Время подошло к очередному поединку с Яном. Паша, хоть и не задирался, но, под одобрительные возгласы Белогора, получил порцию синяков и ссадин. На этот раз Ян не желал стоять с бревном на плечах, а потому избил Пашу по всем правилам, правда, стараясь не переборщить, и не переломать другу кости.
– Пора бы тебе понять, что в руках у тебя меч и щит, а не игрушки. Ты бы умер и не единожды, к тому же бесславно, – начал наставления Белогор, отправив Яна в дом, – Выйди из оцепенения и следи за противником. Когда он тебя атакует, он раскрывается полностью, потому что знает – тебя нечего бояться. А ты боишься, но зачем? Ведь ты будешь и так и этак побит. Так нанеси ты хоть один удар, все, что тебе нужно, это отбить один и нанести другой удар. Но не геройствуй, не целься в голову, ее все берегут, а вот про ноги и руки забывают, их и надо резать в ратном бою. Какой ратник сражается без рук и ног? Никакой, затопчут.
Паша кивал головой, а Белогор продолжал:
– Перестань бояться, встань к противнику лицом и сражайся, как подобает воину. Давай, бери меч, – с этими словами Белогор сам взял муляж и пригласительным жестом указал Паше место напротив себя.
Паша робко встал напротив учителя, у него и без того болело все тело, но деваться было некуда. Как только они скрестили мечи, Белогор сразу же атаковал, ощутимо стукнув по левой ноге в районе бедра замешкавшегося Пашу.
– Не медли!
Новый тычок вывел Пашу из оцепенения, он попытался пробить защиту Белогора серией ударов, сначала слева наотмашь, после снизу вверх и финальный выпад в живот. Ни один из ударов цели не достиг, Белогор молниеносными движениями отбивали и отводил удары, однако сам пока что не атаковал в ответ. На миг они разошлись на безопасное расстояние с тем, чтобы вновь двинуться друг к другу. Белогор, в точности как Ян, сверху вниз хотел ударить Пашу в плечо, которое безумно болело от уже пришедшихся на него ударов. Меч еще не достиг плеча, а оно уже, будто предчувствуя удар, кольнуло дикой болью. Сам не зная каким образом, каким умением и силой, Паша увернулся от меча, просвистевшего рядом, и нанес собственный удар. Короткий тычок в ребра. Мгновение назад незащищенный левый бок Белогора, казавшийся уже пораженным, все-таки не поддался мечу. Впрочем, особых надежд на успех Паша и не питал, Белогор, который не использовал щит, казался куда более защищенным, чем Павел и Ян вместе взятые.
– Стой! – окрикнул Павла Белогор, – Теперь ты понял, что нужно делать.
– Наверно, да, – Паша сам не знал, что он понял, но пребывал в приподнятом расположении духа.
Этот поединок, стоил сотен побед, он окрылил Павла, заставил уверовать в свои силы, ведь каким бы сильным не был соперник, всегда есть шанс, пусть и очень малый. Последующие поединки с Яном были все так же проигрышными, но, по крайней мере, удары проходили не только в сторону Павла.
Глава 8.
Ровно месяц Паша упорно читал книги, изучал алфавит и язык Аллави, так назывался язык древних, символы которого и обозначали наполнение людских душ. Не запускал он и тренировок, на нем не появилось рельефных мышц, но все-таки Павел стал чувствовать себя сильнее, чем прежде.
Его любовные отношения с Любавой лишь укреплялись с каждым днем, и Паша, обрастая прочными нитями этой любви, все чаще задумывался о пути домой и его необходимости. А ведь его опасения не подтвердились, Еремей и Иван действительно готовили его возвращение в родной мир. Так как у Паши так и не вышло познать свой символ, вместо него в колдовстве согласился участвовать Белогор. Он, как оказалось, давно отрекся от магии, но все еще кое-что мог и умел.
