– Какой же у меня не простой день, – вздохнул он. – АСУПИ, – он закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на том, что сейчас произойдет.
– Да, Лис.
Он выдохнул и открыл глаза. Он был полон решимости.
– Открой клетку.
В эту же секунду замок щелкнул. Дверь низкой клетки для животных дернулась в сторону, освободив выход.
Пришелец посмотрел на выход, повернув голову чуть в бок, точь-в-точь как собака, которая не понимает, чего от нее хочет хозяин. Он медленно перевалился на свои конечности. Локти длинных рук доставали практически до верхних решеток клетки. Тяжелая голова наклонилась практически к самому полу. Пришелец на четвереньках подобрался к проему и, выгнувшись, выбрался наружу, оказавшись у ног Корвина. Тот затаил дыхание.
Рыжая фигура очень медленно встала на ноги и выпрямилась во весь рост прямо перед своим освободителем. Его ноги выгнулись назад, а глаза поочередно моргали, слизывая пыль с глазной оболочки. Пришелец стоял на расстоянии полуметра от человека, вызволившего его, и усиленно изучал своего спасителя. Его оранжевые глаза лениво, но все же намного оживленней, чем до этого, буравили лицо Корвина. Он не поднимал рук, не пытался дотронуться, не пытался заговорить или вообще издать какой-нибудь звук. Он просто смотрел, как смотрят на неинтересный экспонат в музее – бесстрастно, без охоты, без желания.
Рука Корвина напряглась на теплой и влажной от пота рукоятке пистолета. Он готов был в любой момент пустить его в ход.
– Ты свободен, – чуть слышно прошептал он. – Скоро здесь все взлетит на воздух, я бы на твоем месте убирался отсюда.
Пришелец снова повернул голову чуть в бок, приблизил свою голову к лицу Корвина, от чего человек интуитивно отпрянул назад и сжал ручку пистолета, и, закрыв все три глаза, глубоко вдохнул отсутствующим носом. Только сейчас Коврин заметил, маленькую неприметную дырочку с кожистым клапаном над верхней губой пришельца. Нос у него все-таки был, точнее ноздря.
– Было бы неплохо, если бы отвлек некоторых… зараженных… на себя…
Пришелец открыл глаза. Вдруг комнату озарила дельфинья трель. Она шла откуда-то изнутри пришельца, прямо из груди.
– Ты что-то пытаешься сказать?
Пришелец, не отвечая на вопрос, развернулся и вышел из комнаты. Он сделал это с такой ловкостью, что Корвин на секунду задумался, а есть ли у него вообще суставы, раз он так легко двигается после нескольких часов в неудобной клетке? Он исчез за дверью, и только тогда Корвин вздохнул с облегчением.
– Ну, он меня не убил, – сказал он сам себе. – Уже хорошо.
Он последовал вслед за пришельцем. Его удовлетворяла хотя бы одна мысль – он оказался прав.
101.
Флуоресцентная стена врезалась в траву, кустарники и деревья, словно запирая их в оковы из полупрозрачного желе. Даже ветер не мог проникнуть внутрь, как и выбраться наружу.
Первым к стене подбежал Кастор. За спиной до сих пор стояла полная тишина. А вот справа начинали слышаться взрывы: видимо, оставшиеся выжившие и пришельцы добрались до кругового минного поля где-то с другой стороны периметра. Все указывало на то, что конкретно за ними погони не было, но что мешало пришельцам, сделав изрядный крюк, накинуться на них. Монстры могли погнаться за кем-то другим и случайно выйти на них. Однако его мысли моментально рассеялись, когда перед глазами встал вожделенная стена.
– Как это работает? – Кастор повернулся к Питеру и Хартли, которые только добежали до него.
Грузный шотландец нагнулся чуть вперед и уперся руками в собственные колени. Тоненькие ручейки пота стремительно стекали с лица на шею и уходили под ворот многострадальной майки, которую впору было выжимать. Лицо раскраснелось и немного опухло. Пробежка далась ему очень нелегко.
