Но продвинутые и, по-своему, умные будущие историки освистали уважаемого преподавателя и почти вышвырнули его из аудитории. Один из самых добрых и отзывчивых студентов Петя Водраев подарил Тому Бомовичу новейший учебник по отечественной истории за авторством академика М.А. Тупермана, в которой было чёрным по белу напечатано, что Пугачёв не только коммунист, но, к тому же, состоял в близких родственных связях с Фридрихом Энгельсом.
После таких диких новостей историк, практически, широкого профиля, господин Сидоровскеий окончательно понял, что больше его в этом вузе ничего не держит. Да, пожалуй, и жизнь, получается, пошла наперекосяк – ни жены, ни детей… Впрочем, нет. Есть замечательный и славный сын, найденный им когда-то в зарослях брюссельской капусты, Дмитрий Томович Шрек. Пусть живёт долго и счастливо, кое-кого радуя своей необычной красотой, а некоторых и основательно пугая. Так им, гадам, и надо. Нечего шарахаться с умным видом по улицам словного села Великие Ноги.
Почти все люди и другие существа готовы чего-то там пугаться. Но это ведь, в сущности, пустая затея и своеобразный и никчемный настрой на завтрашнюю светлую жизнь. А надо бы остепениться и прекратить чего-то там боятся. Пришло время становиться отважными, даже если на то не имеется никаких заметных причин.
Должна же теплиться внутри каждого гражданина светлая надежда на то, что в душах большинства из нас корни пустили только добрые помыслы и дела, а потому людям и другим мыслящим существам и сам чёрт должен быть не страшен. Правда, даже бес на конкурсе жутких чудовищ и монстров не смог бы опередить Диму. Кишка у них тонка.
После такой вот встречи и откровений на цветочной полянке Дима и Таня сделались до гроба неразлучной и любящей парой. Что уж там говорить, даже в чувствах личного порядка все без исключения люди – эгоисты. Речь, понятно, не идёт об изощрённом и уродливом благосостоянии, здесь у каждого подходы разные. А вот в личном счастье… Тут уж всякий желает проглотить, как говорится, телёнка целиком, вместе со шкурой и костями, и при этом попытаться не подавиться.
Они любили друг друга, потому, по сути, красивы и лучезарны. Дима и Таня настолько были внешне и внутренне счастливы, что некоторые негодяи считали их не только душевно, но и материально богатыми. В какой-то степени это частично было правдой. Ведь приёмный папа Димы оставил своему дорогому найдёнышу не такое уж и малое количество денег.
Так получилось, что всю свою сознательную зарубежную и здешнюю жизнь дядюшка Том питался сплошными овощами, как гусеница бабочки-капустницы, и тридцать лет или чуть больше ходил только в клетчатом пиджаке неопредёлённого цвета, который нашёл на полянке, рядом со своей хижиной.
Благодаря своей патологической бережливости Сидоровский дал возможность особо не заботиться о будущем Диме Шреку и, получается, Тане Белоснежке. При таких валютных запасах обоим можно было не шикарно, но скромно дожить до глубокой старости и даже, например, приобрести музыкальный инструмент под названием «губная гармошка» и кое-что ещё. Но Дмитрий и Татьяна купили, вместо неё, пылесос иностранного производства потому, что им нравилось, как он гудит.
А деньги, то есть пока ещё живые, но уже не процветающие заокеанские доллары, Дмитрий Томович Шрек после смерти отчима перепрятал. В том же подполье, в погребе, под неисправным дизельным генератором «Caterpillar 3406». Он хранил их в чугунной, можно сказать, коробке. Дело в том, что такую тяжесть не только сдвинуть с места, но и поднять высоко над головой, мог только он или, в крайнем случае, одновременно четверо или шестеро крепких и очень натренированных парней.
Одним светлым летним утром Дмитрий и Татьяна, счастливые и радостные, шагали с большими сумками, наполненными свежими коровьими лепёшками к заветному ручью, частично напоминающему небольшую речку. Им предстояло снова испытать чувство восторга, бережно опуская в воду оригинального рода и вида кораблики.
