Arbitratust. Мрак Думлука

Дневники Беляева, а также его непререкаемый мировой авторитет, были единственными “железобетонными доказательствами” существования первого в мире сверхчеловека с невозможной ДНК и немыслимой физиологией. Написанные на двух обычных толстых, больших школьных тетрадях в клеточку в чёрной обложке, они внешне никак не были оформлены. Дневники всегда хранились в особом, и защищённом от лишних глаз месте, чтобы информация об уникальном строении Алекса не попала в чужие руки, да и Николай Николаевичу так было спокойней.

Алекс становиться взрослее, и уже сам открывает более необычные свои способности. Неким образом он научился предсказывать определённые события, которые должны будут произойти в ближайшем будущем и это отнюдь не было фантазией мальчика. После такого предсказания, Алекс начинал плохо себя чувствовать и жаловался Ольге Николаевне на сильнейшие головные боли. Беляевы лишь разводили руками и как могли помогали Алексу.

Способность Алекса “видеть” возможный будущий вариант развития некоторых событий, а также и уже некоторых прошедших, свидетелем которого он никогда не был и, никогда не знал о них, заключалась в особом механизме. Особые волны, генерируемые его головным мозгом, иногда вступали в резонанс с тахионным матриксом, и тот, передавал часть информации прямо по адресу в виде временной ряби. Уникальность мозга Алекса заключалась ещё и в том, что он был способен из этой ряби получить “видеоизображение” будущих и уже прошедших событий, то есть отделить одно от другого. И, чем сильнее был резонанс, тем более чётко, он мог “всё это видеть” и наоборот. Из-за того, что Алекс ещё пока не научился контролировать эту свою способность, “видео будущего и прошлого” всегда получалось спонтанным. Так давала о себе знать растущая внутренняя, тёмная сила Алекса.

Алексу исполняется десять лет и злой рок даёт о себе знать. Умирает Николай Николаевич, успевший всё же закончить свои дневники и, как он сказал перед самой смертью, главный труд его жизни, и что теперь он может спокойно отдохнуть. Алекс уже сильно страдает от ночных кошмаров, но всё ещё нормально общается с окружающими, не ведающих о страшной тайне мальчика. Через два года, прошедших после смерти отца, умирает от рака мозга и Ольга Николаевна. Алекс во второй раз остаётся совсем один. Он очень сильно скучает не только по своим биологическим родителям и старшему брату, но и по тем, кто ему заменил семью. Тогда Алекс и предположить не мог, что смерть Беляевых была уже предопределена давно. Такова была плата за ту любовь, которую они ему дарили и за то, что были с ним слишком близко.

Тем временем его сила продолжает расти, и Алексу, с огромным трудом всё же удаётся с ней справляться. Это всё чаще замечают его учителя, конечно не ведая об истинных причинах происходящего. Сразу же после смерти Ольги Николаевны квартира на Котельнической набережной возвращается в Академию Наук РСФСР, а Алекса определяют в детский дом под номером пять. Маркусов предлагает ему переехать к нему, но Алекс категорически отказывается, но не потому, что не доверяет Сергею Евгеньевичу, а потому что ясно чувствует за собой вину за смерть Беляевых. Он не без оснований отдаёт себе отсчёт в том, что все, кто с ним будут находится очень близко, в скором времени умрут от неестественных причин. Уговоры не помогли, и Маркусов понимает, что Алекс не отступит от своих убеждений и в итоге соглашается с его выбором.

Алекса уже давно одолевают тревожные мысли о якобы его проклятии, но, не смотря, на это, он всё же сильно сближается с такими же одиночками, как и он сам. Странный на вид и мышление Андрей, безумно красивая и весёлая Софи и здоровяк Макс, похожий внешним видом на былинного русского богатыря, внушают ему доверие и вызывают симпатию. Тем более, они почти сразу принимают Алекса в свою компанию. В детском доме Алекс вновь обретает семью и по достижению восемнадцатилетия успешно покидает его со своими друзьями.

