– Не понял, что за брат?
– Твоему кинжалу нужна пара: такой же кинжал, но выкованный кузнецом с добрым сердцем и чистыми помыслами. Если найдёшь такого мастера, то обретёшь силу и могущество, а главное, проживёшь счастливую жизнь, – назидательно ответил Кощей.
– Похоже, мне его долго искать придётся, – пробормотал Ванька.
– Да ты не унывай. Пока можешь тройку голов отрубить, чтоб помнили милость царскую.
– Разве это милость?
– А что же? Спасибо скажут, что не триста, а всего три. Получишь прозвище – Иван Милосердный, – скривился Кощей в саркастической улыбке.
– К тебе пришли? Стучит кто-то, – насторожился Иван.
– Это к тебе пришли, дурья башка, – хохотнул Кощей.
Иван очнулся от стука в дверь, и сел на кровати, протирая глаза:
– Ну кому там не терпится?
– Это я, Ваня, долго спишь, – возникла на пороге Анастасия.
– Уснул только к утру, – зевнул Ванька.
– А где Прасковья?
– Она отдельно в своём крыле почивает. Царю не положено вместе с женой кровать делить.
– Может быть, у вас и детей-то нет из-за того, что пока орёл дотащится из одного крыла в другое, то забывает куда нужно яйца класть? – усмехнулась Настя.
– Ну, если хочется, то посмейся. Это не я придумал – просто дурацкая традиция, – обиделся Иван.
– Эх, не легка жизнь царская. Я жду тебя к завтраку, – выходя проронила Настя.
Вечеринка
Завтракали втроём. Прасковья украдкой разглядывала Настю, выискивая изъяны в её внешности и одежде, но, не найдя таковых, решила заняться закусками. Анастасия, в свою очередь, была подчёркнуто доброжелательна, выказывая внимание и делая комплименты очаровательной царице, а Иван с интересом поглядывал на обеих, надеясь на скорое завершение завтрака.
– Ты к нам с визитом или совсем? – спросила Прасковья Настю, когда трапеза подошла к концу.
– Визит – мероприятие официальное, а я приехала проведать братца, которого застала в не лучшие времена. Вдобавок ко всему, у вас тут война намечается, как я слышала, а на войне всяко бывает. Ты не боишься, что Яга трон займёт?
– Это всего лишь слухи. Как бы там ни было, у нас сильное войско, да и Жуть – смелый вояка, – не слишком уверенно ответила Прасковья.
– Тогда я спокойна, – улыбнулась Анастасия. – Но ведь лишняя помощь никогда не помешает.
Прасковья в недоумении посмотрела на Настю, как бы выразив большое сомнение в том, что хрупкая девушка может быть полезна в чисто мужском деле. Поймав этот взгляд, Анастасия продолжила с усмешкой:
– Буду давать умные советы и лечить раненых бойцов. А разве ты не собираешься посетить поле боя вместе со своим мужем?
– Надеюсь, что мой отец урегулирует эту ситуацию, и кровопролития мы избежим, – вздохнула Прасковья.
– Как знать, но к битве нужно быть готовым всегда, – закончила разговор Настя и встала из-за стола. – К слову, надо бы сегодня вечерком всем собраться и отпраздновать мой приезд. Пригласи Балабола, ну и кого-нибудь ещё: Вихра, Жуть и прочих важных сановников, если такие найдутся – будет весело.
Когда Параскева ушла, Анастасия обратилась к Ивану с просьбой:
– Ваня, ты отца с матерью тоже пригласи. Мне хочется со всеми повидаться, а то другого случая может и не представиться.
– Что так мрачно? Ты уже собираешься меня покинуть? – испугался Ванька.
– Размечтался! Тут такой преферанс намечается, что впору мазурку танцевать. Я даже не ожидала, что найду здесь столько загадок и пищи для ума.
– Преферанс – это? – извиняющимся тоном спросил Иван.
– Игра в карты на деньги, – рассмеялась подруга. – У меня марьяж, три туза и равноразложенная фоска на руках, а шестерную играть придётся стоя.
Ванька закатил глаза, давая понять, что слушать это выше его сил:
– Ну и игры вы там у себя навыдумывали. Свихнуться можно.
– У нас играют на деньги, а у вас платят кровью, согласись, это большая разница, – уже серьёзно сказала Настя.