На листе Пашиных успехов огромной кляксой лежала невозможность сотворить самое простецкое заклинание, а ведь ему очень хотелось. В конечном итоге, он уже не так сильно бывал избиваем на спаррингах, более того, сам ставил, пусть и очень редко, синяки на теле Яна. Он знал весь алфавит и худо-бедно мог сказать несколько фраз на Аллави. Варил зелья, которые, ко всему прочему, еще и действовали. Но вот никакого другого волшебства, кроме сваренных зелий, сотворить он не мог. К тому же подозревал, что с зельями ему тайком помогает Любава. Но Иван не прекращал старательно учить Павла. Он тренировал его концентрацию, заставляя представлять шар из воды, который не должен растечься, или же заставлял упорно смотреть в одну точку.
Иногда Иван устраивал что-то вроде медитации, это должно было бы восполнять магические силы и поправлять душевное спокойствие. Прибавлялось ли у Паши сил, установить не удавалось, но вот восстановить душевное равновесие удавалось.
В один из подобных дней к дому Еремея прибыл гонец со срочным посланием.
– Лично волхву Еремею от великого Князя! – объявил он, спрыгнув с лошади.
Прибытие гонца встревожило всю деревню, люди знали, что гонцы из столицы по пустякам не прибывают. Деревня и доселе была взбудоражена молвой о неком, возведенном в три ночи, замке, который служил прибежищем для всякой нечисти. Такие истории приносили с собой путешественники, стекающиеся в столицу в поисках лучшей доли, а то и просто приключений. Не все верили этим рассказам, но некоторое беспокойство вызвала прошедшая неделю назад около деревни дружина с новобранцами из окрестных деревень. Рекрутеры заходили и в Берестье, так называлась деревня, где жил Еремей. Но недавняя стычка с разбойниками несколько остудила пыл местного населения, к тому же, все пожелавшие стать воинами еще тогда ушли в столицу.
Вся тройка наставников лишь отмахивалась и пожимала плечами в ответ на вопросы учеников:
– Время сейчас какое? Лето почти, – отвечал Еремей, – кочевники нападают, небось. Границы укрепляют, али разбить какое особо крепкое племя едут. Это не редкость, что дружина ходит, на то она и дружина. На то они и вои, что без войны не могут, да и не даст им никто сложа руки сидеть. Уж не думаешь ли ты, что врагов у нас мало, да никто не грабит села да веси? Так что иди лучше, учи да тренируйся.
Однако, ровно через три дня после прибытия гонца, в доме Еремея был объявлен сбор. Белогор, распродавший половину своего товара на прошедшей ярмарке, укладывал оставшееся обратно в тюки. Еремей собирал бесчисленное количество баночек и свертков, а Иван снова укладывал свой воз вещей, большая часть из которых так и не понадобилась за прошедшее время.
Хоть Паша и подозревал, что может произойти нечто подобное, готов он к этому не был. Вещей у него было немного, однако он все никак не мог собрать их, к тому же сбор был объявлен как-то слишком внезапно.
– А куда мы? – спросил он у суетящегося волхва.
– Как куда? Сразу в город, а оттуда к озеру Серебряница, там нужное место для твоего отправления домой.
– А зачем с собой столько всего брать тогда? – не отступал Паша, – И к чему такая спешка?
– Спешим, потому как времени мало осталось, и Князь ждет. Иван домой собирается, а мы с Белогором торговать будем, – ловко выкрутился Еремей, – Давай собирайся, вон, алтарь грузить нужно!
Тот самый мраморный алтарь, что стоял в сарае. В один из солнечных майских дней Паше пришлось окропить мрамор кровью кролика. Иван обучал его жертвоприношениям, которые служили источником дополнительной силы магу, который в ней нуждался.
