Свет отбрасывает тень
Анастасия решила хорошо выспаться перед дальней дорогой и попросила Матрёну не беспокоить спозаранку.
– Спи, голубушка, спи, отсыпайся вдоволь, а я тебе в дорожку всякой снеди наготовлю, – ласково пообещала старушка.
Солнце едва взошло, окрасив серые облака нежным багрянцем, как знакомый голос Платона развеял чуткий девичий сон:
– Не уехала ещё моя знакомая?
– Спит-почивает, просила не будить – дорога ей долгая предстоит, – отозвалась Матрёна.
– Я тогда во дворе подожду. Дай знать, когда проснётся, – послышалось в ответ.
– Да ты здесь присядь, я сейчас стол соберу, – засуетилась Матрёна, – заодно и познакомимся по-соседски.
– Ну, коль не в тягость, то, пожалуй, позавтракаю соседской заботой. Оскорблять гостеприимство деньгами не стану, – иронично ответил Платон и устроился за столом.
– Вот и правильно. Я мигом управлюсь, – расцвела довольная Матрёна.
«Интересно, зачем я Платону вдруг понадобилась?» – подумала Настя, поднимаясь с кровати. Быстро одевшись и расчесав волосы черепаховым гребнем, Анастасия вышла в горницу, где пара милых старичков усердно поглощала разнообразную снедь, приготовленную для Настиного путешествия.
– Доброе утро! Неужели этот ранний визит послужит продолжением нашей вчерашней беседы? – обратилась к Платону Настя.
– Безусловно, моя дорогая. Я здесь для того, чтобы просить о совместном путешествии в твоём прекрасном обществе. Правда, наши пути лежат в разные места, но пару дней мы сможем наслаждаться общением друг с другом.
Анастасия поймала на себе недоумённый и ревнивый взгляд Матрёны. Представив, какие мысли пришли старушке на ум, она звонко рассмеялась:
– Надеюсь, мы поедем на разных лошадях? – улыбнулась Настя.
Кажется, Платон догадался, что женщина в любом возрасте всегда остаётся женщиной и сделал неуклюжую попытку успокоить Матрёну, слегка покосившись в её сторону:
– Книга, которую я дал Анастасии, достаточно фрагментарно отражает трансформацию физических тел, опуская важные акценты теоретической концепции мистического призыва.
Если бы курица на глазах Матрёны снесла квадратное яйцо, то вряд ли это вызвало бы большую оторопь, чем пояснение Платона. Старушка повращала глазами, потрясла головой и, глубоко вздохнув, приняла вид полного безразличия, выказав тем самым свой большой житейский опыт в безвыходных ситуациях. (Платон, как возможный спутник жизни, отныне был потерян навсегда).
«– Я очень тороплюсь в столицу, которая скоро будет осаждена полчищами вражеских солдат, поэтому давайте быстренько перекусим и скатертью нам дорога, а полем – ветер в спину», – сказала Настя, усаживаясь за стол. – Хорошего всем аппетита.
Платон, в силу преклонного возраста и отсутствия регулярных тренировок в верховой езде, уже к полудню уговорил Настю сделать привал. Лужайка возле дубовой рощи прекрасно подходила для отдыха и перекуса, открывая хороший обзор на дорогу и чудесный вид на дубраву. Разложив на скатёрке припасы, умело приготовленные Матрёной, путешественники расположились у импровизированного стола и приступили к трапезе, где имелась тушёная в сметане курятина, пироги с грибами, козий сыр и разнообразная зелень.
– Голодный хочет кушать, а сытый – сказки слушать. Голод мы утолили, значит, пора переходить к беседе, – сказал Платон, проглотив последний кусок румяного пирога.
– Какие обстоятельства заставили тебя пуститься со мной в дорогу? – спросила Настя.
– Причин может быть много, но мне показалось, что ты не удовлетворилась нашим разговором, оставив многие вопросы открытыми. Я чувствую, что сейчас моя помощь тебе крайне необходима, и потому решил совместить два полезных мероприятия в одно. Когда ты насытишься нужной тебе информацией, я поеду дальше по своим делам.
