Неолит – не заграница

«Чёрная» болезнь, по всей вероятности, чума и небольшие, не очень длительные войны с проходящими мимо племенами увели в иной мир больше половины из всех Уходящих на стоянке у Серых Камней. В основном, здоровых и крепких мужчин. Хорошо, что рождаемость, пусть на немного, но опережала смертность.

Племя давно уже прошло через период матриархальных отношений (оно к нему, как и другие, будет не раз ещё возвращаться), когда почти всеми важными делами заправляли женщины. Но сейчас, в расцвете патриархата, хоть и они здесь особо и не притеснялись, но, по сути дела, не имели права голоса ни на каких общих сборищах…

Но это и не было особо нужно. Главное для женщины – найти для себя уютную пещеру, землянку или шалаш и рожать детей, желательно, от удачливого охотника или храброго воина. Не зазорным явлением было считаться чьей-то седьмой женой и так далее. Но, как правило, у всех мужчин даже из верхушки племени их было не более трёх-четырёх. Но чаще всего – одна.

В стычках с другими племенами принимали участие только мужчины. В относительно тотальных войнах, которых насчитывалось за два минувших столетия две или три, с врагом боролись все, не взирая на их физическое состояние, возраст или пол. Любого чужого человека из другого племени можно было убить, съесть, превратить в раба… в общем, сделать с ним, что угодно. И такое поведение считалось верхом справедливости. Разумеется, тут речь идёт только о пленниках, но не о тех, кто по собственному желанию перебрался сюда на вечное, то есть постоянное, житьё к «самым великим , добрым и справедливым людям».

Зуру, который пока находился в неведении, по распоряжению вождя и большинства видных людей племени среди старейшин, колдунов и не очень привилегированных мудрейших, предстояло находиться на особом положении. Его за давнее умение предсказывать события, давать им оценку и жить в двух мирах было решено провозгласить главным сыщиком во всём племени. Многие помнили ещё те времена, когда Зур был ребёнком…

Теперь ему, ещё до официального решения, давалось право выслеживать преступников, с которыми разговор был один: их убивали, а потом съедали… после общественного суда во главе со старейшинами.

Человек человека мог лишить жизни только в честном бою, но не обязательно при свидетелях, или пожаловаться на любого, совершившего поступок, главарю рода. Суд зачастую выносил одно решение: виновного убивали и съедали, оставляя часть тела и для жертвенного костра. Верхушка племени зачастую сквозь пальцы смотрела на то, что многие совершали и самосуды, ссылаясь на то, что тот или иной человек нарушил закон или очень болен. Конечно же, рационально тело умирающего употребить в пищу. Правда, подобное происходило крайне редко.

Раньше у каждого рода племени имелся свой покровитель, например, барсук или медведь. Но потом все пришли к единому знаменателю – Священному оленю Охону. Многое из того, что рассказывал о законах колдун Рна, Зур запомнил и основную часть услышанного принял всем сердцем. Когда вокруг небольшой площади с разложенным на ней ритуальным костром, собралось около тысячи человек, Великий вождь взял слово:

– Нму скажет коротко и ясно! Вот вернулся Зур! Он будет искать нарушителей законов племени! Так решили Великий Дагу Бо и Священный олень Охон, так решили все добрые боги и духи, так решили старейшины и колдуны, так решили мудрейшие! Так решил и Великий Нму! Что скажут люди Племени Уходящих?

– Во!!! – дружно и громко закричали представители племени, люди всех возрастов. Поднятием вверх большого пальца правой руки каждый одобрял справедливое решение. – Во!!! Во-о!

– Может быть, кто-нибудь что-то хочет сказать? – вождь в чёрной набедренной повязке и такой же по цвету накидке, с коротким дротиком в руке, был прекрасен. В его глазах играли отблески костра. – Главные люди готовы выслушать любого Уходящего, даже из тех, кто не имеет права голоса.

– Тоб хочет сказать! – из первых рядов собравшихся к костру вышел древний старик. – Тоб хочет сказать, и все должны его выслушать. Он прожил на земле немало лет, много видел и много знает.

