Инитаро увидел пистолет около тела убитого солдата. Он схватил его, навел на Краточны и спустил курок. Послышался щелчок. Выстрела не последовало. Лунин удивленно посмотрел на японца и протянул руку.
– П… ле… т… – пробулькал он.
Инитаро моментально вложил оружие в руку солдату. Через секунду пустой магазин полетел на землю. Лунин нашарил запаску на поясе, вставил в пистолет, резко прислонил дуло к виску Кратчоны и нажал курок.
Кровавый фонтан забрызгал стену. Поляк, ослабив хватку, рухнул на пол. Лунин упал на колени возле него, держась за раскрасневшееся горло, и следующим выстрелом уложил солдата с залысинами. Пуля попала аккурат в мощный лоб. Солдат обмяк прямо на руках сержанта Слачника.
Послышался сдавленный кашель. Сержант столкнул с себя мертвое тело и, приподнявшись, развернулся к остальным выжившим. Инитаро помогал встать Кастору на ноги. Левая рука у него шевелилась с большим трудом, но все же шевелилась. «Скорее всего, ушиб», – мысленно подвел Слачник. Чуть поодаль от них сидел на коленях Лунин. Его волосы были взъерошены, а лицо, наконец-то, приобрело оттенок серьезности.
Они встретились взглядом.
– До сих пор считаете меня никчемным, сержант? – произнес Лунин и попытался улыбнуться.
Внезапно на комнату обрушилась сирена.
Мышеловка
66.
– Что происходит? – Игги панически озирался по сторонам.
Корвин сполз с койки и подошел к перешептывающимся солдатам на выходе.
– Что случилось? – повторил он вопрос Игги.
Один из солдат бросил на него быстрый взгляд, полный непонимания, и выскочил из комнаты. Второй деловито развернулся и произнес:
– Тревога. Не учебная.
– Издеваешься? – возмущенно проронил Корвин. – Не учебная? Да кто сейчас учебную тревогу даст? По-твоему, без твоих комментарий трудно понять, что тревога не учебная? Мне конкретика нужна. Что говорят?
– Я не имею права ничего разглашать без приказа, – отсек солдат.
Корвин повернулся и пошел обратно. Солдатская ослиная непробиваемость его просто убивала. Ольга уже тихо перебралась на койку к Игги. Им было страшно. Но если Игги пытался скрыть свой реальный ужас за паническим лепетом, то Ольга просто молчала, старалась реже дышать, меньше двигаться. Складывалось ощущение, что она вот-вот притворится мертвой.
– Ну, что там? – Игги приподнялся на своих худощавых ногах с кровати.
– Что-то, безусловно, произошло, – протянул Корвин. -… и нас это вряд ли обрадует… К тому же связь опять пропала… или никто не отвечает.
– С чего ты взял?
– Тот, – он кивнул в сторону солдата. – Отослал своего дружка куда-то. Скорее всего, связи нет. А им нужен план действий. Пошел за страшим… ну, я так думаю…
– И что делать?
– Понятия не имею.
Ольга, сидящая между ними, дернула Корвина за руку, но тот не обратил внимания. Со своими длинными растрепанными волосами комьями волосами и ошалелым взглядом она была похожа то ли на ведьму, то ли на блаженную. Обычно люди на улице обходят таких стороной, а старые языкастые бабки крестятся и еще долго потом вспоминают.
– Может, уломать солдата?
Ольга снова дернула Корвина за руку, но уже сильнее.
– Не получиться. Да, и не стоит. Они сейчас все нервные… Кто знает, чем это может обернуться…
Ольга задергала со всей мочи так, что у Корвина чуть не разошлись швы на плече. Он болезненно поморщился и, наконец-то, обратил внимание на ее попытки.
– Да, что, Оля? – не выдержал он.
Корвин недовольно произнес это по-русски, но Игги все равно понял общую концепцию. Он тоже удивленно уставился на нее. Она испуганно подняла руку прямо между их головами и дрожащим голосом выдавила из себя:
– Т-т-там.
