Увидев Павла, многие приветливо улыбались ему, в отличие от волхва, никто из них не винил его в поражении. Не чувствовал своей вины и сам Павел, а потому ему было легко улыбнуться в ответ и поднять руку в приветственном жесте. С ним на судне плыл и Ратко, от которого Паша смог узнать подробности финала битвы.
Через несколько мгновений после того, как Павел в обличье дракона упал с небес, тучи пропустили через себя ослепительную вспышку, следом за которой последовали раскаты грома. Никто из людей не знал, что творилось там за тучами, им оставалось лишь догадываться.
Следом за громом пошел дождь, настоящий весенний ливень. Он щедро орошал землю, разбавляя пролитую воинами кровь, смывая грязь и пот с их лиц. Но битва продолжалась, воины месили грязь своими сапогами и, невзирая на усталость, вновь и вновь поднимали свои мечи и щиты. Однако ход сражения переломился в пользу княжеских сил. Его воины будто воспрянули духом, будто этот дождь дал им новые силы. Первыми их натиску поддались центральный полк и изрядно поредевший фланг варягов. Войско растягивалось и изгибалось, гномам пришлось отступать, чтобы не оказаться в окружении. Однако вскоре отступать стало некуда, за спинами войска стоял их обоз с раненными, с провизией и прочей поклажей. Войско волхва было сломлено, силы покидали воинов. Многие тогда пытались взывать к богам, но боги не слышали, или же отвернулись. Ничем не могли помочь и маги, безвольно разводя руками, они седлали лошадей и готовились бежать. Поражение было не за горами.
Волхв велел трубить отступление, стараясь сохранить как можно больше сил, но натиск врага не позволял отступать организованно. Лишь некоторые отряды смогли уйти с поля, поддерживая дисциплину и боевую готовность. Большая же часть войска просто позорно бежала, бросая оружие, бросая товарищей. Воцарилась паника, кого-то настигали и убивали, но в целом бегущего врага не особо преследовали. Княжеские отряды лишь концентрировались на тех участках, где еще встречали сопротивление. Одним из таких стал полк гномов, до последнего державший оборону. Именно поэтому среди выживших меньше всего осталось гномов. В том бою умер и их вождь, однажды спасенный Павлом Смарагд. Теперь выжившей сотней гномов командовал Кервин. Они несколько отделились от основного флота, так как собирались дождаться своих собратьев, которые покидали Каллинд. Теперь храмовники получат достойные подкрепления и уничтожат гномов, если те не бегут вместе с остальными. Та же участь ждала и эльфов, но Мигэль заранее побеспокоился о своем народе. Суда эльфов присоединились к основному флоту еще в одном из варяжских речных портов.
Впрочем, далеко не все хотели бежать вместе с побежденными на какой-то неведомый остров, и вовсе не считали их поражение концом войны. Ведь крестился только Киев, пусть с ним будут крещены и прочие русские земли. Но варяги не собирались принимать нового божества, хоть и к ним ходили проповедники, порой из самого Рима.
Таким образом, не все воины из числа побежденных сейчас плыли на судах, многие покинули ряды армии еще в землях варягов. Впрочем, не только люди были против подобного переселения. Клан Белого Камня раскололся на две части, кто-то откликнулся на призыв Кервина, другие же возжелали защищать Каллинд.
Около двадцати дней Паша терпел мерное покачивание ладьи, скрип канатов, шум парусов и волн, бьющихся о борта. Он уже стал привычен к морской жизни, скудному рациону и шумной компании моряков, которые, казалось, начинали забывать горечь поражения, открывая свое сердце новым свершениям. Этим людям предстояло построить новую страну, понимая это, они старались собраться с силами, собраться для новой жизни в незнакомых землях.
В один из вереницы однообразных дней над флотом, наконец, пронеслось раскатистое:
– Земля! – кричали впередсмотрящие.
– Земля, – эхом раздавалось из десятков уст.