Не успели они отправить и десяти коровьих лепёшек в дальнее плавание, как отчётливо заметили на прочных ветках могучего клёна троих граждан. Это, прежде всего, был босоногий старик в кроличьей шапке-ушанке, в пожёванных зелёных брюках, в серой рубахе в полоску и резиновых сапогах. Рядом с ним находились довольно прилично одетых парень и девушка, почти в новых черных джинсовых костюмах, в кроссовках не местного производства и в кепках, пошитых в одном из подвалов неопределенного провинциального городка, но на иностранный манер.
Этих кудрявых, черноволосых парня и девушку с большими медными кольцами в носу нельзя было назвать чернокожими, а только основательно смуглыми. Понятно, метисы.
– Вы предполагаете, товарищи, – поинтересовался Шрек у людей, сидящих на ветках дерева, – что все наши действия – это концертная программа?
– А если выразится короче, – спросила у них любознательная Белоснежка, – то какого чёрта вы делаете рядом с нашим домом?
– Но для начала можно и познакомиться, а потом уже и вести беседу, – робко, но настойчиво порекомендовал Дмитрию и Татьяне старик в шапке-ушанке. – Я, например, Робинзон Крузо, а на соседних ветках – мои внуки Сева и Кира. А кто вы, мы уже знаем. Собрали о вас необходимую и полезную информацию.
– Если вы из полиции или из налоговой инспекции, – предположил Дмитрий, – то у нас в этом плане всё в порядке.
– А вот и не угадал, Дима! – задорно засмеялась Кира. – Мы – совсем другие.
– У вас осталось две попытки, – сообщил Сева, качаясь на ветке. – Всё ведь угадывается с трёх раз.
Дальше что-либо угадывать Дмитрий и Татьяна категорически отказались. Им это было свершено неинтересно.
Кроме того, основательно влюблённые Шрек и Белоснежка терпеливо, но настойчиво ожидали того момента, когда нежеланные свидетели их постоянных занятий спрыгнут вниз с ветвей клёна и трусцой или стремительно побегут подальше от ручья.
– У нас, вообще-то, совсем другая специальность, – дал некоторые разъяснения Робинзон Крузо. – Мы – грабители.
– Но так идите отсюда, – посоветовал им Шрек, – и занимайтесь своей работой подальше от наших живописных мест. Вон сколько простора вокруг! На нём ещё не всё разграблено.
– Какой же ты непонятливый, Дмитрий! – удивилась Кира. – Мы же вас пришли грабить. Давно уже пора было догадаться.
– Ничего себе желание! – на характерном лице Танюши нарисовалось изумление. – Нас грабить? Впрочем, можете попробовать.
Наблюдая за гримасами оригинального вида Белоснежки, грабители на мгновение примолкли. А Робинзон Крузо решил поделиться с Димой и Таней кое-какими фактами из своей увлекательной жизни.
Через несколько лет после того, как после кораблекрушения Крузо попал на необитаемый остров, он в какой-то момент ощутил, что ему не хватает женской ласки и определённого внимания со стороны представительниц прекрасного и слабого пола. Пусть он в то время выглядел весьма безобразно, но, всё же, был молодым и активно нуждался не только в регулярном приёме вкусной и здоровой пищи.
Когда в один из пасмурных дней он встретился с Пятницей, то особого восторга не выразил потому, что всю свою сознательную жизнь ни в коем случае не собирался менять свою традиционную сексуальную ориентацию на какую-нибудь другую, смешную и нелепую. В общем, нормальным был мужиком. Без фантазий в голове.
– Я плыл сюда с соседнего острова вольным стилем почти пятьдесят морских миль, – на английском языке, но с акцентом, сообщил Пятница. – При этом окончательно испортил личные отношения со знакомыми акулами, сивучами и гигантскими кальмарами. Не позволил им себя съесть. Они обиделись.
– Мне почти всё понятно, – здраво рассудил Робинзон Крузо и тут же поинтересовался. – Но какого хрена ты здесь потерял?