Питер же, практически не останавливаясь, приложил браслет к силовому полю. Тот моментально провалился внутрь вместе с рукой мальчика. Он шагнул внутрь желе. Вокруг его тела оно стало чуть светлее, приобретя небесно-голубой оттенок. Кожу мальчика слегка покалывала легкая статика. В толщину поле оказалось не таким уж большим: всего сантиметров десять. Он интуитивно закрыл глаза. Веки защекотало электрической дрожью, будто кто-то проводил рукой в миллиметре от его кожи, заставляя миниатюрные волоски шевелиться. Через секунду Питер оказался снаружи там, где деревья обуяло вечернее звездное небо, пробивавшееся сквозь толщу веток, хвои и листьев смешанного леса. Здесь мир был другой: он казался беззаботным. Питер развернулся. Сквозь голубую муть на него глядели Кастор и Хартли.
– А-а-а, вот как… – протянул Кастор и, повторив движения мальчика, шагнул вместе с шотландцем внутрь.
Силовое поле снова просветлело и выпустило еще двух человек. Они, наконец-то, были в безопасности. Это чувство расслабляло и пьянило.
Где-то вдалеке послышался возглас. С другой стороны периметра полусферы люди также нашли выход. Это обнадеживало.
– Где этот солдат? – Кастор пытался что-нибудь разглядеть сквозь завесу силового поля.
– Он же бежал за нами? – Питер повернулся к отцу.
Тот только пожал плечами. Шотландец бежал, не оглядываясь назад. Тогда его волновал только его сын. Солдата он последний раз видел около Ифрана. Его обуяло отвращение к самому себе: этот русский помог его сыну выжить, а он даже не мог за ним присмотреть, он даже не знал его имя.
– Вон он! – выкрикнул Кастор, когда Лунин выскочил из кустов, оказавшись в поле их зрения.
У Хартли отлегло от сердца.
– Да! – воскликнул мальчик.
Но радоваться еще было рано.
– Твою мать! – выкрикнул Лунин и остановился.
Вся троица перевела взгляд туда, куда устремил свой солдат. Около силового поля в нескольких десятков метров от них стоял пришелец. Он держался за непроходимую для него стену и внюхивался, по крайней мере, так могло показаться. Он прислонил свою огромную голову к флуоресцентному барьеру и водил ее из стороны в сторону, издавая странное громкое хлюпанье, словно человек с насморком пытается втянуть в себя воздух. Вдруг он резко обернулся и увидел солдата. Его глаза полыхнули огнем. Лунин медленно, словно стараясь делать как можно меньше телодвижений, стянул браслет с запястья и одел на пальцы наподобие кастета.
– Что он делает? – прошептал Кастор. – Готовится драться?
Ему никто не ответил.
Лунин и пришелец смотрели друг на друга, не отрываясь и практически не шевелясь, будто изучали противника. Хотя пришелец скорее пытался идентифицировать противника. Он был бездвижен и бесшумен, как дикая кошка перед броском.
– Он хочет проскочить поле без задержки, – прошептал Хартли. – Так удобнее прислонять браслет…
Пришелец повернул голову чуть вбок, моргнул верхним глазом и чуть слышно выдохнул. Все движения были настолько резкими и четкими, словно под рыжей кожей находился робот. Он снова замер, будто до этого и не было никаких движений. Казалось, они оба даже перестали дышать.
Вдруг пришелец чуть наклонился вперед. На несколько сантиметров, но в общей статичности это было более чем заметно. Лунин, как по команде, рванул вперед. Пришелец, чуть запоздав, кинулся ему наперерез. Они бежали в одну точку с разных сторон. Лунин на одном дыхании, перепрыгивая извилистые выступающие корни, а пришелец, вытянув вперед загребущие руки. Смертельный десятиметровый спринт.
Все заняло несколько секунд: солдат прыгнул вперед. Рука с браслет скользнула внутрь синей стены, утягивая за собой остальное тело. Он проваливался внутрь силового поля, когда пришелец в отчаянии, оторвавшись от земли, прыгнул на него сбоку, успел схватиться за ботинок и дернуть на себя.