Вот и Паша, вперив свой взгляд вдаль, наконец-то увидел пока еще неясный клочок земли, возвышающийся над морской гладью. «Земля надежды»: подумал он, и, повернувшись к волхву, спросил у него:
– Как называется этот остров?
– У него много имен, столько же, сколько и легенд о нем. Но все они пусты, – ответил волхв, – Мы назовем его А́нод.
– А́нод? – удивленно переспросил Павел.
– Да.
– Что ж, пусть будет Анод, – согласился Павел, рассматривая едва различимый кусок земли.
Глава 8.
Анод встретил гостей промозглым ветром и сыростью. Сотни сапог взрыхляли сырой песок, сотни рук тянули канаты, бросали на землю мешки, сотни голосов оповещали остров о своем прибытии. Высадке никто не мешал, если остров и был обитаем, то никто из его обитателей не спешил знакомиться с гостями. И даже чайки кричали где-то вдали, не приближаясь к месту высадки.
К вечеру недалеко от берега был обустроен лагерь и назначена охрана, а в командном шатре собрался совет объединенной армии. Теперь, когда битва была проиграна, армия, разделившись на пять основных группировок, уже не подчинялась одному лишь волхву. Велимудр имел в подчинении семь сотен человек, из них сотня конных и две сотни пеших воинов, управлять ими помогал тысячник Ярослав. Остальные четыре сотни – женщины, дети и подростки. Ярл Гуннульв так же решился на переселение и смог собрать две сотни доблестных воинов с их семьями, всего северян было пять сотен.
Кервин, новый вождь гномов, смог взять с собой четыре сотни гномов, из которых полторы сотни были мужчинами, способными держать щит и копье. Мигэль сохранил лишь три сотни эльфов. И без того малочисленная северная ветвь раскололась на несколько частей. Мигэль смог взять с собой сотню воинов и две сотни женщин и детей.
Так же к переселенцам присоединились жрецы, пришедшие с западных земель. Всего они привели две сотни человек, из них два десятка опытных колдунов и пять десятков гвардейцев, вооруженных мечами и копьями. Управлял ими маг Анкус, старейший и, вероятно, опытнейший из них.
Таким образом, на остров высадилось чуть более двух тысяч переселенцев, большая часть из которых не была воинами или колдунами. Однако новую страну не построить одними лишь мечами и воинами, воинам нужен дом, чтобы защищать его, и кто-то в этом доме должен хранить очаг.
В лагере тихо потрескивали костры, изредка в свете луны появлялись дозорные, а совет все еще заседал в своем шатре.
– Разделяться сейчас нам нельзя, никто не знает, кем заселен этот остров и какими силами они владеют, – рассуждал Анкус, прекрасно владеющим не только латынью, но и греческим, русским и языком северян, – К тому же никто из нас не знает этого острова.
– Здесь бывали мои предки, – говорил ярл Гуннульв, – Тогда они встречали здесь полулюдей-полумедведей. Но жили они в горах, а горы в северной части острова. Мы же высадились в южной, а значит, скорая встреча с ними нам не грозит. Конечно, если с тех времен зверолюди не решили расширить границы своих владений.
– Разведчики придут лишь к утру, – волхв как всегда теребил бороду, – Если они найдут реку, нам нужно будет идти к ней и основывать там свое первое поселение. Если мы не встретим тут врага, то каждый будет волен покинуть отряд и основать собственное поселение.
– И как же потом нам делить остров? – вдруг спросил Кервин, – Даже если он необитаем? Сколько земли нужно людям, сколько эльфам и сколько гномам?
– Я не думаю, что есть причины искать ссоры сейчас, – ответил волхв, – Мы не враги, не на этом острове. Каждому народу будет выделено столько земли, сколько ему будет нужно.
– Для начала, эти земли нужно занять, – заметил Мигэль.
В конечном итоге все сошлись на том, что завтра же большой отряд выдвинется на север в поисках удобного места для постройки города, остальные же останутся тут, охранять имущество, женщин и детей. Когда совет разошелся по своим палаткам, было далеко за полночь.