– В Омутени деньги дороже, чем кровь, – угрюмо ответил Иван.
Под вечер в тронном зале дворца собрались сановные господа: Балабол с молодой очаровательной подругой, Вихор, Жуть, Демьян с Авдотьей и, разумеется, царь с царицей. Анастасия, одетая в длинное платье из голубого шёлка, стояла поодаль от трона, наблюдая церемонию со стороны. Прошло пять лет, которые неизбежно отпечатались на лицах, затронув и размазав черты бывших знакомых. Балабол слегка похудел, но сохранил живость лукавых глаз, взор которых ласкал приятные формы его новой пассии. Вихор осунулся и выглядел ещё более мрачным, чем при приснопамятной коронации Ивана. Жуть растолстел и поседел. Его лицо украшал нездоровый румянец, как бы намекая на пристрастие к крепким напиткам. Однако же, Авдотья, обретя очевидно новые смыслы в жизни и, наконец, почувствовав всю мощь своей женской природы, была хороша, свежа и привлекательна, как никто из присутствующих здесь дам. Приветствия закончились, и Иван взял слово:
– Я рад видеть всех собравшихся по случаю приезда моей сестры Анастасии. Перед тем, как мы проследуем к столу, будет правильным проинформировать вас о том, что Кощей исчез из склепа при весьма загадочных обстоятельствах. Если кто-нибудь может прояснить детали его исчезновения, то прошу не стесняться.
Лёгкий ропот удивления был ответом на реплику царя. Настя внимательным взглядом окинула лица придворных, ловя момент истины в выражении их эмоций. Только Балабол остался внешне безучастным к этой новости, что наводило на мысль о его информированности или безразличии к данной теме. «Надо расспросить подробнее нашего болтуна. Уверена, он многое скрывает», – подумала Анастасия, когда придворные двинулись в обеденный зал, обсуждая на ходу пропажу Кощея. Расселись за круглым столом в таком порядке: справа от царя – Прасковья, слева – Настя, рядом с царицей – Балабол с подругой, а возле Анастасии – Вихор с Жутью. Ровно напротив Ивана сидел Демьян, а Авдотья замыкала круг, косясь на Жуть, который бросал на неё совсем недвусмысленные взгляды. Ели практически молча; звук столовых приборов перемежался тихими шагами обслуги, меняющей блюда, и судорожными глотками Жути, запивающим крепкой настойкой ягодной медовухи каждый проглоченный кусок. Молчание было красноречиво, как шелест листьев при порыве ветра перед грозовыми раскатами. Многим было что сказать, но никто не хотел об этом говорить, пока нет определённости – пойдёт ли дождь. Но гром грянул откуда не ждали. Жуть, опрокинувший в себя очередную порцию медовухи, озадаченно произнёс:
– Стало быть, обманул всех Кощей.
– В смысле? – отреагировала Настя.
Жуть замялся, налил себе ещё выпить и, отхлебнув, продолжил:
– Помереть-то он не мог, бессмертные не помирают.
– А в чём выражалось его бессмертие? Точнее, с чего все считали, что Кощей будет жить вечно?
Вопрос Анастасии растворился в абсолютной тишине, когда, как по команде, все перестали жевать, а то и дышать. Лишь Авдотья, приоткрыв удивлённо рот, оглядывала присутствовавших, пытаясь не упустить момент оглашения страшной тайны бессмертия грозного царя. Тишину нарушил Балабол:
– Буквально выражаясь, Кощей не был человеком в общепринятом понимании этого значения. Скорее, это был материализованный дух. У него была телесная оболочка, но отсутствовали нормальные физиологические потребности: он не употреблял пищу, не спал, не интересовался женщинами, ну и прочее, что присуще всем людям.
– А как же Елена Прекрасная? – удивлённо воскликнул Иван.
– Царь без царицы – молот без наковальни. Народ должен видеть в царе нормального мужика с набором всех атрибутов достойного семьянина и главы огромного государства, чтобы вызывать доверие и авторитет, – пояснил Балабол.
– Кто-нибудь из присутствующих навещал склеп в последнее время? – поинтересовалась Анастасия.
– Думаю, что нет, но этот вопрос лучше задать Демьяну, – сказал Балабол, переведя взгляд на начальника стражи.