Лунин рухнул на землю, чуть не переломав себе все ребра. Часть его тела оказалась по одну сторону заслонки, вторая по другую. Пришелец, сидящий на пятой точке, перехватил его лодыжки и потащил свою добычу обратно. Тот, цепляясь за траву и корни деревьев и всячески брыкаясь, поскользил к флуоресцентному барьеру, в котором утопала нижняя часть его тела.
– Тащи его! – крикнул Хартли и схватил Лунина за руки, когда его тело уже по лопатки скрылось за инеевой стены.
Он дернул солдата на себя. Внутри того что-то болезненно хрустнуло, но Лунин не подал и вида. С помощью Хартли и Кастора его тело высунулось из-за стены на половину, оставив пришельц лишь ноги.
Однако тот и не собирался сдаваться. Он уперся ногами во флуоресцентную стену и тянул свою законную добычу, держась за его ногу. Кастор и Питер обхватили тело солдата и неистово тащили того на свободу. Ему было больно, но он лишь пыхтел и, скривив лицо, пытался свободной ногой побольнее засадить пришельцу, но все никак не мог попасть. Нога либо проскакивала мимо, поражая лишь воздух, либо попадала по мягкому телу врага вскользь.
Мышцы на руках шотландца напряглись. С трудом, но Лунин потихоньку покидал зараженную зону станции Титлин. Из-за голубого занавеса уже начали показываться бедра солдата. Но пришелец не унимался и, оставляя глубокие ссадины и рваные раны на лодыжках Лунина, тянул его обратно, что значительно тормозило дело.
– Разверни! – вдруг крикнул Лунин.
Хартли удивленно покосился на него. Лунин, не дождавшись, пока тот опомниться, переложил руки крест-накрест с руками шотландца и одним рывком перевернулся лицом вверх. Захваченная нога, чуть не переломившись, скользнула в руках пришельца, но тот все же не выпустил добычу, вцепившись когтями в икроножную мышцу и сдавив ее до крови. Однако теперь Лунин прекрасно видел пришельца. Удар свободной пяткой пришелся точно в его голову. Пришелец не упал и не потерял сознание, но все же ослабил хватку. Нога солдата выскользнула из его рук, и они синхронно отлетели по разные стороны силового поля.
Пришелец шмякнулся на спину и, вскочив, сразу полетел долбиться в непрошибаемую стену силового поля, оставляя влажные следы своего биологического присутствия.
– Спасибо, – задыхаясь, проронил Лунин по-английски, отползая подальше от стены.
– Тебе спасибо, – ответил ему Питер по-русски.
102.
– Быстрее! Быстрее! Быстрее! – орал какой-то полный мужчина, смешно передвигая жирными ляжками, как будто это придавало ему лишнюю мотивацию.
Игги лишняя мотивация была не нужна. Бег никогда не был его сильной стороной, но сейчас ему бы позавидовал любой бегун. Ему пришлось сделать небольшой круг, чтобы оббежать злополучную дверь. Какое-то время за группой людей, в которую он ненароком попал, увязалось двое пришельцев. Но они достаточно быстро отступили, поймав своих первых жертв. Игги пришлось знатно покружить перед тем, как он оказался на финишной прямой. В какой-то момент он думал, что заблудился среди зеленого моря, но станция здание станции Титлин, возвышающееся над деревьями, точно давало ему знать, в какую сторону бежать не стоит. Вскоре он снова увязался за группой людей. В компании было безопаснее и не так страшно.
– Минное поле! – закричал один из солдат. – Оббегайте там! Не сходите с намеченной линии! Четко за мной!
Игги краем глаза заметил солдата, который на бегу махал руками перед собой. Он без лишних слов и вопросов свернул за ним. Швед нырнул в небольшой поток людей: человек пять-шесть, которые пристроились за солдатом. Он бежал последним. Быть замыкающим – было не самым приятным мероприятием в сложившейся ситуации, но пришельцев рядом не было. Так что Игги мог и потерпеть. На секунду ему показалось, что впереди бежит профессор Мастерсон. У него как будто открылось второе дыхание, его древние легкие начали работать с удвоенной силой. Оставалось только дивиться чудодейственной терапии животного страха.