За квартирой, где жила до своего таинственного исчезновения семья Кондрашовых, следит некий человек со странной фамилией Бо. О его биографии практически ничего не известно, но многим он знаком, как единственный соучредитель, и глава корпорации “КСЕРОНИКС”. Та занимается не только охранными системами и вооружениями, но и многим тем, что представляет тайну. Какое отношение имела частная корпорация к Алексу, не совсем было понятно, и всё же факт оставался фактом. Было странным и то, что загадочный “мистер Бо” ни разу не пытался как-нибудь увидится с Алексом и всё ему объяснить. Он оплачивает абсолютно все услуги, но, не смотря, на то, что у Алекса есть своя вполне законная жилплощадь он, как ни странно, получает отдельную однокомнатную квартиру от государства.

Если бы Алекс мог только знать, что, ещё будучи маленьким комочком плоти в животе матушки, он уже оказывал разрушающее воздействие на её плоть, а также и психическую матрицу самого родного ему человека. Разрушающему воздействию подверглись, и отец с братом, а позже и все, кто волею судеб оказался рядом с ним в том роддоме. С течением времени, рок человечества, что держит “людские кандалы в своих руках”, заберёт их всех. С самого рождения, Алекса по пятам преследует нечто тёмное, и очень могущественное. Оно искусно плело паутину страха и ужаса, вовлекая в ключевые узлы всех, кого ненароком “пометил” Алекс. “Узор кошмара” пришёлся по “вкусу” даже самому Инквизитору.

Находясь где-нибудь в школе, дома или ещё в каком-нибудь закрытом помещении, Алекс иногда чувствовал запах гнили, плесени и ещё нечто необъяснимого. Позже выяснялось, что никто находящийся рядом не чувствовал эти запахи. Для маленького Алекса, это казалось невероятным и очень странным. Об этой его странности чувствовать и видеть то, чего на самом деле якобы нет, первым узнала Ольга Николаевна и, посоветовала Алексу никому не говорить об этом. Тогда она всё списывала на слишком богатое воображение мальчика, его индивидуальную и очень странную фантазию. Например, Алекс утверждал, что Бугимен и Бабадук существуют на самом деле и могут приходить по ночам. Он сам их много раз видел, выходящих не только из открытых дверей шкафов, но также из запертых и “мнимых” дверей. Эти, якобы тёмные сущности по неизвестным ему причинам, не причиняли ему вреда, а просто молча наблюдали за ним. Позже они даже разговаривали с ним на телепатическом уровне и на языке Думлука.

Когда уже будучи в детском доме Алекс, как – то сказал друзьям, что может посещать другой, тёмный и враждебный для людей мир, Макс улыбнувшись отозвал друга в сторону и посоветовал ему больше не говорить об этих своих странностях никому, иначе для него всё может закончится очень плачевно. Алекс, подумав, согласился с другом, посчитав его доводы вполне разумными и, почти полностью закрылся от окружающих. Дружба же великолепной четвёрки крепла с каждым годом, и этому тоже были свои веские, тёмные причины. Дружба служила той отдушиной и отрадой, которая так была жизненно необходима искалеченной психике Алекса.

Паутина кошмара всё больше разрасталась. Тело Алекса изнашивалось, разъедаемое “ржавчиной тлена и забвения”. Она также ежесекундно истончало барьеры, удерживающие тёмную силу внутри. Дьявол, скорее всего предпочёл бы остаться люцифером, если бы заранее знал, что точно такая же судьба будет уготована и ему, после падения и, которая уже была уготована Алексу, не в столь далёком будущем.

Никто и ничто не могло навредить Алексу. Неведомый хранитель его судьбы надёжно нёс свою службу. Даже Цербер не смел скалится на Алекса, зная о предопределении жалкого человечишки.

Тёмный разум, дремавший в подсознании Алекса, пробудился от сна. Теперь его жертва мог “свободно и безболезненно” посещать свой тёмный мир из которого был родом.

ГЛАВА 4.

Непредвиденный случай.