– Предполагаю, что на этом острове очень вкусные бананы. От них идёт мощный аромат на весь океан.
– Ну, ничего себе! Я тут, понимаешь, почти что, как Мичурин занимался селекционной работой, выводил замечательные сорта бананов и прочих кокосовых орехов, а ты тут приплыл на всё готовое. До чего ж ты продуманный тип.
– Я не продуманный, а просто принял конструктивное решение.
– Чёрт с тобой! Оставайся! Будешь у меня окучивать деревянной тяпкой пальмы. Это необходимо для повышения урожая.
– Буду, конечно. Правда, мы тут, на островах, особо вкалывать не настроены. Нам больше нравится дружно плясать под грохот больших барабанов.
– А что, там у вас, на островах, женщины совсем не умеют плавать? – лукаво прищурил правый глаз Робинзон. – Или только всякая двуногая дрянь занимается этим замечательным видом спорта?
– Так они уже сюда плывут. У нас женщин больше, чем мужчин.
– Понятно. Мужики долго не живут. Раньше времени умирают от безделья и скуки.
В общем, за самое короткое время появились здесь разных полов и возрастов Субботы, Понедельники, Вторники и так далее. Причём, ни одна сотня, а несколько тысяч.
Пришлось трудолюбивому и предприимчивому Робинзону Крузо, который поспешно женился сразу на трёх милых людоедках, взять в новом образовавшемся государстве власть в свои руки. Прежде всего, он принципиально и строго распорядился, чтобы любители ароматных бананов, конкретно, переселенцы мужского пола в самые кратчайшие сроки спрятали некоторые особенности и подробности своих тщедушных тел под одеждой, произведённой из листьев широких трав. Зачем лишний раз пугать зверей, птиц и даже рыб и вводить их в состояние депрессии и неверия в светлое будущее?
Что касается женщин в возрасте до сорока лет, то пусть они ничего и ни от кого не прячут по той причине, что их во всех странах мира, даже цивилизованных и демократичных, украшает абсолютная нагота, а не стеклянные бусы и соболиные шубы. Дети пусть ведут себя так, как и вздумается. Они – будущее человечества.
За несколько лет на острове, ни шатко и ни валко, было построено несколько больших городов с действующим метрополитеном… Правда, от станции к станции туземцы передвигались пешком под барабанный бой и с песнями. Как говориться, не всё сразу. Сначала надо приобрести за границей танки и пару эсминцев, а потом уже электропоезда.
Но летели годы, и для бессменного президента островного государства Робинзона Крузо наступило не очень благоприятное время. При усиленной поддержке правящей элиты ряда зарубежных стран к власти в новом островном государстве пришёл коварный Пятница, который очень быстро стал долларовым миллиардером.
А вот честный и открытый Робинзон с небольшим запасом денег, на первое время, вместе с внуками Севой и Кирой далеко не в торжественной обстановке на попутном бревне покинул остров, который во время его мудрого правления считался процветающим и, по сути, был таковым.
После относительно долгих скитаний Крузо с внуками оказался в замечательном селе Великие Ноги. Но, в прошлом, трудолюбивый моряк Робинзон и Сева с Кирой не нашли для себя никакой работы, даже в здешнем столичном городе. Получалось, что сама судьба заставила их заниматься грабежом, правда, с переменным успехом.
Почти внимательно выслушав исповедь Крузо, Дима и Таня пожелали ему и его юным родственникам счастливого пути, проще говоря, послали их подальше от этих живописных мест и, главным образом, от своей хижины. Но Робинзон и его внуки настойчиво сидели на ветвях высокого клёна.
Нетрудно было заметить, что бандитов охватила некоторая нерешительность и робость, смешанная с животным страхом.
– Мы, как-то, стесняемся на вас нападать, – чистосердечно признался старик Робинзон. – Кое-какие опасения у нас имеются.
– Извиняюсь, конечно, – сказал Сева, – но чудовищ мы пока не грабили. – Не имеется у нас в этом направлении никакого опыта.
– За такие неприятные нашему слуху слова, – предупредил бандитов Шрек, – я сейчас сломаю этот красивый клён и его стволом вас отхлещу.