Паша брел меж гаснущих костров в поисках своей палатки, как-то позабыв о том, что он ее не ставил. И не было Ясмины, которая могла бы позаботиться об этом. Волхв же решил более не опекать Павла, постоянно пристраивая его в своем жилище, он был занят другими делами, ему было не до не оправдавшего надежд ученика. Впрочем, другие относились к Павлу с почетом, он был членом совета, хоть под его началом и не было воинов. Но вот палатку для дракона никто так и не поставил.
Спать как-то не хотелось, Павел выспался еще на корабле. В последнее время его все чаще распирала неистовая сила, о природе которой он мог лишь догадываться. Когда это случалось, он старался избавиться от излишков, раздувая паруса ладей. Но сегодня ему было некуда выплеснуть энергию, а держать ее в себе не было сил.
Найдя палатку волхва, Паша быстро сбросил с себя одежду и снаряжение, не особо заботясь об их сохранности. Так же быстро, чуть подрагивая то ли от прохладного ветра, то ли от одолевающего его внутреннего возбуждения, он как можно дальше отбежал от лагеря. Убедившись, что он отдалился в достаточной мере, Паша превратился в дракона и поднялся в небеса.
Ночное небо приняло его робким мерцанием звезд и холодным светом луны. Павел практически не видел земли обычным зрением, а потому придал своим глазам повышенную чувствительность. Как оказалось, река протекала совсем недалеко от лагеря, не более чем в десяти километрах от первой стоянки переселенцев. Ее высокий берег был чист, и идеально подходил к строительству. Недалеко от этого места начинался лес, в котором можно было бы вести охоту и добывать строительный материал. Восточнее реки, в нескольких десятках километров начинались предгорья, сплошь усеянные валунами. «Здесь будут каменоломни»: решил Павел, окидывая взглядом невысокие холмы. Тогда он устремился дальше, желая осмотреть и горы. Когда он достиг первых пиков, за горизонтом начинал брезжить рассвет. Паша решил сесть на один из снежных пиков, так как в теле дракона абсолютно не боялся холода, как, впрочем, и жары. Эту интересную особенность своего тела он заметил еще при первом превращении, но тогда не придал ей особого значения.
В горах было спокойно, однако Паша чувствовал, что совсем рядом притаилась жизнь. Его обоняние улавливало едва ощутимый запах пота и шерсти. «Может, горный козел»: подумал Паша, стараясь не спугнуть добычу раньше времени. Хищным взглядом он осмотрелся, но никого не заметил. Тогда, плавно переступая с камня на камень, он тихо двинулся вниз, стараясь не шуметь.
Внезапно из-за широко камня к нему выпрыгнуло какое-то двуногое существо, вооруженное дубиной. В целом, оно было похоже на огромную двуногую обезьяну, зачем-то нацепившую подобие трусов и ботинок. Впрочем, лицо его было несколько умнее, чем у обыкновенной обезьяны, однако это не мешало ему совершить самый глупый поступок в своей жизни. Широко размахнувшись своей дубиной, он попытался ударить дракона по голове. Отчего-то Паша не стал уклоняться, ему хотелось пошутить. Приняв дубинку крепкими костяными наростами, Паша картинно подпрыгнул и упал на бок, прикинувшись бесчувственным.
Такой поворот событий привел снежного человека в крайнее замешательство. Сам не понимая, как ему удалось одним ударом оглушить такого большого ящера, незадачливый охотник принялся усиленно чесать затылок, будто разогревая свой мозг. Не найдя лучшего варианта, снежный человек решил потыкать дракона дубиной в живот. Паше такое его поведение не понравилось, едва дубинка коснулась чешуи, Паша вновь подпрыгнул и окатил горы ужасающим ревом.