– Пусть Тоб говорит, не очень долго расхваливая себя, – доброжелательно посоветовал старику вождь и снисходительно пошутил. – Но даже Нму полезно услышать то, чего он не знает. Правда, Нму знает всё!

Собравшиеся одобрительно засмеялись, радуясь тому, что их вождь так умён и прост.

– Тоб много лет прожил в Племени Длинноносых, – голос ветхого старика звучал не громко, но твёрдо. – Он не сам пошёл туда. Он, много видевший и знающий, попал к ним в плен. Но не жалеет об этом. Боги решили, что ему полезно будет посмотреть на то, как живут другие люди. Тоб у них работал – и они там его не съели. А ведь он считался их пленником.

На сей раз племя засмеялось ещё дружнее. Ведь Тоб всем уже надоел своими рассказами о том, что его не сожрали Длинноносые. Ну и что из того? Не съели, значит, ненормальные люди. Да ещё отпустили на волю.

– Все поняли, что хочет сказать Тоб, – Нму с улыбкой поднял руки вверх. – Племя Уходящих знает, что Длинноносые не едят человеческого мяса. Но ведь такое смешно! Пусть же ответит Тоб, что же делать Уходящим с врагами, преступниками, больными или тяжело раненными, или убитыми на войне. Ага! Тоб в растерянности! Он не может ответить. А ведь его считают одним из Мудрейших.

Великий вождь опирался в своих рассуждениях на давние традиции племени и явной пользе канибальситва. Конечно же, Тоб и другие люди должны понять, что мясо… не должно пропадать. Часть его надо отдавать людям, другую же – богам… Они с большим удовольствием съедят его огненными языками костра. Длинноносые глупы. Они даже стараются не воевать с другими племенами, а только обмениваются с ними шкурами животных, посудой, оружием и женщинами.

Всем на Земле надо стараться жить в мире, но ведь такое невозможно.

– Длинноносые не так глупы, как утверждает Великий Нму, – смело возразил вождю старик, – они придумали лук и стрелы с очень прочными наконечниками, которые не отравляют ядом. Если бы они захотели, то покорили бы весь мир. Тоб не однажды видел, как тела убитых Длинноносые целиком и полностью сжигают на костре, чтобы легким был путь всех идущих к Великому Дагу Бо.

– Но разве Боги и Духи не едят человеческого мяса? – задал простой вопрос старику Нму. – Ведь всякий знает.что они питаются им.

– Да! Боги едет человеческое мясо языками костров, – стоял на своём Тоб. – Но ведь они же – Боги! Ведь и в Племени Травоедов не употребляют в пищу мясо равных себе, и они хоронят своих покойников на деревьях, привязывая их лианами к верхушкам стволов.

– У Травоедов, – возразил колдун Рна,– совсем другой бог, не такой, как у нормальных племён. Они поклоняются трёхглазому Дун-Уну, с белой шерстью на щеках.

– Травоеды недалеко ушли от обезьян, – Нму в своих суждениях был не так суров, но не преклонен. – Все ведь знают, что они просто выдумали своего Дун-Уна и что такого бога нет! Его не существует! Ха-ха-ха!

– Тоб согласен с тем, что такого бога нет,– мудрый старик опустил глаза вниз,– но Уходящие не должны есть человеческого мяса. Разве мало вокруг другой пищи? Тоб всё сказал! Кто захотел, тот услышал.

Еле передвигая ногами, немощный Тоб удалился, стараясь сходить с каменной площадки с независимым видом. Вслед ему, дряхлому человеку, который никого не убедил своими долгими речами, некоторые сыпали остроты: «В Тоба вселились злые андры!», «У Тоба вместо головы кусок глины!», «Завтра Тоб скажет, чтобы Уходящие совсем ничего не ели!», «Хорошо, что Тоб не вождь племени!».

– Что обо всём этом думает искатель нарушителей законов? – Нму обратился к Зуру.

– Он думает так же, как всё племя, – Зур подошёл к костру. Пламя ярко осветило его лицо. – Зур не питается человеческим мясом, но он вернулся на стоянку Серые Камни не для того, чтобы отменять, а выполнять законы Уходящих.