Корвин и Игги резко перевели взгляд туда, куда она показывала. В трех шагах от них стоял дядя Сема. Он не шевелился. Совершенно никаких движений, казалось, он даже не дышал. Лицо замерло на каком-то озабоченном выражении и даже не думало сменить мимику. Глаза уставились в одну точку где-то за спиной Ольги, будто он увидел там смертоносные глаза Медузы Горгоны.
– Он так уже полминуты стоит, – простонала Ольга.
– Дядя Сема… – Корвин полностью развернулся и, помахав перед собой рукой, что должна была привлечь внимание доктора, сделал полшага вперед.
– В фильмах это плохо кончается, – прошептал Игги.
– Мы не в фильме, – одернул его Корвин и тут же шепотом добавил. – Тихо позови солдата…
Игги, зачем-то пригнувшись, окончательно соскочил с койки. Ноги чуть не подкосились от неожиданной нагрузки, после долгого отдыха.
– Эй, – прошептал он.
Солдат обернулся и возмущенно качнул головой, что, наверное, должно было означать, какого хрена ты меня отвлекаешь.
Игги чуть заметно кивнул в сторону дяди Семы. Солдат посмотрел на врача, потом обратно на Игги, потом на Корвина и снова на врача. Швед мысленно проклял, самого тугодумного солдата, который только мог им попасться.
– Да что вам надо? – в голос выпалил солдат и вдруг сообразил, что до его выкрика, если не считать постепенно затихающей сирены, в комнате стояла практически полная тишина.
Вдруг дядя Сема с мерзким хрипящим звуком втянул в себя воздух и начал сжимать и разжимать ладони, как животное, готовящееся к атаке противника.
– Вот это уж точно – ничего хорошего, – буркнул себе под нос Игги и посмотрел на Корвина.
Тот пятился назад и ладонью здоровой руки показывал, чтобы он сваливал к солдату. Игги схватил Ольгу за руку и очень быстро и тихо, полупригнувшись, как будто от этого они были менее заметны, проскочил за спину солдату, приготовившегося стрелять.
Корвин тем временем уперся в койку, пятиться уже было не куда. Он, не глядя, пошарил рукой на соседней тумбочке и наткнулся на металлическую утку.
Дядя Сема вдруг остановился, медленно повернул голову в сторону солдата и спрятавшихся за ним Игги и Ольги. Солдат направил на него дуло пистолета, которое дергалось то вверх, то вниз из-за того, что руки безнадежно дрожали. Дядя Сема снова перевел взгляд на Корвина и вдруг с проворством кошки рванул на него.
Комнату заполнил оглушающий грохот. Пуля вошла в живот врача, но он будто бы и не обратил на это внимание, подлетев к Корвину. Тот, отпрянув немного назад на кровать, встретил врача ударом стопой в колено. Послышался мерзкий влажный хруст. Дядя Сема чуть не упал, но все же сохранил равновесие, но тут его висок встретился с металлической уткой. Корвин с невероятного размаха по дуге больной рукой прошелся по голове противника. Прогремел еще один выстрел. На этот раз пуля вошла в икроножную мышцу врача чуть ниже подломленного колена.
Дядя сема попытался встать. Но, видимо, не смог сразу определить, где верх, где низ, а где лево и право. Он снова распластался на полу, оставляя смазанные кровавые следы.
– Наручники! – крикнул Корвин опешившему солдату.
– Какие наручники? – выкрикнул тот. – Я солдат, а не полицейский!
Корвин еще раз огрел врача уткой. На этот раз по шейным позвонкам. Дядя Сема опять оказался прижат к полу.
– Стяжки! – крикнул Корвин. – Промышленные стяжки!
Он сел на врача сверху, вдавив свое колено ему между лопаток. Как ни странно, кроме пыхтения, тот не издавал практически никаких звуков.
– У меня нет! – ответил Игги. – Я их с собой не таскаю.
– У меня есть! – вдруг прорезался голос у Ласкис.
Кастору часто требовалась различная мелочевка в самый неподходящий момент, поэтому Ольга постоянно носила с собой маленький поясной кошелек, который профессор в шутку называл колчан. Стяжки, изолента, гайки и йод – набор не шибко большой, но он очень часто спасал Ласкис.
– Давай их сюда! – Корвину пришлось еще раз ударить врача, потому что тот упорно силился его скинуть, как бешеный бык на родео. Тело под ним ненадолго обмякло.