Опешивший охотник просто стоял на месте, будучи не в силах даже пошевелиться. Его дубина давно выпала из рук, а нижняя челюсть отвисла и не желала возвращаться на место. Когда Паша понял, что рычать более не имеет смысла, и напугать горного жителя сильнее, пожалуй, уже нельзя, дракон легонько щелкнул своего обидчика когтем в грудь. Охотник тут же свалился на землю, так как легкий удар дракона был вполне ощутим для существ меньшего размера. Это падение вывело его из ступора, быстро вскочив на ноги, охотник бросился наутек, что-то громко голося и подвывая. Гнаться за ним Паша не стал, но, справедливо опасаясь, что снежный человек может привести товарищей, вооруженных чем-то серьезнее, чем дубина, решил сменить местоположение.
Взлетев, Паша решил поискать поселение снежных людей. Все-таки, встреченный им горный житель точно подходил под описание, оставленное предками ярла Гуннульва, а значит, эти белые обезьяноподобные существа могут стать врагами переселенцев.
Кружить над горами пришлось недолго, поселение выдали тонкие столбики дыма, исходящие из костров. Стараясь остаться незамеченным, Паша решил издали изучить поселение. Дома горного народа представляли собой невысокие шатры из шкур, похожие на те, что мастерят себе жители дальнего севера. Самих жителей было немного, не более сорока особей, впрочем, и юрт было совсем не много. Судя по всему, земля в горах родила плохо, а потому основным источником пропитания этого народа была охота. По крайней мере, нигде поблизости пахотных полей Павел не видел, не видел и загонов для домашних животных. По всей видимости, жители гор не пользовались такими благами цивилизации, как скотоводство и земледелие.
Решив, что он узнал достаточно, Паша вновь поднялся в небеса. На этот раз он решил лететь обратно. Лишь к полудню он добрался до лагеря у берега. Приземлившись, он понял, что потратил немало сил на такой перелет, пожалуй, больше, чем было нужно для выплеска энергии.
Паше повезло, что один из дозорных знал Павла и его привычку возвращаться в лагерь голым. Молодому колдуну тут же был предложен плащ и сопровождение до палатки волхва. Отказываться Паша не стал, и был сопровожден прямо до нужного места.
– Вернулся? – спросил волхв, окинув взглядом вошедшего в палатку.
Паша молча взял свои вещи, сложенные в углу. «Ну, хоть не выбросил, и то хорошо»: подумал он, снимая чужой плащ. Наскоро облачившись, Паша быстро выглянул наружу, где его терпеливо ждал дозорный. Вернув ему плащ, Паша еще раз поблагодарил его за помощь и вновь скрылся в палатке.
– Я нашел реку, она совсем недалеко. Рядом есть и лес, из которого можно будет строить жилища. А ладьи можно перегнать туда по морю, река впадает в него на юго-западе отсюда, может в двадцати верстах, точно не скажу, – начал Паша, – Еще я нашел жителей этого острова, не знаю, есть ли их деревни где-нибудь поблизости, но одну из них я нашел в горах. Их там было немного, вооружены они плохо, но ростом они выше обыкновенного человека.
Волхв внимательно слушал Павла, и лишь убедившись, что тот закончил, предложил ему перекусить. Павел не отказался, жадно набросившись на хлеб и вяленое мясо.
– На рассвете сотенный отряд уже отправился на поиски реки. Я поддерживаю связь с Анкусом, который вышел вместе с ними, и передам ему твои слова. Думаю, завтра мы все покинем этот лагерь, – сказал волхв, а затем вдруг спросил, – Ты не спал всю ночь?
– Мне было негде.
– Тогда ложись тут, я вижу, ты устал, – волхв, подошел к выходу из палатки, – А я займусь делами.
Паша кивнул и, закончив с трапезой, завалился на лежак, уснув едва ли не в ту же минуту. Проснулся он затемно, волхва все еще не было в палатке, а в лагере было тихо. На секунду Павел подумал, будто его и вовсе оставили тут одного, но эту мысль он быстро отбросил. Оказалось, что лагерь просто спал, закончив с приготовлениями к отбытию.
