Такое стремление было обусловлено двумя факторами, Паша действительно хотел в туалет и не хотел вести бесед с главой «Богатыря», слишком уж сыро выглядела та ложь, которую он успел сформировать в хмельной голове.
К счастью, Дима не препятствовал, лишь усмехнулся и вышел во двор, видимо, направляясь в беседку. Паша справил нужду, и, передвигаясь от стены к стене, наконец-то понял, что сильно пьян. «Домой!»: Паша хорошо понимал, что может натворить в подобном состоянии.
Вещи он решил оставить в клубе, в конечном итоге, на будничные тренировки он планировал вернуться в любом случае. Ему сильно повезло, что Сергей и Артем тоже собирались домой, и Пашин уход нельзя было бы назвать внезапным.
Вне стен клуба разговоры о магии были строжайше запрещены, все торжественно поклялись, икая и покачиваясь, что «ни-ни» о чем-либо и кому-либо, особенно о происходящем в клубе. Дав эту пьяную клятву, компания вышла на улицу.
– Вот, скажи, Артем, ты любишь свою Дашу? – Сергей изрядно пошатывался, пожалуй, больше остальных.
– Люблю, регулярно люблю. И Наташу. А вчера и продавщицу из магазина напротив любил, – самодовольно отвечал Артем.
– Вот ты изменяешь своей девушке, а если она даже просто посмотрит на кого, ты бучу поднимаешь, ик… – Сергей споткнулся и едва удержался на ногах, – Вот. И как ты это объясняешь?
– Я – это я, а ей нельзя, – Артем выглядел так, будто рассказывал какую-то общеизвестную аксиому, спорить с которой нет никакой возможности, – Или ты предлагаешь размазывать сопли по всему лицу, узнав, что она там под кого-то легла? И потом стелиться ковриком, чтобы она тебя не бросила? Так ты это видишь?
Лучшая защита – нападение, давно известная пословица. И она сработала, Сергей растерялся, лишь что-то пробурчав в ответ. Он чувствовал, что прав, но Артем был слишком уверен, а Сергей слишком пьян. За него решил сказать Паша, доселе молчавший, все-таки он успел немного подружиться с Сергеем.
– Нет, пускать соплей не нужно, тут ты прав, – Паша пытался собрать мысли воедино, но мозг был затуманен хмелем, – Но… Но стоит быть честнее. Если она не изменяет, то и ты делай так же, или будь готов к тому же, что делаешь сам. Иначе нет смысла в этой ревности, будто она твоя собственность.
– Ой, ты уже не встревай, – Артем махнул рукой, – Ревности… А тебе что, будет приятно, если твою девушку будут иметь во все щели, а потом она придет к тебе и скажет, что любит только тебя?
– Нет, не будет. Только ты уходишь от вопроса, она изменила – плохо, ты изменил – хорошо. Это не нормально.
– А по-моему очень даже нормально, прям замечательно! – Артем был тверд как стена, – И что?
– Да, ничего, – Паша усмехнулся и замолчал.
Вдруг у Сергея зазвонил телефон, Паша и Артем тут же рассмеялись, так как знали, кто ему звонит. Скорее всего, это была его девушка, и сейчас ему предстояло оправдываться перед ней. Каким бы ни было отношение Павла к изменам, а вот в отношение «подкаблучничества» он был солидарен с Артемом, чего нельзя было сказать о Сергее.
– Дорогая, я уже иду… Нет, я не пьяный, – Сергей остановился на месте, чтобы как можно лучше сконцентрироваться на разговоре, однако ему плохо удавалось выдавать себя за трезвого.
Не менее десяти минут он понуро плелся за Артемом и Пашей, боясь отвести трубку от уха, чтобы не пропустить ни слова из той брани, что лилась на него оттуда. В ответ он лишь сопел и соглашался, боясь что-либо возразить. Так они и подошли к остановке, распрощавшись там.
Путь домой показался долгим, Паша окончательно измотал себя раздумьями о Диме, «Богатыре» и том, что может ждать его в будущем. Медлить было нельзя, Паша должен был успеть провести свой обряд до следующих выходных.