– Во!!! – восторженно завопили собравшиеся. – Во-о!

Когда крики смолкли, Нму обратился к бывшему изгою:

– Какое чудо в знак своего могущества и мудрости покажет людям Зур?

Сыщик подошёл к костру, держа за лямки рюкзак, наполненный «чудесами». Развязал его и вынул оттуда два больших куска каменного угля. Взяв их в ладони обеих рук, сказал:

– Все видят обычные чёрные камни! Зур сейчас бросит их в огонь, и они будут гореть, как сухие ветки пальмы или кипариса.

Он швырнул оба куска в костёр. Несколько минут все в оцепенении ждали, что же произойдёт, и, когда люди в первых рядах увидели, что край одного из камней запылал, то некоторые из них в ужасе зарычали. Зур длинной палкой выволок горящий уголь на середину каменной площадки и тогда некоторые, стоящие близко к огню, бросились бежать, подминая под себя детей и стариков.

Напрасно Нму приказывал им остановиться, пятую часть собравшихся как ветром сдуло. Несколько человек было покалечено. В лавке погибло четверо двух – трёхгодовалых детей, беременная женщина и старик Тоб, который, умирая, с горечью сказал, то ли сам себе, то ли Великому Дагу-Бо: «Никакое тут не чудо. Это… обычный горючий чёрный камень…».

– Люди должны разойтись! Убитых могут забрать родственники для того, чтобы принести их в жертву Великому Дагу Бо и Священному оленю Охону и частично съесть! – повелительно сказал вождь и, глядя вслед уходящим, с грустью сделал справедливое замечание Зуру. – Искатель виновных мог и не показывать такого чуда. Просто, не все знают, что это обычный чёрный горящий камень. Но раздавленных, оставленных здесь детей, придётся съесть. Глупые люди от страха бросили священную пищу.

Десятка три мужчин, скорее всего, охотников, отойдя шагов на двести от каменной площадки, стали выкрикивать угрозу в адрес Зура, плевать в его сторону. На душе у сыщика было очень тоскливо, его безумно мучило угрызение совести.

Но здесь он был, хоть и мудрым, но, всё же, дикарём. Не Зурановым, а Зуром. Главный колдун Рна осуждающе смотрел на бывшего изгоя. Он коротко сказал:

– Зур сделал всё для того, чтобы люди его ненавидели и боялись. Отныне в сердцах многих он останется изгнанником, чужим для них.

– Мудрые слова произнёс Рна. Но Зур хотел сделать, как лучше, – угрюмо произнёс сыщик. – Он думал, что все посмеются и порадуются его шутке. Зур просто побоялся показывать самые главные чудеса, дабы не наделать бед. Но он сделает это сейчас. Подарки Великому Нму послали люди далёкого будущего, в котором часто приходиться бывать и Зуру. Вождь Племени Уходящих сам волен распоряжаться ими, как пожелает.

Нму и все его приближённые закивали головами в знак согласия. И тогда Зур извлёк из рюкзака две упаковки спичек и зажигалки. Показал, как ими пользоваться и объяснил, что они не могут служить человеку вечно. Вместо них потом сыщик принесёт сюда из другого мира то же самое и что-нибудь другое, полезное для вождя и его племени.

Все были в восторге ни столько от зажигалок, сколько от «самовозгорающихся» палочек. Одну коробку спичек Нму милостиво и торжественно вручил главному колдуну Рна. Зур понимал, что не зря присутствующая на каменной площадке верхушка племени, вся знать, с интересом смотрят на его рюкзак. Все ждут ещё чудес. Пришлось сыщику, как говорится, раскошеливаться. Он достал наручники, показал на одном из мудрейших, как ими пользоваться.

Зур пытался объяснить Нму, что подарить их не может. Они будут остро необходимы в сыскной работе ему самому. Но вождь на этот счёт ничего не пожелал слушать. Он сослался на то, что от такого медведя, как Зур, вряд ли, кто-нибудь посмеет убежать. Поэтому «держатели рук» Идущему по следу не понадобятся.

