Легкий ветерок, дувший сквозь отворенную вчера дверь, мягко теребил волосы, попутно гоняя чердачную пыль. Паша проснулся, и, довольно потягиваясь, открыл глаза. События последней ночи вихрем пронеслись перед глазами, вызвав легкий стыд и страх. Страх, что это более не повторится, и счастье нагрянуло лишь на один единственный вечер.

Любавы рядом не было, а на дворе уже слышался стук деревянного меча Яна. Видимо время было вовсе не ранним, а ближе к полудню.

Наскоро собрав вещи, Паша спустился в дом. Перехватив немного съестного на кухне, он быстро потопал к комнате, где они занимались с волхвом. Там он обнаружил своего учителя, который что-то объяснял Пашиной пассии. Она взглянула на него, ласково улыбнувшись, в ее взгляде явно читалась радость. Этот взгляд воодушевил парня, к тому же сильно облегчил эмоциональное состояние.

В последние дни он почти не тосковал по дому, разве что ему было бы приятно знать, что с родителями все хорошо, а друзья не сильно скучают по нему. Хотя друзей, как таковых, у него и не было. На роль друга теперь скорее походил искренний и добродушный Ян, нежели Пашины собутыльники. К тому же, теперь у него была любовь, которая, судя по всему, имела все шансы стать взаимной.

Находясь в отличном расположении духа, Паша присоединился к волхву и Любаве. Сегодня они изучали заклинание, которое должно было бы создавать двойника, отбегающего в сторону. Таким образом, можно было отвлечь врагов, рассредоточив их внимание. Паша очень старался внимательно выслушать волхва, но его мысли, без всяких двойников и прочих обманных маневров, никак не желали сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме Любавы. Но вот когда девушка с легкостью выполнила задание с первого раза, отбросив своего двойника, который, впрочем, растворялся в течение нескольких секунд, Паша решил не пасть лицом в грязь. Ему казалось, что он наконец-то обрел полную уверенность в том, что способен колдовать. И что сможет сделать это прямо сейчас, прямо в эту минуту. Но, где-то в самых отдаленных уголках сознания мелькали мысли, что ничего не выйдет, что он вновь не сможет.

Так и случилось, он, верно произнеся слова, представил свою, убегающую в сторону копию, но тщетно. Тогда Еремей еще раз пояснил ему, что нужно делать, но вновь безрезультатно.

Пристыженный Паша хотел провалиться на месте, хотел, чтобы этот позор кончился. Хотя, к своему удивлению, он не заметил во взгляде Любавы и толики неодобрения или отторжения. Наоборот, ей, видимо, было абсолютно безразлично, как у Павла обстоят дела с колдовством. Хоть Паше и полегчало от этого, но его себялюбие упорно не желало воспринимать тот факт, что он не создан для магии, что у него ничего не получается потому, что он бессилен, а не потому, что его плохо учат.

– Еремей, разреши мне больше не ходить на занятия, я хочу читать книги из твоей библиотеки и учиться по ним самостоятельно, – заявил учителю Паша, – И если мне что-то будет непонятно, тогда я спрошу у тебя.

– Так ты уже взял одну, – спокойно заметил волхв.

– Да… Я хотел спросить разрешения…

– Ладно, – прервал оправдания Еремей, – Будь по-твоему. Но ежели ты будешь пытаться сотворить любое колдовство, то прежде спрашивай у меня на то разрешения.

– Хорошо, – утвердительно кивнул Павел, – Я тогда пойду?

– Постой, – волхв махнул рукой, – как закончишь читать о тварях, возьмешь книгу «О чародействе» Ярилы Темного. Времени тебе неделя. Далее, каждый четверг ты будешь изучать со мной зелья, в остальные дни твоим учителем будет Иван.

– Иван? – удивленно переспросил Паша.

– Да, – спокойно ответил волхв, – Коли ты не хочешь понимать волховства, то будешь искать силы в иных местах и учениях. Если и Иван тебя ничему не научит, то я уж и не знаю, в чем дело.

– А разве я обязательно должен уметь колдовать? – вызывающе спросил Паша.