На следующий день, как и обещал волхв, люди снялись с лагеря и двинулись на северо-восток. К вечеру последние телеги прибыли в небольшой лагерь, разбитый передовой сотней. Лагерь был обустроен чуть южнее, чем планировал Паша, но пытаться перегнать людей по своему желанию Паше не стал. «Город все равно разрастется. Наверно»: подумал он, на этот раз уже сам мастеря себе палатку. Многие из его вещей были утеряны, при нем остался только его меч и щит, заплечная сумка, доспех и поясная сумка. Осталось и золото. Впрочем, здесь нельзя было купить что-либо за золото, деньги не имели никакой ценности. Их нельзя было съесть, ими нельзя укрыться, а обменять их на что-то полезное попросту было не у кого. А потому палатку Паша смог себе раздобыть исключительно благодаря своему авторитету и доброте людей.
Следующая ночь прошла спокойно, никто не спешил нападать на переселенцев. Отряды разведчиков были отправлены в разные стороны, чтобы собрать как можно больше информации об острове. Часть воинов сложила мечи, и взялась за строительный инструмент. Кто-то подался в лесорубы, кто-то в охотники, кто-то в хлебопашцы.
Паша же своего места так и не нашел, волхв не спешил давать ему заданий, а выбрать себе задание сам Паша не мог. Он просто не знал, что будет полезнее. Конечно, можно было рубить лес или помогать пахарям, но такие занятия Павлу были не по душе.
Ровно неделю лагерь у реки никто не тревожил, позволяя ему медленно разрастаться, укрепляться и осваивать близлежащие земли. Наутро восьмого дня в лагерь прибыли встревоженные дозорные. Все они докладывали об одном и том же – большом отряде зверолюдей, двигающихся в направлении лагеря. Тут же был объявлен сбор. Встречать угрозу следовало вне стен лагеря, где в ходе битвы могут пострадать и женщины с детьми.
Всего навстречу зверолюдям было решено отправить четыре сотни воинов, из них пятьдесят конных и сотня лучников. На охране лагеря остались еще две сотни, остальные же были в дозорах или отправлены в разведку, и не могли сейчас вернуться в лагерь. Командующим сборной армией был назначен ярл Гуннульв, Анкус выделил десяток магов, которые должны были обеспечить магическое прикрытие отряда или иную чародейскую поддержку. Несколько волхвов из числа бывших учеников Велимудра так же примкнули к отряду. С ними пошел и Павел, понимая, что оставаться в лагере бессмысленно.
Ярослав выделил Павлу лошадь, чтобы ему не пришлось идти пешим, таким образом, Павел присоединился к конному отряду, который пошел в авангарде. Через час ускоренного марша конные встретились с авангардом противника. Вступать в бой они не стали, понимая, что у зверолюдей более выгодная позиция, их основные силы были неподалеку, в то время как пеший отряд переселенцев был в часе ходьбы. Медленно отступая, конные пытались выманить малочисленный авангард зверолюдей подальше от основных сил. И это легко удалось. Едва завидев конных, покрытые шерстью воины ринулись в атаку, громко рыча и поднимая в воздух свое оружие. Бегали они достаточно быстро, но лошади, все же, были быстрее. А потому догнать кавалеристов мохнатым воинам удалось не сразу же.
Очевидно, враг совсем позабыл о мерах предосторожности, их малый отряд, общей численностью не более сорока особей, сильно растянулся, оставляя позади менее выносливых воинов. Передний же ряд, ощущая свое превосходство над товарищами, старался прибавить ходу, будто соревнуясь в скорости не с врагом, а с собственными товарищами. Конный же отряд, понимая ошибку противника, специально замедлялся, позволяя нагонять себя, и лишь в последний момент ускользал из лап врага, чтобы как можно сильнее рассредоточить силы противника.