– Если ты нас отхлещешь таким огромным деревом, – задумчиво предположила Кира, – то мы превратимся в суповые наборы. Мне так кажется.
– Всё верно, – согласился с ней Дмитрий. – Поэтому идите своей дорогой.
– Делайте то, что вам говорят, – посоветовала разбойникам Белоснежка. – Не испытывайте нашего терпения.
– Но подавляющее большинство культурных людей, даже на рожу страшных, – справедливо заметил Робинзон Крузо, – всегда готово поддержать беседу познавательного направления.
– Чёрт с вами, беседуйте! – выпучила свои фиолетовые глаза Белоснежка. – Что же поделать, если мы с Димой с рождения воспитанные люди. Нас иногда трясёт от ярости, но мы вынуждены слушать всякий бред. Это нелёгкая судьба всех культурных людей.
Частично противореча сам себе, старик в кроличьей шапке-ушанке Робинзон Крузо, довёл до сведения Димы и Тани, что побеседовать не прочь, но быть культурным категорически отказывается. Такой вариант ему противен. Он же ведь никто попало, а уже грабитель с большим стажем.
В таком случае Шрек и Белоснежка порекомендовали ему отчётливо молчать, чтобы ничего лишнего и нежелательного не произошло. В свою очередь Робинзон робко, но возразил. Он же ведь сказал, что готов для беседы, но в народном стиле. На культуру ему глубоко и отчаянно плевать. А всякого рода интеллигентов он только грабит.
– Дедушка, ты рискуешь попасть под кулак Димы, – предупредила родственника заботливая девушка Кира. – У него не просто руки, а самые настоящие кувалды.
– Или тебе Таня откусит нос до самых пяток, – предостерёг деда Сева. – У них, у инопланетян только так.
– Ты умный, Сева, как утка, – выразила протест Белоснежка, – но только пока ещё не в запечённом виде. А пора бы тебя пожарить и съесть потому, что ты уже взрослый.
– Зачем меня съедать? – заморгал глазами Сева. – Лучше уж дедушку. Он уже старый, ему всё равно.
– Ты, внучек, не обижайся, – осадил Севу старик, – но ты молодой и по этой причине вкусный и сочный, как заокеанский гамбургер.
– Только не надо давать смешных рекомендаций! – предупредил Шрек старика в шапке-ушанке. – Они там, за рубежом, едят такую гадость, что… извините и подвиньтесь.
– У них не хватает никакого соображения использовать в пищу нормальную колбасу, сало, копчёную баранину или пироги с мясом, – заметила Белоснежка. – Они просто пихают между слоями разрезанного куска хлеба всякую дребедень и восторгаются собой.
– Мне кажется, Таня, в своей беседе, – предположил Шрек, – мы будем говорить о нормальных людях. Умственно отсталых на белом свете в сотни раз меньше, и это радует. У них сформировался свой, очень оригинальный коллектив.
– Если их фасфуды сразу же запивать чистым спиртом, – заметил Робинзон, – то, вполне, нормальная пища. Я пробовал, и ведь живой. Руки и ноги не отвалились.
– Лучше давай про жизнь поговорим, господин Крузо, – сказал Шрек. – Ты мне открыто и честно сообщи, какой балбес тебе посоветовал грабить, именно, нас.
– Он совсем не балбес, а добрый человек, – смутился Робинзон. – Он мне по большому секрету поведал, что твой покойный, можно сказать, папа дядюшка Том оставил тебе не только хижину, но и кучу долларов, которыми ты, Дима, не желаешь делиться с честными грабителями. Не по-человечески это.
– Ну, вы и фрукт, господин Крузо! – изумилась Татьяна. – Такая вот застенчивая гадость. Откуда вы такие только берётесь?
– Да брось ты, ерунду городить, марсианка! – выразил гражданский протест Робинзон Крузо. – Ты лучше сообщи мне срочно, где здесь туалет! Доведи это до моего сведения. А если не скажешь, то я вынужден буду произвести этот процесс прямо с дерева. Терпеть уже не имею никаких сил и острых желаний.