– Где-то с год тому назад ко мне пришёл Тень. Он попросил пустить его ненадолго в царский кабинет, чтобы посмотреть какую-то книгу в библиотеке. Я его потом обыскал, как положено – книг при нём не было, – припомнил Демьян.
– Тень? – переспросила Анастасия.
– Да, был такой старец. Он у Кощея служил писарем и давно уже не показывался во дворце. Наверно, с тех пор, как Кощей умер. Я ведь и сам был в неведении, – ответил Демьян.
– Тень спускался в склеп? – насторожилась Настя.
– Нет. Хотя, я не знаю. Я отошёл на время, а когда вернулся, то он чего-то переписывал с книги, – смутился Демьян.
– У меня есть хорошее предложение: давайте отпустим скучающих дам прогуляться в саду, а сами уединимся в гостиной и продолжим этот интересный разговор, – сказала Анастасия тоном, не терпящим возражений.
– Я хочу остаться, мне тоже интересно послушать. В конце концов, я же царица! – встрепенулась Прасковья.
– Если Иван не возражает, то мне всё равно. Только одно не понятно: что вы делали пять лет, а по большому счёту – двенадцать, если до сих пор не узнали, почему умер Кощей или куда он делся? Складывается впечатление, что Ивана вы взяли временщиком, дожидаясь воскрешения истинного владыки, и теперь не знаете, какое наказание вас ждёт, если вдруг покойный воскреснет. Посему, давайте приложим максимум усилий для решения этой сложной задачи, иначе надежды станут иллюзией, а существование – ожиданием мук.
После эмоциональной тирады Анастасии воцарилось долгое молчание, которое прервала Авдотья:
– Я всегда говорила, что Настасья любого умника за пояс заткнёт. Не девка, а склад премудростей. Одно слово: коза!
На странную реплику Авдотьи никто внешне не отреагировал, но ляп был серьёзный, и Демьян наступил Авдотье на ногу, что-то прошептав ей на ухо. Балабол также не остался в стороне и обратился к Прасковье:
– Прося, забирай Меланью с Авдотьей и пойдите прогуляйтесь в саду. Нам действительно нужно решать важные вопросы.
Дамы покинули обеденный зал, направляясь в сад, а Иван пригласил оставшихся в гостиную.
По пути Анастасия взяла Ивана под локоть и тихо сказала:
– Надеюсь, ты не объявил, что Авдотья – твоя мать. Мы, как помнишь, с тобой сироты.
– Нет конечно, мы с отцом этот вопрос ещё в самом начале оговорили, он всё понял, – шепотом ответил Ванька. – Я и матери всё разъяснил. Видно, её на эмоциях прорвало.
Когда все расселись за столом, Настя взяла слово:
– Не уверена, что мы сможем обсудить все накопившиеся проблемы, но главные вопросы: предстоящая война и Кощей – должны быть освещены в наибольшем объёме. Кто может дать развёрнутую информацию о намерениях Яги и продвижении её войск?
– По моим сведениям, Яга ещё не пересекла нашу границу, но её войско готово к вторжению. Предположительно, где-то к концу лета она может осадить столицу, если не дать ей бой на дальних рубежах, – сказал Вихор.
– У неё большая армия? – спросила Настя.
– Восемьсот всадников, пятьсот лучников, две тысячи пехотинцев, две стенобитные машины и один таран. Войско сопровождает обоз из сорока подвод с провизией и фуражом для лошадей, – отчитался Вихор.
– А с нашей стороны? – обратилась Настя к Жути.
Жуть заёрзал в кресле, потом извлёк откуда-то из-под полы кафтана глиняную флягу, неспешно откупорил и, отпив несколько глотков, натужно выговорил:
– У нас дела малость похуже будут.
– То есть? – насторожилась Анастасия.
– Конников, может, тридцать-сорок наберётся, лучников, если всех с округи собрать, то человек сто наберём, а остальные – ратники, да стражники, – откашлявшись сказал Жуть.
– Ратников и стражников сколько? – повысила голос Настя.
– Если считать вместе с царской охраной, то штук триста наверняка наскребём, – ответил Жуть и припал к фляге.
– А где же войска гарнизонные, а где ополчение, где добровольцы в конце концов? – сорвалась на крик Анастасия.