Железная кружка главе племени тоже пришлась по вкусу. Он сразу же оценил её достоинства и испробовал в деле, выпив из «священного» сосуда кислого арбузного сока. У Зура так же вождь племени бесцеремонно, фактически, отобрал две с половиной пачки дорогих сигарет «Парламент». Сыщику пришлось показать, как ими пользоваться. Каждый сделал по две-три затяжки, от которых почти все кашляли. Табак не пришёлся по вкусу и вождю, но он решил и курево Зура прибрать к рукам.

Таким же образом молодой охотник расстался и с охотничьим ножом, и топориком. Тут, конечно же, Нму был очень доволен, дав высокую оценку острому оружию. Не побрезговал вождь и китайским фонариком с батарейками в придачу, пачкой сахара-рафинада и пакетом с чипсами. После этого Зур развёл руки в стороны, всем своим видом показывая, что чудеса закончились, и, следовательно, подарков больше не будет. Но вождь направил свой указательный палец на рюкзак, давая понять всем, что его не проведёшь: в чудесном мешке, сшитом из шкуры (брезента) непонятного животного есть что-то ещё.

Со вздохом Зур достал из него свой джинсовый костюм, байковую рубаху и плавки, поясняя, что в другом мире он может появляться только в такой одежде. Но глава племени всем своим обиженным видом показывал, что никак не представляет своего дальнейшего существования без такого одеяния. Зур вынужден был тут же не только отдать свой «прикид» местному начальнику, но и надеть на него не только рубаху, джинсовые брюки, куртку, цветистые китайские носки, но и плавки.

Вождь ликовал, выгребая из правого бокового кармана куртки металлические деньги, мелочь. «И она сгодится для жадного и ненасытного Нму. Он сделает из монет какое-нибудь ожерелье, – с грустью подумал Зур-Зуранов. – Как хорошо, что я догадался спрятать в дупле дерева пистолет и бумажные деньги».

– Уважая добрые нравы людей другого мира и настоятельные просьбы Зура, Нму не имеет возможности отказаться и от чудесного мешка, сшитого из кожи непонятного животного, – вождь притянул пустой рюкзак к себе. – Нму не может отказаться от подарков, чтобы не обидеть Зура и тех, кто послал его сюда.

Все одобрительно, но завистливо загудели, как обычно, кивая головами в знак, якобы, согласия. С подобными явлениями Зур был знаком. Ему вспомнилось, как однажды по телевизору он смотрел интервью с очень важным государственным чиновником, приехавшим в его город из Москвы. Чинуша нёс явную белиберду о том, что очень скоро «простому» человеку будет очень хорошо житься в России. Он вёл себя, как «сложный» важный господин. А ведь с виду такой, как все, даже не трёхголовый?

И все вокруг, как бы, соглашались, угодливо кивали головами. Он обещал, данный господин, что скоро повысится пенсию по старости на двести-триста рублей. Но скромно промолчал о том, что цены на товары первой необходимости и прочее уже поднялись на семнадцать-двадцать процентов.

Вот и здесь, в племени Раннего Неолита процветали и насаждались примерно такие же, странные отношения между «простыми» и «сложными» людьми, переходя в явную диктатуру власть имущих и не безбедных господ. Да и мощный культ личности налицо. Ведь Нму считал себя почти что богом.

– Очень, конечно, Нму жалеет о том, что на сегодняшнем сборище погибли люди, даже один из Мудрейших – Тоб, – сказал Великий Вождь. – Но что случилось, то случилось, Нму приглашает сейчас в свою пещеру на священный обед старейшин, колдунов и некоторых мудрейших. Великий вождь приглашает и Зура. Некоторые родители побросали здесь своих убитых детей. Но нет ничего вкуснее мозга ребёнка. Все будут веселиться и есть синюю траву Таку-Таку. А великий охотник Рав может отправляться в свою пещеру.

