Он нашел свои материалы по экологическому фермерству и стал строить в подвале макет фермы в масштабе 1:20. Жилой дом, амбар, навес для техники, ветряк, выгул для лошадей, масса мелких деталей…

Жена приходила в подвал, наблюдала, как он работает.

– У тебя, оказывается, умелые руки. А я и не знала.

Он счастливо улыбался.

– Слушай, а почему мы ни с кем не общаемся? – как-то спросил он жену. – Ты не подумай, мне кроме тебя никто не нужен, но все-таки странно. У меня были какие-нибудь друзья?

– Были… – Она назвала пару имен. – Но они… Они не вернулись.

И правда: он их вспомнил. Два матерых наемника, его правая и левая рука во всех заварухах. Вспомнил он и командировки, которые стали для них последними. Черт, не надо копаться в прошлом…

– А у тебя есть знакомые?

– Они остались там, где я выросла. – Она назвала южный городок. – Ты ведь увез меня оттуда, помнишь?

И правда, он помнил: он увез ее из родного города, чтобы вырвать из привычной среды – чтобы она принадлежала только ему. Любил, ревновал…

– А Марго, твоя мать? Как она?

– Мать?.. Все хорошо, она здорова. Я недавно говорила с ней по телефону, она передавала тебе привет.

Смутившись, он не стал дальше расспрашивать. Смутился он оттого, что Елена солгала. Марго не могла передавать ему привет. Он отчетливо помнил: его грымза-теща всегда его ненавидела, называла убийцей, и даже его большие заработки не могли ее смягчить.

Он стал бегать по утрам, чтобы набрать форму. Никого из жителей поселка он не узнавал, никто с ним не здоровался.

– Мы недавно сюда переехали, – объяснила Елена. К тому же люди здесь не очень общительные. Но ты говорил, что тебе нравится, когда не нужно тратить время на пустые знакомства.

Это он помнил: он терпеть не мог, когда кто-то навязывал ему свою компанию.

И все-таки он познакомился с одним соседом. Тот жил в доме напротив. Как-то, пробегая мимо, Курт заметил, что там, в верхнем окне, установлен телескоп из тех, которыми пользуются астрономы-любители школьного возраста для наблюдения за звездами. Правда, сосед был пожилой, дело было днем, и телескоп был направлен не на небо, а на их с Еленой дом.

Впору было разозлиться на такое любопытство, но Курт не ощутил никакой злости. Он остановился и приветливо помахал наблюдателю рукой. Тот быстро спрятался и задернул штору.

В другой раз Курт столкнулся с ним на улице.

– Привет. Мы соседи, я живу напротив.

Тот был страшно сконфужен. Отводя глаза, пробормотал что-то вроде: «Да, я знаю».

– Я вижу, у вас большая теплица, – продолжал Курт. – Я, знаете ли, интересуюсь тепличным делом, планирую всерьез заняться. Вы не покажете мне свое хозяйство?

Соседа эта просьба явно не обрадовала, но деваться было некуда, отказать было бы невежливо.

– Это оранжерея, – пробормотал он. – Милости прошу.

Оранжерея оказалась великолепной: каскады фантастических цветов, сумасшедшие ароматы. И еще – пение птиц в подвешенных клетках. Уголок рая.

Курт посмотрел на пожилого, невзрачного человека с уважением.

– Завидую вам, – искренне сказал он, пожимая тому руку. – Надеюсь, у меня когда-нибудь будет такая же красота.

Сосед немного потеплел и пригласил заходить еще, хотя по-прежнему был напряжен и отводил глаза. «Может быть, он что-то знает о моих подвигах по найму, – подумал Курт. – Хотя откуда?»

Тем временем в его собственном семейном раю дела обстояли неважно.

Елена отдалялась от него. Началось с малого. Вроде, поубавилось любви во взгляде, в голосе поубавилось веселья. А может, показалось? Может быть, все по-прежнему, и это он был виноват – ждал каждый день праздника, который не может создать даже самая любящая женщина?