По-моему или по Моэму… Роман

– Пожалуй. Если можно.

Мне была диковинна манера общения соседа. Какие-то витиеватые словечки, загадочная улыбка. Создавалось впечатление, что он не воспринимает меня в серьез и позвал только с одной целью, развеять свою скуку и посмеяться надо мной.

На столе стоял дюралевый чайник, с подгоревшим дном, на металлической подставке, которую можно было встретить в каждом доме нашего садового товарищества. Мужчина взял чайник и налил в кружку, оставив немного места, видимо для заварки, которая стояла здесь же. Конечно не в таком чайнике, который я рисовал в своем воображении, но вполне в сносном.

– Сударь, что же вы стоите? Присаживайтесь, пожалуйста. – Хозяин показал жестом на стул, который стоял рядом со мной. Обычный деревянный стул, сидение и спинка которого, были обиты незамысловатой материей, практически выцветшего зеленого цвета. Хозяин подвинул ближе ко мне надутую сахарницу, с отколотой крышкой и небольшую фарфоровую вазочку набитую очень даже аппетитным печеньем, – Настоятельно рекомендую, – продолжал он, – Моя супруга сама печет, по своему рецепту, я думаю вам понравиться.

Я уселся на стул и подвинул к себе кружку. Положив в нее пару ложек сахара, я взял в руку одно печенье и посмотрел на своего собеседника. Сосед откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди, при этом достаточно пристально смотрел на меня поверх очков, сидевших практически на кончике носа. Я решил прибегнуть к совету хозяина не тушеваться, и надкусил печенье. Хочу вам сказать, что он оказался прав. Оно было бесподобно. Явно приготовленное только сегодня, в меру сладкое, рассыпчатое, с добавлением каких-то пряностей.

– Ну что любезнейший, я был прав? Вам понравилось? – все с той же улыбкой продолжал сосед.

Прожевав печенье, я ответил:

– Вы оказались правы. Оно действительно очень вкусное, очень. Спасибо.

– Тогда берите еще. Берите, берите. Не стесняйтесь.

Я решил не сопротивляться. Тем более мне и самому хотелось проглотить еще пару штук.

– Давайте знакомиться, – не дождавшись окончания моей трапезы, предложил хозяин, – меня зовут С.У., а вас милейший?

Все эти непривычные для меня словечки, безумно резали слух. Общаться в такой манере, для меня было в первые, а не поддержать стиль разговора, мне казалось непозволительным. Поэтому доев второе печенье и собравшись с мыслями, я продолжил:

– Безумно приятно, – не знаю, почему я применил именно это словосочетание, но мне оно показалось наиболее подходящим, – а меня М.

– Что ж, мне тоже приятно, молодой человек. Вы ешьте, ешьте. – настаивал С.У.

Я взял третье печенье и принялся его жевать, запивая полу остывшим чаем. Сосед продолжал пристально смотреть на меня.

– Вот ведь, как бывает М., вроде и соседи, а цельное лето словом не перемолвились. Нелепица какая-то, не находите?

К этому времени я уже доел и печенье и мог беспрепятственно вести диалог.

– Да. Признаться, это немного странно. – после этих слов, сосед негромко рассмеялся.

Я не совсем понял, что именно вызвало его смех. Может быть и обсуждаемый факт, так как мы не общались не только этим летом, но и в принципе, может что-то еще, но скорее всего, его позабавила моя неуклюжая попытка поддержать разговор, в предложенном им ключе. Вряд ли С.У. подобным образом общается в повседневной жизни, хотя случаи бывают разными. Скорее всего, это было сделано намеренно, в связи с моим приходом. Своего рода забава, ну или что-то в этом роде. Признаться, смех С.У. немного меня смутил. Я и без того не чувствовал себя раскованным, а теперь и вовсе не понимал, что говорить.

– Я так понимаю у вас каникулы? – продолжал сосед.

– Вы понимаете абсолютно верно, – я не ожидал от себя такого ответа, – каникулы.