Хоть Паша и не мог колдовать, безуспешно пытаясь найти путь к познанию символа, но знал многие и многие обряды и заклинания из числа основных и самых нужных. К тому же Иван снабдил своего ученика собственной книгой с дешевым переплетом и материалом пергамента. Но, хоть это и был самый дешевый вариант местного блокнота, подарок был очень ценным. Туда Паша вписывал все, что не удавалось запомнить с первого раза, и учил по вечерам, как конспект. Так же он получил набор стихийных глиняных амулетов, ритуальный жертвенный кинжал, благовония и набор мелков для чертежей.
От Белогора, к ранее полученному мечу, в обмен на меховой доспех, Паша получил добротную кольчугу и стальной шлем с наносником. Вместо поддоспешника под кольчугу Белогор велел надеть обыкновенный плотный кафтан, который не сковывал движений. Ян же за это время изготовил для себя и Павла два окантованных сталью круглых щита.
Не оставил Пашу без подарков и Еремей, выдав ему целый набор зелий различного предназначения, а так же ингредиенты для их приготовления.
Отказываться от подарков Паша, конечно, не стал, но вот понять, зачем ему все это, если его отправляют домой, никак не мог. Сомнения все глубже проникали в его душу, возбуждая там беспокойство. Оно словно зуд не давало сосредоточиться хоть на чем-то, он даже несколько охладел к Любаве, что казалось и вовсе невозможным. Предчувствия твердили ему, что скоро его ждут разочарования.
Коня со сбруей купить было не на что, остатков его денег не хватило бы и уздечку, не говоря уж о действительно дорогих животных. Пришлось молодежи ехать на возу с Иваном. У Еремея проблем с поиском скакуна не возникло, так как Белогор приехал на трех, свои тюки с оружием он сгрузил на воз и оставшегося свободным коня. Впрочем, отсутствию собственного скакуна Паша был скорее рад, помня верховые тренировки. Даже спокойная кобыла, на которой сейчас восседал Еремей, никак не поддавалась Павлу. Она то и дело норовила сбросить последнего, даже ничего не делая для этого. Размахивать мечом сидя на коне, Паша мог лишь в мечтах, тем более уж разить кого-то копьем. Лишь раз он пробовал разогнать лошадку до галопа, тогда ему пришлось вцепиться в нее мертвой хваткой, громко вопя и проклиная свою жизнь. Остановил коня только Иван с помощью какой-то особой магии.
Подарки достались и Яну. Пластинчатый доспех, стальной полузакрытый шлем с вырезом в форме буквы «т», кольчатые чулки и поножи. Вооружение у него было куда богаче, чем Пашино, что предполагало наличие собственного скакуна, которого, как подслушал Паша, Яну собирались приобрести в городе. Так, кроме сабли и щита, у него был двуручный топор, кавалерийское копье, кистень и даже булава.
Одна лишь Любава осталась без всякого оружия, зато по количеству различных бутыльков, котелков, мешочков и прочего она не слишком-то и уступала Еремею. Доспехи она так же отказалась носить, впрочем, никто особо и не настаивал.
В день отъезда в село опять заявились княжеские рекрутеры, теперь они не просто предлагали вступить в армию, но чуть ли не силой тащили мужчин на войну. Увенчанному победными лаврами ополчению пришлось вновь взяться за топоры и рогатины. К слову, в сравнение с ополчениями других деревень, Берестейцы могли считаться элитными воинами, так как имели боевой опыт.
Как оказалось, на юго-востоке страны действительно бесчинствовали кочевники, на сей раз нашелся некий властный вождь, который смог объединить несколько племен. Теперь эта ватага воинов степи представляла серьезную силу и, при умелом командовании и желании, могла не просто ограбить пограничные селения, но и пробиться вглубь страны, сжечь города, а то и столицу. А потому и была объявлена мобилизация подобного рода.