Он прекрасно помнил, как волхв рассказывал, что далеко не каждый имеет возможность приобщиться к волшебству, даже если обладает неистовым желанием. И теперь Паша находил оправдание своих неудач только в этом, хоть это и ранило его. Однако в безысходности он мог парировать слова волхва только этим фактом.

– Должен… Или не должен, сам не могу понять, – волхв отмахнулся, – Все, ступай.

Невыносимо обидно и больно было переносить новую неудачу. Неприятные мысли о новом провале смешивались с воспоминаниями о прошедшей ночи. Паша то сидел, понурив голову, то мысленно улыбался, расправляя плечи. Отрешенный, он читал о вурдалаках, русалках, кикиморах и прочих страшных и не очень тварях. Наконец книга полностью охватила его внимание, так, что он позабыл даже о Любаве.

После чтения он томился нетерпением, так как не имел возможности переговорить с Любавой. Это нетерпение словно зуд отвлекало его от тренировки. Ян заметил эту рассеянность и легкими тычками пытался возвратить Павла в действительность. В этот раз они отрабатывали приемы боя в замедленном действии, завтра же планировался новый поединок. Паша даже не думал о том, что наверняка завтра покроется новыми синяками и ссадинами, он просто ждал конца тренировки. Ян же понял, что из этого состояния Павла не вывести и перестал стараться.

После ужина наконец-то удалось уединиться с Любавой. Он уже хотел объясниться с ней, сказав все те слова, что выдумал за день. У него была заготовлена продуманная до мелочей речь, но девушка просто приложила палец к его рту, чтобы он молчал. Они вновь слились в любовном танце, позабыв обо всем.

Теперь это повторялось каждый день, Паша читал книги, тренировался с Белогором, а после, вечерами, они уединялись с Любавой. Паша сам не понимал, чем он так внезапно добился ее расположения, однако он был этому счастлив. Его не так волновало, что именно принесло такую удачу, он просто наслаждался полными удовольствия днями. Ведь теперь удары деревянных палок были все такими же сильными, все так же не выходило колдовать, он по-прежнему уставал за день. Но все это с лихвой компенсировалось одним лишь касанием, казавшихся волшебными, рук Любавы. Он истратил все известные ему метафоры и эпитеты в ежедневных признаниях в любви, он, казалось, даже не подозревал, что мог быть так красноречив. Любава не была столь многословна, однако не уступала в теплоте слов, а глаза ее смотрели преданно и нежно.

Как и обещал Еремей, ровно через семь дней, в четверг приехал маг Иван. Он привез с собой целый воз барахла, будто вывез сюда все имущество своего дома. Еремей не преминул возможностью подшутить над своим другом по поводу излишней суетливости и предусмотрительности, которая граничит с сумасшествием. Иван же не обращал на это никакого внимания, аккуратно раскладывая вместе с Пашей вещи. Разместился он в пристройке, которая была возведена накануне работниками из деревни. Паша удивился их скорости, буквально в три дня они возвели эту постройку, которая оказалась вполне пригодной для жизни, разве что зимой в ней было бы холодно, так как печи в ней не имелось.

Среди вещей было много свитков и книг, были там и какие-то странные приборы, которых не было даже у волхва. Имелось и множество загадочных статуэток из глины и камня. Несколько посохов различных форм, целое ведро мелков из известняка и большая доска, покрытая шероховатой краской. Было много и других вещей, Паша даже устал все это разгружать. Особенно тяжелым был покрытый мраморными плитками алтарь, который был то ли для жертв, то ли для безобидных молитв. Хоть он и был небольшим, а тащить его пришлось втроем, под смех Еремея и пыхтение Белогора, проклинавшего магию, а также всех ее почитателей и сторонников.

И все же сарай вскоре был полностью забит вещами из воза, а Иван принялся их разлаживать в каком-то своем, очевидно очень строгом, порядке. Впрочем, порядок скорее походил на хаос и бардак, но только не для Ивана. Паша хотел было улизнуть, но Иван, утеряв привычную робость и рассеянность, приказательным тоном велел остаться. Теперь и Паше пришлось участвовать в созидании хаоса, который именовался порядком. Когда они закончили, Иван усадил Павла на лавку, а сам принялся прохаживаться по помещению, будто проверяя, все ли на месте.