– Скажи, есть ли возможность победить войско Яги или хотя бы избежать войны?
– А зачем кому-то побеждать Ягу? Что изменится для Омутляндии, если она займёт трон?
– Не знаю, – задумалась Настя, – мне хотелось бы иметь царём всё-таки Ваньку. Он – добрый, справедливый, нежадный.
– И что? За пять лет царствования он посеял добро и справедливость в Омутени или роздал народу денег из казны? Когда-то на заре цивилизаций государство создавалось для защиты людей от преступности и внешней агрессии. Возникли институты: государь, армия, суд, полиция, которые должны были бы регулировать отношения между гражданами, решать спорные вопросы, бороться с преступниками и защищать собственность граждан от посягательства. На собранные налоги содержались все институты, призванные исполнять перечисленные функции. Теперь давай посмотрим, что мы имеем на примере Омутляндии. Разбойники свободно разгуливают по стране и грабят население. Армия живёт своей жизнью и даже не может отразить агрессию со стороны наёмников Яги. Суды продажны или выполняют функцию придатка к городским начальникам. Налоги стекаются в казну и проедаются кучкой царедворцев. И где же тут государство? Омутень не государство, а большая территория, населённая людьми, приспособившимися к такому существованию. Пока народ не захочет жить в мире и согласии между каждым гражданином этой страны, то никакой царь не сможет сделать омутян счастливыми, будь то Кощей, Яга или кто-то иной. Поэтому я не вижу смысла встревать в это противостояние за табуретку с названием «Трон», если только вы с Иваном не решили присосаться к казённым деньгам.
– Ты, пожалуй, прав. Я не столь опытна, как ты, но интуиция мне подсказывала, что за это царство умирать не стоит.
– Знания питают разум, а разум – пьедестал мудрости, хотя, интуиция тут также играет важную роль, – улыбнулся старик. – Читай лучше книгу, которую я тебе дал, и не лезь в эти тараканьи бои.
– Давай собираться, вечером на постое продолжим нашу беседу, – предложила Настя, укладывая в мешок остатки провизии.
Уже смеркалось, когда Платон и Настя подъехали к постоялому двору большой деревни, где расположились переночевать. Уставшие и голодные путники заказали лёгкий ужин и присели за одним из столов местного трактира.
– Платон, – обратилась Настя к старику, заканчивавшему свой ужин, – меня мучает один вопрос, но я стесняюсь его задать.
– Если твои мучения можно облегчить словами, то я готов ответить, – улыбнулся Платон.
– Это невероятная удача – встретить в захудалой Омутляндии великого философа Платона. Твоя помощь своевременна и неоценима, но я не могу объяснить причину твоего пребывания здесь.
– Тогда попробуй объяснить причину своего визита в забытую богами Омутень. Мне кажется, что мотивы у нас похожи. А твой вопрос – скорее неумелый комплимент, который ты собиралась мне сделать. Но спешу огорчить – я не настолько велик и даже не совсем философ в общепринятом понимании этого определения. Мои скромные работы давно уже подверглись ревизии. Я пришёл к выводу, что душа материальна, а материя не может быть вечной, так как со временем молекулярные связи распадаются, организуя новые структуры. Сейчас меня привлекает вопрос пространственных и временных перемещений, где доминирующим фактором является концентрация сознания. Кажется, ты также успешно владеешь этой методикой. Надеюсь, я удовлетворил твой интерес.
– Тогда ответь, почему тебя так привлёк Кощей, и человек ли он? – немного смутившись, спросила Настя.
– Ментально – да, но его физическое тело отлично от человеческого. На земле живёт множество видов живых организмов. Кощей – редчайший из них и, вполне возможно, не единственный. Я решил внимательнее присмотреться к нему и даже немного сблизиться, но пока не понял его сущности. Быть может, он пришелец из других миров, а может уникальный мутант – время покажет.