Вскоре стали уставать и кони, но не так сильно, как преодолевшие около десятка километров, зверолюди. Быстро развернувшись, кавалеристы бросились в атаку, ощетинившись тяжелыми кавалерийскими пиками. Охотники, в одночасье превратившиеся в жертв, казалось, пусть и медленно, но стали понимать, что сами загнали себя в ловушку. Растянувшаяся длинной цепью колонна зверолюдей остановилась. Бежавшие сзади стали пятиться, абсолютно не понимая, что им делать и почему убегавшие люди вдруг развернулись.
Один из самых смелых зверолюдей нашел в себе силы издать устрашающий крик, очевидно, ставший призывом к действию. Услышав свое предводителя, зверолюди несколько собрались и попытались достойно встретить атакующих. Однако им это не удалось, слишком мало времени у них было для подготовки, слишком сильно они отдалились друг от друга.
Паша двигался позади первой линии конных, а потому не смог даже увидеть, как упал первый враг. Паша не привык сражаться верхом, и уж тем более в составе крупного отряда, а потому старался просто держаться своих. Конечно, он вынул меч и покрепче перехватил щит, однако применить их ему так и не удалось. Враг был быстро разбит и обращен в бегство. Впрочем, убежать удалось всего лишь десятку зверолюдей, остальные же были исколоты копьями и затоптаны копытами.
Гнаться за бегущими конный отряд не стал. Основная информация уже была получена, к тому же противнику уже был нанесен урон, задача авангарда была выполнена. Оставив несколько разведчиков, отряд двинулся на соединение с основными силами.
Доложив Гуннульву о первой стычке, Ярослав, командующий конными, отвел своих людей на левый фланг. Теперь лошади двигались неспешным шагом, чтобы не отрываться от пеших воинов. Принять бой было решено на том же поле, где недавно авангард переселенцев разбил отряд зверолюдей.
Вскоре на поле вышел и противник, выстраиваясь нескладной толпой. Идти в атаку они не спешили, очевидно, поняв, что враг не так прост, и чтобы победить его, одной лишь силы недостаточно. Гуннульв же велел тяжелой пехоте встать в центре, но не смыкать ряды, чтобы стоящие спереди лучники могли беспрепятственно скрыться за их спинами. По флангам расположились отряды легкой пехоты из числа северян и пеших воинов Ярослава. Конная полусотня ожидала своего часа, отойдя глубоко влево, оставив между собой и войском зазор около сотни метров.
Зверолюди превосходили по численности отряд переселенцев, их было около тысячи, но их вооружение и тактика ведения боя значительно отставали по уровню. Редко можно было заметить воина вооруженного копьем, мечей не было вовсе, в основном дубины, иногда костяные, короткие ножи из бронзы, а порой и каменные молоты. Конечно, каждый из них превосходил по силе обыкновенного человека, а потому даже с таким вооружением, бездоспешные зверолюди были опасными соперниками. Гуннульв, как и его подопечные, понимал это, а потому старался использовать свое техническое превосходство в полной мере.
Покрытые шерстью воины оружия дальнего боя практически не имели. Их метательные копья были плохо сбалансированы, а потому даже мощный бросок такого копья значительно уступал по дальности полета стреле, выпущенной из эльфийского лука. Паша видел, как ринувшиеся в атаку зверолюди пришли в замешательство, когда на них посыпались стрелы. Бездыханными они падали под ноги товарищам, те останавливались, не понимая, отчего умирали их соплеменники. Войско зверолюдей пришло в замешательство, атака захлебнулась. Но и отступить горному войску не удавалось, задние ряды давили на передние, сказывалось отсутствие единого командования и дисциплины.
Таким образом, сотня лучников смогла истребить не менее двух сотен воинов, пока те, наконец, не повернули назад, спешно отступая. Гуннульв не спешил гнаться за противником, предоставляя ему инициативу.
Горное войско вновь собралось воедино. Даже издалека было видно, как сильно поражены воины, видя, какие потери понесла их армия, как много товарищей было убито неведомым оружием. Затем Паша почувствовал магию. Слишком грубую, чтобы отнести ее происхождение к подопечным Анкуса – те были искусными мастерами своего дела. Колдовали зверолюди.