– Теперь я твой наставник, а ты, хех, мой ученик. Я требую от тебя внимания и беспрекословного послушания, – заговорил Иван, – Это понятно?

– Да, – Паша уже слышал что-то подобное от Белогора и Еремея, а потому не был удивлен.

– Теперь расскажи, что ты умеешь? – поинтересовался маг.

– Эмм… Ничего, – без стеснений, даже с неким вызовом ответил Паша.

– Совсем? – удивился Иван.

– Ну, есть пить умею, ходить вот научился, правда, уже давно, немного умею махать деревянной палкой возле столба, – перечислил Паша основные свои навыки.

– Так, шутки шутить потом будешь, чему тебя Еремей научил? – Иван не выглядел раздраженным, но в голосе чувствовалась какая-то угроза.

– Не знаю, он меня многому учил, но ничего из этого у меня не вышло. Ни-че-го, – Паша продолжал отвечать с некой злобой, будто это виноват собеседник, что Паша немощен в колдовских делах.

– Вот оно как, – маг, будто что-то вспомнив, чуть ли не подбежал к одному из ящиков у стены.

Оттуда он вытянул свиток, несколько дощечек покрытых воском и палочки для записей на этих дощечках.

– Вот, держи, – маг передал все, кроме свитка, своему подопечному, – Я буду читать, а ты рисуй на дощечке символы, какие увидишь.

Не особо понимая, какие символы нужно рисовать, и где он их увидит, Паша все же взял дощечку наизготовку.

– Ой, стой, забыл, ну-ка, помоги мне, – покряхтывая, маг взялся за большую доску.

Вдвоем они уложили ее на пол, краской вверх. Маг тут же принялся мелком изображать на ней окружность, внутрь он вписал ромб, который вершинами смотрел на стороны света. Север еще при строительстве сарая, был отмечен столбом. В проемах, между окружностью и сторонами ромба Иван вписал непонятные символы. На этом рисунок был закончен. Паша удивленно смотрел на ровные линии, удивляясь ловкости старика, который управился с чертежом без всяких приспособлений.

– Становись в центр, лицом в ту сторону, в которую тебе захочется стать. И дощечку не забывай, – велел маг.

– Как это захочется? – поинтересовался Паша.

– Потом поймешь.

Встав в круг, Паша прислушался к ощущениям. Ничего особенного, кроме самолично нагоняемой дрожи и мурашек по коже, он не почувствовал. Поочередно он повернулся на север, восток и юг. При повороте на запад в нем возникли странные, ни с чем не схожие, ощущения. Он не мог понять, сам ли он заставил почувствовать хоть что-то или же это и была магия. Он попытался вновь обернуться на обратно юг, но его будто обдало ледяным ветром, сковывающим движения. Тогда он попытался повернуться на север, но и оттуда дул все такой же ледяной ветер, и только стоя лицом на запад, Паша чувствовал себя комфортно.

– Отлично, – будто издалека донесся голос Ивана, – Хоть и странно, сторона тьмы, сторона укрывшегося солнца. Теперь слушай.

Маг прокашлялся и стал читать свиток вслух, несвойственным ему зычным голосом. Язык, на котором говорил Иван, Паша слышал впервые и не мог разобрать ни слова. Внезапно очертания комнаты стали пропадать, будто растворяясь, все погрузилось в бесконечную тьму, и лишь круг с ромбом светились слабым светом. Однако эта тьма не могла называться пустотой, все сознание Паши заполнял голос мага, который преобразился до неузнаваемости, вобрав в себя всевозможные тембры разом. Этот голос наполнял все вокруг и странным образом слова материализовались символами. Эти символы мелькали перед Пашей один за одним. Каждый из них, казалось, поблескивал то огнем, то электричеством, то неистово ярким светом. Они возникали из ниоткуда объемными фигурами, которые замирали лишь на миг. Паша и не заметил, как рука сама собой елозит по дощечке, очень точно выводя символы. Еще большее удивление у него вызвало то, что рисует он левой рукой, пробыв всю жизнь правшой. Дощечка вскоре была вся исписана, в этот же момент стих голос Ивана, а окружающий мир вновь пошатнулся, и на место бесконечной тьмы вернулась комната, забитая магическим хламом. В нос ударил запах благовоний, которые невесть когда успел разжечь Иван.