– Как возникло прозвище Тень, ведь именно под этим именем тебя знают во дворце?
– Так назвал меня Кощей. Без света тени не бывает. Думаю, что я в его представлении нечто полярное: он – свет, я – тень.
– Как ты считаешь, куда пропал Кощей?
Платон хотел уже что-то сказать, как открылась дверь, и на пороге возникли трое крепких вооружённых большими тесаками мужчин. Они придирчиво оглядели старика и девушку, а затем расположились за соседним столом. Трактирщик направился к ним и подобострастно спросил:
– Что будете кушать?»
Один из троицы – со шрамом на лбу и кривым, словно запятая, носом, намеренно громко сказал, глядя на Анастасию:
– Жратву как обычно, и девку эту к нам за стол, пусть развлекает, пока мы есть будем.
Трактирщик подошёл к Насте и тихо произнёс:
– Им лучше не перечить, порежут тесаками на порции и даже не поперхнутся.
Как бы раздумывая, Настя посидела немного, разглядывая пустую тарелку и стала медленно подниматься из-за стола.
– Беги на кухню, готовь заказ для гостей, но только не очень торопись, мы тут с мужиками немного развлечёмся, – громко сказала девушка, обращаясь к трактирщику.
Бандиты, слышавшие напутствие, осклабились довольными улыбками. Меж тем Настя подошла к стойке, налила себе в крынку воды, отпила немного и сказала:
– Я ненавижу убивать и не люблю смерть; мне сегодня не повезло, но зато вы везунчики! Вы умрёте легко и быстро, как сделать глоток воды.
Мгновенье спустя тигр метнулся к столу с разбойниками и через минуту всё было кончено. Анастасия, вернув свой облик, была поражена чёткостью, молниеносной реакцией и выверенными действиями своего подопечного. «Я становлюсь профессионалом узкого профиля», – подумала она без радости и только тут заметила, что Платон исчез. Растерянная Настя обвела взглядом таверну и устало плюхнулась на стоящий рядом стул.
– Может быть это ответ на твой вопрос? – услышала девушка голос старика. – Ведь не всегда есть смысл лишать кого-то жизни, когда проще ненадолго исчезнуть.
Платон возник на том же самом месте, где и сидел ранее.
– Я бы так поступила в привычном мне мире, а здесь все пытаются меня изнасиловать, ограбить или убить, – вздохнула Настя.
– Это потому что ты редко здесь бываешь. Может со временем привыкнешь, и станешь более терпимой к местным дикарям, – усмехнулся Платон.
– Ты исчезаешь совсем?
– Нет, я превращаюсь в муху. Мух здесь повсюду хватает – поди узнай старика Платошку.
– Получается, ты бросил меня в минуту опасности?
– Ой ли? Если бы я хоть на мгновение усомнился в тебе, я бы стоял плечом к плечу рядом с такой прекрасной амазонкой, но у них не было шанса. Тебе приходится убивать, защищая друзей, когда ты знаешь, что им грозит смертельная опасность, а у меня такой проблемы нет. С тобой можно спокойно пойти хоть в звериную чащу, хоть в бандитское логово – результат предсказуем.
– Пойду-ка я спать, давай договорим завтра, – устало сказала Настя.
– А это? – Платон кивнул на растерзанные трупы.
– Трактирщик приберёт, думаю, он привыкший.
Утром, когда Платон вышел во двор, к нему подбежал трактирщик.
– Не знаю, как вас отблагодарить за то, что избавили нашу деревню от этих выродков, – робко начал он. – Уж сколько народу от них пострадало, да раньше времени в могилу слегло, я и сосчитать не смогу. Мы тут небогато живём, но вся деревня готова скинуться кто сколько может и поклониться вам в пояс за добрую услугу.
– За это не меня надо благодарить, а вон ту девушку, – ответил Платон, кивнув на Настю, показавшуюся на крыльце.
Поражённый трактирщик повернулся к Анастасии и словно окаменел под взглядом удивлённых лазоревых глаз.