Игги перехватил черные пластиковые ленточки из рук Ольги и подал их Корвину. Тот, быстро схватив стяжки, еще раз огрел доктора по спине и, пользуясь короткой передышкой, огляделся. Он пытался найти что-нибудь крепкое, что поможет ему усмирить спятившего доктора.
– Слушай, – обратился он к шведу. – Сейчас мы оттащим его туда и пристегнем его к батарее. Я за одну руку, ты за другую.
– Что?
– Что слышал! – крикнул Корвин. – А ты… – обратился он на этот раз к солдату, который, казалось, потерялся и готов был упасть в обморок. – Смотри, чтобы нас не покалечили и, если что – стреляй. Понял?
Солдат чуть заметно кивнул – ему было не привыкать выполнять приказы. Правда в этот раз они исходили от гражданского.
Тело дяди Семы начало судорожно дергаться, Корвин снова стал похож на участника родео, оседлавшим набирающего силу бычка. Его таз дергался из стороны в сторону, а колено елозило по позвонкам доктора, должно быть, причиняя тому адскую боль.
– Готовы?
– Да, – ответил солдат.
– Д-да, – неуверенно проронил Игги.
– Что ж, – Корвин выдохнул и в очередной раз ударил врача уткой по голове. Лысоватый череп уже принял синюшный цвет. Кровь еще не проступила, но гематома начала растекаться по безволосому затылку.
Тело тут же обмякло, и он, вскочив и схватив дядю Сему за руку, моментально поволок тушу к батарее, оставляя густой кровавый след от пулевого ранения. Игги подхватил врача за вторую руку. Дело ускорилось. Они подтащили его к батарее. Корвин еще раз на всякий пожарный случай ударил врача уткой, и они относительно спокойно закрепили стяжками его руки. Однако тот напоследок чуть не укусил Игги. Швед с тоненьким криком шарахнулся в сторону и вжался в угол.
Дядя Сема продолжал барахтаться на пузе, оставляя кровавые следы. Вспененная лужа крови постепенно растекалась по полу в разные стороны от своего владельца.
– И что нам с ним делать? – спросил солдат, вытирая пот со лба.
– Оставим здесь, – ответил Корвин. – А сами начнем выбираться отсюда.
– Но приказа не было.
– Связь есть?
– Никто не отвечает.
– Тогда нам совершенно не до приказов, – подвел Корвин.
– Но ведь…
– Слушай, если хочешь, оставайся здесь, – вдруг вступился Игги. – А мы, пожалуй, пойдем.
Солдат ничего не ответил, лишь чуть заметно кивнул.
Он вышел из комнаты первым, держа наготове пистолет. За ним выскочили Игги и Ольга. Корвин попросил шведа приглядывать за ней, ее самочувствие его беспокоило: того и гляди – сорвется и устроит что-нибудь от истерики до бесчинств, которые могут закончиться весьма плачевно не только для нее самой. Присматривать было легко: как только он взял ее за руку, девушка вцепилась в нее мертвой хваткой, как маленький ребенок, впервые вышедший в гипермаркет со своей мамой.
Корвин перед уходом схватил со стола свой нож и направился к двери. На полпути его что-то остановило. Он повернулся к клетке.
Ярко-оранжевые глаза не имели зрачков, они искрились, словно Вселенная в пламени Чистилища. Пришелец лежал в таком же положении, как его и оставили. Вот только голова была повернута в сторону Корвина, а глаза открыты. Вдруг вертикальные веки скрыли из виду огненную вселенную, и она появилась вновь. После этого Корвин, словно очнувшись ото сна, вышел из комнаты. Его компания далеко не ушла. Вдруг он услышал звуки похожие на те, что издают дельфины. Он повернулся к дверному проему. Пришелец все еще смотрел на него, когда дверь между ними закрылась.
– Я тебя не понимаю, – выдохнул Корвин. – И не уверен, что хочу понимать…
Он сделал несколько шагов вслед за своими товарищами. Но вдруг остановился.
– Эй, стойте, – крикнул он удаляющейся от него тройке.
Он подошел к панели, вывернул ее из стены и что-то переткнул.