– Тогда позвольте поинтересоваться, вы школьник или может быть уже студент? Подобный вопрос мне задавали так же впервые. Обычно ни у кого не возникало вопросов, школьник я или нет. Неужели за эти короткие полтора-два месяца я стал выглядеть как-то иначе? Неужели, я все-таки повзрослел и не заметил этого, а поэтому определение моего возраста стало не таким простым. Или это все-таки снова некая игра моего соседа, дабы подзадорить меня? Все было непонятно. Что делать? Посмотреться в зеркало? Я думаю, это не поможет. Как говориться, чтобы почувствовать разницу надо не видеть человека хотя бы несколько лет, а в случае с самим собой, это проблематично. Нет, я конечно не был человеком, который смотрится в зеркало по несколько раз в день, но периодически это делал, пусть даже не по собственной воле.

– Увы, я школьник, – после небольшой паузы, связанной с моими раздумьями вымолвил я.

– Почему же, увы? Обычно дети негодуют, расставаясь с детством, а стало быть и со школой. У вас я погляжу, все обстоит иначе?

После этих слов я принялся рассказывать С.У. некоторые из своих размышлений. И по поводу того, что мне остался всего год на принятие решения касаемо поступления, и про отсутствие каких-либо идей по поводу этого. Так же рассказал про бабушкин вариант, который искренне рассмешил С.У.. Он спрашивал про мои успехи в школе, чем я вообще интересуюсь и крайне недоумевал, что я до сих пор хоть примерно не могу нарисовать свое ближайшее будущее. Я слегка краснел от этого, признавая нелепость ситуации, но ничего более дельного ответить не мог. Так как про мою скромную персону особо обсуждать было нечего, я стал задавать вопросы хозяину дома. Они не отличались особой оригинальностью. Из короткого рассказа С.У. я узнал, что он вместе со своей супругой уже несколько лет на заслуженной пенсии. Вся сознательная жизнь, которая поместилась в десяти, может быть пятнадцати минут рассказа, была достаточно интересна и разнообразна. Он никогда не засиживался на одном месте, чем это было вызвано, он не пояснял. Кто он был по образованию, признаться, я так и не понял, потому как он работал и главным технологом на атомных крейсерах, бороздивших северные моря и научным сотрудником в неких лабораториях, которые занимались непонятными для меня вещами. Более всего меня поразило то, что несколько лет он проработал в Олимпийской сборной по лыжам. Как такое получилось, я так же не понял. Он лишь обмолвился, что разрабатывали какую-то новую смазку для лыж, которая в итоге дала очень хороший результат. Между рассказами, он делал небольшие паузы, чтобы сделать глоток другой чая, и при этом, уже привычно посмеивался. Хоть я были ребенок, что тут скрывать, смех моего собеседника казался мне немного странным. Вроде человек искренне улыбался, а в глазах читалась неподдельная грусть. Как будто наш разговор, заставлял вспомнить о чем-то таком, что тяжело монтировалось с беззаботной улыбкой.

Через некоторое время мы попрощались и я пошел домой. Это знакомство произвело на меня очень большое впечатление. Причины я не понимал. В принципе, ничего такого не произошло. Практически обычный человек, обычное знакомство, самый, что не на есть обычный разговор. Но что-то тем не менее не давало мне покоя. В этом человеке, С.У., была какая-то загадка. Это странное поведение, манера разговаривать. Почему круг его занятий был столь обширен в свое время? Наверное, это все неспроста. Эти мысли будоражили мне голову. Неужели в жизни стали происходить какие-то вещи, отличные от обыденных и порядком надоевших. Я снова вернулся к вопросу соседа по поводу того кто я, школьник или студент. Значит, я все-таки взрослею! От этого мне становилось еще более радостно на душе, но и тревожно одновременно. Радость была очевидна, а тревогу я списывал на слишком большое количество впечатлений. Странных впечатлений.