Вдруг левое ухо заложило, и швед потерял ориентацию в пространстве. Игги рухнул на землю и схватился за уши. Ощущение было такое, будто его голову запихнули в колокол, а потом лупили, что есть мочи, по нему кувалдой. Казалось, он даже чувствовал, как мозг дребезжит в его голове, отскакивая от черепной коробки. Мужчина, бежавший перед ним, наступил на мину. Последнее, что он увидел, перед тем, как закрыть глаза и сгруппироваться, были куски земли, превращающиеся в пыль, клочья плоти и одежды.
Он открыл глаза. В ушах звенело. Игги коснулся мочки и понял, что из уха идет кровь. Барабанные перепонки не выдержали безумия, что творилось вокруг. Он поднялся на трясущиеся ноги. Подорвавшийся слишком сильно сдал в сторону от линии, по которой они бежали. Теперь он это четко видел, и его ужасала мысль, что на месте разорванного трупа мог быть он, будь труп чуть более удачлив. Немного в стороне в грязи лежала еще одна жертва невнимательности: молодая лаборантка. Игги иногда обедал с ней в одно время. Обычно он робко сидел в сторонке. Она всегда была ухожена и хорошо одета, может быть, даже слишком для будущего ученого. Игги она нравилась. Ему вообще нравились красивые девушки, но природная скромность, замкнутость и язык, постоянно немевший и будто увеличивающийся в своих размерах, когда он пытался с ними заговорить, эту симпатию делали односторонней.
Ничего общего с тем, что он видел на станции, сейчас не было. Лаборантка лежала в грязи, забросанная землей и влажными шматками мяса, держалась за уши и болезненно стонала.
– Нужно бежать! – выкрикнул Игги и оглянулся по сторонам.
Он-то свой голос не слышал, но, наверняка, в лесу он прозвучал, как громогласный призыв. Голова, несмотря на боль, все еще соображала, хотя и с опозданием.
– Что?
Игги прочитал этот вопрос по ее губам. Услышать ее голос он не смог.
– Бежать! – крикнул он и покосился на ноги девушки.
То, что он изначально принял за чужую кровь, на самом деле было ее кровью. Беленькие рваные зубчики кости аккуратно торчали из небольшой ранки. Щиколотку вывернуло в сторону под неестественным углом. Шок от взрыва и легкая контузия еще не дали ей в полной мере ощутить боль в ноге.
– Да, чтоб тебя! – выругался он.
Он посмотрел туда, откуда он прибежал. Пока никого не было видно, но, возможно, враги приближались. Сквозь корку крови в разбитых ушах, он вряд ли бы их услышал. Потом взглянул в другую сторону. Силовое поле было в каких-то двухстах метрах. Безопасность была в тридцати секундах бега.
– Да, чтоб тебя! – снова выругался он.
Девушка тем временем немного отошла от шока после взрыва и, наконец-то, почувствовала жгучую боль в ноге. А Игги, наконец-то, что-то услышал. Это были ее крики, словно откуда-то издалека из-под земли. Как звонок на телефон, находящийся во внутреннем кармане куртке, которая висит в коридоре, когда ты обедаешь на кухне. Просто череда знакомых звуков.
– Тихо! – рявкнул он и заткнул ей рот.
«Идиот, ты шумишь больше, чем она!» – пронеслось у него в голове, и ему вдруг стало неотвратимо стыдно.
Девушка замолчала и удивленно уставилась на шведа. Слышала она лучше него. Мокрые от крови волосы прилипли к ее лбу, губа была разбита, но уши взрывом не тронуло. Скорее всего, их заложило, но барабанные перепонки были целы. Девушка несколько секунд находилась в оцепенении, а потом очень быстро и часто закивала. Игги убрал ладонь с ее рта. Он уже принял решение.
– Придется потерпеть, милая! – полупрошептал-полупроизнес он (по крайней мере, ему так показалось) и подхватил ее на руки.