– Что ты там делал? – спросил его Игги, когда он их догнал.
– Обесточил комнату, чтобы туда никто не мог войти или выйти. Запустить систему сможет только короткое замыкание или что-то в этом роде… АСУПИ!
– Да, Лис?
– Блокируй медицинский отсек, чтобы туда и мышь не проскочила.
– Главное, чтобы оттуда ничто не выбралось, – добавил Игги.
– Выполнено, – произнес электронный голос АСУПИ.
– Как видишь, связь есть, – подумав, сказал Корвин, обращаясь скорее к самому себе. – Так что проблемки у нас явно не с ней…
67.
– Кто-то с той стороны врубил сирену! Иди – проверь!
Солдат утвердительно кивнул и начал проталкиваться сквозь беспорядочный строй людей в противоположную сторону. Это было не так просто даже с его габаритами и устрашающим видом человека, который может убить взглядом.
– Что там? – Хартли подошел вплотную к солдату, который раздавал приказы.
– Какие-то беспорядки ничего страшного, – ответил тот.
Вдалеке послышался какой-то гул и крики. Волнение среди сплошной массы людей нарастало.
– Ничего страшного, говорите, – Хартли, не выпуская руку Питера из своей, подтянул его поближе. – Вы нас можете выпустить отсюда?
– Не могу.
– Даже в случае экстренной ситуации?
– Такой ситуации сейчас нет.
Шотландец огляделся по сторонам и увидел скамейку. Она, естественно, была уже занята, но у него родилась идея.
– Питер, – он повернулся. – Я тебя сейчас приподниму, ты встанешь на спинку скамейки и посмотришь, что там твориться, хорошо?
Питер, молча, закивал.
Хартли пробился вместе с ним к скамейке, расталкивая людей в стороны, и одним движением закинул мальчика на спинку. Питер осторожно выпрямился в полный рост, став на полкорпуса выше всех остальных, пока его отец придерживал его за ноги.
Хартли мельком услышал, что крики приближались. Он даже увидел краем глаза, как женщина, должно быть он уже пару раз видел ее в столовой, накинулась на какого-то человека. Она повалила его на землю. Они скрылись из виду. Через секунду она появилась вновь. Вся ее нижняя челюсть были выпачканы кровью, с подбородка капала кровь, а между ровных порозовевших зубов скопилась темно-алая влага. Некоторое мгновение она отстранено, будто вспоминая, выключила ли она сегодня утюг, смотрела куда-то в сторону, а потом вновь скрылась из виду. Хартли очень надеялся, что ему все это только показалось, и уставший мозг просто сыграл с ним несмешную шутку.
– Что там, Питер? – выкрикнул он.
Мальчик словно завороженный пытался найти слова, чтобы описать то, что представилось его юным глазам.
С противоположного края зала релаксации шла в прямом смысле человеческая волна. Люди бежали к свободному выходу, натыкаясь на других людей, пробегая по их телам, если те не могли сохранить равновесие. Кто-то из них налетал в безумном прыжке на других и разрывал их плоть руками и зубами, кто-то кого-то избивал, кто-то ломал руки и выдирал волосы. Послышались первые выстрелы. Вооруженные солдаты, сохранившие рассудок, но подвергшиеся панике, начали палить во все стороны. Сначала они пытались найти обезумевших среди толпы, но потом стали стрелять во всякого, кто к ним приближался. И, в конце концов, их либо сбивало живой человеческой волной, которая втаптывала их тела в каменный пол, либо они оказывались в самой гуще людей так, что оружие скорее было балластом, чем чем-то полезным.
– Ад… – наконец, выдохнул Питер. – Тут ад, пап. Нам нужно бежать…
Хартли дернул сына вниз как раз во время. Их снесло людским потоком.
68.
–АСУПИ, из-за чего сработала сирена? – Ифран Геджани окинул взглядом блоки памяти системы, которой только что задал вопрос.
В них хранилось неописуемое количество информации, протоколов, иерархических издержек. Фактически он смотрел на грубый аналог нескольких разделов человеческого мозга. Но были и другие участки – те, что являлись основополагающими. Они прятались за системой охлаждения. Внутри в маленькой круглой комнатке, где протекали все мыслительные процессы системы. Там находилось ее сознание, главные участки ее мозга, ее суть.