Старик Рав, обиженно шмыгнув носом, удалился. В знак прощания поднял над головой ладонь правой руки. Мог бы, конечно, проститься и теплее, приложив сжатый кулак к сердцу. Немного обиделся. Понятно, что ему показалось, что вождь обошёлся с ним не очень справедливо. Но если бы он знал, что некоторые вожди далёкого грядущего будут обращаться со своим народом, как с быдлом, то у него стало бы гораздо легче на душе. Такова психология человека.

«Племя Уходящих гораздо ближе к демократии, чем люди двадцать первого века, – с горечью подумал Зур-Зуранов. – Вожди, как говорится, в пиджаках и при галстуках начисто забыли о том, что ведь им, однозначно, придётся платить за свои «смелые эксперименты» над народом».

Обиду Рава понять было можно. Ведь именно он привёл сюда изгнанника, выполняя волю богов. А на священном обеде оказался лишним, и должен удалиться. Но у старого охотника был покладистый характер, и поэтому его досада и огорчение почти сразу же улетучились.

А Зур отправился со всеми к пещере Нму. Шёл он рядом с вождём, который гордо нёс на плечах рюкзак Зура с подарками, то есть со всем его содержимым. По сравнению со старейшинами и колдунами, Нму выглядел молодо. Но в джинсовом костюме, рубахе и кроссовках сыщика он был, почти что, похож на большую цирковую обезьяну. Иногда дрессировщики, для потехи, надевают на горилл и орангутангов одежду.

Что ж касается Зура, то в этой компании он казался почти юношей, правда, мужественным, сильным, высокорослым. Но он разительно отличался от всех тем, что на его лице и теле не наблюдалось даже признаков шерсти. Пробивающиеся на свет божий русые усы и борода были не в счёт. Как только он опять появится в будущем, то обязательно побреется. Если не забудет.

Безобразней всех выглядел главный старейшина Нсак, покрытый с головы до ног густой, поседевшей, свалявшейся шерстью. Но он был здесь, наверняка, самым старым и мудрым. Больше слушал, чем говорил. Поистине, молчание – величайший знак большого ума, ведь ему было, что сказать. Впрочем, не все, набравшие в рот воды, слывут мудрецами во всех временах и мирах.

Расположились они перед входом в пещеру у большого костра, который в наплывающей ночи, словно огромный яркий цветок, играл, шевелил лепестками пламени.

Нму жестом приказал своим трём жёнам и семерым малым детям не высовываться из пещеры, поесть и готовиться к ночлегу. Он весьма и весьма напугал и удивил своим непонятным одеянием жён и детей. Впрочем, не только их, но и некоторых невозмутимых воинов-охранников. Теперь главным мужчинам племени предстояло важное дело: совершить обряд вступления Зура в их общество.

Тела детей, только что задавленных толпой были уже доставлены сюда и сиротливо лежали в стороне от костра. А Зур, как ему приказали, стоял на коленях у огня, опустив низко голову и держа руки за спиной. Нму взял в руки очень короткий дротик и подошёл к бывшему изгою. Все шестнадцать представителей власти подняли руки к небу и сказали, кто в разнобой, кто – в один голос:

– О! Великий Дагу Бо и Священный олень Охон, пусть оно свершится!

– Нму легко ударил Зура острием копья в правое плечо. Густая кровь обильно потекла из раны. Вождь встал на колени, опёрся на древко копья и прижался губами к свежей ране. Сделал один глоток тёплой живительной влаги. Все шестнадцать повторили то же самое. Зур с каждым мгновением чувствовал, как слабеет от потери крови – тошнота и головокружение. Чудом он не потерял сознание.

Когда ритуал завершился, ему дали выпить из деревянной чаши целительного отвара из ореха Тёзе, который способен восстанавливать бодрость и силы. Потом главный колдун Рна засыпал ему рану пеплом и залепил её лепестком цветка белой гигантской лилии Грёно.

Сыщик встал на ноги с улыбкой. Он уже почти не чувствовал головокружения и боли от нанесённой ему ритуальной раны. Зура подбодрили старики, сказав, что редко, кто не теряет сознания от такого ритуала, что он теперь настоящий Великий. Правда, не совсем. Он ведь, всего лишь, только Мудрый, но… с особыми привилегиями.