– О чём толкуем? – спросила Настя, подходя к собеседникам.
– Мне предложили вознаграждение за тех бандитов, которые имели наглость грубо с тобой разговаривать. Но я, как ты знаешь, к этому руки не приложил, хотя и было желание. Вот ты и решай вопрос с наградой, а я пока пойду коней запрягу, – ответил Платон, удаляясь к конюшне.
– Награды мне не надо. Я защищала не вашу деревню, а свою жизнь. Можешь пригласить сельчан на бесплатный ужин и вдоволь их накормить; будут долго тебя добрым словом вспоминать. И ещё, на место тех душегубов скоро придут другие – так уж водится. Собери мужиков, и вместе надерите бандитам задницы так, чтобы другим неповадно было, а испугаетесь, всё останется по-прежнему.
Трактирщик что-то промычал в ответ, но Настя уже направлялась к Платону в конюшню.
Когда всадники выехали за околицу, старик придержал коня и обратился к Анастасии:
– Пришла пора расстаться. Наши дороги здесь разойдутся, но я твёрдо знаю, что однажды мы встретимся вновь.
– Почему ты так думаешь?
– Ты ищешь знания, я ищу знания; почему бы нам опять не встретиться в точке познания истины?
– Действительно, почему бы? Я перед сном полистала книгу и хочу спросить кое-что.
– Спрашивай.
– Только не уходи от прямого ответа, как ты это постоянно делаешь. Кощей – вампир?
– Вероятнее всего да, вампир, но он никогда не питался кровью.
– А чем?
– Кощей поддерживал свои жизненные токи смесью соков молочая и одуванчика. Обычно он принимал эту смесь вечером перед сном, но я не знаю спал ли он вообще.
– В своём завещании Кощей рекомендовал не есть на ночь простоквашу. Что ты думаешь об этом?
– Постой! Как интересно! А что ещё было в этом завещании?
– Только это, ну и, что на остальное ему насрать.
– Так вот в чём дело… Значит Кощея кто-то отравил, – задумался Платон.
– А такое возможно? – удивилась Настя.
– Очевидно. Органические свойства растительной пищи имеют совершенно другой набор ферментов и аминокислот, включая металлы и минералы, нежели животная органика. И, кстати, простокваша по своему виду и кисловатому вкусу очень похожа на смесь соков одуванчика и молочая.
– Выходит, Кощей всё-таки умер?
– Не глупи. Скорее всего, он впал в вампирскую кому.
– Куда же он тогда подевался?
– Никуда. Почувствовав себя отравленным и понимая, что с ним будет дальше, Кощей написал завещание и залёг в саркофаг. Там он и лежит по сей день – отдыхает.
– Фантастика какая-то. Но ведь его нет в гробу.
– Тут ты сильно ошибаешься. Думается, что он просто стал прозрачным. Телесность ему придавали соки каучуконосов, которые он ежедневно употреблял. И, как только не стало соков, так не стало и тела.
– А почему его видели в гробу многие люди? К тому же, он ещё дурно пах.
– Это влияние простокваши. Наверное, она долго разлагалась в теле вампира, что и создавало визуальный и обонятельный эффект присутствия. Пожалуй, я отложу свои дела на потом и поеду вместе с тобой. Такую тему нельзя оставлять на самотёк. Ну что, берёшь меня попутчиком?
– Ещё бы! Мне выпала большая удача. Сопровожу прямо до гроба, – рассмеялась довольная Анастасия.
Добро и зло растут из одного
«Кинжал потерпит, а я не могу», – решил Ванька, седлая Дрозда. Работы осталось совсем немного: сделать рукоятку, да хорошенько заточить выкованный клинок. Тем более, он обещал Варе показаться через два дня; и сегодня самое время признаться ей в любви. «Просто скажу ей: я тебя люблю!» – подумал Иван. Что ответит Варвара и как отреагирует на его признание трудно представить, но отказа быть не может, потому что она, конечно же, любит его не меньше. Решив улизнуть из-под опеки охраны, Иван сказал стражнику, что прогуляется по городскому парку и скоро будет обратно. Выехав за ворота, Ванька пустил коня в галоп, чему Дрозд, застоявшийся в стойле, был только рад. Он мчал, взбивая пыль копытами.