Паше, впрочем, оттого легче не стало, ему, скажем прямо, совсем не хотелось биться ни с какими кочевниками. И, казалось бы, никто не заставлял, но происходящее вокруг упорно наводило пришельца на мысль, что его хотят использовать как боевую единицу, а не отправить домой. Утешение было лишь в том, что это скорее не заговор, а обыкновенная ложь во благо. Паша постепенно приходил к мысли, что заклинание Ивана, перекинувшее его сюда не более чем катализатор для какого-то неведомого процесса, и отправить его обратно ни Иван, ни Еремей попросту не могут. Как и не могут об этом сказать. Других объяснений Павел не находил, а потому пытался делать вид, что верит всему, что говорят и следует всем указаниям.
Глубоко проникать в военно-политическое положение стран Паша не желал, лишь раз он глянул на карту, которая имелась у Ивана. Очертания континента даже отдаленно не напоминали то, что он видел в школе. Впрочем, то, что на карте творилось с административным делением, оказалось еще более непонятным. Он помнил, как Еремей еще в первые дни поминал всего две страны, с которыми должно граничить княжество, но оказалось, что государств больше. Впрочем, многие территории были попросту заселены кочевниками, и выделить в них государство было бы трудно.
Так или иначе, но Пашу волновало, куда именно направляется отряд, действительно ли озеро Серебрянка является той самой отправной точкой, из которой стартует его обратный путь. Ведь он уже давно затаил в себе план использовать любые возможности, чтобы забрать с собой Любаву. О возможных последствиях он не задумывался, в конечном итоге, он же смог выжить в чужом мире, значит и она сможет.
В структуре предстоящего обряда он разобрался, разобрался он и в том, как осуществить перенос двух человек, теперь ему оставалось лишь осуществить задуманное в удобный момент. Все, что могло ему помешать – война. На войне он имел великолепную возможность попросту умереть, вместо счастливого отправления домой. И даже если он бы выжил сам, умереть мог кто-то из наставников. В конечном итоге, никто не станет печься об отправлении нерадивого ученика в родной мир, когда вокруг кипит шум битвы. Или существует хоть какая-то опасность внезапного нападения, все-таки обряд был довольно продолжительным и должен был занять не менее половины дня.
Паша устал задавать вопросы учителям. Еремей и компания упорно продолжали твердить одно и то же, будто заведенные, а иногда даже попросту молчали. Паше казалось, что все вокруг знают какую-то тайну, даже Любава и Ян, и лишь он один остается в неведении.
Из всего этого выходило, что Паша плакса и паникер, не имеющий никакого мужества. Этакий ребенок с полной страхов головой и мокрыми штанишками. За это его начинала винить Любава, сетуя на излишнюю нервозность, переходящую в истерию. Это еще сильнее давило на Пашу, загоняя его в угол, но взять себя в руки удавалось лишь на несколько часов. Однако в какой-то миг Любава не просто сделала замечание, а прямо заявила, что терпеть сопливого мальчонку рядом не намерена. Это испугало Пашу куда больше, чем все неразгаданные тайны мира вместе взятые, он решил просто смириться со своей неосведомленностью и подождать момента, когда представится возможность повлиять на ход событий лично.
Худшие из его опасений не подтвердились, ополчение, которое следовало за их «караваном», отделилось за несколько верст от города, свернув с дороги по направлению к сборному пункту, который основала дружина неподалеку. Компания Еремея же туда не собиралась. К тому же он пообещал пробыть в городе не менее недели, а выступление войска должно было состояться уже послезавтра. Таким образом, Паша несколько успокоился, понимая, что через неделю армия будет уже далековато, и, если бы планировалось ее догонять, выдвигаться нужно было бы раньше.
Знакомые ворота города все так же пестрели жизнью. Поток желающих посетить или же покинуть город людей, казалось, ничуть не изменился с последнего раза, как Паша наблюдал за ним. Стража усердно досматривала вещи, останавливая каждого путника, вне зависимости от того, куда он двигался. Впрочем, воз Ивана проверять не стали, как только Еремей предъявил свиток с княжеской печатью. Более того, дали несколько стражников в сопровождение.
В городе было шумно, слишком шумно для отвыкшего от подобного Паши. Ему казалось, будто он вновь попал в родной город, куда-нибудь на рынок, ведь в этом гаме не хватало разве что жужжания моторов.