Я вижу камни пустоты. В Хребтах Безмолвия стоят они безликим чёрным монолитом. Светились светом тьмы они, в себе храня секреты забвения и жизни. В том сумраке небытия стояли глыбы неподвижно, а вечность омывала их, своим безудержным потоком, как у мифического Стикса.

В свете Тьмы Великой, я смог разглядеть на них очень необычный символ. Как появился он? Зачем манит меня тревожа душу роковым своим происхождением? Что за неведомая сила начертать смогла его, предупреждая о неизбежности конца времён?

Кругом я видеть смог лишь смерть, здесь трон её, её обитель. Ужасный Цербер на цепи сидит и пасть его изрыгает скверну. Тяжёлое дыхание пустоты я чувствую, оно идёт из мрака чёрной бездны. Я не смогу никак её пройти и вечность посмеётся над жалким человеком.

Я трогал эти глыбы, и плоть моя стонала от ожогов. Сейчас мой разум спит беспробудным сном. Кто или что раскроет их тайну появления? Ответы знать хочу я, но видно тщетно всё! И, даже смерть моя пока молчит, потеряв ко мне свой чёрно – белый, мёртвый интерес.

Но вдруг, неведомая сила проникла в голову мою, и пробудился тут же разум мой. От запредельных знаний сразу закружилась голова моя, и пал тогда я на колени уразумев, в чём смысл жизни, бытия, души. Безумолчный ветер пустоты безудержно кружился вихрем надо мной.

Разверзлась бездна наконец и из неё появился тот самый многоликий ужас. Не смею взгляд поднять на него я свой, ощущая всем бренным телом холод пустоши безмолвной. От её дыхания душа моя на бесконечные века застыла. Как уголь стала плоть моя, и старуха в чёрном рядом промелькнула.

–-Ты слишком жалок. Ты, никчемный человек и недостоин знаний этих! – Услышал я ожидаемый ответ. Тот, что говорил со мной, был ни живой, ни мёртвый. Представить сие невозможно. –О, скудный разум мой! – Воскликнул я тогда в отчаянии бессильном.

И, нет тех слов, чтобы передать всё то, что видел я тогда уже пустым своим я взором. Поверьте, мне на слово, дьявол, по сравнению с ним, как маленький ребёнок, а, впрочем, сравнивать удел людишек смертных. Сие находится за гранью мира, за гранью смыслов, и за тем за всем, что можно вообразить.

Увы! В то же самое мгновение, смерть протянула в сторону мою свои персты, моментально превратив никчемный кожаный мешок в серый прах могильный.

Записанный ЛеХаиМом один из бесчисленных кошмаров Алекса.

Россия. Москва. Июль 1998 года.

То, что случилось в самый обычный летний день, никак не могло уложиться в рамки рационального мышления. Но тем не менее это произошло, ибо невозможное тоже вполне возможно.

Директор детского дома №5, Виктория Андреевна Звягинцева, была уже немолодой женщиной. Но в свои шестьдесят семь лет, пока ещё даже и не помышляла выходить на заслуженный отдых и начинать вязать носки с варежками. Она с лихвой смогла бы дать фору более молодому поколению в умении решать сложные жизненные задачи и, если было нужно, могла выкладываться на полную катушку. Все, кто её знали, ни сколько, не сомневались в этом.

Благородная седина ничуть не старила её, скорее наоборот, придавала изящества, самобытности и даже в некотором роде склонности к чудачествам. Еле заметная улыбка практически никогда не покидала лица этой прекрасной “всегда молодой старушки”, а её нежный и не подвластный годам голос, звучал по – особенному ласково, как у матери, разговаривающей со своим малым дитём. Алекс очень любил и глубоко уважал эту экстравагантную во всех отношениях женщину, у которой, за годы пребывания здесь, многому успел чему научился. За стильными очками в благородной золотой оправе, можно было без труда разглядеть очень добрый и не много грустный взгляд больших карих глаз, повидавших на своём веку и счастье быть любимой и, смерть самых близких и дорогих ей людей. Но такой тяги к жизни, как у неё, Алекс ещё пока ни у кого не видел и искренне всегда удивлялся этому простому человеческому чувству, не нуждающемуся в объяснении.