Въехав в рощу, Иван сбавил темп и перешёл на лёгкую рысь. В какой-то момент показалось, что солнечный свет померк, окутавшись дымкой, закрывающей обзор в прогалке меж деревьев. На самом деле, это была мелкоячеистая сеть, опутавшая Ваньку и выдернувшая его из седла. Больно ударившись затылком при падении на землю, Иван потерял ориентацию и забился в путах, пытаясь освободиться, но чьё-то тяжёлое тело навалилось сверху и прижало его к земле.
– Хватит трепыхаться! – услышал Иван грозный оклик.
– Ты его не придуши смотри. Сказали взять живьём, – послышался ещё один голос.
Ванька постепенно пришёл в себя и, оценив ситуацию, понял, что попал в плохую историю. «Вообще-то я дурак, – подумалось вскользь, – даже кинжал забыл взять».
– Дрозд! Домой! Быстро! – закричал Иван что было мочи.
Дрозд, стоявший в пяти шагах от Ваньки, мотанул головой и, раскатисто заржав, поскакал обратно к столице.
– Оглобля, ты чего коня не придержал? – рыкнул мужик, насевший на Ивана.
– Про коня говорено не было, а мальца мы взяли, – отозвался рябой увалень, подгребавший край сети поближе к лежавшим. – В сетке повезём или свяжем верёвками?
– Дубина, мне что, твоими портками рыбу ловить, если он сеть попортит? Давай, верёвки готовь, будем его вязать помаленьку.
Похитители положили связанного Ваньку в повозку, укрыв копной сена, и тронулись в путь. Ехали долго, тряско и душно, пока повозка не остановилась возле одинокой избы, стоявшей на краю леса. Ивана перетащили в дом, освободили от пут и столкнули в подпол по гнилой замшелой лестнице.
– Обживайся, жрать будем позже, – гаркнул Оглобля, захлопнув люк в подвал.
Узкие полоски света, просачиваясь меж половых досок, освещали нехитрое убранство узилища: короткую скамейку, накрытую тряпками и небольшую бадейку. Бадья была пуста, и Ванька, справив нужду, прилёг на грязное тряпьё. Размышлять о том, кто мог заказать его похищение не имело смысла. Главное, что его не собираются убить, или пока не собираются. Уставшее от насилия тело и ноющая боль в затылке просили отдыха. Иван постепенно стал засыпать, но услышал сквозь дрёму голоса разбойников:
– Мальца покормить надо, а то скажет, что его голодом морили, – сказал Оглобля.
– Так дай ему еды, чтобы потом не оправдываться, – послышался голос второго бандита, которого Ванька мысленно назвал «рыбак».
Наверху послышалась возня, затем люк открылся, и в него заглянула рябая морда Оглобли.
– Пожрать хочешь?
– Неси! – приказал Иван, так как понял, что за его царскую болезную головушку этим бугаям могут устроить нешуточную трёпку.
Рябой проглотил надменный тон юнца и через минуту опустил в подпол корзину, наполненную съестными припасами и водой. Ванька молча принял еду и уселся на скамью поужинать. Зверский голод обнажил свою хищную суть, оставив все мысли и переживания за границами пустого желудка, однако, быстро насытившись, Иван вновь задумался о странности сегодняшних событий, да так и уснул, плутая между догадками и вопросами.
Прошло два дня. Кормили сытно и регулярно, даже в лесок по нужде выводили, но вопрос о заказчике похищения так и остался открытым. Утром третьего дня Иван услышал ржание лошадей и громкие голоса, раздававшиеся со двора. Скрип двери, звуки шагов и, наконец, голос Оглобли:
– Поднимайся, малец, к тебе гость пожаловал.
