Czytaj książkę: «Сибирский сотник», strona 2

Звать протест народный смутой,

Господа, и смех, и грех.

Как себя в шелка ни кутай,

Шкура лопнет, что орех.

Шкура лопнет у барыги

Под бичами голытьбы.

До поры прочны вериги

По велению судьбы.

– Побивать народ не стану! –

Говорил, дела верша. -

Люд терзать – не по уставу.

Надо миром всё решать.

Зверя в чащах, рыбу в реках,

И кедровых шишек плоть

Для любого человека

Мудро сотворил Господь.

То присваивать не надо,

Что народное в веках.

Это люди, а не стадо.

Всё в их воле и в руках.

– Здесь не я творю причины,

Если честно говоря, -

Воевода молвил чинно,

Всё от батюшки царя.

– Ведь ему не всё известно.

Тот, кто вольный, не холоп.

Есть разбойники из местных

И бандиты из европ.

– Соколов, ты судишь строго

И не знаешь ничего.

Власть везде идёт от бога,

Надо веровать в него.

В час веселия и грусти

В храм смиренные идут.

Ты из вятских, значит, русский.

Ведь они-то… бога чтут.

– Чтут, понятно, как надежду,

Что прокормит их земля.

Только бог-то нынче где же?

Может, он внутри меня

Иль под рубищем под вдовьим?-

Так Никола говорит.-

Иль в лихой казацкой доле?

Где же бог-то? Видно, спит.

– Ах, Никола, я попозже

За слова твои воздам.

Ты ведь сотник, а безбожник.

Ты и чернь заводишь в срам.

На хозяев смотрят косо.

Каждый червь своё поёт…

– Черни нету, есть же просто

Дух народный и народ.

Истинно я верю в бога…

Не в поповских он устах,

А в слезах, чья жизнь убога;

В медных – не в златых крестах.

В дальнем он скиту с монахом,

Чья обитель – не приход…

Он не с тем, кто гонит к плахам

Злом измученный народ.

Тем, кто может лишь креститься,

В злато веруя и власть,

Не подаст господь десницы.

Кто упал, тому не пасть…

Те слова Евлажка слышал.

Он кричал на белый свет,

Стоя на кремлёвской крыше:

– У богатых бога… нет!

Этот голос слышен с неба,

Будто буйный шум дождя:

– Будем с Богом, пусть без хлеба!..

…Люд крестился, в страх входя.

Воеводы дочь – красава,

Не в папашу удалась.

Видно, хитрый бес лукаво,

Совершил свой грех, крестясь.

Может, было: может, брешут.

Кто б толпу остановил?

Говорят, что друг сердешный

Воеводам в помощь был.

Только разве в этом дело?

Дочка вдруг произнесла:

– В девках быть мне надоело.

За Николу бы пошла…

– Ах, окстись! То – грехоблудье,-

Воевода крестит грудь.-

– С дьяволом в родстве не будем,

С бесом, а не с кем-нибудь.

Что, Маланья, что, Малашка,

Одурь на тебя нашла?

Лучше выдам за Евлажку,

Что звонит в колокола!

Он, пускай, не вышел рожей

И не в меру глуп и прост,

Но зато – под перстом божьим,

И, как вижу, не прохвост.

– Говоришь, мой муж, потешно!-

Мать всегда горой за дочь.-

Ври, Прокопий, людям здешним!

Нас же больше не морочь.

Чертыхнулся он с досады.

Ткнул супругу кулаком,

Дочь же – голиком по заду…

Дверь захлопнул с ветерком.

«У богатых бога нету,-

Думал он над Ангарой.-

Все же мы, по белу свету,

Веру спутали с игрой…

Нам, богатым жить без страха

Не прожить и пару лет.

Ведь не зря ж орал Евлаха:

«У богатых Бога нет!».

Я ж с деньгою, не без пищи…

Это мне не надоест,

Мне не быть в последних нищих,

Воеводе здешних мест.

Чтоб я стал Евлажкой вроде,

Жил бы наперекосяк…

Ведь нелепо воеводе.

Ощущать, что он – босяк.

Засмеются даже стены,

Дом от смеха задрожит».

В шубе у воды смятенной,

Вроде бы, стоит мужик.

– Эй, казак, сюда иди-ка!

Дай себя мне рассмотреть!

Встал мужик со злобным рыком.

Не мужик то, а медведь.

Воевода под молитву

Тихо пятится назад.

Злобою глаза налиты

У медведя. Свят, свят, свят!

«Страшен бой с помехой злою.

В земь зароют, будь здоров».

Мигом, быстрою стрелою,

Появился Соколов.

Некогда за нож хвататься.

Уж потом, как повалить…

И пошли они браться,

Мять друг друга и давить.

Воевода стогом сена,

На земь сел, не чуя ног:

«Ах, Никола, ты – спасенье!

Знать, богатых любит бог».

Косточки хрустят медвежьи…

Лишь один удар ножа,

И Никола, лют, что леший,

От кровей порозовевший,

Встал над зверем, не спеша.

– Я то думал, кто из сотни…

Зверь, как на голову снег,-

Говорит Никола.– Вроде,

Ты такой же человек.

В свою храбрость вдруг поверя,

Повернул свой нос к нему:

– Ты помог побить мне зверя,

Несподручно одному…

Воеводы дочь лечила

Соколова, вся в слезах.

Ведь была ж на то причина,

Кровь сочилась на глазах.

Грудь и плечи великана

Исцарапаны, в крови.

Всё же, малые, но раны.

И тревожат, как свои.

Да супруга воеводы

Находилась в суете.

…Бродит смерть под небосводом