«Наверняка у них есть какие-нибудь шаманы»: подумал Паша, пытаясь понять суть творимой волшбы. На отряд Гуннульва не лился небесный огонь, никто из воинов не спешил умереть от страшных проклятий, а значит, магия зверолюдей не была направлена на противника. «Может, они хотят защитить себя от стрел? Тогда носили бы с собой щиты»: Павел даже усмехнулся, однако усмешка быстро исчезла с его лица. Ведь зверолюди действительно получили защиту от стрел. Выпущенная эльфами и людьми летучая смерть будто увязала в воздухе над войском зверолюдей, теряя скорость и убойную силу. Стрелы просто падали под ноги горным воинам, не причиняя никакого вреда. Видя, что покрытые шерстью воины вот-вот сомнут лучников, Гуннульв велел трубить сигнальный рог. Лучники, повинуясь приказу, быстро скрылись за спинами тяжелой пехоты, в основном состоящей из гномов. Последние сомкнули ряды, выставив перед собой стену из щитов и копий.
Атака зверолюдей для гномов была сродни кавалерийской. Если горный обитатель был на две головы выше обычного человека, то гномы им были по пояс. Видя перед собой такого противника, зверолюди воспряли духом, ожидая, что победа будет легкой. Но гномы давно привыкли сражаться с подобным противником.
Толпа дико ревущих зверолюдей навалилась на стену из копий, будто стремясь побыстрее погибнуть. Некоторым гномам удалось нанизать на свое оружие сразу по два противника. Из-за этого приходилось бросать копья, так как выдернуть оружие обратно не представлялось возможным. А зверолюди, начисто потеряв инстинкт самосохранения, упорно продолжали идти вперед, не обращая внимания на потери. Им не удалось убить и десятка гномов, в то время как около сотни из них легло под ноги товарищам. Войско Гуннульва медленно отступало, мерно вырезая нападающих. Десятники, повинуясь сотенным, растягивали свое войско полукругом, увлекая основную массу зверолюдей в центр, где крепко стояли гномы. Горное войско даже не заметило, как их численное превосходство кануло в Лету. Они были зажаты в стальные клешни, которые бесцеремонно жалили их, не щадя никого, даже упавших на землю раненых воинов.
Финальным аккордом этой битвы стало нападение конного отряда в тыл горного войска. Те, ожидая своего часа, лишь подпихивали своих товарищей, беззаботно подставив спины. Очевидно, этот народ никогда не видел крупных сражений и не имел никакого представления о тактике боя. Даже пять десятков кавалеристов смогли нанести сокрушительный урон, безнаказанно вырезая тыловые отряды зверолюдей. Окруженные воины не спешили сдаваться, казалось, безвыходная ситуация лишь придает им сил. Однако, как бы отчаянно они не размахивали своими дубинами, закаленные в боях люди и гномы превосходили их в мастерстве ратного искусства. Да, некоторым из зверолюдей удавалось нанести точный удар, раня, а то и вовсе мгновенно убивая замешкавшегося человека. Но потери обеих армий были не сопоставимы, эта битва превратилась в резню.
Щедро орошая чужую землю кровью ее обитателей, объединенное войско переселенцев нещадно убивало всех, кто оказывал сопротивление. Затем воины Гуннульва добивали раненых, впрочем, те не просили пощады. Даже лежа на земле, они пытались укусить обидчиков, схватить их за ногу или сделать хоть что-то, что могло бы причинить вред врагу.
Убежать удалось немногим, не более сотни зверолюдей смогли вырваться из окружения и унести с собой плохую весть – армия горного народа разбита и уничтожена.
К вечеру отряд Гуннульва подсчитал потери. Всего было ранено тридцать человек, убито два десятка. Остальные отделались легкими ранениями и ушибами. Павших похоронили со всеми почестями, каждого в соответствие с традициями того народа, к которому он принадлежал. Впрочем, традиции не слишком разнились, в основном погибших товарищей сжигали на больших кострах вместе с оружием.