Ванька понял, что наконец появится ясность и решительно поднялся по шатким гнилым ступенькам наверх в избу.
– Вихор! – удивление сменилось радостью. – Славно, что ты меня нашёл! Поехали скорее во дворец. Поди, там уже все переполошились.
– Не спеши, Ваня, давай присядем и серьёзно поговорим, – сурово сказал царедворец, усаживаясь на скамью у стола.
Оглобля подтолкнул замешкавшегося Ивана к столу:
– Давай, давай садись, коль просят.
Ванька сел и внимательно посмотрел на Вихра. Внезапно пронзила догадка, что именно он организовал похищение, и этот разговор неспроста, а раз так, то нужно быть предельно осторожным и рассудительным. Выдержав небольшую паузу, Иван с нарочитым спокойствием спросил:
– Ну, так что будем делать?
Вихор отослал Ванькин караул на улицу, а когда Оглобля с «рыбаком» скрылись за дверью, заговорил:
– Ты, Ваня, парень не глупый, – начал издалека Вихор, – поэтому должен меня выслушать и понять. Ситуация, которая сейчас сложилась в царстве, крайне сложная. Выиграть войну у Яги мы не в состоянии, и даже столицу удержать нам не позволяет отсутствие нормального войска. Следовательно, твоё царствие подходит к концу, и я решил предпринять некоторые шаги, чтобы как-то уменьшить ущерб от дальнейших печальных событий.
– То есть, ты решил меня сместить с трона, отдав без боя столицу Яге? Не слишком ли много ты на себя взял?
– Дело в том, что тебя хотят убить ещё до осады. Я понимаю, что погибнуть героем, защищая корону и честь престола – предел мечтаний пылкого юноши, но боюсь, что ты до этого момента не доживёшь.
– Откуда ты это знаешь? – испуганно спросил Иван.
– Ты наверно забыл, что я министр внутреннего распорядка, и у меня полно осведомителей в любой навозной куче, а уж где надо, там и вовсе. Повторяю, тебя хотят убить, и это решение неизменно.
– Кто хочет моей смерти? – еле слышно спросил Ванька.
– Думаю, что до поры тебе лучше об этом не знать. Как говорится: «Меньше знаешь – крепче аппетит».
– А как же Настя? Её тоже хотят убить?
– Может быть, если уже не убили. Анастасия меня не интересует, но предполагаю, что ей также грозит опасность. Она, как мне известно, сейчас в отъезде, поэтому давай вернёмся к твоим проблемам.
– Что же ты ко мне во дворце не подошёл и не предупредил, а подло похитил и три дня в неведенье держал?
– Во дворце ты бы меня слушать не стал. Скорее всего, ты окружил бы себя охранниками, а меня бы отправил в гости к палачу, чтобы он узнал все подробности этого заговора. Я прав?
– Не знаю… Почему ты решил мне помогать?
– Это сложный вопрос. Видишь ли, у меня так сложилась жизнь, что захотелось хоть на старости лет побыть благородным и добрым человеком. Мой сын оказался абсолютным обалдуем, которого совершенно не интересует ничего, кроме хорошей пьянки. Я очень надеялся, что когда он вырастет, то продолжит моё дело, приумножит семейное богатство, женится и наплодит кучу детей, но все мои надежды он утопил в вонючем пойле и пьяном бреду. Я смотрел на тебя и думал, что если бы ты был на его месте, то мне нечего было бы стыдиться. Ты какой-то правильный: простой и душевный. Вот поэтому я хочу тебя спасти.
– А как же Настя? Она ещё лучше, чем я. Ты должен и ей помочь!
– Я никому не должен, но раз ты настаиваешь, пожалуй, я предупрежу её.
– Настя тебе не поверит. Я могу написать ей письмо, но мы пока ещё не всё обсудили. Что ты предлагаешь, куда мне деваться? Мне теперь в этой избушке век вековать, прячась от убийцы? А как же Прасковья?