Добравшись домой, он устало рухнул в кровать, не желая больше ни о чем думать, даже о том, что утром его ждала головная боль и прочие радости похмелья.
На работе Паша уже в который раз был вынужден отказывать клиентам в поставке зелий, ссылаясь на то, что его поставщик бесследно исчез и лавочка закрылась. Паша и сам был не рад подобному положению вещей, ведь он терял значительную часть прибыли. А деньги ему были нужны. Он уже скупил около десяти грамм серебра у цыганок на вокзале, но этого было слишком мало для изготовления клинка. Впрочем, делать лезвие цельным, полностью серебряным, Павел и не планировал. Сердечник он уже изготовил из обычной стали, серебро же он планировал как-то наплавить поверх основного лезвия, не сильно заботясь о прочности получаемой конструкции, да и вообще, о возможности подобной операции.
В интернет-магазинах цены на подобные кинжалы были либо слишком велики, чтобы Павел мог себе позволить такую покупку, либо слишком малы, чтобы верить в то, что в товаре вообще есть серебро.
Что же касалось зайца, то искомое Паша планировал изловить в лесу, недалеко от деревни. Не в том, из которого он переместился в прошлое, а в другом, более обширном и диком лесу, что располагался в семи километрах от деревни. Там была легализована охота по лицензиям, имелись егеря, имелись и браконьеры. Одним из последних и планировал стать Паша, слушая рассказы деревенских охотников и рыболовов.
Варить зелья Паше не удавалось, ввиду отсутствия компонентов, зато практиковать магические действия на чердаке времени хватало. Получалось далеко не все, даже примерно понимая, что значит его символ, он был не в состоянии конкретно воздействовать на окружающее его пространство. Порой ему казалось, что манипуляции имеют результат, но всегда находилось какое-нибудь оправдание, имеющие рациональные корни.
Связано это было с тем, что Паша не пытался взывать к стихиям, а просто пытался сдвинуть с места камешек или, например, притупить чью-нибудь бдительность.
Мать была на кухне, суетясь возле плиты. Паша произнес нужное заклятье, используя ломаный древний язык, четко себе представил, чего он хочет от этих слов и вошел в помещение, специально зацепившись за дверной косяк. Мать, казалось, его присутствия не заметила. Он пристально наблюдал за ней, прохаживаясь по кухне, пока она, словно очнувшись, наконец-то не обернулась.
– Ты голодный, Пашка? – спросила она у сына.
– Нет, мама, – Паша пытался понять, вышло ли время заклинания, или же мать его не видела до этого просто так, – просто зашел.
– Просто так? – мать явно не верила, или не хотела верить таким ответам.
– Да, вот хлеба пожую, – Паша решил, что не зачем нагонять на себя подозрений, его и так считали, мягко говоря, не в себе.
– Так возьми в холодильнике колбасу, и огурчики там есть, – засуетилась мать, стремясь накормить сына.
– Не, мам, не хочу, я поехал уже, в город.
Паша развернулся и ушел, так и не сделав конкретных выводов о своей магии, а заодно и оставшись голодным.
Все-таки он по-прежнему боялся узнать, может ли он колдовать или нет. Ведь однозначность могла бы сломать уже устоявшуюся картину мира, где магия определенно была, была даже рядом, но все же не в нем самом, не в Паше. Все опробованные им заклятья могли бы иметь результат, обусловленный обыкновенной случайностью, а не магическим действием. Паша не решался дать себе ответ на этот вопрос прямо сейчас, все должно было решиться при проведении запланированного обряда.
До города он добрался лишь к вечеру, впрочем, и в деревню он ездил лишь после отработанной на заводе смены. «Девятнадцатое октября, среда»: гласила надпись на дисплее мобильного телефона. Паша не успел уложить его обратно в карман, как телефон завибрировал, играя стандартную мелодию, а дисплей оповестил: «Серега Богатырь».
– Алло.
– Привет, Паша, – донеслось из динамика.
– Привет.
– Слушай, ты занят?
