов , Васильков, Лидия, Телятев и Надежда Антоновна.
Глумов (Василькову). Здравствуй!
Васильков. Здравствуй!
Глумов. Что ты так озабочен?
Васильков. Да ведь у меня дела-то не то, что у вас по улицам собак гонять. Господа кавалеры, вы меня извините, толкуйте с дамами; а мне некогда, у меня дел много, я пойду заниматься.
Телятев и Глумов. Ступай! Ступай!
Васильков. К обеду освобожусь. Коли хотите обедать, так оставайтесь без церемонии! Милости просим! А не хотите, так убирайтесь. (Уходит в кабинет.)
Надежда Антоновна. Учтиво, нечего сказать.
Телятев. Мы на него не сердимся, он добрый малый. А не убираться ли нам в самом деле?
Глумов. Поедем. Я домашних обедов, запросто, не люблю. В них всегда есть что-то фамильярное: либо квас посередине стола в большом графине, либо домашние наливки, либо миска с отбитой ручкой, либо пирожки свечным салом пахнут. У вас, конечно, все роскошно, но я все-таки предпочитаю обедать в гостинице или клубе.
Телятев. Поедем в Английский, нынче там обед.
Глумов. Поедем.
Раскланиваются и уходят.