На следующий день с утра, отойдя от сложившихся традиций, я пошел в лес к своему пню. Погода выдалась пасмурной. Всю ночь шел дождь, так что под утро все вокруг было сырое, а прогулка по лесу являлась вообще особым аттракционом. Пробираясь среди деревьев, приходилось следить за малейшим дуновением ветра, так как стоило ему подуть, как с деревьев, плотной стеной, начинали падать капли, на время задержавшиеся на листьях и ветках, после ночного дождя. И это хоть и неприятно, но бодрило. Сидя на пне, спиной к пытающемуся пробиться сквозь облачную пелену и сосновые кроны солнцу, я еще раз переживал вчерашний день. Понимая умом, что опять же ничего особенного не произошло, через мгновение я сам же убеждал себя в обратном. Кто он такой этот С.У., помимо того, что я уже о нем знал. Это предстояло выяснить. Меня просто распирало от любопытства. «Интересно, пригласит ли меня сегодня С.У. к себе на террасу?» – думал я, – «Или это был единичный случай». И сам же себе отвечал: «Да нет, непременно пригласит, иначе и быть не может». Время текло мучительно медленно. Было необходимо дождаться обеда, потому как именно после него С.У. с супругой начинали свое чаепитие.

Солнцу так и не удалось пробиться своими теплыми лучами к земле. Небо окончательно заволокло туманной пеленой из плотных облаков, и снова пошел дождь. Сначала не большой, но постепенно усиливающийся. Поняв, что погода на сегодня не сулит для меня ничего радужного, я отправился в сторону дома. Спустя какое-то время, дождь из сильного превратился в ливень и судя по всему в затяжной, а это никак не входило в мои планы. В такую погоду сидеть в гамаке я никак не мог, а с нашей террасы, открывался не совсем хороший вид на веранду соседей. Нет, конечно, было видно кто находился на ней, пусть и не очень хорошо, но проблема была не с этом. Было необходимо, чтобы в первую очередь, я находился в зоне видимости, а при такой погоде это было, как минимум сложно. Я наскоро пообедал, уселся у закрытого окна и стал пристально следить за тем, что происходило у соседей. Часы на нашем серванте уже пробили три часа дня, но на террасе у С.У., так никто и не появился. Окно, из которого я так часто слышал звуки музыки, было плотно закрыто и наглухо зашторено. Время шло, дождь не успокаивался. Спустя еще минут тридцать, когда сидеть на одном месте было совсем не выносимо, я принял решения все-таки выйти на улицу. Не спеша, одев резиновые сапоги, я поймал себя на мысли: «А с чего я вдруг вообще решил, что смогу, как вчера снова пойти к соседу на чай, меня же не приглашали?» И сразу же сам себе отвечал: «Не знаю, откуда взялся этот вопрос. Естественно меня никто не приглашал. Просто надеюсь, что сегодня произойдет так же как вчера. Чистая случайность, а этот проклятый дождь все портит». Я нацепил плащ и снова подошел к окну. На соседской веранде я заметил супругу С. У. Конечно не совсем то, что я ожидал, но уже что-то. Быстро накинув капюшон, я выбежал за дверь. Да, на улице творился сущий потоп. Вокруг дома зияли большие лужи и надо признаться достаточно глубокие. Давно следовало выложить дорожку от дома к калитке какой-нибудь плиткой или камнями, на худой конец просто засыпать песком. Гамак, на котором я просиживал все предыдущие дни, хоть и был наспех прикрыт пленкой, скорее всего это сделала бабушка, очевидно, вымок насквозь.