– Нападение на обитателей станции Титлин, – ответил электронный голос.
Внутри системы казалось, что каждое ее слово пронизывает тело статическим жужжанием.
– Нападение? – практически одновременно переспросили Мастерсон и Смирнов и ненароком переглянулись.
– АСУПИ, – вновь спросил Ифран, тщательно подбирая слова. – Кто… кто напал на обитателей станции Титлин? Кто-то кого ты не знаешь? Кого нет в твоих базах?
– Нет, – ответила АСУПИ. – Они есть в моих базах.
– И кто это? – спросил Мастерсон.
– Люди. Обитатели станции Титлин.
– Что? – у Ифрана округлились глаза. – У нас внутренний бунт? В связи с чем? Неужели доктора наук и инженеры напали на военный персонал?
– Нет. Никакого бунта нет.
– Тогда что?
– Приблизительно тридцать процентов населения станции Титлин оказалось подверженными некоторому вирусу бешенства, – ответила АСУПИ. – Насколько я могу судить по первичным результатам сканирования, вирус передается по воздуху, но оседает лишь на некоторых особях. Сначала он парализует мышечные ткани, потом проникает в мозг и перекрывает часть нейронных узлов. После чего парализация необходимых для жизнеобеспечения мышц проходит, и инфицированные индивиды начинают действовать.
– Действовать? – Мастерсон взволнованно взглянул на Геджани.
– АСУПИ, – проронил Ифран. – Какова их цель?
Программа на несколько секунд, длившихся бесконечно долго, задумалась, а потом, видимо, просчитав вероятностный ответ, выдала информацию:
– Наиболее вероятный ответ: их цель – уничтожение.
– Кого?
– Индивидов, не способных принять вирус.
Сердце Ифрана Геджани как будто на мгновение остановилось и, покрывшись коркой незыблемого льда, провалилось в пятки. На вверенной под его ответственность станции сначала происходила чертовщина, потом несколько смертей, а теперь заражение и бойня. Таким беспомощным он себя еще никогда не чувствовал.
– Откуда появился вирус, АСУПИ.
– Нет информации. Вирус не идентифицирован.
– Его возможно уничтожить?
– Возможно, он, как и большинство вирусов, разрушается при перепадах температур.
– Огонь, – прошептал Ифран. – Все исправит огонь. Полковник, – он повернулся к Смирнову. – Нам нужна ваша…
Смирнов взволнованно смотрел сквозь Ифрана Геджани. Ни один мускул на его лице даже не дергался, словно на него наложили глиняную маску. Бесстрастное лицо военного, который углубился в собственные пугающие мысли. Наверное, именно с такой сосредоточенной миной он стоял на посту, будучи обыкновенным рядовым несколько десятков лет назад.
– АСУПИ… – протянул индус.
– Он инфицирован, мистер Геджани.
Она озвучила то, что индус знал и без нее, но почему-то только после ее подтверждения, холод окутал тело Геджани голубой пеленой.
– Почему у него такое лицо, как будто он чем-то взволнован? – Мастерсон схватил со стола гаечный ключ, оставленный ремонтниками, и приготовился обороняться.
– Это последняя эмоция, – пояснила АСУПИ. – Как только вирус просачивается внутрь, он парализует мышцы до востребования. Мимические мышцы тоже.
– Что он сейчас будет делать? – Ифран осторожно подступился к Смирнову.
– Как только вирус заблокирует мешающие ему узлы в мозге полковника Смирнова, он попытается убить вас.
– У нас много времени?
– Сложно сказать. Все зависит от его иммунной системы… Она имеет основополагающую роль в борьбе с разного рода вирусами. Возможно, в различиях иммунных системах вирус осел на полковнике Смирнове и не осел на вас.
Ифран подскочил резко к Смирнову и выдернул пистолет из кобуры и, одним движением убрав его с предохранителя, нацелился в голову полковника.
За все это время тот не моргнул и глазом, словно античная статуя.
– Что дальше? – донесся голос Мастерсона.
Ифран замешкался. Он все еще надеялся, что полковник выйдет из транса и, удивлено посмотрев на них, спросит, какого хрена они делают с его оружием.