Еремею и Белогору пришлось спешиться, так как передвигаться в городе верхом было не только затруднительно, но и являлось особой привилегией высших чинов. Дорогу прокладывали выданные у ворот стражники, где просто криком, а где и древками копий.
Если в деревне рассказы о таинственном замке из черного камня, что был возведен за три дня чуть ли не прямо под стенами столицы, воспринимались всерьез только за кружкой хмельного, то в городе эти рассказы были животрепещущей темой. Даже в движении Паша то и дело различал в общем гаме отдельные новости о замке.
Например, из разговора рядом идущих подмастерий, Паша подслушал, что замок в общем-то не так ужасен, а нечисти там не было замечено вовсе. Находился он никак не меньше, чем в неделе конного пути от столицы, если верить разговору подмастерий. Однако то, что возведен он был быстро и непонятно кем, подтверждалось всеми без исключения услышанными в городе разговорами. Теперь, по мнению людей, Князь размышлял, что же делать с этим замком и его обитателями.
Во дворе, за внутренними стенами, охранявшими княжеский терем, царило беспокойство и возбуждение. Там расположился лагерь. Оказалось, что Князь призвал не только Еремея, но и других прославленных воинов и чародеев Княжества. Всех их созвали, судя по всему, для разрешения проблемы с таинственной крепостью.
– Вон Хотислав, сын Гордобора, некогда могущественного чародея, одного из победителей Кощея в той давней войне, – рассказывал Паше Иван, когда они проходили мимо одной из палаток, – ему нет еще и тридцати, а он уже очень известен, славный отпрыск своего отца, почившего в день десятилетия сына.
– Эмм, а разве не прошло много веков с того времени? Отчего он умер? – поинтересовался Паша.
– Секрет нашего долголетия в том, что мы не имеем детей. Как только мы отдаем семя, породившее жизнь, все прожитые века сомкнутся над тобой, закрыв солнечный свет, и своей тяжестью уложат в Мать сыру Землю.
– Это касается только тех, кто соприкасается с волшебством?
– Да, только тех, кто имеет власть над силами природы, ты верно понял, – маг почесал подбородок, – Когда чародей устает, он передает свою жизнь сыну или дочери. Некоторые успевают дожить и до пяти десятков лет своего чада, но это редкость. Еще реже у чародеев рождаются дети, способные к колдовству, как Хотислав. Нынче он носит имя Хотислав Гроза оборотней. У него есть своя команда, вместе они бьют разную нечисть, чем зарабатывают славу и золото.
– Так это он убил того оборотня, про которого пару недель назад в корчме торговцы толковали?
– Да, он сильный ведьмак, – ответил маг.
– Хм. Я еще понимаю разницу между волхвом и чародеем, но тут еще и ведьмаки какие-то, и прочие названия… – Паша вопросительно взглянул на Ивана. – В чем разница-то?
– Разница есть, каждый черпает силы в разных источниках, каждый направляет их в свое русло. Волхв исполняет волю богов, используя силы дарованные ими. Колдуны, как их не называй, используют собственные силы и творят только то, что выгодно им. В прямом противостоянии они могут быть и слабее волхва, но лишь до тех пор, пока от последнего не отвернуться боги, пока он не попросит слишком много, за что не сможет расплатиться. Колдуны и чародеи бывают разными, но все-таки всех их объединяет их независимость от божеств. Ведьмаки же не колдуют вовсе в том виде, что доступен волхву или же магу. Они тренируют свое тело, тренируют его так, чтобы оно и было их оружием. Более того, они могут видоизменять его, их глаз видит дальше, рука разит точнее, а ноги могут унести дальше, нежели любого из людей. Их удел – зельеварение, в чем они сильно преуспевают, благодаря особым ингредиентам, которые они добывают в битвах с нечистью.