На соседской террасе уже никого не было. Необходимо было что-то предпринимать, не стоять же, как истукан на улице под дождем, в ожидании «чуда». Я не придумал ничего более оригинального, чтобы быть замеченным, как взять еще небольшой кусок пленки и демонстративно пытаться накрыть гамак получше, как будто в этом был какой-то смысл. Делать я это старался, как можно медленнее, параллельно искоса поглядывая на соседскую веранду. По прошествии нескольких минут «мартышкиного труда», эффект был нулевой и я принял решение пойти домой, но как только я подошел к крыльцу, у соседей послышался шум. Повернувшись, на веранде я увидел С. У. В знакомых очках и с газетой в руках, хозяин вышел на террасу. Оглянувшись вокруг, видимо оценивая масштаб стихии, царившей вокруг, он сел в свое кресло. На сердце у меня посветлело. Возможно, сегодняшний день прожит не зря, но для того, чтобы это понять, осталось быть как минимум замеченным. И я снова взялся за свое нелепое дело. Утопая в лужах, подошел к гамаку и стал делать вид будто спасаю что-то от чего-то, при этом чувствуя себя крайне нелепо. По-прежнему меня никто не звал. «Возможно, я не слышу С.У. из-за слишком громкого дождя, капли которого монотонной барабанной дробью отстукивают свой ритм по железным крышам домов. Я снова слегка развернулся, чтобы краем глаза увидеть, что происходит на террасе. Сосед уютно восседал в своем кресле, почитывая газету. Что-то мне подсказывало, что меня о не видел или не хотел видеть, что по сути, для меня в этот момент было абсолютно равнозначным. В итоге, накрыв любимое место своего пристанища, я вошел в свой дом, громко хлопнув дверью. Весь оставшийся вечер я больше не подходил к окну, выходящему к террасе соседей, до позднего вечера пролежав на диване перед телевизором. Ближе к полуночи, дождь стал потихоньку затихать. Закончился ли он в итоге, я не знаю, потому что сон сразил меня гораздо раньше.

Несмотря на крепкий сон, мне снились сны. Многие так и остались где—то глубоко в моем подсознании, так и не мелькнув, хотя бы на мгновение в моей памяти, но некоторые все-таки ненадолго задержались.

Глава 6

Мне снились северные моря и океан. Окованные в многолетние и нескончаемые льды просторы края земли, уходили за горизонт. Даже несмотря на вечную мерзлоту, и полное безмолвие, все вокруг не казалось мертвым. Наоборот, казалось, что все дышит. Дышит свежестью беспредельно морозного воздуха, россыпями нескончаемого, напоминающего огромную пуховую перину, количества снега. Снежные валуны и перекаты, равнины и впадины. Все это завораживало, даже во сне. Границы между водой и землей была размыты, их не существовало. Только в некоторых местах, где по каким-то неведомым причинам, можно было разглядеть почерневшую от холода воду, покрытую рябью, словно дрожью. Во сне я имел возможность наблюдать все это великолепие с высоты птичьего полета. Причем, то ускоряя скорость полета, то замедляясь. При желании можно было спуститься чуть пониже, либо подняться в самую высь, что не под силу даже самым могучим и выносливым птицам. Да это и объяснимо – это же был мой сон, а я и все вокруг лишь его часть.