– Давай сюда, – обратился к ученику маг.

Паша бережно передал ему просимое, отметив некую усталость. На лбу проступил пот, а руки чуть подрагивали. Иван выглядел не лучше, создалось впечатление, что они вдвоем только что вернулись с пробежки.

– Да уж… – протянул Иван, – Теперь уже понятней, в чем дело.

– Мне зато ничего не понятно, – сев на лавку, Паша беспокойно тряс ногой.

– Ты вряд ли сможешь стать…

– Колдуном? – с каким-то надрывом прервал мага Паша.

Сердце кольнуло обидой, его догадки, доселе сдерживаемые внутри, вышли наружу, раскатистыми ударами долбя стенки черепа. Нет, он не мечтал стать магом там, в родном мире. Его даже не захватывали книги или игры на эту тему, но теперь, когда это стало той самой насущной потребностью, тем самым, увы, несбыточным желанием, ему стало чрезвычайно больно.

– Нет, – внезапно ответил Иван и продолжил, – Ты не сможешь выполнить того, чему я тебя научу, потому что символы, что ты нарисовал. Они мне не известны. Я могу научить тебя заклинаниям, рисункам, жестам, но ты не сможешь ими воспользоваться, лишь потому, что не сможешь приложить свою силу. Более того, я думаю, ни один из богов не даст тебе своей силы, можешь и не пытаться их просить. Видимо, это связано с тем, что ты не из нашего мира, и твое наполнение чуждо нам. Нет ни одного символа, который обыкновенно призывается для волшебства, из материи которых и созидается сила, которой маг меняет мир вокруг себя.

– Эмм, откуда вообще эти символы?

– Откуда… Я не знаю, никто не знает. Они пришли к нам, должно быть от самого сотворения мира, а может, появились и раньше. Сами символы, лишь обозначения, они не несут в себе силы. Силы вкладывает маг, а слова… Слова пусты, пока ты не придашь им наполнения. Первые маги слагали свои заклятья на этом языке, откуда и пришли эти символы, этот алфавит.

– Почему тогда заклятья у Еремея на русском?

– Русском?..

– Это я так называю язык, на котором мы говорим.

– Понятно, – маг многозначительно поднял глаза, будто хотел убедиться, что в мозгу отложилось это знание, – Еремей использует удобный ему язык, потому что нет разницы, какими звуками просить богов, главное, что означают эти слова для того, кто их произносит. Но, этот древний язык, текст на котором я тебе читал, пока ты рисовал символы, странным образом точнее передает суть предметов. Таким образом, молодому чародею проще использовать его, чтобы правильнее выполнить задуманное. А главное никто так и не познал этот язык до конца, например, я никогда не видел тех символов, что нарисовал ты. Для меня это лишь линии на воске, но вот ты, ты должен понять, что именно они означают, и тогда, быть может, ты сотворишь свое волшебство.

– А ты, как ты понял?

– Мои символы известны, какие именно, я тебе не скажу, каждый хранит это в секрете, потому что это может быть использовано против него. К слову, хоть мы и друзья, но есть и положительный момент в том, что мне не ведомо твое наполнение и суть твоих сил, – Иван чуть улыбнулся, – В общем, все мои символы входят в алфавит, который известен всем хоть мало-мальски серьезным чародеям.

– Ничего не понимаю, – Паша взял дощечку и глянул на нее, но тут же отвел взгляд, – А почему Еремей не говорил ни о каких символах, почему Любава колдует безо всяких символов? У них тоже есть эти буковки?

