На подходах к замку местность никак не менялась, вопреки ожиданиям Паши. Он представлял себе замок местом исключительно мрачным и угнетающим. В идеале вокруг него должны были находиться безжизненные пустыни выжженных полей и голые камни. А на фоне черных, высоких башен должны были бить молнии, или, еще лучше, красоваться полыхающее огнем небо.
Но ничего этого не было, замок внезапно появился на линии горизонта в виде размытого сероватого пятна. По мере приближения к строению, пятно увеличивалось, обретая все более четкую форму. Оказалось, что построен он из обычного камня, серого цвета. Да и замком его назвать было трудно, скорее одинокая башня с низкими пристройками. Окружено же все это было обыкновенным деревянным частоколом с насыпью.
Никакой нечисти или иных врагов навстречу войску не двигалось, однако все были напряжены, снимать доспехи строжайше запрещалось.
Войско остановилось в километре от замка, чтобы как следует осмотреться и подготовиться к штурму. За частоколом не было видно защитников, само укрепление выглядело безжизненно, но ворота были закрыты.
Ведьма Велина использовала особое заклятье, чтобы осмотреть замок и его окрестности с высоты птичьего полета. С полными удивления глазами она заявила, что замок пуст и никаких обитателей в нем нет вовсе. Это не ободрило Еремея и других магов старшего поколения. Они понимали, что замок вовсе не пуст, а его защитников укрывает от взгляда особое заклинание, создать которое под силу лишь искусному чародею. На совете, наскоро собранном прямо в поле, возле еще не установленного шатра, было решено провести обряд, который поможет разрушить поддерживаемую хозяином замка иллюзию.
К участию в обряде были допущены старшие чародеи, для его свершения они ночью вышли из лагеря. Остальные же, за исключением часовых, погрузились в сон.
Паше не спалось, как, впрочем, и Яну. Мысли о предстоящем штурме, битве и возможной смерти тревожили их, не давая расслабиться и уснуть. У Паши перед глазами всплывали картины уже пережитого боя на лесной поляне, плавно они сменялись образом Любавы, которую он видел сегодня.
Его сердце обливалось кровью, а ноги подкашивались, когда он смотрел, как она целует Хотислава со свойственной ей страстью и лаской, как она мило хихикает над его дурацкими, абсолютно несмешными шуточками, как ведьмак похотливо тащил ее в свой шатер чуть ли не каждые пару часов.
Пашины веки сомкнулись сном лишь тогда, когда на горизонте забрезжил рассвет. Утро выдалось солнечным, приятное тепло, переходящее в зной, растекалось по земле. Однако Паша не радовался отличной погоде, ночной отдых скорее вымотал его, чем придал сил.
Ночной обряд прошел успешно, над замком действительно был купол иллюзий, который теперь был разрушен. Однако представшая глазам нападающих картина отнюдь не была ужасающей. Защитников на стенах собралось от силы полторы сотни человек, из них вооруженных луками или другим оружием дальнего боя не набралось бы и полсотни. К тому же практически все они были бездоспешными и легковооруженными. Воины Хотислава приободрились, предстоящий штурм обещал быть легким. Правда, оставалась возможность, что остальные защитники прячутся в недрах замка. Впрочем, двор строения был невелик, и вряд ли там можно было спрятать более сотни человек. Даже с таким подкреплением защитников было бы в три раза меньше, чем атакующих.
Хотислав скомандовал готовить осадные лестницы и таран, для вскрытия ворот. Частокол был низким, заранее заготовленные лестницы пришлось подпиливать, так как они были слишком длинными. Войско имело и другие осадные орудия, например, крюки на веревках для легковооруженных воинов и даже метательную машину, наподобие катапульты, только уменьшенных размеров. Весь путь ее зачем-то скрывали, тщательно маскируя под обычный воз. Так что даже Паша был удивлен наличию подобного оснащения у собственного войска. К полудню все приготовления были окончены.