– Во-первых, убивать тебя есть смысл, пока не начались боевые действия, а когда Яга воцарится, то про тебя все разом забудут. А вот Прасковья, – задумался Вихор, – она тебе не пара. Да и не любишь ты её, ведь так? Кроме того, она уже переспала со всей дворцовой челядью, ты уж прости меня за откровенность.
– Как? Не верю! Чего же она не забеременела?
– Бывает такое. Когда женщина спит с большим количеством мужчин, то не беременеет – это встречается.
– А куда охрана глядела?
– Так с охраной она тоже спит, – вздохнул Вихор, – к тому же, таким охранникам я бы свою жизнь не доверил.
Возникла продолжительная пауза. Ванька, сжав кулаки, тупо уставился в стол, а Вихор встал и прохаживался по комнате, сочувственно поглядывая на Ивана.
– Ладно, чего мне дальше делать? – наконец промолвил царь-рогоносец.
– Ты же к Варваре ехал, вот и езжай, сделай ей предложение. Знаю, что она тебе не откажет.
– Откуда знаешь, – покраснел Ванька.
– У меня служба такая – всё знать, – усмехнулся Вихор. – Ты уже себя показал; вся деревня только о вас и толкует. Говорят, что такую вторую пару на всём свете не сыскать.
– А где нам жить?
– Вы же с сестрой дом в городе купили, вот туда и езжай. Думаю, там тебя никто искать не будет.
– Откуда про дом узнал?
– Свои тайны я хранить умею и чужие не выдаю, если требует дело, – улыбнулся Вихор.
– А как быть с Демьяном? Он же будет воевать до победного конца.
– Демьян – начальник царской охраны, а коли царя нет, то и защищать некого. Я с ним поговорю. Надеюсь, он примет правильное решение.
– А мой конь и прочее имущество?
– К слову сказать, я не заметил, что ты обзавёлся собственными кладовыми или, может, я упустил чего?
– Ну… Наверно, ты прав, но у меня там остались два кинжала, которыми я очень дорожу, а остальное мне без надобности.
– Кинжалы поищем, а с конём будут проблемы, если Демьян не примет моё предложение.
– Чтобы проще было уговорить, я ему тоже напишу, но коня нужно вернуть. Дрозд мне как близкий родственник, как брат.
– В принципе, мы всё решили. Ещё что-нибудь?
– Когда Яга сядет на трон, ты будешь ей прислуживать?
– Нет. У нас с Ягой разные предпочтения. К тому же, она вряд ли долго удержит власть, но об этом я говорить не собираюсь.
– Почему?
– Мне придётся рассказать обо всём, что знаю, а времени у нас маловато. Время ценно тогда, когда не тратишь его на пустую болтовню. Ты готов действовать?
– Да, едем к Варваре!
– Тогда пиши свои послания, а я во дворе погуляю, – сказал Вихор, доставая из котомки бумагу, перо и чернила.
Выйдя из избы, Иван вздохнул с облегчением – плен наскучил, но был не в тягость, хотя и заставил поволноваться. Мысли о предстоящей встрече с Варей загнали на периферию сознания разговор с Вихром, неверную жену и прочих наёмных убийц, оставив надежду на счастливое завершение всей этой эпопеи. Оглядевшись вокруг, Иван увидел помимо похитителей и Вихра двух крепких молодцев и четырёх лошадей, спокойно жевавших сочную молодую траву в тени худеньких берёзок. Какое-то странное чувство заставило Ваньку вновь бросить взгляд на раскидистые кусты, торчавшие из-за избы. Чёрная морда с белым пятном на лбу вперила в него пристальный взор, как бы вопрошая: «Ты уже освободился или мне ещё подождать в укрытии?»
– Дрозд! – крикнул Иван и рванул к кустам. – Братишка, как я рад, что мы снова вместе!