– Понятно, вернее не совсем понятно. Как они меняют свое тело, от чего это зависит, почему я не могу сделать так же, но при этом еще и колдовать?
– Все бы делали, если бы было можно, – Иван потрепал Пашу по голове, как несмышленого ребенка, – Как ты помнишь, у всех есть свое наполнение, свои символы. Одни подходят для того, чтобы стать волхвом, другие для магов, а третье для ведьмаков, а то и вовсе ни для чего волшебного. Ведьмак не только усиливает свои телесные способности, но и может особыми наговорами улучшать и свое оружие. Более того они имеют сильную защиту от любого стороннего колдовства, уж скорее он сразит тебя сталью, нежели ты его заклятием.
– Теперь яснее, – Паша усмехнулся, – И кто самый сильный? Какой-то странный тут баланс, как-то уж больно неправдоподобно все это.
– Не знаю, что тебе тут не кажется правдой, а все так и есть, и самый сильный тот, кто лучше учился, тренировался и запасся удачей. Впрочем, как и в любом другом соревновании, – ответил Иван.
За разговором их группа вплотную приблизилась к терему и остановилась подле ворот. Как оказалось, Князь еще не был готов принять их всех, пригласили внутрь лишь волхва. Остальным же было отведено место в одной из палаток, которая пустовала, дожидаясь хозяев.
Внутри переносного жилища было темно и душно, плотная ткань стен не пропускала ветра. Пришлось как можно шире распахнуть завесу на входе. Пол не был устлан чем-либо, но вскоре слуги принесли в палатку шкуры животных, из которых Паша и Ян смастерили шесть подобий кровати. Одеяла для них они взяли еще из дома, оказалось, что у Еремея имеются запасы различных вещей, весьма полезных в подобного рода путешествиях. Впрочем, палатка не была совсем пустой, имелись тут вешалки для доспехов и стойка для оружия, и даже небольшой, наскоро сколоченный столик с табуретом о трех ножках.
Наскоро группа разложила свои вещи в палатке, воров опасаться не стоило, так как в лагере дежурила городская стража, а внутрь пропускали только доверенных лиц. Что же касалось собравшихся внутри воинов, они зарабатывали себе на жизнь несколько иными методами. А потому Паша, как и Ян с Белогором, со спокойной душой сняли доспехи и оружие, оставив их на предназначенных для этого местах. Освободили от лишнего груза и лошадей, передав их княжеским конюхам. Сами же они решили отправиться в обустроенную при дворе полевую харчевню, блюда для которой изготавливались княжескими поварами и продавались по сниженным ценам.
Хоть внутри и собралось немало людей, привычного для подобных заведений шума не наблюдалось. Большинство посетителей тихо переговаривались, а иные и вовсе молчали, уткнувшись в свои тарелки или кружки. Как выяснилось, хоть двор и не был столь обширен, но харчевни было организовано две, и Паша с друзьями попали в ту, что предназначалась для людей побогаче. Вероятно, этим и объяснялось царящее в ней спокойствие.
Всего князь собрал около сотни разномастных наемников. Из них, по словам Ивана, всего десяток имел отношение к колдовству, притом, что в этот десяток входил даже Паша.
– А вон и Белобрад. – Иван кивнул в сторону сидящего за дальним угловым столиком старца, – Волхв, слуга Велеса. Очень уж они с Еремеем не ладят, никак не выяснят, кто из них более люб богам.
Иван легко усмехнулся, а Паша принялся разглядывать чуть ли не точную копию уже знакомого волхва. Отличался он лишь тем, что носил темно зеленую накидку, а борода его не имела темных прожилок, будучи полностью седой. Зеленые глаза не имели такого цепкого взгляда, скорее от них веяло простотой и умиротворенностью. Посох, стоявший рядом со столом, в качестве навершия имел копыто. Сам вид волхва не вызывал непонятной тревоги, как при первой встрече с Еремеем, напротив он вызывал чувство спокойствия и безопасности.
– И что же они не поделили, неужели только любовь богов? – спросил Паша.