По звуку рога войско устремилось на штурм, со стен посыпались стрелы и метательные дротики, однако их было так мало, что напор атакующих они не остановили, скорее наоборот, придали уверенности в успехе всего мероприятия. Моральное же состояние защитников напротив, было весьма плачевным, защищались они вяло, и почти потеряли свои стены с первой же волной атакующих. Один за другим они падали под ударами мечей и топоров, а воины Хотислава нескончаемой вереницей взбирались по лестницам на частокол. Казалось, победа уже в руках атакующих. Они даже не успели толком войти в кураж, как сопротивление оказалось сломленным, а стены залитыми кровью защитников.
Но тут хозяин замка вынул из рукава свой первый козырь, на защиту стен, вместо павших, стали могучие, на две, а то и три головы выше обычного человека, воины. Вооружены они были не в пример лучше предыдущих защитников, к тому же выглядели они поистине жутко. Отличия от обыкновенного человека начинались с самой головы, у некоторых из них не было рта, у других же вместо рта красовалась огромная пасть, усыпанная острыми клыками. Некоторые из них были покрыты синеватой чешуей, другие же обтянуты красной кожей, а то и вовсе покрыты перьями. Паша, наблюдавший за штурмом с безопасного расстояния, узнал этих воинов, подобных им он видел в своем сне.
Атакующие были деморализованы и напуганы внезапным появлением могущественных великанов, которые, к тому же, весьма умело очищали стены от захватчиков. Спасаясь, воины Хотислава чуть ли не прыгали вниз с частокола, так как на лестницах образовался затор. Первая приступ был отбит, хоть и с большими потерями для защитников. Некоторые штурмовики не смогли убежать со стен, отчаянно отбиваясь им удалось повергнуть одного из великанов, но и они сложили свои головы на стенах, защищавших замок.
Страх, обуявший воинов, оказался беспричинным. В суматохе показалось, будто великанов много, и они способны защищать стены долгое время, но на деле их оказалось не более двадцати, к тому же они не были непобедимы. Под криками Хотислава и раскатистым звоном сигнального рога бегущих воинов удалось остановить и перестроить. Теперь, с безопасного расстояния можно было оценить ситуацию.
Терять воинов Хотислав не хотел, даже малое количество великанов могло доставить серьезные проблемы. Командующий решил обстрелять стены. Град стрел взмыл ввысь, и, с пронзительным свистом, упал на частокол. Но обильную жатву собрать не удалось, так как стрелы отскакивали от крепких доспехов, иные же, хоть и достигали цели, казалось, не причиняли видимого вреда. Великаны яростно обламывали древки стрел, не заботясь о наконечниках. Другие же защитники достали щиты, и укрылись за частоколом.
Тогда в дело вступила катапульта, которую заряжали горючей смесью. Вкупе с ней, частокол обстреливали зажженными стрелами. Вскоре стены полыхали, но не все великаны, как оказалось, боялись огня: облаченные в чешую воины с узкими прорезями для глаз, казалось, даже наслаждались языками пламени, глодающими их плоть. А вот о защитниках рода человеческого подобного сказать было нельзя, многие загораясь, катались по земле, корчились в конвульсиях, а то и вовсе падали со стен, разбиваясь оземь. С ними огнем была поражена и большая часть загадочных великанов, таким образом, стены могли остаться практически беззащитными.
Но в дело вновь вступил хозяин замка, чтобы спасти хотя бы половину оставшихся в живых защитников он использовал уже проверенный прием – вызвал дождь. Казалось, горючая смесь и полыхающий частокол никак не могли бы быть потушены и ливнем, но огонь стих. Однако это было не единственным последствием чародейства повелителя черного замка, невероятно точной молнией, блеснувшей слишком неожиданно, он поразил и саму катапульту, источник огня. Та мигом загорелась, а дождь стих. Катапульту быстро потушили, но она все равно оказалась выведенной из строя, натягивающие канаты были прожжены насквозь, и чтобы восстановить их понадобилось бы слишком много времени.
Не ожидавшие такой наглости маги княжеского войска не успели отреагировать. Лишь спустя несколько минут они попытались вызвать собственные молнии, но им, видимо, мешал хозяин замка, бросивший все силы на погашение чужой магии.
– Я не знаю, где он черпает такие силы, но легче победить его доброй сталью, чем в колдовском бою, – пробормотал Еремей, после очередной безуспешной попытки создать хоть какую-то угрозу вражеским стенам.