Виктория Андреевна стояла в глубокой задумчивости возле большого старого открытого настежь окна, в своём не очень большом, и отличающимся небывалой скромностью, кабинете. Она смотрела на свои любимые алые розы, всегда глубоко восхищавшие её своей необыкновенной красотой и великолепием, и о чём-то видимо, очень глубоко задумалась. Цветы росли на небольшой клумбе округлой формы прямо напротив её окна, и каждый раз напоминали ей о былой большой любви и счастье, а также вдохновляли на будущие свершения, и что ещё многое надо успеть сделать в этой жизни.

Внутреннее же убранство её кабинета, в некотором смысле, отражало её отношение к благам материального современного мира. В нём не нашлось места, ни мягким кожаным креслам с удобным диваном, ни мягкому ковру или дорожкам, ни дорогой мебели отечественного или импортного производства. Всё было гораздо прозаичнее. На полу лежал потрескавшийся линолеум, потерявший за долгие годы своей безупречной службы былые краски и колоритный рисунок. На стенах частично выцветшие жёлтые бумажные обои. С некогда красивым цветочным узором, они уже перестали радовать глаз и больше невольно напоминали о том, что всё в этом мире тленно. Высокий белый потолок с резной лепниной и красивой люстрой, висевшей чётко по центру, в последние годы всё больше покрывались мелкой сетью незаметных трещин. Даже стекло не выдерживало испытание временем и также старилось, как и хозяйка кабинета. Интерьер мебели же состоял из небольшого гардероба, рабочего стола, внешним видом больше напоминавший школьную парту, чем рабочее место руководителя, и трёх стульев с высокими резными спинками и с немного потёртыми сидениями. Рядом с рабочим местом естественно стоял большой насыпной металлический сейф коричневого цвета, в котором хранилось только всё самое ценное, включая конечно и личное.

Течение мыслей неожиданно прервал не громкий стук в дверь. Звягинцева невольно дёрнулась и обернулась.

–-Входите, – сказала она не много уставшим голосом.

Дверь в кабинет открылась и на пороге она увидела Алекса, явно пребывающего в хорошем расположении духа.

–-Можно к вам, Виктория Андреевна! Здравствуйте!

–-Здравствуй Алекс, входи!

Да, сегодня её голос звучал не много по – другому, и Алекс естественно это сразу же заметил. Он не мог не уловить эти нотки озабоченности, но пока не проявил к ним интереса. В любом случае, она всё скажет сама.

– Алекс! Ты, у меня всегда желанный гость. Вижу, ты пребываешь в хорошем настроении, и я точно знаю, что повод есть. Я уже наслышана о вашем поступлении в МГУ, и прошу принять мои самые глубокие и большие поздравления. – Виктория Андреевна улыбнулась и отойдя от окна села за своё рабочее место. – Твой декан, Пётр Алексеевич Лебедев, позвонил мне сегодня утром и выразил своё глубокое восхищение, сказав, что мои подопечные будут самыми необычными студентами за всю его историю преподавания. Всё это говорит лишь об одном, вы произвели на него неизгладимое впечатление. Молодцы! Я очень горжусь вами! Располагайся, где тебе будет удобно.

–-Спасибо. – Алекс сел на против и положил ногу на ногу. – Я очень рад слышать, что мы смогли удивить профессора. Впрочем, это было очень заметно, когда я сдавал свою работу. Думаю, учиться у него нам всем будет очень интересно. – Алекс выдержал небольшую паузу, и всё же решился спросить. – У вас что – то с голосом, да и вид уставший.

–-Во всём виновата жара, – вздохнула Виктория Андреевна. – Она изматывает меня. Годы Алекс всё же берут своё и сил становиться всё меньше. Как бы я этого не хотела, но видимо придётся свыкнуться с мыслью о неизбежном приближении старости.

–-Да, это, неизбежно. Человеческое тело слишком несовершенно и очень сложно устроено. К сожалению, никто не застрахован от ошибок, и наше тело не исключение из этого правила жизни. Отсюда и последствия, приводящие к вполне ожидаемому результату.