Надо сказать, что Робинзон Крузо совсем не шутил. Таня и Дима абсолютно не сомневались в том, что, именно, так старик и поступит. Он ведь уже вывалил своё «хозяйство» наружу и приготовился производить естественный процесс, внедрять задуманное в жизнь. Принципиальный и хозяин своему слову.
Но Шрек был не только силён, но и довольно ловок. Дима мгновенно вытащил из сумки одну из самых больших коровьих лепёшек и швырнул её в Робинзона. Она угодила грабителю в переносицу, и бандит, взмахнув руками, как прима-балерина Большого театра, упал в широкий ручей, навязчиво напоминающий реку.
Надвинув на лоб шапку-ушанку, серьёзный, как иностранный авианосец, Робинзон Крузо поставил всех присутствующих в известность:
– Между прочим, я не так уж и плохо плаваю! Поэтому буду передвигаться по воде до тех пор, пока окончательно ни утону.
– Мне показалось, что уважаемому Робинзону наша компания не нравится, – очень глубокомысленно изрёк Дмитрий, почесав мощными пальцами правой руки свою зелёную грудь. – Мы к нему со всей душой, а он вот… покидает нас.
– Он явно хочет, чтобы мы с тобой, Дима, одеревенели от скуки, – предположила Белоснежка. – Но он просчитался. У нас огромный запас коровьих лепёшек. Почти центнер неуёмной радости.
– Но старик Крузо держится на воде не так уж и плохо, – заметил Шрек. – Уже метров пятьдесят преодолел.
Робинзон не стал изощряться и поплыл вниз по течению самым обычным кролем и, разумеется, при этом блаженно справлял малую нужду, то есть, в какой-то степени, отрицательно влиял на окружающую среду. За ним тянулась неестественно жёлтая полоса. Наверное, он ничего не слышал о существовании такой науки, как «экология». В противном случае от стыда бы покраснел или даже захлебнулся.
При этом мирно сидящая на ветке Кира довела до общего сведения, что её дедушка очень принципиальный человек и всегда за свой «базар» отвечает. Он, наверняка, решил доплыть до океана. Видимо, ему очень не понравились оригинальные рожи Дмитрия и Татьяны. Её братец Сева не замедлил подтвердить, что это так, а не иначе.
С большим трудом Шрек и Белоснежка сменили гнев на милость и уговорили молодых разбойников слезть с пышного клёна и принять участие в спуске на воду коровьих лепёшек на воду. Брат и сёстра бандитского пошиба сразу же увлеклись необычным занятием. От восторга, врямя от времени, Сева и Кира пускались в пляс. Ну, кто бы мог подумать, что жизнь таким вот образом можно запросто наполнить свежим, необычным содержанием.
Конечно же, Дмитрий и Таня были великими мастерами своего дела. Если Шрек бросал этот подручный, но остро необходимый влюблённой паре плывучий материал, производя при этом акробатический трюк под названием «сальто», то Белоснежка умело жонглировала «корабликами» и отправляла их на поверхность ручья.
Немного устав от увлекательных занятий, Сева облокотился на могучий ствол клёна и утвердительно сказал:
– Теперь моё жалкое существование, наконец-то, наполнилось смыслом. Я железно понял, для чего мне стоит жить!
– Грандиозно! – выразила свои эмоции Кира. – Никогда бы ни подумала, что в коровьих лепёшках заключается такая мощная магическая сила.
– Оставшиеся «кораблики» прибережём на вечер, – сказал Шрек. – Нам с Таней без них никак нельзя. Это для нас не только увлечение, но и серьёзный спорт.
– Мы довольно часто метаем их на поляне, как диски, – дополнила слова своего любимого Танюша, – бросаем их не только на дальность, но и в цель.
– А нам куда идти? – пригорюнился Сева. – До конца мы с лепёшками не оторвались. Да ведь и ограбления не получилось. Зря только время протарабанили, в унитаз слили.