– Да, но Еремей ими крайне редко пользуется, он волхв, его сила в помощи богов, ему не нужно пропускать силу через себя, придавая ей форму своей душой, ее материей. Он посылает действие силы напрямую, без преобразования. Если он захочет разжечь костер, то он прямо попросит об этом то божество, которое подходит для этого действия. Для этого он и служит этим богам, исполняя их волю и принося им жертвы. Этому он учит Любаву, этому он учил тебя. Я же использую собственные силы, одним из знаков, например самим знаком огня, я заставляю огонь повиноваться мне. Знак следует выбирать так, чтобы он был как можно ближе к предмету волшебства. Тогда ты истратишь меньше сил, однако, чем меньше символов у мага, тем труднее ему приходится. Приобрести новые знаки нет возможности, они даются от рождения, когда формируется твоя душа, твоя суть, но всегда можно обучиться лучше владеть старыми. Этому Еремей тебя не учил, так как надеялся, что ты будешь брать силы у богов, но, видимо, боги не столь благосклонны к тебе…

Паша вдруг схватился за свой амулет.

– Я бы не сказал, что они так уж неблагосклонны ко мне, – Паша выудил осколок из-под рубахи, – Смотри.

Иван с интересом взял осколок, повертел его в руках, что-то побормотал. Затем вернул его.

– Да, это интересная вещица, может быть она что-то может…

– Она метает молнии, – перебил мага Павел.

– Да? – Иван не выглядел слишком удивленным, – Что ж, сама по себе она этого сделать не могла, если она это делала в твоих руках, то ты не так безнадежен, как тебе казалось. Впрочем, бог, которому ты не отправил ни одной мольбы, мог помочь тебе. Их цели и намерения не всегда понятны.

Иван замолчал, а Паша надел амулет и вернул его обратно под рубаху.

– И сколько у меня там знаков? – Паша как ни старался, не смог вспомнить процесс записи, ему казалось, что он написал там не менее нескольких десятков знаков. – Я вроде бы не мало их там изобразил.

– Да, не мало… Но одинаковых. У тебя один единственный символ, – осторожно, будто стараясь не обидеть, сказал маг, – Теперь твоя задача понять, что он значит, как им управлять.

– А у тебя сколько знаков? – Паша с некой надеждой решил сравниться.

– Восемнадцать, – коротко ответил Иван.

– Значит… – Паша будто не хотел задавать следующий вопрос. – Значит, даже если я стану колдуном, я буду очень слаб?

– Кто знает, – уклончиво ответил наставник.

– Ладно, пусть даже так, – Паша решил не унывать, так как пояснения Ивана все-таки вселяли надежду, – Но как мне понимать, что он означает?

– Сейчас, – маг встал с лавки и подошел к одному из ящиков с вещами.

Вскоре он вернулся с чернильницей, пером и листом бересты. Все это он уложил на столе около Паши.

– Пиши в ряд свой знак, постепенно, возможно, ты поймешь, что он означает. Тогда ты сможешь выполнять то, чему я тебя буду учить. Иных советом я, увы, не смогу тебе дать. Это твоя личная задача, твой труд.

– Хорошо, – глубоко вздохнул Паша.

– А разве ты не читал обо всем этом в книге? – вдруг спросил Иван.

– Читал, но…

– Там есть и алфавит, тебе его нужно будет выучить. Теперь со всеми вопросами обращайся ко мне.

Паша замер над берестой, так и не начав писать, он вдруг спросил:

– Я одного не понял, чего от меня хотел Еремей, он же знал, что я не знаю никаких символов, как я мог колдовать?

– Тот обряд, что мы с тобой провели далеко не для новичков. Начинают колдовать по наитию, путем проб и ошибок. В твоем случае я тебе помог, однако не думай, что каждому так везло, кто-то на протяжении всей жизни так и не узнает всего своего наполнения. Не всякий учитель станет тратить столько сил, чтобы сделать работу за ученика. Как видишь, Любава колдует без символов, хоть я тебе уже говорил, что это несколько иное волшебство. Она просит о нем у богов, а они благосклонны к ней. Это ее путь, но не твой.

– Хм, понятно, – на самом деле Паша все еще не понимал, о чем говорит маг, – Спасибо за потраченные на меня силы, я польщен.