–-Ни сколько, не сомневаюсь в этом, но прошу тебя не развивать эту тему дальше. Мой возраст, это моё богатство. Хочется думать, что ты пришёл ко мне не просто поговорить о старости и тому подобных вещах, а хочешь попросить меня о чём – то очень важном для тебя.

–-Вы как всегда правы Виктория Андреевна. Дело в том, что мы хотим отметить своё поступление, и поэтому я прошу вас отпустить нас завтра на целый день в город. Мы будем очень признательны вам за это.

–-Инициатива, как я вижу, твоя. – Виктория Андреевна пристально посмотрела на Алекса из-под очков.

–-Можно, и, так сказать. Я лишь предложил, ухватив идею из воздуха, а Макс придал ей законченный вид, убедив Софи и Андрея. В общем, вы и так знаете, что было дальше.

–-Ох уж этот Макс! – Вздохнула хозяйка кабинета и покачала головой. – Примет любую сторону, лишь бы лишний раз улизнуть от сюда.

–-Да, это вы верно подметили, но я думаю, мы это вполне заслужили.

–-Абсолютно согласна с тобой. Ну хорошо, но мои условия неизменны и вам всем хорошо известны. Не будет лишним напомнить о том, чтобы к десяти часам вечера, вы все были в своих комнатах здоровые и невредимые. Пойми Алекс, я пока несу за вас полную ответственность, по крайней мере ещё полгода. Я очень надеюсь на твоё благоразумие.

–-Можете полностью на меня рассчитывать. Вы же знаете, я не подведу вас.

–-Алекс. Пока ты здесь, я вот что хотела тебе сказать. Мне вчера вечером звонил Сергей Евгеньевич Маркусов и интересовался дальнейшей твоей жизнью, которая наступит сразу после окончательного выхода из этих старых стен. Он предлагал ещё раз подумать тебе о твоём переезде к нему. Он был бы очень рад этому.

–-Моя позиция в этом вопросе остаётся по прежнему неизменной, – как можно мягче сказал Алекс, но Виктория Андреевна сумела расслышать еле заметные холодные нотки с признаками лёгкого раздражения. – Мы обсуждали этот вопрос некоторое время назад, и я тогда сказал своё твёрдое нет. Повторюсь, я не обязан никому объяснять причины своего решения и, тем более, кому – то, и что – то доказывать. Виктория Андреевна, прошу понять меня правильно, и не таить обиду.

–-Хорошо, я поняла и, мне не на что на тебя обижаться. Кстати, у меня к тебе будет небольшая просьба.

–-Я внимательно слушаю вас. – Алекс незаметно подавил сильный эмоциональный всплеск быстро надев маску радушия.

–-Будь с Максом по строже, я тебя очень прошу. Вы все большие молодцы, но только у него очень сложный и местами непредсказуемый характер, и только ты, как лидер, можешь его обуздать и успокоить.

–-Об этом даже не беспокойтесь. У меня уже давно выработался свой подход к каждому из них. Могу вас заверить в том, что он прекрасно работает.

Они тепло попрощались, и Алекс быстро ушёл, что – бы как можно быстрее сообщить друзьям радостную весть. А в это самое время, произошло одно очень странное и пока незаметное для всех событие, очень похожее на чудо. Алые розы, пышным цветом растущие на клумбе и благоухающие дивным ароматом, неожиданно покрылись инеем и красиво засверкали, словно их кто – то обсыпал алмазной пылью. Шипы немного удлинились и стали острее, а аромат более насыщенным и ярким. Земля в клумбе потемнела, став почти чёрной. Внешним видом, она теперь напоминала застывший вулканический пепел со смесью золы и неизвестной чёрной субстанции.