– Как сказать, – Паша шел от вокзала к общежитию, неся увесистую сумку с провизией и другими вещами, – Доберусь до общаги, и буду свободен. А что?
– Да так, думал с тобой пива выпить. Ну, ты ж не пьешь, так выпьешь лимонада, поговорить нужно, в общем. Что скажешь?
– Я не против, – Паша отчего-то захотел выпить пива, недавняя пьянка разбудила в нем тягу к алкоголю.
– Давай тогда в восемь на «Наполеоне».
– Хорошо, я отзвонюсь, если вдруг.
Паша частенько получал звонки от Сергея, они сильно сблизились в последнее время, и, пожалуй, их можно было бы назвать друзьями. Вместе они играли в бильярд или просто сидели за разговорами в кафе и барах. Паша был не прочь проветриться и немного отдохнуть от своих мыслей, Сергей же отдыхал от своей Светы.
До назначенного срока оставалось еще двадцать минут, но Паша уже был возле бара со звучным названием «Наполеон». Обыкновенная забегаловка на десяток столиков, которые так часто бывали залиты пивом и засыпаны орешками, что те пропитались ими насквозь и уже не оттирались никакими моющими средствами. Впрочем, употребляли здесь и другие напитки, а по выходным, бывало, зал арендовали для проведения свадеб.
У полупустой барной стойки стояло несколько высоких деревянных табуретов, Паша сел на один из них и позвонил Сергею. Тот заверил, что уже в пути и скоро будет. Ждать его просто сидя на табурете Паша не пожелал и заказал себе кружку пива.
На вчерашней тренировке никто и словом не обмолвился о воскресных приключениях. Все старательно делали вид, будто ничего не знают и не помнят, но было видно, что в компании витает некое, едва уловимое, напряжение. Все с нетерпением ждали нового воскресенья. Это не было странным желанием, если учесть специфику самого клуба и собравшийся в нем контингент людей. Все они тянулись к неизведанному, необычному и оттого манящему.
Не исключением был и Паша, но вот с «Богатырем» ему было не по пути, слишком чуждой ему казалась та сила, которую использовал Дмитрий. «Идти или не идти?»: этот вопрос Паша задавал себе все чаще, так как времени до принятия решения оставалось все меньше.
– Чуть задержался, не привык я автобусами ездить, а за руль выпивши никак, – запыхавшийся Сергей пожал руку Павлу, – А ты уже начал, я вижу?
– Да, решил скоротать время бокальчиком.
– Все-таки решил выпить?
– Угу.
Они переместились от стойки к одному из угловых столиков. Паша заказал себе картошки с мясом и грибами, таким образом, планируя не только утолить голод, но и захмелеть в меньшей степени.
Первая кружка ушла за разговором о всяких пустяках, но Паша видел, что Сергей чем-то обеспокоен.
– Что уже у тебя стряслось, давай, выкладывай. – Паша проникновенно взглянул на собеседника.
– Да… Бросила она меня, в общем. К какому-то типу ушла, вроде все серьезно у них, – начал Сергей, – причем сразу на меня бочки покатила, мол, это я ей изменяю, а не она мне изменяла с ним. Потому обвинила меня в алкоголизме, что я ей мало внимания уделяю, что в клубе мы баб трахаем, а если не трахаем, так все равно дибилы, помешанные на своих железяках. А потом вообще заявила, что от всего устала и, блин, меня из моей же квартиры выставила.
– Нда, – Паша крепко приложился к бокалу, – И что нового, собственно? По-моему, подобное уже не в первой.
– В этот раз наверняка. Как-то слишком серьезно все было. И в этот раз, знаешь, – Сергей глотнул из кружки, – В этот раз я не чувствую себя виноватым.
– Так в чем проблема? Чего ты ее в зад не пошлешь, чего ты за ней бегаешь, ей же этого и нужно!
– Люблю…
– Любишь? – Паша хмыкнул, – Значит, ты мазохист. Ты хоть раз попробуй быть мужиком, будь сильнее, пошли ее к чертям собачьим, она сама прибежит же.