На этом маг удалился из сарая, очевидно, переговорить с волхвом. Перед уходом он еще раз напомнил Паше, что тот обязан уже давно вовсю строчить символ, чтобы понять его сущность. Все казалось предельно простым, но в то же время невероятно расплывчато и туманно. Иван объяснялся вполне понятным языком, но Паша терялся в этом, казалось бы, не таком уж и большом потоке информации.

Решив, что ничего не остается, как начать работать, Паша принялся за бересту. Поначалу писать было не очень удобно, всему виной неудобство самих писчих принадлежностей, к тому же теперь начертить символ не помогала магия. Выходило весьма неровно, а порой и не очень похоже. Но чем дольше Паша разглядывал знак, пытаясь его повторить, тем лучше он выходил. Рука, на этот раз правая, вновь будто наполнилась волшебной силой, приобретя невиданную точность. Линии выходили строгими, без изъянов, и вот, изображенные на бересте символы уже нельзя было отличить от тех, что были запечатлены на воске. Однако на этом магия иссякла, каким бы красивым не стал Пашин почерк, а понять, что именно он пишет, никак не удавалось. Так он и провел время до обеда, даже позволив себе взять дополнительный лист.

После обеда Паша отдался чтению, читая истории о различных чародеях и их хитроумных заклятиях и, порой, злодеяниях. Учить алфавит Паша пока не хотел, мельком просмотрев символы. К каждому из них прилагалось описание, перевод и даже транскрипция. В какой-то момент Паша понял, что каждый символ звучит в его голове при прочтении. Но звучит чужим голосом, а не как это бывает, собственным. Тогда Паша решил сконцентрироваться на символах. Чем внимательнее он читал их названия, тем четче звучал голос. Сразу вкрадчиво, почти шепотом, а позже во весь голос он декламировал Паше правильное произношение древних букв.

Паша уже отвык удивляться, но решил спросить у мага при встрече, что это за голос.

– Это голос автора, на книгу наложено заклятие, очень облегчает обучение, как видишь.

– Расскажи подробнее об этом языке, откуда люди знают, как правильно произносить эти слова, если сейчас никто не говорит на нем. Или говорит?

– Только маги, – усмехнулся Иван, – Никто сейчас не скажет, какой именно народ говорил на этом языке. Принято считать, что этот язык был оставлен творцами первым людям, населявшим землю. Эти люди высекли алфавит на камне Алатырь, что стоит на пупе Земли, на нем же высечены и законы, послания древних предков.

– Что за пуп земли? – усмехнулся Паша, понимая, что познания в области географии и астрономии у него явно выше.

– В океане, на острове Буяне, в центре Земли стоит Алатырь, и реки берут свое начало из-под него и дороги.

– В центре земли? – прервал Паша. – И какой формы Земля? Может и края у нее есть?

– Никто краев не достиг и не достигнет. Земля круглая, по моим исследованиям. А значит, и центр под землей, в глубинах. Уже многие века люди ищут остров с камнем Алатырь, но никто не нашел.

– Откуда тогда известно, что там на нем высечено и есть ли он вообще?

– Из легенд. Древние люди очень любили камни, так что не только Алатырь удостоился чести запечатлеть алфавит. Кроме того эти знания передаются из уст в уста через поколения.

– Понятно, – Паша удивился, что Иван не стал рассказывать про китов, слонов и прочую живность, что должна держать землю.

– Ты начал учить алфавит? – в свою очередь поинтересовался маг, – К завтрашнему дню ты должен выучить первых шесть символов.

– Постараюсь, – проникшись уважением к научным успехам Ивана, Паша решил не огорчать старика и выполнить его требования.

Паша спешил на вечернюю тренировку с Яном. За две недели Паша достиг некоторых успехов, но воином его назвать было нельзя. Впрочем, простой пехотинец из крестьянского ополчения проходил такую же подготовку с учителями менее опытными, чем Белогор. Поэтому Паша был уверен, что при случае зарубит любого деревенца, даже если тому выдадут оружие. Но до уровня профессионального дружинника, чей хлеб – война, Павлу было еще очень далеко. Все-таки те учились искусству войны с малых лет, а дух их был закален в многочисленных сражениях, которые никак не сравнить со стычкой на лесной поляне.