Виктория Андреевна, почувствовала лёгкий, как ей показалось, сладковатый запах, но не обратила на него особого внимания. Снова оставшись со своими мыслями наедине, она неспешно открыла сейф и достала оттуда толстую тетрадь. В ней были собраны записи личного характера, то есть все мысли и рассуждения, косвенно или прямо касающиеся не только её работы, но и быта. Одиночество, по большей части, претило ей, но сейчас, оно было ей просто необходимо. Открыв тетрадь, она на новом листе сделала следующую запись:

–-Меня вновь одолевают эти странные и чуждые моей душе чувства. Какова их природа и откуда они берутся, мне неизвестно, и это пугает больше всего. Я так устала от тщетных попыток разобраться в том, чему не могу до сих пор дать, хоть какое – ни будь разумное объяснение, что скоро, наверное, сойду с ума. Я уже уверилась в том, что с каждым прожитым днём во мне умирает маленькая часть души, так как понемногу теряется контроль над своим собственным Я. Из моей жизни выпадают целые блоки, словно их никогда и не было. Стены моего рабочего кабинета давят подобно гигантскому прессу, выжимая тем самым из меня каждый день понемногу жизненные силы. В последние месяцы, ко мне всё чаще стали приходить серые, и пугающие своей пустотой мысли, и от осознания своей беспомощности перед ними, меня бросает в дрожь, вплоть до холодной испарины. Бороться с нарастающей тревогой, дикой усталостью и нарастающей депрессией становиться всё труднее и труднее. Я стала всё чаще задумываться о том, что моя жизнь и есть огромный пазл, в котором множественные элементы, уложенные с самого моего рождения самой жизнью в правильном порядке, что – то либо хаотичным образом меняет местами, либо выбрасывает совсем, нарушая тем самым целостную картину моего бытия. Я пытаюсь сопротивляться этому нечто и пью антидепрессанты и успокоительные, но они не помогают от слова совсем, а длительные прогулки на свежем воздухе с друзьями, чтение книг и занятие йогой помогает лишь отчасти. Может быть пришло моё время уходить в мир иной? Может так о себе даёт знать смерть, записывая моё имя в свой чёрный список? Понимаю, что это звучит очень скверно и отвратительно, но видимо так устроен человек и наш мир.

Снова заходил Алекс, и опять не один. Этим я хочу сказать, что уже перестаю чему – либо удивляться в этом мире. Когда мы вдвоём о чём – ни будь разговариваем, я сразу начинаю чувствовать чьё – то негласное присутствие. Это проявляется на подсознательном уровне в виде приступов необъяснимого и неописуемого страха. Внешне, оно никак не проявляет себя, только если…простите, но сейчас писать об этом, я не готова, нет сил, как – ни будь сделаю это позже, наверное.

Я боюсь Алекса и как могу скрываю это от него. Но можно ли скрыть свой страх от человека, видящего тебя насквозь? Я так не думаю. Этот пронзительный взгляд больших синих глаз излучает нечто неестественное и настолько страшное, что об этом лучше смолчать. Можете считать меня сумасшедшей или проявлением работы моего подсознания, но я склонна думать следующее. Алекс скрывает нечто настолько чуждое человеческому сознанию и логике, что оно не может вмещаться в голове любого здравомыслящего человека. Например, он никогда не бывает в своей комнате один, и тому есть множество, правда косвенных и основанных на личном опыте и наблюдениях, подтверждений. Этот вечный полумрак в его комнате наводит меня на очень нехорошие мысли. Стул, всегда стоящий посередине комнаты, зачем он там? Видимо некое место силы, или у меня таким образом начинается паранойя? Шепчущие и плачущие голоса по ночам имеют явно, не человеческое происхождение. У меня нет, ни аудио, ни видео записей, которые могли бы чётко зафиксировать мои опасения. Все попытки сделать это, терпели полную неудачу, и я не знаю почему.

До выпуска осталось полгода, и я молю Бога, что – бы за это время не сойти с ума и полностью не лишится рассудка.

Когда Виктория Андреевна изливала свои пространные мысли и опасения бумаге, стараясь снова глубоко анализировать события последних лет, Алекс уже вовсю обсуждал с друзьями у себя в комнате их завтрашний, полностью свободный день. Он сидел посередине комнаты на том самом стуле, что не давал покоя главе их общего дома, облокотившись на спинку спиной, и сложив руки на груди.