Потом началось пиршество. На огромных вертелах-жердинах прислужники вождя готовили жаркое: мясо диких животных и птиц. По кругу ходили отрубленные детские головы со вскрытыми черепами. Прямо ладонями, поочерёдно, Великие ели и сладкий и ароматный мозг с запёкшейся кровью. Нахваливали и мясо человеческих детёнышей, которое посыпали солоноватой пыльцой пещерной ивы Дру-Ти.

Зур, как обычно, от человеческого мяса отказался и выразил горячее желание целиком съесть жареного павлина и небольшой кусок дикого барана Руто. Он помнил, что живёт не только в Раннем Неолите, но и в двадцать первом веке Новой Эры. Ему никогда не приходилось есть человеческого мяса. И это его не огорчала, а только радовало. Он дал себе зарок не делать этого никогда и нигде. Под любым предлогом. Мудрый и погибший по его вине Тоб прав: нормальный человек не должен быть каннибалом.

Почти в самом середине пиршества всем показалось, что пищи маловато. Поэтому решили съесть ещё половину туши серого медведя Лопги. Но часть мяса, остатки его и кости, как положено, сожгли на костре. Таким образом, была принесена жертва Великому Дагу Бо и Священному оленю Охону. Кое-что из пищи, уже потом, преподнесли в дар злым богам и горным духам. Надо было их задобрить. Сытые, они меньше станут делать зла людям.

– Вот теперь Зур в родстве с Великими, даже с самим Нму, – скромно подчеркнул вождь, толкнув себя большим пальцем правой руки в грудь. – Зур теперь по праву носит имя Идущего по следу.

– Зур и Нму и так – близкие родственники, – улыбнулся сыщик, – ведь они оба из рода Са. Им обоим помогает всегда в никуда уходящий и приходящий из неоткуда, их невидимый защитник Мна.

– Это почти верно, – встрял в разговор лысый и очень низкорослый колдун Ро. – Ведь Нму, в сущности, племянник и неродной сын вождя Наста, а Зур, пусть приёмный, но сын женщины Длё и мужчины Льси, который есть младший брат Гио. Она же является родной сестрой Кри, которая была второй женой родного брата Наста с именем Пам. А что касается самого Великого Нму, то его настоящий отец Прин из рода Са – родной брат Наста, а он…

– Пусть Ро укротит свой страусиный голос! – вспылил вождь. – Нму не против родства с Зуром. Но если Ро будет дальше перечислять всё… это, то голова Нму может лопнуть от напряжения и возрастающей боли в висках.

– Великие обязаны помнить родословные своих вождей, – сказал своё веское слово главный старейшина Нсак. – Пусть Нму не обижается, но он в напрасном гневе.

– Нму не в гневе, – примирительно произнёс вождь, – он просто устал. Сейчас Нму хотел бы предложить в знак дружбы и доброго покровительства над Идущим по следу любую из своих жён… новому Великому – Зуру. Все они хороши и молоды. Все из рода Санса, который не хуже, чем Са. Нму их сейчас разбудит и приведёт сюда. Что на это скажет Зур?

– Зур будет очень благодарен Нму за великий знак уважения к недостойному,– вежливо ответил сыщик. – Кого выберет из своих жён Великий вождь, та пусть и станет временным подарком для Зура. Ведь он ещё не знал человеческой и никакой другой самки… в этом мире.

– Пусть таким подарком и станет самая молодая и красивая – Ловс, ещё не имеющая детей, – дал совет повелителю Уходящих главный колдун Рна. – Хорошая женщина…

– Лучше Великому колдуну помолчать и послушать. Нму сейчас откроет свою печальную тайну, о которой знают пока только его жёны и воины-охранники, – вождь тяжело вздохнул. – Так оно и считается. Ловс – четвёртая жена Нму, которую десять лун назад привёл сюда старый Орс. Но её сейчас нет на стоянке у Серых Камней.

– Где же прекрасная и не очень волосатая Ловс? – спросил с неподдельным беспокойством Нсак.