Вдруг я услышал непонятный шум, чем-то напоминающий рокот. Он шел откуда-то издалека, по нарастающей, возникая почти из неоткуда. Имея возможность беспрепятственно передвигаться в небесных сводах, я стал оглядывать все, что происходило вокруг, пытаясь понять, откуда исходит шум. Где-то вдали ближе к горизонту, освещенному яркими лучами солнца, я увидел темную точку. Где именно она находилась, я знать не мог, потому что не знал, что там вода или все-таки суша. Но если брать во внимание, что это был сон, я знал, что смогу оказаться в том месте достаточно скоро. По мере приближения к источнику шума, я начал понимать, что это такое. Все более и более четко вырисовывались очертания огромного ледокола. Размерами с высокий многоподъездный дом, он двигался на очень большой скорости, уверенно разламывая огромные глыбы льда своим форштевнем. На палубах никого не было. Поначалу мне показалось, что это немного странно, но вспомнив, что это сон, я успокоился. Я завис над ледоколом, чтобы лучше разглядеть все его башни, шлюпки, палубы и прочие элементы, присущие судну. А махина продолжала двигаться по своему курсу. Никаких огромных труб, из которых, как мне казалось, должен валить густой дым, на нем не было, что дало мне понять – этот ледокол явно атомный. В памяти стали мелькать мысли, что буквально совсем недавно я разговаривал про подобные суда или просто что-то слышал, но никак не мог припомнить где и при каких обстоятельствах. Преодолев некоторое расстояние вместе с ледоколом, я увидел кое-что еще. По левому борту от судна, так же из неоткуда, к ледоколу стала приближаться достаточно внушительная группа лыжников. В разноцветной форме, коньковым ходом и ничуть не уступая ледоколу в скорости. Зрелище было конечно потрясающее. Я принял решение немного снизиться, чтобы точнее разглядеть участников. Все оказались молодыми, спортивного телосложения, с покрасневшими щеками мужчины и девушки. Впереди, как предводитель, ехал лыжник в форме, немного отличавшейся от остальных, в большей степени цветом. Куртка была клетчатая, что не совсем характерно для спортивной амуниции, а брюки, ботинки и лыжи черными. Предводитель поднял на меня голову и я его узнал – это был С. У. Он улыбался и приглашающим жестом звал меня стать одним из них. В свою очередь, я руками показал, что у меня нет лыж, да и вообще здесь мне гораздо комфортнее. Тогда С. У. резко изменился в лице, может быть оно стало даже немного зловещим, махнул безразлично в мою сторону и показал всей группе, что необходимо брать левее, дабы удалиться от курса ледокола, что и было сделано. Я хотел устремиться за ними, но что-то мне мешало. Какая-то невидимая стена не давала мне полететь вслед за лыжниками. А тем временем, и ледокол и «спортивный косяк» постепенно удалялись от меня, зависшего в воздухе и неспособного пошевелиться. Все дальше и дальше, пока совсем не исчезли за линией мнимого горизонта.

Через мгновение, я открыл глаза. Я лежал в потели у себя в комнате. За окном было еще темно. По металлической крыше, отрывисто постукивали немногочисленные капли дождя. Я не мог понять, то ли дождь так и не переставал, либо это была уже вторая волна. В любом случае, это меня не радовало. Я посмотрел на часы, которые стояли на тумбочке рядом с кроватью, они показывали без четверти четыре. «В июне в это время уже светает» – подумал я, – «А сейчас уже и июль подходит к концу, да и заволокло все». Полежав так какое-то время, я развернулся к стене, и долго еще не мог уснуть. Дождь продолжал отстукивать свои незамысловатые ритмы, к моему разочарованию, все-таки постепенно усиливаясь. Не знаю, сколько прошло еще времени, но в итоге я снова уснул.

Второе пробуждение пришлось на десять часов. Приоткрыв один глаз, я увидел, что в комнате светло, но солнечного света по-прежнему не было. Я начал прислушиваться идет ли дождь. Четко слышался стук капель, но мне показалось это не дождь, а стекающие струйки воды разбивались о металлические карнизы окон. Признаться, это придало мне сил и настроения. Нацепив штаны, я быстро выскочил на веранду. Мои предположения были верны. Дождь закончился, оставив после себя достаточно ощутимые последствия для нашего участка.

Я позавтракал на скорую руку, к чему бабушка уже привыкла и нацепив резиновые сапоги, двинулся по привычному маршруту. Несмотря на столь продолжительный дождь, почва в лесу особо не размокла. Видимо густая листва достойно справилась с одной из своих задач. Так что до своего пня, я добрался максимально оперативно. Сидеть на нем оказалось, к сожалению, невозможно, он был не просто мокрым, а выглядел, как постаревшая губка и, судя по всему, не только выглядел, но и являлся таковым.