– Долгая история, пожалуй, так сразу и не расскажешь всего, – Иван глотнул сбитня из кружки, – Конечно, сейчас основным поводом для неприязни являются их боги покровители, Еремей особо почитает Сварога, а Белобрад Велеса.
– А разве эти боги воюют? – удивился Паша.
– Нет, нельзя так сказать. Они братья, но, кто их знает, этих богов, от чего между ними нелюбовь. Я не волхв, многие откровения скрыты от меня, как, впрочем, и от Еремея скрыты многие тайны, которыми владею я. Ты ешь, давай, застынет.
Паша принялся пережевывать пищу не только материальную, но и духовную. До его отправки оставалось чуть больше недели, и он все силился понять, когда же будет устроен обряд, если им предстоит пробыть не меньше недели тут. Успокаивало лишь то, что нужное озеро находилось по пути к тому загадочному замку. Паша тешил себя надеждой, что все пойдет по плану, и уже через какую-то недельку его и Любаву телепортируют в родной дом, где он обязательно наладит свою жизнь с возлюбленной.
Череду его мыслей прервал приближающийся с улицы шум. Вслед за издаваемым шумом в корчме появился и источник, компания из пяти мужчин. Первым в заведение ввалился Хотислав, тот самый ведьмак, о котором недавно рассказывал Иван.
Бросилось в глаза, что на каждом из них красовались дорогие доспехи и оружие. За время проведенное с Белогором Паша научился различать как цену, так и качество подобных изделий. Тут он мог без сомнений сказать, что весь отряд Хотислава носил на себе целое состояние, кроме того мастеров, которые могли сковать подобные доспехи в княжестве точно не было.
Между собой они вели оживленную беседу, предметом которой был предстоящий поход. Хоть они и взбудоражили всю харчевню своим внезапным появлением, но Паша был рад их присутствию, ведь он мог подслушать неизвестные подробности о Замке и его обитателях.
– Честно говоря, я вообще не могу понять, зачем Яросвет собрал тут столько народа, – пышущий надменностью и высокомерием Хотислав с некой брезгливостью ногой поправил табурет, чтобы усесться на него, – Подумаешь, какой-то колдунишка построил себе замок и решил всех этим напугать. Велика беда! Сколько их таких было, не перечесть. Мы с легкостью справимся одни и заберем все золото.
Он говорил это нарочито громко, чтобы каждый мог услышать его.
– И не говори, – подхватил его светловолосый спутник в легкой кольчуге из тончайших колец, – к чему все эти старики здесь. Их время уже прошло, им осталось лишь поминать былое могущество и трястись над бездарными учениками.
Компания разразилась громким хохотом, а когда смех поутих, Хотислав, встряхнув своей золотистой шевелюрой, громко позвал полового. Потребовав с того жареного кабана и бочку пива он все так же громко продекламировал:
– Как известно, перед тяжким трудом нужно потуже набить животы! – оратор оглядел зал, оценивая количество слушателей. – Сегодня вечером Князь объявит о целях этого сбора и о награде за удачное выполнения его задания. А мы, друзья, завтра же отправимся его выполнять! К чему нам ждать, пока эти немощные старикашки соберутся в путь, встав с дрожащих коленок. Разве что возьмем с собой Держигора с его головорезами, надо же чем-то жертвовать в бою!
Компания вновь разразилась хохотом и одобрительными выкриками. Паша юмора не понял, к тому же речь про стариков и бездарных учеников уколола его в самое сердце. Пребывая где-то на границе ярости и подавленности, он оглядел зал. Волхв Белобрад, казалось, вообще не заметил появления новых гостей, а вот Любава с нескрываемым интересом разглядывала Хотислава, который в свою очередь, отвечал ей взглядом, преисполненным презрения с примесью животной похоти. Девушку, судя по всему, это не смущало, скорее наоборот. Такое положение вещей Пашу возмутило до глубины души, но он, стиснув зубы, промолчал и уткнулся в миску.