– Пусть ни один из Великих не перебивает речь вождя и слушает. – Нму с грустью продолжил свой рассказ. – Ловс не очень радовалась тому, что её сюда привёл отец. Женщины не всегда сразу понимают своего счастья. Даже Великий Нму в тайне бы позавидовал Ловс, если бы не был мужчиной и вождём, что ей предстоит с самим Нму.

Но Великий предводитель Племени Уходящих терпеливо ждал, когда она сама подползёт под него, как хитрая камышовая кошка Сики. Но не дождался. Два солнца тому назад, перед уходом Большого небесного огня (солнца) за дальние горы, Ловс бесследно исчезла. Она любила отдыхать на склоне Розовой горы, на шкуре белого барса Костри. Но самые надёжные люди Нму ничего там не нашли и даже поблизости от этого места – ни Ловс, ни шкуры. К своему отцу Орсу она так и не возвратилась.

– Зур отыщет Ловс! – сыщик клятвенно сжал ладонь левой руки в кулак. – Он сказал, что отыщет её, значит, Идущий по следу так и поступит.

– Или найдёт то, что от неё осталось, – с грустью пошутил вождь.– Но если получится так, то Зур должен будет отыскать нарушителей закона, того, кто позабыл про Священное табу. А пока… Нму разбудит и приведёт сюда Сиа для Зура. Она почти так же красива и молода, как и Ловс, и у неё всего один трёхлетний ребёнок.

Сказав это, вождь скрылся в своей пещере с высокими серыми базальтовыми сводами, вероятно, очень протяжённой и просторной, имеющей несколько отделений (комнат), а может быть, и входов. Через небольшой промежуток времени он привёл к костру ещё сонную, но уже начинающую понимать, что к чему, совсем юную женщину.

Она, конечно, по меркам Раннего Неолита и, на самом деле, была прекрасна. Разумеется, тело её было покрыто густой светло-каштановой шерстью, но на лице растительности почти не наблюдалось. Немного имелась – на щеках.

Женщина была обнажена.

– Сиа не хотела бы, – робко произнесла третья жена вождя, – чтобы это был кто-то из присутствующих… Великих стариков. Они только возбудят желания Сиа, но не утолят голод её «влажной впадины».

– Она будет поступать так, как пожелает Нму,– сердито сказал вождь.– Но пусть Сиа не беспокоится. На сей раз – с ней будет Великий воин, борец за справедливость, молодой Зур, которого уже назвали Идущий по следу.

– Хорошо, – в серых глазах Сиа заиграла похотливая страсть, – Сиа не станет перечить желаниям Великого и Прекрасного мужа.

Третья жена вождя, с интересом оценивая внешние данные своего потенциального полового партнёра, покорно и робко спросила у мужа:

– Сиа должна будет наклониться к Священному Камню головой или обратиться лицом к тому месту, где просыпается Бог-Солнце?

– Это так! Головой в сторону Бога-Солнца. Но всё должно происходить на Камне. А стоять будет Сиа или лежать, – сурово и торжественно ответил вождь, – решит Зур. Вам обоим разрешено один раз побывать в бездне блаженства.

Оскалив от радости зубы, Зур взял Сиа за правое предплечье обеими руками и торопливо, но торжественно повёл её к Камню, который находился на высоте, на всеобщем обозрении.

Он посадил женщину на плоский валун так, чтобы Сиа могла упираться пятками в округлые каменные бока. С радостью она широко раздвинула свои волосатые ноги, показав почти всем старцам то, чем обладает. Она была убеждена в том, что в состоянии своей немалой «штуковиной» возбудить даже мужчину, находящегося на смертном одре. Отходящий в мир неведомый даже дряхлый человек мужского пола, наверняка, так бы и сказал: «О, Великий Дагу Бо, дай мне воткнуть свою, почти остывшую, плоть в телесную щель, полную жизни и желания! Ведь не напрасно же я ходил по земным тропам!».