Тогда Хотислав скомандовал очередное наступление, воины вновь устремились на приступ, теперь уже готовыми к неожиданностям. Великаны были сильнее обычного человека, им удавалось отталкивать штурмовые лестницы даже с находящимися на них защитниками. Но великаны никак не могли помешать тарану, который использовался в этом приступе. Всего за один сокрушительный удар хлипкие ворота перестали быть препятствием для атакующих. Войско Хотислава прорвалось за частокол, имея серьезный численный перевес, нападающие использовали копья в борьбе с великанами и быстро подавили сопротивление.
Белобрад первым обнаружил, что магическая защита стен пропала. Он тут же сообщил об этом и принялся разить врагов молниями, полностью сломив сопротивление замка. Хотислав лично, размахивая мечом, ворвался в палаты господина, но никого там не обнаружил.
Когда воины врывались в замок, Еремей придержал Пашу и остальных, велев остаться вне стен. А после и вовсе повел их в направлении близлежащего пролеска, в центре которого густо рос кустарник. Паша не сразу понял намерения волхва, но, когда шум битвы отдалился, Еремей объяснил свои действия:
– Хозяин замка не станет сдаваться в плен и умирать он тоже не хочет, – говорил он, – его цели не до конца ясны, но скорее всего он просто пробовал наши силы, прощупывал бреши в обороне. Прав был Белогор, это посланник нового южного бога, я чувствую его инородную силу. И это поистине исполинская сила, но вместе мы можем ее одолеть. Что же до этого хозяина сгоревшего частокола, то, скорее всего, у него был запасен подземный выход, и выводит он, скорее всего, в тот лесок, других мест тут нет. Если, конечно, он не собирается улететь из своей башни. Будьте настороже.
Следуя указаниям волхва, Паша обнажил меч и уложил его на колени так, чтобы тот не свалился наземь. Крепче перехватив свое копье, он направил своего коня чуть левее Яна. Весь отряд, включая Белогора и Ивана, выстроился полукругом, в центре которого был Иван и Еремей – колдуны, фланги же были за воинами честной стали.
Упавшие с деревьев ветки захрустели под копытами лошадей. Отряд как можно аккуратнее продвигался вглубь леса, каждый старался различить в звуке собственного движения посторонние отголоски.
Вдруг свистнула стрела и вонзилась в ствол дерева в метре от Пашиной головы. Иван что-то резко вскрикнул, и оставшиеся стрелы воспламенялись, не долетая до цели. Под предводительством Белогора, Ян и Паша ринулись вперед, сквозь стену кустов. Лучников было всего четверо. Первого Белогор пронзил копьем раньше, чем тот пустил стрелу, второго же засек мечом. Ян, не теряя времени, тоже пустил в ход свое копье, последний же лучник, что был ближе к Паше, бросил оружие и принялся убегать.
Паше оставалось лишь настигнуть его и поразить беззащитную спину копьем, как чучело на тренировке. Однако вся уверенность и боевая ярость Павла поддерживалась лишь в отсутствие врагов. Столкнувшись же с реальным врагом, пусть и убегающим, Павел растерялся и остался в бездействии. Его копье так и не обагрилось кровью, убегающего настигла сулица, которую метнул Ян. Еремей выскочил из-за кустов и скомандовал продолжать погоню, потому что лучники были оставлены лишь для отвлечения и задержки преследователей.
Спины убегающих мелькали между деревьями, их было семеро, но лишь один из них скакал верхом на коне, остальные же бежали рядом, ничуть не уступая в скорости скакуну. Галопирующие лошади никак не могли догнать убегающих, лес резко оборвался, но стены замка остались далеко позади, остановить погоню сейчас было бы равносильно утере смысла всего похода вовсе, ведь ничто не мешает коварному хозяину замка придти в эти земли вновь.
Иван, совершая магические пассы прямо на скаку, что-то напряженно кричал. Результатом этого действия стала стена голубоватого пламени, возникшая перед убегающими. Свернуть в сторону они бы не успели, а потому были вынуждены остановиться и занять оборону.