Сергей молчал, а Паша вдруг подумал: в праве ли он давать такие советы, ведь он сам не являлся обладателем семейного счастья или ценного опыта по его устройству.
– А давай водки? – Сергей поднял глаза.
– А давай.
Пол-литровый графин, покрытый мельчайшими капельками конденсата, был распит в течение часа, за ним заказали еще один. Выпившие Сергей и Паша оживленно обсуждали женскую натуру, все ее недостатки и достоинства. Паша не забывал упоминать и о мужских аналогах, но под общее «нам можно!» виноватыми во всем оставались наследницы Евы.
– А знаешь, ну ее, эту Свету! – Сергей выглядел очень серьезно, казалось, он даже отрезвел на миг, – Я решил!
– И за это надо выпить! – усмехнулся Паша, разливая остатки спиртного.
«И я решил»: подумал Паша, громко «хукнув» в сторону.
Дальше они, обнявшись за плечи, покинули «Наполеон» и в ближайшем магазине приобрели еще по бутылке пива. Под тусклым светом звезд и луны они сидели в каком-то дворике, разговаривая о своем прошлом. Паша даже чуть не проболтался о своем путешествии, но вовремя остановился. На момент он заподозрил Сергея в том, что он подослан Димой для слежки за Пашей. Диме Павел больше не доверял. Он еще не до конца понял, что именно в главе «Богатыря» опасного, и чем тот так отталкивал Пашу. Впрочем, выяснять это Паша и не планировал, проще было просто прекратить контакт и с ним, и с клубом. Прощаться с клубом не хотелось, там все-таки было много приятного, чего Паше будет не хватать после, но с другой стороны он был твердо уверен, что обряд он проведет правильно и в этом мире дольше недели никак не задержится. А значит и «Богатырь» ему не нужен.
На работу Паша опоздал, причиной тому была вчерашняя попойка. Запыхавшись, страдающий головной болью электрик, прибежал к мастеру, чтобы доложить о своем приходе. Тот, видимо, был не в настроении, на Пашу накричали, обвинили его во всех смертных грехах, но никаких других взысканий не объявили. В другой день Паша решил бы, что ему повезло, что он легко отделался. Но не сегодня. Заявление на увольнение по собственному желанию лежало на столе у начальника уже через десять минут. Тот даже не стал спорить и уточнять причины, работников ему хватало, а Паша не был ценным, высококвалифицированным и усердным кадром. Таким образом, еще до обеда заявление прошло все необходимые инстанции.
Ни мать, ни отец этому факту не обрадовались, но Паша заверил их, что знает работу лучше, а главное, прибыльнее. Ему пришлось соврать, чтобы не портить и без того расшатанную нервную систему родителям, особенно матери, которая волновалась за него куда сильнее, чем в годы его раннего детства.
В пятницу вечером Павел отправился в лес, где планировал охотиться на зайцев. Из массы различных, как правдоподобных, так и не очень, вариантов поимки зайца, которые Павел отыскал в сети, он выбрал один из самых ненадежных, но простых в осуществлении.
В сумку с собой он положил капусты и свежей моркови, которой планировал заманить зайца в недавно сколоченную клетку. Взял он с собой и маленькую баночку белой краски, чтобы делать метки в незнакомом лесу. Боясь заблудиться, Паша взял с собой и компас, его он специально купил за приличную для подобной вещи сумму, надеясь на то, что качество напрямую зависит от цены.
В лесу было свежо, приятно хрустели ветки под ногами, дополняя лесную мелодию. До заката оставалось не более трех часов, но лес уже погружался в предзакатные сумерки. Не настолько сильные, чтобы потерять ориентацию в пространстве, но все же Павлу было о чем беспокоиться. Теряться в лесу он не планировал, по плану он должен был установить ловушку и выбраться из леса до наступления темноты.
Чем глубже Паша проникал в лес, тем гуще рос подлесок, тем выше раскидывались кроны деревьев, тем темнее становилось в лесу. Павел взял с собой целых два фонаря, один мощный, взятый на время у соседа, второй поменьше, карманный. Первый Паша берег и собирался применить лишь в крайнем случае, так как его луч бил слишком далеко, а привлекать излишнего внимания Павлу совсем не хотелось.