– АСУПИ его можно как-то вылечить?
– Нет информации, – ответила АСУПИ.
Вдруг Смирнов дернулся и сделал несколько твердых шагов навстречу Ифрану. Раздалось несколько выстрелов. Первая пуля угодила в щеку полковника, вырвав изрядный обожженный кусок кожи, вторая врезалась чуть выше кадыка, третья проделала небольшую дырочку над левой бровью. Кровь и кусочки мяса вылетели из-за его спины миниатюрными фонтанами. Смирнов за три выстрела успел достигнуть Ифрана и безжизненно повис на его теле. Пульсирующая кровь из дыры в шее залила голубую рубашку индуса. Полковник обмяк и неспешно сполз на пол.
– Ифран!
Голос Мастерсона доносился, как будто из параллельной Вселенной – то ли последствия выстрелов, то ли шока от увиденного.
– Ифран! – Мастерсон тряс его за грудки, пока тот не пришел в себя.
– Все в порядке, Фил, – произнес индус, оттолкнув от себя Мастерсона. – АСУПИ, инфекция расползлась по всему Титлину?
Он все еще пытался мыслить рационально, хотя давалось это с трудом. Хотелось забиться под стол и ждать, что все кончиться само собой, что кто-то возьмет на себя ответственность и начнет действовать. Проблема была в том, что этим кто-то являлся Ифран Геджани, и многие ждали решительных действий от него.
– Да.
– Есть шанс, что она проберется наружу?
– Да.
Ифран чуть слышно сглотнул.
– АСУПИ, есть шанс, что тот, кто не заразился с самого начала, заразится потом.
Комната повисла в тяжелом молчании. АСУПИ опять анализировала. В пору было скрещивать средний и указательный пальцы на руках и молиться.
– Вирус не мутирует. Он имеет искусственную природу, – наконец, ответила она. – Нет. Такой вероятности нет. Вирус просто не будет оседать на тех, на ком не смог осесть сразу.
Ифран громко выдохнул.
– То есть, – переспросил Мастерсон. – Мы уже не заразимся.
– Никто. На станции Титлин больше не заразится, доктор Мастерсон. Кроме уже заразившихся.
Казалось, с плеч американца только что свалилась туша кабана, которую он несколько километров волочил с собой по неприступному лесу.
– И что мы будем делать?
ИФран посмотрел на американца. Закрыл глаза, словно пытался смириться с тем, что предстоит сделать.
– АСУПИ, – наконец, сказал он, открыв глаза. – Приготовься к активизации протокола «Клетка».
69.
– Да, чтоб вас всех! – рычал себе под нос сквозь зубы Верчеенко.
Как ни крути, а чтобы попасть наружу, ему приходилось продираться по коридорам выхода в зал релаксации. Здесь творилось что-то непонятное. Охрана, на которую ему предрекала нарваться АСУПИ, куда-то подевалась, оставив место лишь редким кровавым пятнам, схожим тем, что Олег видел в зале испытаний, когда открылась дверь. Он готов был поспорить, что местами даже натыкался на вырванные зубы… Его внутренне я, трусливо забившееся в угол, подталкивало его стараться об этом не думать.
Из зала доносился какой-то гул перерастающий в крик. Двери зала натужно накренились: кто-то безудержно ломился с той стороны. Верчеенко уже почти прошел мимо, когда услышал почти отчетливый стон:
– Откройте… они… они… обезумели… – он подошел к двери и прислушался.
С той стороны в дверь без устали молотили люди, много, очень много людей. Нет, он не собирался открывать дверь, он не собирался выпускать то, что было внутри. Он мог бы, АСУПИ его спрятала от остальных, он с легкостью добился бы того, чтобы она игнорировала иерархию и выполнила его приказ, но то, от чего пытались спастись эти люди, его безумно пугало.
Он отошел от двери.
«Пора выбираться».
Вдруг слева раздался звук шагов. Такой звук издают тяжелые военные берцы с влажной подошвой, касающейся сухого чистого пола из плиток. Там, откуда он только что пришел стояли, двое солдат. Их лица и руки были в крови. У одного выбит глаз и прострелена нога, вскоре он должен был истечь кровью. Второй, менее помятый, отделался лишь ушибами и сломанными пальцами. Они оба были словно под гипнозом. Нет, они не были медлительными, Верчеенко был в этом уверен. Они пытались определиться с жертвой.