–-Так, значит сразу едем на Воробьёвы горы, – говорил Макс сидя на кровати. – Там есть где погулять, попить квасу и даже поваляться на траве.

–-Я точно за такое своевременное решение, – вторил ему Андрей, стоя у зашторенного окна и держа руки в карманах брюк.

–-Я тоже больше ехать никуда не хочу. Завтра обещают такую жару, что туши свет, а ближайший водоём, где можно было бы оттянуться по полной, к моему большому сожалению, находиться чёрт знает где, – вздыхала Софи сидя рядом с Максом.

–-Не волнуйся малыш, у нас ещё будет время для этого, – сказал Макс и подмигнул подруге.

–-Ну вот, значит решено, – сказал Алекс, всё это время внимательно слушая друзей. – Выдвигаемся ровно в девять. Утренний туалет, завтрак и в путь.

Когда все уже разошлись по своим комнатам, чтобы готовится ко сну, Алекс даже не собирался ложиться. Он идёт в душевую и закрывает за собой дверь на ключ. Никто не должен видеть, то, что предназначено видеть только ему. Только в душевой, он каждый вечер внимательно разглядывает свою карту боли, и делает это сознательно, после отбоя, что – бы вновь глубоко погрузиться в свои мысли и сделать очередную дурацкую, и невыполнимую попытку, вновь разобраться в себе. Ледяной душ нисколько не остужал его тело и вообще не причинял никакого дискомфорта, скорее наоборот, согревал. Можно было сказать, что Алексу было далеко наплевать на окружающий мир. Сейчас он вёл некий немой диалог со своим тёмным Я и готовил своё тело на растерзание кошмару. В том, что он придёт, у него не было никаких сомнений.

Свет начинает мерцать и становиться очень тусклым. За мокрым стеклом кабинки сразу же появляются тёмные силуэты, принадлежащие Запредельному Нечто. Холодная вода моментально становиться обжигающе холодной. Тело не выдерживает и начинает стонать от чрезмерного переохлаждения, но Алекс только сильно стискивает зубы и упорно продолжает изучать язык Мрака и забвения. Карта по не многу обновляется, а вода снова, в который уже раз, становиться похожей на кровь. Бесформенных теней всё больше и больше. Они ползут по потолку и стенам, то появляясь, то бесследно исчезая в наступившем полумраке.

Несмотря на тёплый вечер, в достаточно большой ванной комнате, где помимо душевой была, и ванна с раковиной, стало чрезвычайно холодно. Всё, до чего раньше прикасалась вода, моментально превратилось в некое подобие острых игл и, белого налёта, походившего на иней, и быстро оседавшего на всех поверхностях рисуя загадочные символы. Язык Мрака виден не только на стенах, потолке и полу, но он ещё и “звучит” в виде мелодии Запредельного, изрыгающей смерть и забвение.

–-Arbitratust, – медленно и тихо произнёс Алекс. – Я готов. У меня нет больше сил терпеть это.

–-Ещё нет, – сказало нечто пустым голосом, с примесью ледяного и стального безразличия. Откуда он исходил было определить невозможно. Алекс никогда не пытался понять этого, зная наперёд бессмысленность этой задачи. Его могучий разум был надёжно скован цепями самого Думлука, и которые не мог разорвать даже сам Цербер.

Алекс выключил воду и открыл стеклянную дверцу. Подойдя к зеркалу, он сразу увидел в нём своё отражение, но только было оно чёрно – белым, и за спиной которого, находился широкий тёмный коридор, служивший проводником не только неистового холода, но и безмерных боли и страданий. Тело Алекса вновь немного изменилось, нечто сменило несколько символов на его телесной карте, вызвав запредельный приступ боли. Отражение в зеркале исказилось в немой гримасе ужаса, а Алекс, как ни в чём не бывало, с упоением смотрел на дикие страдания своего зазеркального двойника. Сколько по времени длилось это неподдающееся объяснению действо, было неизвестно. Алекс пришёл в себя только у себя в комнате лёжа в кровати. Каким образом, он никем и ничем не замеченный всегда покидал душевую, оставалось тайной за семью печатями. Посмотрев на механические часы, висевшие над дверью, он мог лишь сказать одно: – Началось.