Девушка взвизгнула, но ухватилась за его шею. Она показалась Игги невероятно тяжелой, несмотря на то, что росту в ней было максимум сто шестьдесят сантиметров, а веса, дай Бог бы, набралось на сорок пять килограмм. Он устал. Он смертельно устал. Но отдыхать было рано. Нужно бежать. Не сворачивать с линии. А может он ее уже потерял? Кто может знать об этом? А когда закончится минное поле? Игги этого не знал. Возможно, оно было до самого силового поля. Зачем оно вообще здесь?
С каждый раз, когда он делал новый шаг, девушка слегка повизгивала, по крайней мере, ему казалось, что слегка. Сломанная нога по инерции подпрыгивала в воздухе, причиняя ей боль. Через десяток шагов она начала болезненно сжимать пальцы на его ключице. Она делала это машинально – боль усиливалась. Сейчас швед жил только мыслью, что все это должно вот-вот закончиться. Он уже увидел людей, которые что-то кричали и махали ему. Они стояли за голубой стеной. Еще метров пятьдесят. Люди все кричали и махали. Он мог разглядеть Мастерсона. Старик прыгал и что-то показывал…
Вдруг он услышал щелчок. Приглушенный, как будто издалека. Будто кто-то за спиной сломал сухую палку об колено. Он обернулся. Минное поле пересекали трое пришельцев. Одного только что разметало на куски метров на пять, окрасив землю рваной окружностью рыжей крови. Остальные летели вперед без видимых потерь. Они были забрызганы грязью, землей, кровью – своей и человеческой. Один из них казался ему раненым: один глаз пришельца был подбит, а рука отказывалась двигаться и висела как безжизненная плеть. Но решимости в них не убавилось: они хотели его разорвать. Игги сразу понял, что именно ему пытались донести люди по ту сторону силового поля.
Он рванул к синей флуоресцентной стене, что есть силы. Ноги заплетались. Он уже не мог строго соблюдать прямую линию безопасности, да, и как он думал, зона мин уже закончилась. Люди до сих пор что-то кричали. Теперь он их слышал. Но еще больше в его покоцанные, как у дворового пса, уши впивался голос девушки – крик боли и страха. Ее ногти вонзились в его ключицу, раздирая кожу под рваной майкой до крови. Она хваталась за него, как за свой последний шанс.
Игги не видел и не слышал, как близко к нему находились пришельцы, когда он подскочил к силовому полю. Наверное, он и не хотел этого знать. Они словно по команде прислонили свои браслеты к поверхности и нырнули наружу. Вечерний ветерок моментально обдал уставшее тело шведа влажной прохладой. Он уже не понимал, что происходит: вокруг пулеметной очередью струилась трель каких-то звуков, каких-то голосов, которые были где-то далеко там, за горизонтом.
Кто-то сразу же забрал девушку из его трясущихся рук. Это оказался профессор Мастерсон. Он тут же передал девушку дальше. Ее осторожно положили на землю, облокотив спиной о широкий ствол векового дуба. Какой-то мужчина в кроваво-красной майке тут же занялся ее раной. Мастерсон потрепал его по плечу. Игги еще ни разу не видел такого по-отечески мягкого выражения старого морщинистого лица американца. Швед упал на колени. Его вытошнило. Он посмотрел на спасенную им девушку. Она была близка к тому, чтобы отрубиться в счастливой безмятежности. Вдруг ее взгляд упал на него. Уголок рта чуть вздрогнул.
– Спасибо…
Она произнесла это одними губами, но швед все понял.
– Ты – молодец, парень, – нарочито громко, чтобы быть услышанным, вторил ей Мастерсон, который наконец-то отпустил плечо своего лаборанта и, отвернувшись, поспешил на помощь мужчине, перематывающему ногу девушке.
– Ты – молодец… – отозвался эхом в голове шведа голос старика.
Это было последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание.
103.
– Добро пожаловать в комнату управления станцией Титлин, Лис, – электронный голос в наушнике прозвучал, как насмешка, будто АСУПИ решила поиздеваться над ним.