Как и планировалось, они с Яном провели тренировочный поединок. В этот раз Паша не был столь глуп и не стал злить соперника. Ян же, не мог похвастать злопамятностью, а потому лишь показывал удары, которые могли бы стать смертельными, а не бил Павла в полную силу. В итоге Паша, к своему удивлению, ушел со двора без единого синяка. Более того во время боя он смог создать опасность для Яна, чуть ли не тронув того своим орудием. Это объяснялось излишней расслабленностью Яна, который, хоть и уважал Пашу, но за равного соперника в бою не считал. Белогор одобрительно похлопал Павла по плечу, а Яна заставил стоять с бревном на плечах, чтобы восстановить концентрацию. К слову, Ян не видел виновником своего наказания Пашу, но следующая тренировка все же имела шансы закончиться побоями.

За время перед сном Паша выучил первые шесть символов древнего алфавита. Выучил и описания. А вот с Любавой сегодня ему встретиться так и не удалось. Встречались они тайно, и Павел был уверен, что даже Ян ничего не подозревает. Не говоря уже о трех долгожителях, которые, впрочем, не слишком-то и интересовались подобным.

С самого утра Иван проверил, как Паша выполнил задание и остался доволен результатом и Пашиной ответственностью. Так же маг ответил на Пашин вопрос по поводу количества магов, населяющих мир и их деятельности:

– Все зависит от тех самых символов. От наполнения души. Скажу тебе больше, у любого человека есть это наполнение, но не каждый способен осознанно использовать это. А потому магов очень мало. Так, коли душа твоя преполнена тьмой, холодом, то ты не захочешь дарить жизнь, не захочешь созидать мир, скорее путь твой обратится в разрушение, так же и обратно, если твоя душа светла, то ты будешь нести свет. Конечно, бывают исключения, но магов так мало, что эти исключения действительно единичны, – маг задумчиво смотрел в стену, – Между собой колдуны не воюют, войны начинает простой люд, мы же помогаем одной из сторон, если это выгодно, или же этого хочется. Нас не так много, чтобы умирать в войнах, а сражение двух чародеев почти всегда заканчивается смертью одного из них, а то и обоих.

– А что на счет сил, я не совсем понял в книге? – новый вопрос не заставил себя ждать, – Вот если знаков много, то колдун сильнее, естественно, если он ими хорошо управляет, но там говорилось еще и о количестве энергии души…

– Да, чем полнее твоя душа, тем больше ты сможешь сотворить за раз, тем больше мощи ты вложишь в действие.

– И как узнать в ком сколько мощи. Вот во мне, например.

– Методом проб, постепенно наращивая силу заклятий, пока не почувствуешь, что достиг предела.

– А если не почувствуешь?

– Падая наземь от перенапряжения, трудно не заметить, что ты устал. А если взять на себя слишком много, можно заплатить собственной жизнью.

– Много это сколько? – Паша неустанно задавал вопросы, но маг, казалось, был только рад отвечать.

– Для кого-то стоит заставить камешек подняться в воздух, и он уже падает без сил, а кто-то может построить целый замок лишь словами. Каждому новичку, в том числе и тебе нужно ориентироваться на возможности своего собственного тела. Что сможешь одним мизинцем, то, наверно, сможешь и мыслью. Потом одной рукой и далее, пока не достигнешь предела. Но силы, в отличие от сущности наполнения, всегда можно преумножить. В этом и заключается смысл того, что от твоего наполнения зависят твои действия. Если в твоей душе огонь, то чем больше огня будет вокруг, тем больше его скопится внутри, тем сильнее ты станешь.

– Хм, но ведь никто не способен в одиночку построить замок, сколько же времени нужно копить эти силы, чтобы сотворить подобное?

– Опытный чародей может использовать не только свои силы, но и заимствовать их у других. Но пока рано об этом говорить, для начала ты должен понять, что же тебя наполняет, тогда ты сможешь начать копить силы.

– Слушай, а ведь волхвом быть проще, зарезал козу, попросил богов испепелить врагов, и все, – резонно заметил Павел, – Чем что-то познавать, изучать какие-то премудрости и вершить колдовство с угрозой для собственной жизни.