Выбирать себе путь становилось все труднее, и Паша остановился возле первой попавшейся сосны. Скинув сумку на землю, он принялся устанавливать свою ловушку.
Это была небольшая клетка с захлопывающейся дверцей. Захлопнуться она должна была лишь тогда, когда животное войдет внутрь и зацепит подпорку. Плотность зажатия обеспечивала пружина и крючок, который защелкивался на прутьях клетки по инерции, после падения закрывающейся двери. Над этой клеткой Паша хлопотал несколько дней, подгоняя все детали с тщательностью ювелира. В нее он уже изловил деревенского кота Маркиза, который любил побегать у Паши на огороде. Только после таких полевых испытаний Паша обрел некую надежду на успешную охоту.
Для надежности Паша замаскировал клетку травой так, чтобы издали она походила на кочку. Оставалось надеяться лишь на то, что заяц окажется очень голодным, смелым и глупым.
Лес практически полностью утонул во мраке, Паше пора было возвращаться назад, и как можно скорее. Часы показывали всего половину седьмого, тогда как вышел он в четыре. В лесу наступила ночь, Паше показалось, будто где-то вдалеке заухала сова. Его передернуло, не то, чтобы он боялся природы. Нет. Скорее тех, кто ее охраняет. Лес не являлся запретной для прохода зоной, но и лишних встреч Павел отчего-то сильно боялся. Виной тому были рассказы деревенских охотников, часть из которых вполне могла оказаться враньем, но вот проверять это на деле Паше был не намерен.
Он прошел уже почти половину пути, а может и больше, когда внутри него что-то кольнуло, пронзив тревожной стрелой сердце. Эти странные предчувствия сильно взволновали Пашу, в последнее время он привык доверять им. Лес, как ему показалось, притих, а вот амулет, осколок копья древнего бога, полученный еще там, в прошлом, едва уловимо завибрировал. Если тишину в лесу можно было объяснить, и даже нагрянувшие внезапно тревожные предчувствия, то вот вибрацию амулета, такую отчетливую, Паша объяснить не мог. Амулет никогда не вел себя подобным образом. Незадачливый охотник судорожно сорвал его с шеи, чтобы убедиться в том, что это не обман, что амулет действительно, подобно телефонам, излучает мелкую, непрерывную вибрацию. С ужасом Павел понял, что не ошибся – амулет вибрировал, казалось, все сильнее.
Слева от Паши хрустнула ветка, шагах в пяти от него. Паша достал из кармана фонарик, ему стало безразлично, увидят ли его егеря, скорее наоборот, сейчас он этого сильно хотел.
Спрашивать у темноты, скрывается ли в ней кто-либо, он не стал, лишь тихо, вслед за фонарем, достал из кармана раскладной нож. Он купил его в охотничьем магазине. Оружие весило около трехсот грамм, широкое его лезвие с односторонней заточкой было на пару сантиметров длиннее ладони, а перед ним, на ручке, имелось кольцо для указательного пальца. Оно было не слишком удобным, но гарантировало крепкое удержание ножа при ударе. Нельзя было сказать, что этот нож был лучшим из боевых ножей, но другого у Павла не было.
Робкий лучик света выхватил из мрака спаренные стволы берез. Оттуда, как показалось Паше, и доносились звуки.
Внезапно, прямо оттуда к Паше метнулся сгусток мрака, в свете фонаря это выглядело столь же красиво, сколь и ужасающе. Не более четырех метров разделяло его и дымящийся черными клубнями сгусток, размером с кочан капусты, когда его сознание на секунду отключилось, дав свободу подсознанию и рефлексам. Он выкрикнул заученную короткую фразу на древнем языке и выставил руки вперед. Дословно фразу можно было бы перевести так: «защити мою жизнь». Паша зажмурился и отвернулся. Заклятье должно было создать магический щит, призванный отбивать большинство видов магических посягательств. Так утверждал Иван и прочитанные Пашей книги. Этот способ защиты входил в азы изучения колдовства, но в своей простоте имел и немалый недостаток. Слишком уж много требовалось энергии на сотворение этого щита, еще больше на удержание атаки, в несколько раз больше, чем затратит на заклятье атакующий. Этим и объяснялась его универсальность.