На часах было ровно половина первого ночи. Никто ничего не слышал и не видел. Кошмар пришёл тихо и не заметно для спящих рядом людей и дежурившей охраны, а сознание Алекса уже в который раз проваливалось в чёрную бездну немыслимого.

Он у себя дома. Хребты Безмолвия вновь встретили его своим неиссякаемым ужасом, неподдающегося осмыслению. На этих камнях пустоты, сам Инквизитор начертал его судьбу, запечатлев в вечности весь его путь, от безызвестности, до перерождения его тленной оболочки в нечто более совершенное. Нечто без места. Сознание, блуждающее в его беспросветных лабиринтах, обладало полной свободой действий, потому – что оборотная сторона жизни, рождённая самой вечностью, каждый раз вдохновляла его разум на новые свершения. Здесь не было тех цепей, оков и кандалов, которые было вынуждено нести на себе всё человечество. Именно здесь разум Алекса раскрывался как никогда и расцветал пышным цветом своей безграничной тёмной природы. Именно здесь, он творил всё что хотел, а бездушные фантомы и человеки пустоты, находили в его творениях свое вечное прибежище.

Утро наступало с неимоверным упорством и желанием развеять ночной летний полумрак, но тьма, мучившая душу Алекса, покинула его комнату как обычно, в половине седьмого и ни секундой раньше. И, вновь смертельная схватка его сознания с отступающей болью и безумием, за своё право под солнцем в этой скучной и беспечной физической реальности. Друзья конечно же снова ничего не заметили, а значит Алекс вновь одержал маленькую, но очень важную для него победу. Огонь бездушия всю ночь пылающий в подсознательном нечто снова утих, но только лишь для того, чтобы вновь вспыхнуть с новой безудержной силой в следующую ночь.

Но день начинался, а это значило только одно, жить так как хочется, ибо не никогда не знаешь, отпустит ли тебя кошмар в следующую ночь на поруки новому дню, или оставит у себя под вечной тенью тлена и забвения. За завтраком планов решили не менять и, как и договаривались, ровно в девять утра великолепная четвёрка покинула старые стены. Алекс конечно же никому ничего не сказал и не показал. Его вчерашние вечерние метаморфозы стали для него не только обыденностью и неким обрядом, но и частью его, с натяжкой сказать, жизни. Он как обычно натянул на себя маску весельчака и, как ни в чём не – бывало, подкалывал друзей при каждом удобном случае, при этом, ни на минуту не забывая о предстоящем и будущем лицезрении многоликого ужаса. Пока ему удавалось это делать без привлечения к себе излишнего внимания. Но совсем скоро, этот проверенный с годами метод, начнёт сдавать сбои и тело перестанет подстраиваться под желания изувеченного и изуродованного неимоверными страданиями сознания.

–-Жарко, – жаловался Андрей, уже изнемогая из-за полуденного зноя. – Надо купить квасу. Не могу больше, у меня сейчас мозги закипят.

–-Хорошая идея Андрюш. Сходи и купи, пожалуйста, три двухлитровые баклажки, или столько, сколько сможешь унести. В общем, на твоё усмотрение. – Софи мило улыбнулась и, Андрею ничего не оставалось делать, как не спеша пойти в сторону смотровой площадки, где стояла большая жёлтая бочка с освежающим напитком.

Друзья сидели на лавочке и, в тени больших клёнов спасались от Солнца, грозившего столпотворениями на пляжах и опустением города. Середина рабочей недели радовала не большим количеством гуляющих, да и люди сейчас, предпочитали больше находится вблизи каких-нибудь водоёмов, лениво валяясь на песке и потягивая слабоалкогольные напитки, или катаясь на водных лыжах, пытаясь обуздать стихию.