Расстояние от медотсека до комнаты управления можно было бегом преодолеть за сорок секунд. Корвин потратил раз в пять больше времени. Он продвигался по коридорам перебежками, но вначале тщательно изучал обстановку, все осматривал и прислушивался: напороться на пришельцев еще раз его не прельщало. Он точно не знал, отвлек ли освобожденный им на себя внимание, или ему просто, наконец-то, нереально повезло, но ни одной живой души ему не попалось. У дверей в комнату управления его никто не поджидал, хотя он и опасался этого больше всего. Последний раз, когда он здесь был, ему пришлось сделать не самый разумный поступок, чтобы спасти свою жизнь.
– АСУПИ…
– Да, Лис.
– Люди выбрались из карантинной зоны?
– Двадцать один человек находится за пределами силового поля. Внутри территории находятся тридцать семь неопознанных биологических единиц и два живых человека. Пульс остальных отсутствует. Вероятнее всего они метрвы. Могу провести анализ.
– Два человека? – Корвин скорее вздохнул с облегчением, что их всего двое. Он боялся, что со станции еще не смогло выйти большинство выживших. – Ты можешь сказать, кто именно?
– Ты и Ифран Геджани.
– Ифран? – ему представлялось, что Ифран доберется до силового поля одним из первых, а не будет плестись в хвосте, осложняя задачу Корвину. – Он скоро доберется до силового поля? Можешь просчитать?
АСУПИ ответила без промедления: анализ некоторого рода задач занимал у нее минимальное количество времени.
– Он находится в трехстах пятидесяти восьми метрах от линии силового поля. Но он туда не может добраться физически.
– Он ранен?
– Он активировал одну из заградительных мин. Он не может сойти с места, Лис.
Такого поворота событий Корвин не ожидал. Его лицо окрасилось удивлением, а нижняя челюсть начала чуть заметно дергаться, как от нервного шока, которого на сегодняшний день ему более чем хватало.
– Мин? Здесь есть мины?
– Минное поле по всему внутреннему кругу силового поля с небольшими перешейками в метр шириной и одним большим в пять метров шириной.
– Покажи мне.
На одном из экранов появилась схема, где ярко-красным цветом были подсвечены минные поля, разбитые на сектора тоненькими перешейками, самый широкий из которых был возле складов. Поле занимало довольно широкую площадь и даже на картинке выглядело внушительным.
– Зачем им минное поле?
– Протокол «Клетка» изначально предусматривал только минное поле. После модернизации охранной системы и системы карантина, начальником охраны полковником Смирновым решено было оставить минное поле, чтобы улучшить систему защиты.
– Я знаю про протокол «Клетка». Ифран ничего не говорил про минные поля.
– Мистер Геджани не знал, что минные поля все еще действуют, после установки силового барьера. Это военная необходимость, инициирована полковником Смирновым. Мистер Геджани отвечает за деятельность станции связанную с исследованиями. Полковник Смирнов отвечал за охранные системы и обеспечение ресурсами станции. Их задачи близки, но не пересекались. Полковник Смирнов решил, что мистеру Геджани не обязательно знать все нюансы, касаемые охранной системы станции. Как начальник охраны, он имел право не доводить информацию до мистера Геджани, так как эта информация не касалась его прямой сферы деятельности.
– Не его сфера деятельности, – пробубнил Корвин. – Эта самая не касающаяся его сфера деятельности стоила ему жизни, – он запустил руки себе в волосы, обхватив голову, а потом добавил. – А кто отдал приказ полковнику Смирнову? Засадить такую площадь минами – дело недешевое и не прошло бы незаметно.
– Нет данных.
– Ты их от меня прячешь? Или они не внесены в твою систему?
– Этих данных нет в моей системе.
– А возможно отключить мины дистанционно? – он попробовал последний вариант.
– Нет.
Корвин опустил голову. День выдался тяжелым. Ему хотелось, чтобы он побыстрее закончился.
– Теоретически, АСУПИ, при самой медленной незначительной утечке хладагентов…
– Произойдет взрыв, Лис. Утечка нежелательна.
– Через какое время?
– Шесть минут.
– Я не успею уйти, – вздохнул Корвин.