Легкий хлопок и едва ощутимый толчок в ладони, по которым будто прошел заряд статического электричества. Пот проступил на лбу, Паша почувствовал себя уставшим как физически, так и морально. За деревьями мелькнула тень, и Паша перехватил нож для броска.
Ножи он метал регулярно, и в «Богатыре», и дома. Но этот клинок был не пригоден для метания чуть менее, чем полностью. И все же Паша его метнул, сильным, коротким и привычным движением. Легкий вскрик и сильный шорох возле дерева свидетельствовали о Пашиной удаче, он явно попал. Но вот убеждаться в положительных результатах броска Паше не хотелось, он сам бросился наутек, да так, будто это был последний забег в его жизни.
Фонарик он выронил, приходилось полагаться только на инстинкты и усиливающийся лунный свет. Несколько раз он чуть не полетел кубарем на землю, цепляясь за корни деревьев, и лишь чудом оставался на ногах. Пришлось бежать, высоко поднимая ноги, это сильно снижало скорость, да и выглядело смешно, но Павлу было не до эстетики.
Погони за собой он не чувствовал, а зажатый в руке амулет уже не вибрировал, но Паша продолжал бежать. Из последних сил. Однако эти силы закончились чуть раньше, чем он наконец-то выбрался из леса на дорогу. Пришлось перейти на быстрый шаг, было тяжело дышать. Вокруг было тихо, лишь легкий шелест листьев и тяжелое дыхание беглеца нарушало ночную тишину. Однако беспокойство не покидало ночного странника, он постоянно озирался вокруг, оглядывая залитое лунным светом поле и дорогу.
Домой он добрался около девяти часов вечера, уже без происшествий. В пути он несколько раз переосмыслил произошедшее, теперь ему казалось, будто в лесу он поддался эмоциям, и что незнакомец не совершал на него никаких атак, уж тем более магических. Но он, в связи с помешанностью на всем оккультном, поддался фантазиям своего подсознания и… убил человека. Что этот человек делал ночью в лесу, Паша мог только предполагать. Он боялся, что из-за своего глупого испуга и помешанности на мистике ему придется сидеть в тюрьме или сумасшедшем доме, однако и возвращаться на место преступления не хотелось, не было сил.
«Завтра, все завтра»: Паша в бессилии рухнул на кровать, но уснуть смог лишь к утру, все перебирая в голове мысли о случившемся.
Проснулся он к полудню, и сразу же в голове градом застучали мысли о прошедшей ночи. Он замычал и зарылся головой в подушку, будто пытаясь укрыть ее от нагрянувших переживаний. Пришлось собраться с мыслями и взять себя в руки. Сегодня он планировал посетить тренировку, пропущенную в четверг. Идти в лес пока что не хотелось.
Дорога до города и самого клуба была насыщена нестерпимым страхом, ему казалось, что его уже преследуют, что вскоре его схватят и обвинят в убийстве, но ничего подобного не происходило.
Никогда не пропускавший занятий Паша был встречен вопросом:
– Ты где пропадал? – Сергей дружески улыбнулся, – Тут в четверг ребята выдавали. Вася Кирилла побил!
– Да ладно?
– Прикинь, на ринге, как положено, – Сергей огляделся по сторонам, будто пытаясь найти объект своего повествования, – Кирилл же выхвалялся своим мастерством, кричал тут, что он самый-самый. Довел Васю, тумаки ему все выписывал да пинки. Тот меч ухватил, говорит: «пошли». На ринг, значит. Кирилл естественно сразу закричал, что убьет нерадивого сейчас, что не уйти ему на своих двух с ринга, а Вася ему там ногу сломал и плашмя по лицу заехал так, что тот два зуба выплюнул. Потом оправдывался, что, мол, споткнулся и все такое, что убьет Васю в другой раз. Да вот только говно он, давно мне не нравится.