– Не все так просто, бог поможет тебе, пока ему это выгодно. Сколько бы жертв ты не принес богу, он не станет делать противного для него. Любаве, скажем, повезло, а тебе нет. Я думаю так, даже не принося жертв ты в заклятиях поминал их имя, но они не откликнулись, а значит, они не желают помочь тебе напрямую, не желают видеть тебя в своих жрецах. И теперь у тебя один путь, не надеяться на богов, но надеяться на собственные силы, – казалось, Иван просто размышлял вслух, и иногда голос его звучал неуверенно, – Так или иначе, волхвом ты уже не стал.

– А я успею стать, если не волхвом, так чародеем? – вдруг спросил Паша, – Еремей обещал отправить меня обратно через полтора месяца. Этого ведь явно не достаточно, чтобы я чему-то научился.

– Конечно, успеем, – как бы ни старался старик, но скрыть неуверенность ему не удалось.

– Пусть даже так, но зачем вообще учить меня магии. Сюда меня переправили без моей помощи, даже без моего желания. Так зачем моя помощь сейчас, – Паша впервые задумался, что в плане есть какие-то прорехи, и все не так ясно, как виделось ранее.

– Потому что сюда… – Иван запнулся, будто ища оправдания, вопрос явно застал его врасплох, – Потому что сюда тебя переправили не без помощи богов, а обратно… Обратно они не станут помогать, нам нужно собрать все наши силы.

– Какие боги, ты же не волхв, ты же говорил, что это твое собственное заклятие? – напирал Павел.

– Все так, и не так. Я был слишком увлечен, я стал… Я был просто инструментом богов, я всего лишь произнес заклятье. Это трудно объяснить тебе сейчас, скажу лишь, что богам всегда нужен инструмент, нужен кто-то, через кого они будут вершить задуманное, кто-то, кто их призовет, – глаза мага бегали по комнате, будто ища ответы и объяснения.

– Бред какой-то, – Паша махнул рукой и отвернулся, но лишь на миг, – И что же, какие силы теперь привлекать? Мои, Яна, Белогора, всей деревни, всего Княжества?

– Не ерничай, потом поймешь, как хоть что-то сможешь сделать сам, а пока ты беспомощен, вопросы подобного рода оставь при себе! – старик перешел на крик, – Иди и учи!

Паша немного дрогнул, никак не ожидая подобной реакции мага, но, выйдя из комнаты, лишь рассмеялся. Он, будучи в десятки раз моложе, смог поставить в тупик многомудрого мага. Однако смеяться ему пришлось недолго, он всерьез задумался о существовании обмана. Быть может его никто не хочет посылать обратно, а здесь он нужен для какой-нибудь войны или других целей. Но, копнув глубже, Паша пришел к выводу, что боец из него никудышный и вряд ли он представляет какую-либо особую ценность в этой роли. Он принял решение быть настороже, и, при случае, подслушивать разговоры Еремея и компании.

С того момента прошла неделя, но никаких разговоров подслушать не удалось. Зато он почти прочел книгу о чародействе. Так же освоил рецепт зелья, которым Еремей однажды поборол Пашино похмелье. Правда, особый наговор за него выполняла Любава, без этого наговора зелье, увы, было простым набором трав и воды, к тому же противного вкуса. Отчего-то с Любавой они стали уединяться реже, да и время, которое они проводили вместе, теперь преимущественно состояло из разговоров, нежели из плотских утех. Но Пашу это полностью устраивало, он делился с возлюбленной своими успехами, а она своими. Если бы их учебные заслуги можно было бы выложить на весы, чаща с Пашиными казалась бы пустой. Но Любава искренне радовалась и никак не показывала, что она хоть в чем-то лучше. К тому же, успехи Любавы в основном относились к практике, так как Еремей редко удосуживался подробно объяснять суть действия. Он просто требовал заучивать и выполнять. И саму Любаву это полностью устраивало. Паша же, не имея возможности колдовать, все глубже уходил в теорию, терроризируя Ивана вопросами. Извлечь знания из расплывчатых ответов последнего было трудной задачей, но выполнимой. И Паша ее выполнял.