Защищая повелителя, шестеро бойцов повернулись лицами к нападающим. Это были те самые защитники со стен замка, но, почему-то, меньших размеров. Паша не успел бы остановить коня, избегая столкновения с одним из уродцев. Выбора не было, преодолевая страх, он опустил копье, направляя его в краснокожего воина, вооруженного плоским мечом с крюком на конце. Паша уже намеревался придать своему оружию дополнительное ускорение, выдвигая его рукой, но противник оказался невероятно быстрым. Краснокожий воитель перехватил копье рукой и выдернул Пашу из седла на полном скаку, используя копье как рычаг.
Мир завертелся перед глазами, Паша довольно удачно приземлился на левое плечо так, чтобы кувыркнуться несколько раз. Однако каким бы ни было удачным приземление, упасть без повреждений было невозможно. Саднило плечо, вероятно его Паша вывихнул, кружилась голова, ее он несколько раз хорошенько приложил оземь, утеряв шлем.
От падения его рассудок помутило, он потерял счет времени, в глазах рябило, в ушах же, казалось, слышался лишь легкий свист и отдаленный шум окружения. Он попытался встать на четвереньки, но тело плохо повиновалось ему, сознание же по-прежнему было где-то в глубинах разума. Неизвестно, сколько времени он пытался бороться с этим состоянием, но так же стремительно, как Паша вылетал из седла, к нему вернулось мироощущение. Установившуюся в ушах тишину вытолкнул шум битвы, а перед глазами наконец-то установилась четкая картинка.
Превозмогая боль, Паша поднялся с земли. Он слегка покачивался, осматривая картину боя, к счастью на него пока что никто не обратил внимания. Достав меч, он двинулся к врагам.
Расклад сил не слишком радовал, врагов осталось трое, включая самого хозяина замка, боеспособных союзников всего двое. На ногах стояли лишь Белогор и Еремей, оба были спешенными, их лошади в испуге бежали. Одна из рук Белогора безжизненно болталась рядом с телом, он отбивался оставшейся, но было видно, что надолго его сил не хватит. Еремей же сошелся в невидимой, но ожесточенной магической схватке с владельцем замка. Оба выглядели уставшими, и Паша не решался определить, кто из них одерживает верх.
Ян лежал под собственным скакуном, Паша не мог понять, жив ли его верный друг, Иван же безучастно сидел на земле, будто погруженный в транс. Вероятно, это было проделкой колдуна из черной обители.
Пашу охватило отчаяние, порыв ненависти и бессильной ярости заставил его громко закричать. С этим, устрашающим своей неразборчивостью, боевым кличем, он ринулся в атаку. Щита у него не было, и меч он перехватил двумя руками. Со всего маху, позабыв обо всех наставлениях и правилах, он погрузил меч на ближайшего из противников. Пожалуй, это был самый сильный, самый яростный удар в его жизни, но вот цели этот удар так и не достиг. Противник, тот самый, что сбрасывал Пашу с коня, ловко увернулся от этой дикой атаки неистовствующего берсерка из будущего. Но все же отчаянная атака Паши не была безрезультатной, краснокожий захлебнулся собственной, черной вязкой кровью, и упал на колени. Отвлекшись на Павла, он позволил Белогору сделать выпад, который окончился прошитым насквозь брюхом. В отличие от защитников стен, эти шестеро практически не носили доспехов, вероятно, в этом и заключался секрет такого быстрого бега и повышенной ловкости. Хрипя, уродец упал на колени, Паша смотрел на него через пелену слез. Он плакал, плакал от бессилия вернуть все обратно, от невозможности что-либо изменить. Но со слезами куда-то уходил и страх, казалось, последние его остатки насквозь пропитывали соленые капли из глаз, которые уносили его наземь.
– На! – взревел Павел, изо всех сил размахнулся мечом и снес голову и без того поверженному противнику из преисподней.
Сейчас он начал понимать, что это за существа и с кем ему приходится сражаться. Каким бы он ни был скептиком, но оказавшись тут, ему пришлось признать существование и ангелов, и демонов, и богов, и, наверное, снежного человека.