Я прислонился спиной к пню и закрыл глаза. Воздух был выразительно свежим. Дышалось настолько легко, что для этого не требовалось никаких усилий. Мое дыхание было спокойным, бесшумным и размеренным. Причем бесшумным настолько, что я отчетливо слышал все происходящие вокруг. Падающие капли с ветвей деревьев, журчащие ручейки, стремящиеся куда-то вглубь леса, ленивые покачивания стволов деревьев. Мне казалось, я различал каждый шаг муравья – трудяги, так же как и я, утомившегося от затянувшегося дождя и терпеливо несущего на своей спине небольшую соломинку. Бабочки и мотыльки, с слегка затекшими от отсутствия движения крыльями, неназойливо выписывали круги замысловатой формы. Где-то в глуби леса раздавался ритмичный стук. Видимо дятел, уставший о бездействия, с прежней прытью взялся за дело. Одним словом, лес оживал, и я оживал вместе с ним. Темнота в глазах постепенно стала рассеиваться и перед глазами у меня снова появились очертания ледокола. Стремительная махина неслась навстречу горизонту. Лед, покрывающий водную бездну, казался нерушимым, но мощные скулы огромной машины уверенно рассекали толстые замерзшие плиты, не испытывая при этом особых проблем. Где-то за краем земли, куда стремился мой ледокол, чуть касаясь края горизонта, висел большой ярко-огненный диск, величественно распустивший в разные стороны свои длинные горящие щупальца. От него исходило тепло. Другое тепло. Оно ощущалось где-то внутри, к нему хотелось прикоснуться.

Спину стало немного пригревать. Я открыл глаза. Опушка леса была залита теплым солнечным светом. Мокрая листва, переливаясь яркими искрами, словно драгоценными камнями, сделала лес по-настоящему сказочным. Облака и тучи расступились, уступив небосвод пылающим лучам утреннего солнца, постепенно приближающегося к зениту. Настроение резко менялось, и менялось в лучшую сторону. Я отошел от своего пня и развернулся лицом к солнцу. «Нет, хоть уже и конец июля, но все-таки еще лето» – подумал я. Несмотря на царившую вокруг влажность, солнце грело, как в теплый погожий день. Становилось даже жарко. Я снял плащ, положил его на пень и снова встал лицом к солнцу с закрытыми глазами, так думалось легче. Окружающая красота не отвлекала от кишащих в моей голове мыслей. У меня из головы не выходил сегодняшний сон. Что бы это могло значить. Бабушка говорила, что любой сон обязательно должен что-то значить, а мой так наверняка. Интересно, почему мне приснился именно С.У.? Стоя лицом к постепенно восходящему солнцу, я стал выстраивать в голове цепочку из того, что видел этой ночью. С.У., ледокол, лыжники. При нашей первой и пока, подчеркиваю единственной встрече, мой сосед упоминал те места, в которых волею судеб, ему приходилось работать. После того, как эта мысль появилась у меня в голове, я все понял. Мой сон был вещим, ну или каким-то информационным. Он непременно что-то мне говорил. Только вот что? Сразу я понять не мог.

Вскоре солнце оказалось в зените. Приоткрыв глаза, я увидел, что от былой водяной стихии потихоньку не остается и следа. Многие листья на деревьях стали сухими и весело подрагивали на легком ветру, таким образом, проявляя свою нескрываемую радость и ликование завершившейся стихии. Я взял в руки плащ и побрел в сторону дома, совершенно в другом настроении, а так же в надежде, что С.У., вдохновленный погодными переменами, уже давно восседает на своей веранде и наша встреча все-таки состоится.

Глава 7

За прошедшие день и ночь гамак изрядно вымок. К моему приходу бабушка уже его распотрошила и развесила все подушки на нашем хлипком заборе, ровно друг за другом. Подойдя к гамаку, я бросил свой плащ на металлический каркас и уселся сверху. На соседской веранде по-прежнему никого не было. Я принялся по привычке раскачиваться на гамаке, поглядывая из стороны в сторону. Вокруг все дышало. Деревья, трава, крыши домов. Даже гамак, мне показалось, стал каким-то другим. «Нет, все-таки дождь имеет право быть» – подумал я, «Иначе, откуда взяться такой красоте?» Из дома вышла бабушка. В руках она держала толстое ватное одеяло.

– Ты где опять бегал, ошалелый? – прямо с крыльцо сказала бабушка.

– Да я собственно не бегал, так ходил. – с наигранным спокойствием ответил я.