У многих старцев, давно уже, в основном, живущих только философскими идеалами, зашевелились набедренные повязки, будто внезапно тут, у костра, прошёл сильный низовой ветер и приподнял их естество. Такое естество, которое, конечно же, не тянется к свету, а с головой норовит уйти в глубину, тёплую, влажную и желанную. Впрочем, Уходящие верили, что существует такой ветер, который порождают духи телесных, плотских страстей. Естественно, такое происходит всегда, всюду и везде.

Только у вождя на лице и на теле не дрогнул ни один мускул потому, что он, Нму, был сдержан, суров и, конечно же, горд за свою третью жену.

Сначала Зур засунул в «яму желания» прекрасной Сиа два пальца правой руки, потом вынул, внимательно разглядел и с наслаждением понюхал их. Его мощный телесный дротик вытянулся и затвердел, налился кровью и стал красно-синим.

Сиа не вынесла долгого ухаживания Зура и, схватив его обеими руками за стойкое естество, с визгом впихнула его упругую плоть в самую середину «мясистого цветка», обрамлённого гутой шерстью. И они, как бы, начали неутомимую борьбу друг с другом, чтобы остаться победителями и побеждёнными. Зур энергичными толчками, словно пытался столкнуть её с камня. Сиа же, казалось, активно не позволяла ему сделать это.

В первые мгновения старцы лишь наблюдали за происходящим и не давали никаких мудрых советов. Но потом одобрительно заохали. Первым не удержался главный колдун Рна и слащаво заметил:

– Если бы сейчас на месте Зура был Рна, то он поднял ноги Сиа гораздо выше.

– Идущему по следу незачем поступать так,– возразил главный старейшина Нсак,– Только слепой не увидит, что телесный дротик Зура лишь наполовину вошёл в Сиа. Ему дальше некуда идти…

После того, как высказались главные, с мест посыпались реплики. А занятые друг другом на Священном Камне мужчина и женщина, зная суровые законы племени, словно сговорившись, украдкой ещё трижды начали и закончили своё дело. Сиа в тайне была очень благодарна Зуру. Видно, Великий Нму не очень-то баловал своих жён. Главное, что никто не заметил, чтобы они вместо одного уже три раза спускались в Ущелье Блаженства.

Но кажется, что никто особо не заподозрил обоих партнёров в нечестности, потому что Сиа старалась казаться на людях при таком ответственном задании со стороны мужа сдержанной и безразличной ко всему происходящему…даже, с ней самой. А Зур не спешил вынимать из «мягкой впадины» своего «дротика». Только после четвёртого раза Зур позволил себе сделать это.

Сиа незаметно, в знак благодарности, не очень чувствительно ущипнула его за ягодицу. Благо, что её душевного порыва никто не заметил. Но как же ненасытны женщины… в своих желаниях! Каждая, сама по себе, тайна, скрывающая в себе множество неразгаданных загадок.

Даже вождь не обратил внимания на тонкости их «небесной» игры, потому что был очень горд за жену и нового Великого. Правда, дотошный Ро, с голосом страуса, сказал, всё же, вождю на ухо:

– Ро показалось, что Зур и Сиа нарушили табу. Они забрались на вершину блаженства дважды, если не трижды.

– Откуда о таком посчастливилось узнать Ору? – пошутил Нму. – Разве он находился там, где не так тесно, но и не очень просторно? Даже если и получилось у них такое два раза, то табу ни сколько не нарушено, потому что Зур принёс Нму из другого мира хорошие подарки. На Великом вожде прекрасно смотрится новое одеяние из шкур неизвестных животных.

Взбудораженную Сиа заботливый муж отправил досматривать сладкие пещерные сны. Но вряд ли они могли быть приятней, чем совсем недавняя и неожиданная явь. Только бесчувственная чурка может спокойно заснуть после этого. А Сиа такой не была.

Колдун Рна извлёк из туеска, сплетённого из мягкой коры тополя Пну, заранее засушенные листья синей травы Таку-Таку, поясняя сыщику, что после её употребления к ним всем явится божество, и каждый сможет его увидеть и даже потрогать руками. Всё потому, что Таку-Таку – трава Великих Предсказаний и Явлений. Простым Уходящим под страхом смерти запрещено, даже в беседе со своими близкими, в собственном жилище, упоминать о её существовании.