АСУПИ лишь подтвердила то, что он знал и без нее. Он думал об этом, как только увидел лес, окруженный синим сиянием силового поля, сквозь дверной проем. В нем жила еще мизерная толика надежды, что он успеет выбраться. АСУПИ эту надежду безжалостно убила.
– Силовое поле, – продолжил он. – Оно выдержит взрыв?
– Да.
– Но ведь оно питается от резервного генератора, от которого питаешься и ты. При взрыве ему придет конец, разве силовое поле не исчезнет без энергии?
– По периметру силового поля находятся шестнадцать солнечных батарей, которые питают блоки запасных источников энергии.
– Шестнадцать солнечных батарей вечером, когда солнца практически нет, против огромного силового поля? Тут нужно минимум сотни две и солнце.
– Накопленного заряда хватит на четыре с половиной минуты поддержания силового поля.
– Это радует, – вздохнул Корвин. – При взрыве все сгорит внутри полусферы, перед тем, как она отключится от недостатка энергии.
Он подошел к полукруглой выпуклой стенке, туда, где находилось сердце АСУПИ, и машинально запустил руки в карманы. В одном оказался влажный платок, который ему дал Слачник, пару гаек и кусок плотной бечевки, а во втором злополучный браслет Верчеенко. Корвин раздраженно вздохнул. Смерть ему придется встречать с совершенно бесполезными вещами в одиночку.
– АСУПИ, мне нужно попасть внутрь тебя.
– Я не могу это позволить. Мой анализ показал внешнюю угрозу.
– Я знаю. Я буду все делать вручную. Прошу лишь мне не мешать.
– Хорошо, Лис.
Корвин подошел к крышке люка и взялся за вентиль.
104.
Ифран Геджани не жалел о своем поступке, даже когда остался наедине с миной в постепенно стихающем лесу. Это могло означать только одно: все, кто мог выбраться со станции Титлин, уже сделали это или были близки к выходу. Индус остался один.
– Стоило вытянуть эту долбанную палочку, – вдруг произнес он.
Слова прозвучали неожиданно громко. Ифран вздрогнул от звука собственного голоса.
Два года он был руководителем – главной персоной со станции Титлин. Он знал о станции практически все. Не было никакой информации, не прошедшей через его чуткие уши. Почти никакой. Символично, что, в итоге, его убило то, что он о станции не знал, то, что от него утаили. Он тогда понятия не имел, зачем вдруг Титлину понадобилось минное поле, и от чего оно защищало. А вернее кого? Саму станцию или внешний мир? Он понятия не имел, что после принятия мер дополнительной защиты и полной их перекройки старое поле еще сослужит свою мерзкую службу. И он поплатился за свою ошибку.
Долго ли он думал о своей жертве? Нет. Решение родилось само собой. Жизнь мальчика на жизнь одинокого бездетного мужчины – сумасшедшего трудоголика, работа жизни которого полетела в тартарары. Он считал, что это более чем достойная замена. Она его удовлетворяла.
– А вот и ты, – снова произнес он.
Из кустов вылез один из пришельцев. Его глаза горели ярким оранжевым пламенем. Из широкого рта свисали две тонкие ниточки слюны – она казалась вязкой и зловонной. Он двигался неспешно и неуклюже, словно точно не знал, где враги. За ним показался еще один. Они были как будто в каком-то трансе. Две размытые фигуры плавно передвигающиеся по лесу.
– Ты и друга своего привел, – подметил Геджани. – Долго же вы!
Пришельцы сфокусировали свой взгляд на индусе. Их головы синхронно повернулись на звук, словно до них дошло, что они не одни только со второго раза.
– Я уж думал, мне придется ждать взрыва! Но вы, ребята, буквально меня спасли…
Пришельцы бросились на него, словно по чьей-то неслышимой команде. Ифран разомкнул руки в разные стороны, как, если бы он увидел старых друзей и готовился зажать их в крепких объятиях. Они достигли его быстро и тихо. Первый прыгнул на него, повалив на землю. Второй готовился помочь своему товарищу. Нога Ифрана оторвалась от мины.