– АСУПИ, – прошептал он. Его голос дрожал. – Открыть все двери в зал релаксации.
– Запрет иерархического запроса.
– АСУПИ, сделай это в обход запрета… – истерично прошипел он.
Система задумалась. Верчеенко начал медленно отступать в сторону выхода, готовясь в любую секунду пуститься в самый важный в его жизни забег.
Один из солдат сделал неловкий шаг навстречу ему. Только сейчас Верчеенко заметил, что тот как-то иронично улыбается, словно сделал какую-то гадость. Вот уж что не хотелось бы увидеть перед смертью. Вдруг руки второго солдата задергались, и он как заправский спринтер рванул с места. Верчеенко полетел к выходу, когда услышал голос АСУПИ:
– Двери в зал релаксации открыты. Уважаемые жильцы станции Титлин, убедительная просьба не толкаться в проходах и пропускать женщин, детей и пожилых людей. Приятного дня.
Непробиваемая живая стена сразу же отрезала его от солдат. Коридор наполнился криками.
70.
– АСУПИ, нападения творятся по всей станции? – Корвин быстро пересек узкий коридор и нырнул в третий корпус внутренних лабораторий. За ним тут же вереницей проскочили Ольга, Игги и вооруженный солдат, замыкавший процессию.
– Восемьдесят семь процентов нападений совершаются в зале для релаксаций. Остальные тринадцать в оставшихся помещениях станции.
– Спасибо, АСУПИ, – промычал Корвин и нырнул в одну из лабораторий.
Как и следовало ожидать, людей в лабораториях не было: нюансы чрезвычайного положения.
– З-зачем мы здесь, – заикаясь, проговорил Игги.
– Взять вещи, которые нам помогут отсюда выбраться… Мы же не собираемся мотаться по станции без оружия…
Корвин проскользнул между стеллажей, выхватив с них две метровые палки и бросив в сторону Игги. Швед, не ожидавший этого, с трудом сумел их поймать, не выронив на землю.
– Что это?
– Шокеры, – он стащил с одной из полок увесистую коробку. – Здешние генетики просили сделать им что-то в этом роде, чтобы можно было приручать крупных животных, особенно, когда те не в духе…
– Варварство, – протянула Ласкис.
– Может быть, – Корвин открыл ящик и вытащил небольшие, похожие на пачку от сигарет, пластиковые коробки. – Вот только заказ по их просьбе сделан и может нам помочь, – он бросил одну из коробок в руки Игги. – Распихайте их по карманам… как можно больше… Черт знает, как долго нам придется отсюда выбираться…
Игги и Ольга начали распихивать по карманам коробки. Корвин тем временем нашел еще одну металлическую палку и швырнул ее солдату.
– Зачем?
– Патроны у тебя когда-нибудь кончатся.
Он взял из рук Ольги металлический стержень, плашмя насадил на нее одну из коробок и снял фасадную крышку, явив миру тонкую сеточку из открытых контактов. В целом конструкция была похожа на странную модернизированную швабру.
– Длина ручки фиксируется, – сказал он и раздвинул рукоятку так, что она стала длиннее раза в два, два с половиной. – Переключаете в режим включено, – он щелкнул на переключатель, и послышался едва уловимый статический шум. – И все, до чего дотянутся контакты, получит довольно не малый удар током.
– Мило, – прошептала себе под нос Ласкис, представляя гориллу, которая корчится от боли после такого воспитания духа.
– Это «мило», может продлить твою жизнь, – отчеканил Корвин и протянул ей шокер. – Заряда хватает надолго, но лучше иметь запаску…
– А себе, – вдруг спохватился Игги. – Себе почему не взял?
Корвин хотел было ответить, но тут дверь с приглушенным скрипом отворилась. Игги и Ольга схватили свои шокеры в дрожащие руки и выставили их вперед, готовясь обороняться. Солдат, видимо, переволновавшись выстрелил, на мгновение лишив всех присутствующих слуха. Звук как будто пружинил от стены и обратно, то застревая в голове, то накрывая ее новой волной.