Сейчас бабушка могла поручить мне какое-нибудь дело, а это как никогда ни кстати, ведь в любой момент мог появиться С.У.

– Помоги ка мне одеяло повесить на забор, а то отсырело совсем.

Я быстро встал с гамака, чтобы помочь ей. Задание, которое требовало выполнения на территории нашего участка, меня напрягало не так сильно. Взяв одеяло с двух сторон, мы принялись вешать его на забор. Сырое ватное и достаточно тяжелое одеяло, поддалось ни с первого раза. При этом я долго не мог взять в голову, зачем оно нужно, это старое сырое одеяло. Но сейчас было не время ворчать и высказывать бабушке свое недовольство по этому поводу, да и на солнечном свету, оно выглядело вроде, как и ничего. Я снова вернулся на свое место. Дом соседа не подавал признаков жизни. Входная дверь закрыта, собственно, как и окна. Промаявшись таким образом до самого обеда и ничего не дождавшись, я принял решение, которое честно говоря было совсем не свойственно для меня. Я переодел резиновые сапоги и выйдя через калитку оказался у веранды соседа. Простояв несколько минут в ожидании неизвестно чего, я постучал по деревянным перилам лестницы. «Наверное, нужно чуть громче» – промелькнуло у меня в голове. Слегка замявшись, я снова несколько раз постучал по деревянным перилам косточками пальцев. Через мгновение, дверь, которая находилась в конце веранды и вела в дом, распахнулась, и на порог вышла женщина, судя по всему супруга С. У. Признаться, я растерялся.

– Здравствуйте молодой человек, – спокойным до неприличия тоном вымолвила она.

– Здравствуйте.

– Вы, должно быть к С.У.? – немного приблизившись ко мне, спросила женщина.

По какой-то причине, я начинал чувствовать себя все более и более неловко. Как будто я в чем-то виноват или что-то натворил.

– Да, я к нему. – Ярко выраженным неуверенным голом произнес я.

– К моему, а возможно и вашему сожалению, С.У. немного приболел. Посему, он вряд ли сможет составить вам компанию, во всяком случае, сегодня.

Что в этой манере разговора мне показалось до боли знакомым. Женщина держалась очень грациозно. Ровесница мужу, среднего роста, с густыми темными волосами, заколотыми назад в аккуратную прическу. Лицо выражало крайне неопределенные эмоции, ненапыщенная доброта, сопряженная с серьезностью. Из-за приоткрытой двери послышался голос С.У.

– М., кто там пожаловал?

– С., здесь молодой человек, наш сосед, – в приоткрытую дверь произнесла женщина.

– Ну так что же ты держишь гостя на пороге, приглашай его в гостиную. – хоть дверь была не так сильно открыта, голос хозяина дома слышался достаточно отчетливо и не казался больным.

Женщина отошла немного в сторону, приглашая меня войти. За дверью располагалась небольшая прихожая. Настолько небольшая, насколько позволяли общие размеры сооружения. Представляла она собой маленький узкий коридорчик, из которого выходило три двери. Ближняя, с правой стороны, в небольшую кухоньку, чуть дальше слева дверь вела в небольшое помещение, в котором располагалась лестница на второй этаж. Здесь же стоял маленький комод, а на стене висели небольшие, но очень симпатичные бра, выполненные в виде кленовых листьев. Прямо по курсу дверь выходила в большую комнату, в которую мне собственно и предложили войти. Нет, все-таки эта комната была небольшая, но достаточно вместительная. Вдоль левой стены располагался аккуратный трехстворчетый шкаф из темно—коричневого дерева, отделанный миниатюрными узорными уголками. Вдоль противоположной от двери стены, стояли два кожаных кресла, а между ними стеклянный журнальный столик, на котором в аккуратную стопку были сложены газеты и журналы. Рядом с окном, тем самым окном, из которого я так часто слышал звуки музыки, стоял большой диван с высокой спинкой и широкими дутыми подлокотниками. Пол был услан темно-серым ковролином.