Геджани закрыл глаза и улыбнулся.
В лесу раздался хлопок, прозвучавший невероятно громко в бездвижной тишине.
105.
Корвин прекрасно знал систему охлаждения АСУПИ. Он был одним из ее разработчиков. Конечно, пришлось нанимать специалиста для консультации при создании этой многослойной «трубы», но очень многое он привнес из своих собственных знаний.
Люк, ведущий внутрь, был не такой уж и большой: в половину роста Корвина. Как только тяжелая металлическая заслонка отворилась, в лицо ему ударил поток холодного воздуха. Корвин судорожно съежился. Внутри была Арктика.
Он, пригнувшись, проскользнул внутрь. Самая легкая часть прошла, как по маслу.
До следующего слоя было около трех метров по металлическому мостку. Стены и сам перешеек был покрыт тонким плотным слоем инея. Если бы Корвин не знал, что все сделано из металла, то никогда бы не смог этого понять. Он ненароком посмотрел вниз и вверх. Мост находился приблизительно посередине трубы. Если потерять равновесие и перевалиться через перила, то лететь пришлось не так уж и много – всего восемь метров, что, в общем, тоже не слишком приятно.
Корвин, растирая себе ладонями тело, подошел к следующему люку и тут же понял свою ошибку. Он впервые был внутри без специального костюма, тем более, во время полномасштабной работы АСУПИ – обычно при авторизированном полуавтоматическом допуске она сбавляла обороты. В костюме все было легко и просто: в термобелье не чувствовалось холода, а перчатки давали возможность держаться за перила и… открыть следующий люк.
Перчаток не было. Он понимал, что как только возьмется за вентиль, руки намертво примерзнут к холодному металлу.
– Твою мать! – выругался он. – АСУПИ, где находится спецкостюм НВ-97?
– Комната инженеров №11.
Корвин несколько секунд вспоминал, где находится эта комната №11. Память подсказывала, что это около лабораторий. То есть, пришлось бы возвращаться по коридорам, заполненным пришельцами, а потом идти обратно. Плюс ко всему потеря времени.
– Нахрена его так далеко размещать? – в сердцах выпалил он.
– Вопрос безопасности.
Корвин стоял около люка, обдумывая, видел ли он где-нибудь теплые вещи. За ними пришлось бы возвращаться также непростительно далеко.
– Твою мать! – опять выругался он и стянул со своего тела майку.
Ледяной воздух как будто ждал этого. Холодные потоки начали проникать туда, куда до этого им мешала проникнуть и без того слабая защита. Кожа моментально покрылась гусиной кожей. Корвин быстро намотал майку на кисти рук и взялся за вентиль. К счастью, тот оказался не слишком затянут и быстро поддался нехитрым усилиям. Мокрая от пота майка быстро примерзла к вентилю. Корвину пришлось ее отдирать. В конце концов, на вентиле остались победные кусочки ткани, которые он не пожелал выпускать.
Корвин оттолкнул люк ногой в сторону и нырнул в следующий слой. Тут же наткнувшись на следующий люк. Слой охлаждения аммиаком. Перешеек прохода был полностью закрыт, в отличие от предыдущего. Ширина слоя составляла каких-то полметра. Здесь было теплее, однако не на много, и по спине до сих пор сквозил холодок.
Он схватился за люк. Этот был затянут сильнее. Он опять выругался. Сейчас бы ему помог лом или, например, экзоскелет… Корвин снова мысленно выругал себя и принялся рывками дергать вентиль. Через несколько попыток покореженный металл все-таки поддался и сошел с мертвой точки. Вентиль со скрежетом сначала шел медленно и тяжело. Спину Корвина неистово морозила холодильная камера, оставшаяся позади. Через пару минут возни и пыхтений вентиль пошел легче. Под конец его вообще можно было раскручивать одной рукой. Люк распахнулся наружу без какой-либо помощи. Его просто выбило потоком воздуха, который чуть не сбил Корвина с ног.
Слой центрифуги. Прохладный воздух здесь вертелся по кругу на бешеной скорости. Обычно они сбавляли скорость, чтобы было проще войти.