Зверолюдей никто хоронить не стал – слишком уж много их осталось на поле. Сбор трофеев был не слишком удачным, ничего ценного у горных воинов не было, металлического оружия они носили мало, а других ценностей у них не было вовсе.
Гуннульв не желал останавливаться на достигнутом, справедливо полагая, что зверолюди вернутся с новой армией. Продвинув свое войско вперед, подальше от поля битвы, где воздух загустел от крови и запаха вывалившихся наружу кишок, он остановился на ночевку возле небольшого леска. Вечером он собрал совет в своей палатке.
– Мы должны добивать их сейчас, если хотим занять эти земли. Их воины не обучены и глупы, хоть и сильны. Ударив по их поселениям, мы надолго отобьем их охоту сражаться с нами. Однако чем чаще они будут встречаться с нами на полях битвы, тем быстрее они научатся сражениям. А потому нам не стоит ждать, пока они соберут новое войско. Нам придется убивать их женщин и детей, чтобы наши дети могли жить на этих землях, – говорил Гуннульв, окидывая взглядом совет.
Никому не хотелось убивать беззащитных детей и женщин, пусть они не принадлежали к людской расе. Но другого выбора у людей не было, Гуннульв был прав, чтобы закрепиться в этих землях, не имея возможности получить подкрепления, придется пройти через геноцид.
– Но как мы найдем их поселения? – спросил Сонель, представляющий эльфов, – Наверняка они живут в горах, в маленьких селах и деревушках. Пока мы будем бродить в поисках этих селений, наше войско может сотни раз оказаться в ловушке. К тому же мы слишком далеко отойдем от нашего лагеря, оставив наших детей без защиты. Ведь зверолюди могут жить и по ту сторону реки, и южнее нас. Мы ничего не знаем о них.
– Да, это верно, – согласился Як, управляющий войском гномов, – быть может, они живут не только в горах.
– Я могу найти их поселения, – тихо сказал Павел.
Все повернулись к нему и приготовились внимательно слушать.
– Я могу облететь весь остров, но мне понадобится несколько дней, – продолжил Павел, – Если вы остановитесь лагерем здесь, я смогу узнать для нас, где расположены селения зверолюдей. Я уже находил одно из них в горах. Но не видел их нигде южнее. В этот раз я отправлюсь на юг, чтобы там найти их следы. Таким образом, мы точно будем знать, стоит ли нам ждать удара в спину. Если же я не найду их там, мы пойдем в горы, но не будем там бесцельно бродить. Я буду глазами нашего войска.
Никто не решался что-либо добавить к Пашиным словам, для многих было и вовсе непривычно, что Павел что-то говорит. Его всегда приглашали на советы, однако он редко предлагал что-либо сам.
– Так и поступим. Мы закрепимся здесь на несколько дней, пока ты не вернешься с вестями, – согласился Гуннульв, – Другого выхода у нас нет. Когда ты выдвинешься?
– Сейчас. Только мои вещи…
– Не беспокойся, я лично позабочусь об их сохранности, – Гуннульв перебил Павла, приложив руку к сердцу.
– Хорошо, – Паша встал с места, и, никого не стесняясь, принялся раздеваться.
Раздевшись догола, Паша покинул палатку, а затем и лагерь. Он вызвался на это задание не только потому, что сильно хотел помочь войску. Его вновь распирала сила, грозя вырваться наружу в любой, возможно даже абсолютно неожиданной форме. Паша попросту боялся ненароком испепелить половину союзнической армии. Ему казалось, что он может сдвигать горы одной лишь силой воли, но пробовать не хотелось. Паша понимал, силы камней слишком много для него, его оболочка попросту не могла вместить столько силы. В теле дракона же он чувствовал, что может контролировать эти силы, а потому спешил быстрее обернуться летучим ящером.