В знак согласия с братом Кира закивала головой. С одной стороны – лепёшки из животной органики это здорово, но с другой… День оказался не продуктивным. Факт упрямый, что энцефалитный клещ.
В знак относительного уважения к новым знакомым, Дима и Таня присели с ними на давно упавший и полусгнивший телеграфный столб, чтобы минут пятнадцать ещё побеседовать, для приличия. Гости, всё-таки, а ни кто попало.
– Мы с Кирой, между делом, неделю тому назад коровьи лепёшки грамотно использовали, – откровенно признался Сева. – Было дело. Немного чисто наших «бабок» сорвали с приезжего.
– Но мы сделали это не наглым образом, – уточнила Кира. – Всё произошло строго по-культурному и даже лучше и шикарней.
– Как это? – Танюша выпучила свои фиолетовые глаза. – Что, значит, по-культурному?
– Да мы одному приезжему мужику, который постоянно изображает, строит из себя артиста-вокалиста, стихотворца и заодно музыканта, – пояснил Сева, – продали по-дешёвке, тысяч за сто целую связку коровьих лепёшек. Теперь понятно, что продешевили.
– Он бы, Сева, больше не дал, – сказала его сестра. – Он подарил нам всё, что у него при себе в кейсе имелось, вместе с его вместительной тарой.
– Если интересно, то мы всё обскажем конкретно и подробно, – предложил Сева. – Это ведь история о разнообразной пользе коровьих лепёшек. Они, получается, не только кораблики, но и многое другое.
Но куда же деваться от гостей? Дима и Таня решили послушать их рассказ. Может, для пользы дела он пригодится.
А получилось вот что. Приехал в Великие Ноги этот самый, в старые времена такой вот… популярный солист весьма и весьма с мутным сознанием вбил себе в голову, что он не только особенный, «сложный» гражданин, но и, к тому же, гений. В общем, умственная отсталость налицо. Так вот повлияли на него многочисленные телевизионные шоу, в которых он участвует.
Впрочем, уже в середине минувшего века таких «творцов» уважаемые господа и дамы не сотни создали, а тысячи. Видать, уже тогда готовились тамошнюю страну с ног на голову поставить и заодно, в содружестве с уголовными элементами, сделаться боярами и основательно заняться глобальным и активным грабежом… на законном основании. Надо сказать, что у них такой финт получился и пока ещё многое прокатывает. Есть, кому бандитов защищать от нападок обнищавших экстремистов.
Так вот, смышлёные Сева и Кира перед входом в сельскую гостиницу подошли к этому старику, вроде бы, по фамилии Одуревич, и синхронно и мило ему улыбнулись. Телохранителю его и, заодно как бы, творческому коллективу, в принципе, их неадекватный двуногий клочок от широкой и высокой кочки довольно мутных времён был до фонаря. Лишь бы нормальные денежки на карман капали, а там – и трава не расти.
Так, поглядывали со стороны и, может быть, даже порадовались, что их из ума выжившее, взлелеянное чмо имеет ещё кое-каких поклонников, якобы, своего искристого таланта. Не без этого ведь. Наблюдаются и такого рода странности. Народ у нас компанейский и сплоченный. Если какой-нибудь хмырь с трибуны или даже шёпотом назвал, к примеру, африканскую лягушку курским соловьём, то это можно считать массовым, общественным мнением.
Начнётся этакая, цепная реакция с гиками и криками «браво», хороводами, хлебом-солью и цветами типа тюльпанов. Если сказано каким-нибудь процветающим обмылком и при власти, что, к примеру, тот же Одуревич – свет в окне, то это от имени народа.
Правда, во многих других мирах почти точно так же происходит, и даже гораздо смешней. Поэтому каждый из жителей того своеобразного мира ещё не потерял свой шанс иметь собственное мнение и опираться, в основном, на него.
Подошли, значит, братишка и сестрёнка, молодые бандиты местного значения к Одуревичу, и Кира почти с открытой нежностью поинтересовалась у артиста:
– А как насчёт автографа, уважаемый? Что у нас в этом направлении получается?