С.У. лежал на диване, головой к окну. Вид у него был скорее усталый, чем болезненный. К дивану был придвинут стул. На нем стоял стакан с водой и какие-то таблетки.

– Ну, здравствуйте, мой юный друг, – голос С.У. тоже казался усталым, – Это моя супруга М.Э. – и он взглядом показал на входную дверь, рядом с которой стояла та самая женщина. Я кивнул головой и еле слышным голосом произнес.

– Очень приятно, М.

– Мне тоже очень приятно, – голос М.Э. был уверенным, но в тоже время мягким и спокойным, – Я думаю М., вы не откажитесь от кружки свежего горячего чая?

Даже если в этот момент мне очень сильно не хотелось чая, я бы не смог отказаться. Голос М. Э. был настолько обволакивающим и решительным, что мой ответ был очевиден. Но ответить я не успел, меня опередил С.У.

– Конечно же не откажется, – сосед перевел вопросительный взгляд на меня, – неправда ли?

Я посмотрел сначала на С.У., затем на М.Э. и ответил.

– Нет. Я не откажусь.

М.Э. удалилась на кухню.

– Ну что же вы стоите, – продолжал сосед, – присаживайтесь, в ногах правды нет. К тому же в моем положении я чувствую себя не совсем комфортно.

Я присел на кресло. Отсюда комнату можно было рассмотреть чуть лучше. Напротив меня висела большая картина в тяжелой золоченой раме, на которой была изображена разбитая от дождей дорога, уходящая в бескрайнее поле. Стены покрывали матовые обои темно-коричневого цвета. На потолке висела достаточно большая люстра, как мне показалось, не совсем вписывающаяся в общий интерьер. С одной стороны все окружающее навевало мне неведомую до сели грусть, а с другой, рождало новое осознание жизни, взрослой жизни и почву для размышлений.

– М.Э. сказала, что вы приболели. – выдавил из себя я.

– М.Э. немного преувеличивает, – с уже знакомой мне улыбкой сказал С.У. – Я бы это назвал вынужденным привалом.

Я не совсем понял, что С.У, имел в виду, но вида не показал. Затем мы стали обсуждать все, что происходило за вчерашний день, то есть дождь. С.У. сказал, что за это лето он не припомнит такой непогоды, я естественно согласился. Не потому что знал это, а потому что просто не помнил. Через некоторое время в комнату вошла М.Э. с небольшим подносом, на котором стояли две чашки, аккуратный заварной чайник с высоким носиком и вертикальными золотыми полосками. Поднос М. Э. держала в одной руке, а в другой была маленькая пиала в форме перевернутого зонтика. Все это хозяйство супруга С.У. ловко водрузила на журнальный столик.

– Вы М. сидите за столиком, а тебе дорогой лучше не вставать, если конечно не хочешь повторения вчерашней истории. – С этими словами М.Э. налила чай в чашки и одну поставила на стул рядом с С.У. – Приятного чаепития, – сказала М.Э. и вернулась на кухню.

Что вы думаете оказалось в пиале? Все верно, варенье из крыжовника. Такого приятного болотного цвета, с большими черными косточками. «Где-то я все это уже видел» – промелькнуло у меня в голове.

Мне начинало казаться, что мое молчание и короткие ответы, связанные явно не с застенчивостью, ибо я никогда не считал себя таковым, рано или поздно могли произвести не совсем правильное впечатление на хозяев дома. В конце концов, я собрался вступать во взрослую жизнь и уже сделал первый шаг. Так что я решил перейти в наступление.

– С.У., позвольте поинтересоваться, а что за история произошла вчера? – только после того, как я задал этот вопрос, я подумал, что лучше бы этого не делал, потому, как С.У. мог расценить его как чрезмерное любопытство.

Но мне повезло, все с той же улыбкой он ответил.

– Моя жена преувеличивает. Собственно никаких историй не было. Просто, как я уже сказал, вынужденный привал. Да и вообще, зачем эти скучные разговоры? Расскажите лучше, не посетили ли вас какие-либо новые идеи по поводу вашего ближайшего будущего?