– Хм, – Паша усмехнулся, – мне тоже. А Вася молодец, получается, растет!
– Еще и Дима где-то шишку на лбу набил, говорит, что упал, – продолжал программу новостей Сергей, – не похоже на него, сильно пьянствовать, да еще и по будням, но такие дела.
Сердце кольнуло, Паша не сразу смог сделать однозначный вывод, но тот напрашивался сам.
– Это да, – протянул Паша отвлеченно.
Клуб пустовал, все-таки в субботу приходили лишь самые отчаянные и те, кому совсем не сиделось дома. Всего Павел насчитал пять человек, пока проводил обряд приветствия, пожимая товарищам руки. Поздоровавшись со всеми, он сразу же направился в мастерскую. Те двадцать грамм серебра он планировал попытаться наплавить уже прямо сейчас. Дело сразу не пошло, виной тому было то ли отсутствие опыта, то ли низкая реалистичность задуманного, а то и вовсе Пашино крайне не стабильное состояние. Он решил немного отдохнуть и направился к выходу из мастерской. Там он лицом к лицу столкнулся с Димой, на лбу у того красовалась шишка с рассечением. Такое могла бы оставить рукоять не удачно брошенного ножа.
– Привет, – Паша первым протянул руку, и, кивая на шишку, спросил, – Где это тебя так угораздило?
– Упал. Не поверишь, перебрал вчера с виски и как шандарахнулся о двери, возле туалета, там порожек этот дурацкий… – Дима рассказывал историю, будто заучил ее наизусть, как стихи в школе.
– Да, порожек там опасный, особенно для пьяных, – Паша утвердительно кивнул, делая вид, что совсем не сомневается в словах Димы.
– Что ты там мастерил? – заглядывая Паше за спину, поинтересовался глава клуба, – Артем копье сломал в четверг, нужно новое смастерить. Возьмешься?
– Да, но не сегодня, – Паша не собирался делать копий вообще, – Сегодня я малость устал.
– Без вопросов, завтра сделаешь, – Дима сказал это непринужденно, но взгляд его был испытующим, будто он пытался прочесть Пашины мысли.
– Да, завтра и займусь, – подтвердил Паша в той же манере, едва сдерживая эмоции.
Казалось, будто Дима был удовлетворен разговором, он не стал заходить в мастерскую и пошел к беседке. Однако Паша ясно понял, что не все так гладко. Он был более чем уверен, что именно Дима вчера был в лесу и именно от него Паша убегал, сверкая пятками. Несколько полегчало, ведь он никого не убивал и тюрьма ему не грозила. Но вслед за облегчением накатила и новая волна беспокойства. Ведь теперь стало ясно одно – нужно бежать, и бежать как можно быстрее.
Паша предусмотрительно складывал все свое снаряжение после каждой тренировки, чтобы иметь возможность быстро его забрать. Так было и сейчас, увесистая сумка с его имуществом стояла прямо в мастерской.
В сумке лежал остро заточенный полуторный меч-бастард из каленой стали высокого качества. Сделан он был на европейский манер, с прямым лезвием и не широким долом. За этот меч Паша отдал практически все свои сбережения, большую часть которых заработал на продаже зелий. Таким же покупным был и стилет, который он носил в аккуратных ножнах на правом боку. Все остальное Пашино снаряжение было изготовлено из более дешевых материалов и прямо в стенах «Богатыря» совместно с Никитой. Его Павел уважал за спокойствие и усердность, из всех остальных мастеров клуба Паша более достойного кандидата не нашел. Общими усилиями они смастерили для Паши шлем с бармицей, настолько же тяжелый, сколь и прочный. Кольчужную рубаху со стальными вставками на груди, ее они плели очень долго, стараясь подогнать как можно точнее и плотнее каждое кольцо. Имелись в сумке и сапоги со стальными пластинами, эти тоже пришлось покупать, но некоторые пластины Паша вставил сам. Дополняли Пашин наряд стальные наручи и наголенники, толстые кожаные штаны, которые при случае могли бы выдержать скользящий удар, и войлочный поддоспешник с подшлемником. Сделал себе Паша и копье, но вот древко забирать не стал, слишком уж неудобным для переноски оно было, Паша и без того был загружен под завязку. На другое снаряжение у Паши не хватало денег, но решившись на такой отчаянный шаг, как побег, украсть небольшой боевой топор для Паши труда не составило. Он уже собирался похитить и шестопер, но вовремя опомнился, коня ему с собой в прошлое не забрать, и носить все снаряжение придется на себе. Оставалось последнее – серебряный кинжал. Его у Паши не было и создание его таким нелепым образом, как он задумал, не предвиделось.