– Мне, правда, как всегда, некогда и я, как обычно, гордый, – пояснил Одуревич. – Но, так уж и быть, давай, девушка, мне в руки какую-нибудь бумажку, и я на ней пусть не слишком охотно, но распишусь.
– Потому я печалюсь, – начала сокрушаться Кира, – что ты так ничего и не понял , блеющая голова. Ты должен взять у меня автограф и при этом за такое вот мое доброе отношение к тебе, пацан неопределённого возраста, как следует, заплатить, причём, наличными.
– Я что-то не совсем понимаю таких вот внезапных странностей, – выживший из ума уже в молодые годы старик Одуревич начал искать своими мутными глазами группу поддержки, которая уже давно бросила его на произвол судьбы. – Ты, конкретно, представительница глупого, третьесортного народа. А я, можно сказать, и есть вся ваша страна, которая очень скоро слиняет от всех вас рубеж, где всё толерантно процветает, даже мухоморы и приезжие крысы. Мне что-то непонятна такая постановка вопроса с твоей стороны.
Сурово молчащий до этого момента Сева подал голос. При этом крепко прислонил к спине тучного Одуревича китайский фонарик и громким шёпотом объявил его волыной системы «Смит и Вессон». Коротко, но отчётливо вокалисту, гитаристу и поэту он дал понять, что в его руках не просто «курочка с цыплятами», а грозное оружие, загруженное разрывными пулями крупного калибра.
Даже самого уважаемого человека такой вот «пистоль» на расстоянии двухсот метров способен разделить на мелкие фрагменты. Разве об этом с юных лет при основательной поддержке уважаемых богемных господ и дам мечтал господин Одуревич?
– А поскольку ты, болван, стремительно состарился, не приходя в сознание, – сказал Сева, – и гонишь такую мутную пургу, то, получается, что деньги тебе, вообще, не нужны. Они идиотам и дуракам без особой надобности. Им, убогим, и так хорошо.
– Что ж, я согласен взять автограф у этой прекрасной, но третьесортной девушки, – начал трезво оценивать ситуацию Одуревич, – и при этом приплатить вам обоим рублей по сто или даже по сто двадцать.
– Вечно ты, Одуревич, стараешься везде и всюду выгадать, – покритиковала артиста Кира. – Тебе жить-то осталось две-три секунды, а всё маракуешь.
– А что мне делать? – начал что-то соображать, как бы, артист. – Ну, давайте, ещё вам по тридцать рубликов накину, и разойдёмся.
– Ну, вот, новый поворот, дряблый обормот! – мудро заметил Сева. – Я думаю, Одуревич, ты обойдёшься без автографа моей славной сестры. Ты купишь у нас лепёшки. Деньги-товар-деньги.
– Зачем мне лепёшки? – выразил жалкий и неорганизованный протест Одуревич. – Я этого не ем, и Карла Маркса с его теориями не слишком понимаю. Вроде, почти немец, но такого понаписал в своём «Капитале», что…
– Это не совсем простые лепёшки, – уточнила Кира, – а коровьи испражнения. Очень свежие. Мы их совсем недавно собирали. От них ещё парок идёт.
Короче говоря, он их купил. Не очень охотно, но отдал молодым разбойникам кейс с вырученными деньгами за несколько куцых концертов. Ведь в целях экономии и некоторой бережливости Одуревич выступал ещё и в роли продюсера.
Рассказ начинающих разбойников в определённой степени порадовал влюбленных, Диму и Таню. Оказывается, у коровьих лепёшек огромные перспективы в области их использования и применения. Для кого-то, возможно, они со временем станут судьбой.
Всё-таки, немного посоветовавшись, Шрек и Белоснежка, пригласили гостей в дом. Чай пить не стали, а сразу же приступили, прямо на полу, к сексуальным упражнениям. При своей пылкой и бескрайней любви и привязанности друг к другу и телом, и душой принимали свободные эротические отношения. Ведь любовь – одно, а дежурные половые соития новыми партнёрами – совсем другое.