Подкрепившись, компания немощных стариков и нерадивых учеников двинулась обратно к палатке. Паша, теперь уже внимательнее, осмотрел лагерь. Палаток было не так много, как показалось сразу. Один из отрядов занимал целых четыре палатки, там и расположился отряд головорезов Держигора, про которого недавно упоминал Хотислав.
Воины в клепаных кожаных доспехах, с разбойничьего вида лицами и поведением, шумно проклинали все, что можно было проклинать. Они пили вонючее кислое вино, которому, пожалуй, доставалось больше всего проклятий. К тому же, судя по характерным звукам, в одной из палаток наемники резвились с доступными женщинами, которых, должно быть, они привезли с собой. Иначе Паша не понимал, откуда распутницам было взяться при дворе княжьего терема.
Над одной из четырех палаток развевалось знамя – корабль, идущий по морским волнам. Паша заметил, что почти над каждой из палаток, либо рядом с ней, имеется отличительный знак отряда, в основном это были знамена различных размеров, форм и расцветок. А вот у Еремея знамени не было, отчего-то Паша захотелось, чтобы и их отряд имел собственный флаг.
– А у нас будет знамя? – спросил он у Белогора.
Тот лишь усмехнулся, ничего не ответив. Однако как только они вернулись в палатку, Белогор извлек из недр своей сумки сверток. В него было завернуто белоснежное полотно с изображением солнца, пылающего волнистыми лучами. Прямо под солнцем была изображена наковальня с бьющим по ней молотом и яркие искры, разлетающиеся от удара. Ловко насадив флаг на имеющийся в палатке специальный шест, Белогор вышел на улицу, чтобы установить там знамя.
Паша испытал некую странную гордость, глядя как флаг колыхается на ветру, будто он свершил сотни подвигов под этим знаменем. Во что бы то ни стало, захотелось утереть нос гордому Хотиславу, который казался не столько сильным, сколь безмерно самонадеянным. Впрочем, Иван не разделял Пашиного мнения о Хотиславе.
– Их слава гремит по всему Княжеству, ведь они не только управляются с нечистью, но и в войнах участвуют, к тому же вершат на этих войнах подвиги. Хотислав руководил тремя тысячами воев и смог одолеть десятитысячное войско диких племен, что пришли к нашим границам три года назад. Это большой ратный подвиг, немалое искусство полководца надобно иметь, чтобы одержать такую победу. К тому же сам он в тех боях, как говорят, поверг не менее сотни врагов. Так что его слова не пустое бахвальство. – Иван замолк, теребя в руках какой-то свиток, – Но мы еще померимся с ним удалью, рано он нас в забытье решил отправить.
В палатку вернулся волхв:
– Вы уже обустроились? Это хорошо, – волхв устало сел на лавку, – через пять дней мы выйдем, общей колонной, в помощь нам дадут шестьсот воев. Молва несет нам вести, будто в замке основался посланец Ромейского бога, чтобы сеять смерть родному для наших земель. Есть у него и войско, небольшое, из простых людей. А вот что за стенами замка, не видел никто. Награду Яросвет, Князь наш, обещает немалую за голову хозяина замка.
– А кто командовать нами всеми будет? – спросил Ян.
– Князь решит, завтра все желающие занять этот пост будут представлены ему, там он и выберет.
– А ты? Ты пойдешь? – задал вопрос Паша, отчего-то не сомневаясь, что Еремей станет командующим.
– Я? – волхв обернулся к Паше, – Мне и вас хватает, зачем мне войско. Мы в этом походе свою цель имеем. Вам опыта набраться, нам разузнать кое-чего. В бой особо не полезем, то удел горячих голов и рук, наша же задача другая. Нам всем надо вернуться живыми. Тебя, Паша, отправим на обратном пути, звезды задержаться в нужном положении еще достаточное время, чтобы мы успели это сделать. А вот по пути туда мы просто не успеем.