Ванька чмокнул коня в нос, обнял и прижался щекой к тёплой шелковистой шее друга. Дрозд не стал поднимать шум и явно выражать свою радость от встречи. Он только пару раз довольно фыркнул и опасливо покосился на приближающегося Вихра.
– Да-а, я слышал, что лошади бывают преданней собаки, но как ему удалось найти тебя, да ещё и спрятаться до поры? Наверное, он обдумывал как тебя отбить и, видимо, выжидал удобный момент, – рассмеялся Вихор. – Но теперь одной проблемой стало меньше, а значит, можно выдвигаться.
Пока Иван скакал в сопровождении Вихра и двух его телохранителей в деревню, где жила Варвара, он обдумал все возможные доводы, чтобы уговорить девушку на довольно рискованный шаг – жизнь с нуля. Сначала Ваньке казалось, что это плёвое дело, но чем больше он размышлял, тем больше закрадывалось сомнение в положительном результате. Слишком уж быстро развивались их отношения – поверхностные, без признаний и поцелуев, без мечтаний о будущем и намёка на близость. Когда кавалькада подъехала к знакомой избе, Иван неохотно соскочил с коня и, преодолевая робость, пошёл к двери. На стук никто не открыл. Ваня решил позвать Варвару голосом, но и на его зов дверь не открылась. С недоумением Ванька оборотился к Вихру:
– Кажись, нет никого.
Вихор спешился и шагнул за калитку, но тут послышался знакомый голос бабки Лукерьи:
– Ты, Ваня, Варьку не там ищешь. Увезли надысь горлицу нашу, второй день тому пошёл, – сказала старушка, вышедшая в проулок.
– Что произошло? Где она?
– Пойдём ко мне в избу, там и потолкуем, – ответила Лукерья и засеменила к своему дому.
Когда они вошли, бабушка плотно притворила скрипучую дверь и тихим голосом сказала:
– Папаша твой приезжал с пятью головорезами. Допытывал у Варвары про тебя: когда был, куда пропал, ну и всяко другое, а потом усадил её на коня и пыль столбом.
– С чего ты решила, что это мой отец был?
– Так вы же на одно лицо с ним, как два одуванчика в огороде, – фыркнула бабка. – Ты мне лучше поведай, куда он её забрал? А ещё лучше, если ты скоренько поскачешь в свою столицу и Варьку возвернёшь. Родители ейные пошли её спасать-выручать, но чую, что дело это им не по силам будет. Вроде, ты парень добрый, как мне показалось. Верни девку домой и люби по-людски, а не так, как у вас там в столицах принято.
– Ежели её отец забрал, то она в безопасности. Я Варвару верну, а ты шум не поднимай, подожди маленько – всё образуется, – твёрдо молвил Иван и пошёл вон из избы.
– Лукерья сказала, что Варю увёз Демьян, – сказал Ванька, подойдя к Вихру. – Я еду во дворец, а ты, куда сам знаешь.
– Горяч ты, Иван. Нельзя тебе сейчас в столицу. Давай сделаем так: ты вернёшься к Оглобле и там заночуешь, а я всё разведаю, переговорю с Демьяном и тогда мы примем решение. Завтра до полудня, я думаю, будет ясно куда двигаться.
– Будь по-твоему, но завтра последний срок. Мне без Варвары всё равно не жить. Я только сейчас понял, как она мне нужна, – ответил Ванька, запрыгивая в седло.
Оглобля с большим удивлением встретил бывшего пленника. Он с опаской поглядывал на Ивана, пытаясь найти объяснение столь неожиданному визиту, но когда Ванька молча прошёл мимо и стал спускаться в подпол, детина удовлетворённо хмыкнул и спросил:
– Жрать будешь?
– Нет, сам жри, а я намерен выспаться.
Заснуть было трудно. Все мрачные мысли собрались в одну большую свинцовую тучу и накрыли тёмной пеленой, не оставляя просвета для тонкого лучика радостной светлой надежды. Тяжёлый, словно похмелье, сон, петляя по закоулкам сознания, постепенно уводил Ивана в страну привычных грёз…