Новые экспериментальные интимные пары сложились внезапно: Дима с Кирой, Сева с Таней. Тесное их знакомство организовалось и состоялось на среднем статистическом уровне. Но всё какое-то разнообразие. А без него даже в самой серой жизни никак не обойтись. Пусть не так богато живут люди и некоторые литературные персонажи, но не скучно, с задумкой и задором.
Правда, некоторые и этого не имеют по причине своего непокладистого характера, неумения и нежелания определённые фантазии воплощать в жизнь.
Расстались Шрек и Белоснежка со своими новыми знакомыми без острых желаний на очередную встречу с ними. На их Земле насчитывалось уже более восьми миллиардов жителей, но это совсем не означало, что их всех следует ждать в гости.
Крепко обнявшись, и даже с песнями, Дима и Таня, взяв с собой большие целлофановые пакеты, решили опять отправиться в район дальнего пастбища. Они запланировали сегодня же запастись коровьими лепёшками впрок. Шрек и Белоснежка никогда и никуда не выезжали и не выходили без определённого запаса таких «корабликов». Ведь везде и всюду присутствует вода: реки, озёра, карьеры, канавы, в крайнем случае, городские фонтаны.
В такой ситуации просто преступно и неприлично выходить за порог дома без коровьих лепёшек. Уж как-нибудь они обойдутся без свежей морковки на обед, но вот без специфического кала от крупнорогатого скота смешно и нелепо отправляться в путь.
По развевающемуся на ветру полосатому флагу, с которым всё ещё пас неугомонных коров Еремей Трофимович, они определили тот район, где можно собрать богатый урожай специфических лепёшек. Вероятно, пастуху за его хорошее поведение было позволено заниматься своим профессиональным делом уже не под присмотром озабоченных господ из специальных служб.
Заслужил. Они, вероятно, сообразили, что Громкоротов, всё-таки, иностранным агентом не является и не имеет малейшего представления о том, что это такое.
Азартно и зигзагообразно передвигаясь по полю, Дима и Таня собирали коровьи лепёшки в большие целлофановые пакеты. Эта своеобразная тихая охота оказалась довольно удачной. Обильно обмазанные испражнениями разумных и милых животных они возвращались домой.
Конечно же, Дмитрий и Татьяна старались близко к ним не подходить, чтобы не пугать своим видом пусть крупных, но впечатлительных коров. Не так страшно, что по этой причине резко бы снизились их надои. Причина гораздо глубже. Дружных коллектив бурёнок во главе с огромным и отважным быком запросто бросились бы прочь от опасного места.
Само собой, для такого забега они выбрали бы самый удобный путь, которым являлся участок железной дороги в районе села Великие Ноги. Такая масса рогатых домашних животных запросто завалила бы самый тяжёлый и длинный товарный состав с нефтеналивными цистернами или платформы с танками и гаубицами самой последней модели, не говоря уже о рядовом пассажирском поезде. От этого пусть не в значительной степени, но пострадал бы суточный доход отдельных господ и дам, прикинувшихся железнодорожниками.
Олигархов в той стране не имелось, поэтому речь идёт о представителях крупного бизнеса и, по какой-то странной причине, очень высокооплачиваемых чиновниках.
Им встретилась бабушка Дуся с прочной деревянной клюкой, «простой» человек, а не особой, «сложны» и даже не литературный персонаж. Она уже почти не страшилась внешнего вида Димы и Тани, да и всегда была храброй старушкой потому, что её давний предок, несколько раз прадедушка, во время одной из войн был отважным воином и при жизни награждался орденами.
Ведь отвага и смелость, что доказано не только иностранными учёными, но и отечественными, в пятидесяти процентах передаётся по-наследству. Проще говоря, получается и так, и этак. Как можно чаще попадайте пальцем в небо, и вас будут глубоко уважать, даже если вы не бессменный президент отдельно взятой страны.
– Я никак не могу сообразить, Дима и Таня, – открылась она перед влюблёнными, – почему вы в поле с регулярным постоянством собираете коровьи лепёшки. Может быть, вы колдуны какие? Глядя на ваши физиономии, можно так и подумать.