Смерть напарника никак не отразилась на мужестве оставшегося в живых бойца. Птичья его голова никак не давала сосредоточиться на ведении боя, слишком уж непривычным был облик противника, к тому же он постоянно клекотал по-птичьи, и щелках большим желтым клювом. В руках, каждая из которых насчитывала всего по три когтистых пальца, он вертел две коротких сабли с утяжеленными на концах лезвиями. На ногах его было по два сустава, что не только придавало ему повышенную подвижность, но и позволяло совершать головокружительные прыжки. С помощью этих прыжков он пытался увести Белогора и Пашу от своего повелителя, который, в свою очередь был скован поединком с волхвом. Силы Белогора были на исходе, но, пожалуй, он бы смог некоторое время сдерживать пернатого воина, позволив Паше помочь волхву. Но птицеподобный враг был проворен и, вероятно, не так глуп.
В какой-то момент он сильно оттолкнулся от земли и расправил крылья за спиной. До этого момента они были плотно сложены и скорее напоминали горб. Полет был недолгим, размера крыльев явно было недостаточно, чтобы их обладатель мог свершать полноценные полеты, но эти крылья были в самый раз, чтобы пернатый стремительно спланировал за спины своих противников. Оттуда он ринулся в стремительную атаку. Белогор успел отразить удар, который предназначался ему и даже защитил замешкавшегося Павла. Уже через миг они вдвоем принялись нещадно бить по защите пернатого, надеясь пробить ее или же вымотать врага.
Паша едва ли успевал реагировать на контратаки пернатого, тот же, в свою очередь, старался в первую очередь бить именно Пашу, почувствовав слабину. Лезвие мелькнуло прямо перед Пашиными глазами, едва не распоров ему лицо, в этот самый момент сзади раздался громкий хлопок. Паша спиной, через кольчугу и плотную рубаху, почувствовал волну нестерпимого жара.
В желтых глазах с огромными черными зрачками крылатого воина отразилась короткая вспышка огня, которая охватила его хозяина. Из клюва вырвался душераздирающий крик, от которого заложило уши, казалось, крылатый впал в боевое безумие. Его мечи засверкали еще быстрее, обессилевший Белогор был отброшен могучим ударом двусуставной ноги. Паша лишь на миг остался наедине с противником, но этого мгновения хватило, чтобы Пашина хлипкая защита рухнула в один удар. Второй удар жгучей болью поразил его грудь, сабля прорубила кольчугу, а затем и плоть, войдя внутрь на несколько сантиметров.
Вспышка боли помутила сознание, стало тепло, а после и вовсе жарко. Паша упал на землю, еще в падении он почувствовал пролетающий рядом сгусток огня. Будто из неведомых далей в уши долетел пронзительный визг горящего крылатого воина.
«Наверно, мы победили…»: мелькнула мысль, но Паша уже не мог цепляться за них, стекленеющие глаза безмятежно смотрели в небо. Чистое, безоблачное небо, которое теперь казалось родным.
Стало страшно, но тело не повиновалось, его словно заклинило, будто оно начало растворяться и вся Пашина жизнь сгрудилась в голове, будто он стал маленькой точкой где-то возле еще не ослепших глаз.
«Так вот, как оно бывает»: он хотел сглотнуть слюну, но та была соленой, из уголка губ побежала робкая струйка крови, страх прошел. Прошли все чувства разом, будто их никогда и не было. Осталось лишь что-то отдаленно напоминавшее равнодушие. Перед глазами не осталось ничего, кроме синего неба, в котором будто по заказу, будто то самое желанное, что хотелось видеть перед смертью, возник лик Любавы. Он задержался там лишь на миг, резко сменившись другим женским лицом. Паша смутно понимал, отчего оно показалось знакомым, вспомнился клуб, накануне событий с загадочным перемещением в этот мир и странная встреча с девушкой, обладающей леденящим касанием. Казалось, будто и сейчас его руки вновь коснулся ее холод.
Он хотел моргнуть, чтобы прогнать наваждение. Медленно, будто засыпая, он закрыл глаза. Но глаза уже больше не раскрылись.
«Ты еще вернешься»: голос прозвучал эхом, угаснув вместе с сознанием.