В голове мелькнула идея, близилось обеденное время, все наверняка соберутся для проведения оного в беседке, эта традиция давно прижилась в клубе, к тому же погода располагала к подобному. У Паши было около сорока минут, чтобы покинуть клуб вместе с имуществом, оставшись незамеченным. И явно не более пяти часов на все остальное. Паша не знал этого наверняка, но мог предполагать, что у Димы и его ближайших сподвижников обширные возможности и погоня не заставит себя ждать.
По наитию Паша пробрался в личный кабинет главы «Богатыря». В этот кабинет очень редко входили посторонние, это было Димино условие, здесь он уединялся и очень не любил, когда кто-то ему мешал.
На стенах висели дорогие выставочные мечи, копья и другое оружие. На дальней стене красовалась медвежья голова, скаля зубы прямо в лицо входящему, на секунду Паше показалось, что зверь может и ожить, слишком уж напряженной была ситуация. Однако ничем, кроме оскала, медведь похвастаться не мог и безмолвно продолжал висеть на стене. Не было и других, по крайней мере, видимых охранных систем. Убедившись в этом, Паша приступил к грабежу, решив, что терять ему уже нечего.
Первым делом в карман отправились какие-то пять камней, которые лежали в забытой на столе открытой шкатулке. Видимо, они были очень ценны, так как шкатулка была снабжена увесистым замком и хранилась наверняка в сейфе, который, к слову, был также открыт. Складывалось ощущение, что Дима уходил из кабинета впопыхах, будто куда-то спешил. Пашу это не обрадовало, ведь получалось, что хозяин мог вернуться в любой момент. Паша быстро метнулся к сейфу, там не было ничего, что могло бы его заинтересовать. Бумаги, быть может ценные, несколько стопок купюр в различной валюте. В другой ситуации Паша взял бы деньги, но они ему не были нужны, вряд ли какая-то сумма поможет ему, если его план прогорит. Если же все пройдет удачно, то и бумажные деньги ему не пригодятся. Паша взял лишь несколько купюр, на всякий случай. От сейфа он торопливо перешел к выставочным полкам. В основном на них были представлены хоть и красивые, но явно бесполезные безделушки. Паша подозревал, что некоторые из них вполне могут оказаться магическими, но брать их, не зная предназначения, Павел не решался. Лишь спустя несколько секунд раздумий он схватил какой-то амулет и уже почти закинул его в карман, как вдруг его взгляд наткнулся на то, что он искал. На одной из полок красовался кинжал, его рукоять была инкрустирована разноцветными, наверняка драгоценными, камнями. По лезвию темными линиями тянулись узоры, их изгибы были похожи на пляшущие языки пламени, Паша даже засмотрелся на узор, позабыв обо всем. Однако быстро справился с наваждением и схватил кинжал, спрятав его поглубже за пояс, стараясь расположить его так, чтобы не пораниться.
Он даже не верил своей удаче, ведь этот кинжал совершенно точно был серебряным, а не стальным, в этом Паша убедился, приложив к нему маленький магнитик, который всегда носил с собой, чтобы проверять качество товара, приобретаемого из сомнительных источников. Дальше грабительствовать Паша не стал, слишком дорого было время.
Добраться незамеченным до мастерской не удалось, во дворе его встретил Сергей.