– Ты совсем охренел! – взвыл один из вошедших.
Солдат испуганно опустил оружие и мысленно приготовился оправдываться.
Корвин вышел вперед, оставив позади всех своих спутников.
– Спокойней, сержант, – произнес он, приближаясь к вошедшему. – На станции сейчас твориться сущий ад. Не время для разборок.
Лицо сержанта смягчилось, и он понимающе кивнул.
– Корвин? – из-за спины сержанта вынырнул Акайо Инитаро. – Живой.
Он приблизился к Корвину и положил руку ему на плечо. Вслед за ним в комнату вошли профессор Кастор, который тут же кинулся к Ольге и, по-отечески обняв ее, нежно поцеловал в макушку, и еще какой-то солдат.
– С остальными все в порядке? – японец взволнованно оглядел, группу спасшихся.
– Остальные в зале для релаксации, – неуверенно протянул Корвин. – Там черти что твориться…
– Мы знаем, видели… – ответил Кастор. – Что со связью?
– Ничего не работает, кроме АСУПИ, – вздохнул Корвин. – Но она здесь ничем помочь не может… Как вы сюда попали?
– Бежали с пункта наблюдения, на нас там напали наши же солдаты, – ответил сержант. – По пути были лаборатории. Профессор Инитаро настоял на том, чтобы мы сюда завернули.
Корвин понимающе кивнул. Профессор думал в том же направлении, что и он. Это даже как-то льстило.
– А вы? – вдруг спросил солдат, пришедший с группой Инитаро.
– Мы сюда забежали целенаправленно, – отцедил Корвин. – Вооружиться.
Сержант посмотрел на солдата, потом на Корвина и, как будто вдруг что-то вспомнив, протянул ему руку.
– Сержант Гжегож Слачник.
– Александр Корвин.
– Это, – он кивнул на солдата с темной коротко остриженной шевелюрой. – Лунин.
Солдат лениво приложил к виску два расслабленных пальца, а потом резко отпустил. Выглядело так, будто ему не хватило сил застрелиться из воображаемого пистолета, но означало, скорее всего, приветствие.
– Я обычно не затыкаюсь, – шутливо промычал он. – Но ради таких событий решил взять перерыв.
– Это Ольга Ласкис и… Игги?
– Ингмар Торельсон, – деловито поправил его швед.
– И… – Корвин вдруг понял, что совершенно не знает, как зовут солдата сопровождавшего их.
– Байкевича я знаю, – ответил Слачник, не дав вставить солдату и слова.
Байкевич скромно развел руками в стороны.
– Алекс, – одернул японец Корвина за рукав. – Вы за шокерами пришли? Ты тоже про них вспомнил.
– Они могут пригодиться, – ответил Корвин. – Но я пришел не только за ними.
Глаза Акайо загорелись детским восторгом, несмотря на происходящее вокруг. Ученый до мозга костей остается ученым даже на пороге конца света при виде новых дорогих и высокофункиональных игрушек.
– Здесь?
– Да.
Акайо удовлетворенно закивал. Пожалуй, за прошедшие часа два – это была самая хорошая новость, и она вселяла какую-то призрачную уверенность и, как ни странно, надежду.
– Ребята, я не уверен точно, – вдруг послышался голос Лунина. – Но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего это не предвещает. Если вы можете меня переубедить, делайте это, пожалуйста, сейчас, пока я не начал паниковать.
Он стоял напротив бронированного панорамного окна, не нужно было иметь семи пядей во лбу или орлиное зрение, чтобы увидеть то, что полностью приковало его внимание.
Сквозь непролазные колючие кроны высоких сосен синей стеной застывшей фосфоресцирующей воды поднималась, заслоняя полупрозрачной дымкой статического поля солнце и небо, силовая заслонка от внешнего мира29. Она плыла вверх, постепенно откусывая частички свободного пространства, словно хотела запечатлеть футуристическую войну природы и технического прогресса. Силовое поле наплывало куполом над ними, соединяясь в одну точку над станцией, жадно сжирая чистое небо.
– Что это, мать вашу, такое? – впервые на памяти у всех выругался Игги, чем удивил не меньше пейзажа за окном.