– Гарнизоны, стоящие на пути Яги, укомплектованы не полностью: там человек по сорок в каждом осталось, а остальные по деревням разбрелись или в разбойники подались. А за ополчение и добровольцев я не отвечаю, это Балабола задача, – выдохнул Жуть.
– Если по деревням и городам бойцов рекрутировать? Страна-то большая, хоть по двадцать человек с каждой деревни, и то без проблем можно тысячи две набрать, – не очень уверенно сказала Настя.
– Я постараюсь объяснить, – встрял Балабол. – В том-то и дело, что пока народ по деревням соберёшь, пройдёт год, а то и полтора, если до окраин добраться. К тому же, их как-то сюда перебросить нужно, а ежели самотёком пойдут, то половина в дороге потеряется. Добровольцев же не собрать и десяток. Народ считает, что царь в принципе нужен, а кто он будет – людям без разницы. Им что Иван, что Яга – всё едино. Вот когда Кощей был, тогда народ царя уважал и чествовал, а сейчас все по домам сидят и ждут, кто на царство зайдёт: Яга, Леший, Жихан, али ещё кто – им от этого слаще не станет.
– Я же предупреждал, что нельзя объявлять о смене царя. Вот и результат, – вставил Вихор.
– Постой, Вихор! А не ты ли говорил, что контролируешь часть разбойников, которых вы с Мутью под себя подмяли? – спросил Иван.
Вихор немного сконфузился, но быстро ответил:
– Им платить надо, а в казне кот яйца лижет. Раньше Муть наполнял авуары золотом, и мы беды не знали. А когда Муть пирожком подавился (Вихор покосился на Анастасию), то разбойнички по лесам разбежались.
– Ух, как тут всё запущено! – почти восхищённо сказала Настя. – Войска нет, казна пуста, разбойники в лесах денег дожидаются, бывший казначей с войной идёт, а министры выгребают из бюджета последние крохи и делают вид, что их изба с краю. Красавцы! Короче, у нас пятьсот живых, я надеюсь, бойцов. Делайте, что хотите, но ещё пятьсот должны стоять лагерем возле столицы через… (Настя задумалась) десять дней. Отройте свои кубышки и купите себе защиту, а иначе Яга вас погонит метлой до самой дальней границы Омутляндии, отобрав всё накопленное и припрятанное на чёрный день, так что ваши затраты окупят будущие потери. Балабол, Прасковья сказала, что ты ведёшь с Ягой переговоры. Поделись результатами.
– Яга твёрдо намерена занять трон. Её поддерживает король Сырляндии. Официально нам войну не объявляли, якобы это внутренние разборки между местными претендентами на царский престол, но деньгами и наёмниками королевский дом, видимо, помог. У Яги скверный характер и лживая натура. Договариваться с ней можно, но она всё равно обманет, поэтому считаю, что сражение неизбежно. Я предпринял все возможные шаги по предотвращению вторжения, и больше сделать ничего нельзя, – отчитался Балабол.
– Я не перестаю удивляться вашей беззаботности, господа. За столько лет не обеспечить себе нормальную защиту от внешней агрессии, не создать боеспособную рать могли только люди абсолютно безразличные к своему будущему. Вы на что рассчитывали?
– Да кому мы нужны? Леса, да болота. У нас зверья всякого больше, чем людей, а разбойников больше, чем волков. Вероятно, может найтись такой правитель, который захочет заиметь Омутень в качестве места для экстремального отдыха, но воевать за это не станет даже конченный дебил, а Яга своя, омутянская, – излился душой Балабол.
– Зато у нас бабы красивые, – добавил Жуть и нервно хохотнул.
– Чувствую, вы нащупали близкую для себя тему, но развивать её не стоит. Обстановка ясна, а перспективы туманны, и пока мы не укрепим столицу хотя бы тысячной армией, говорить о бабах не продуктивно, так как они достанутся врагу. А теперь перейдём к Тени. Расскажите мне о нём, – предложила Анастасия.
Первый, кого Анастасия решила опросить, был Демьян, имевший полномочия и возможность по допуску посторонних лиц к Кощею.
– Давно ли ты знаешь Тень, и вообще, кто он? – задала Настя первый вопрос.
– С того времени, когда я поступил на службу в царскую охрану. Мне казалось, что Кощей любил проводить свой досуг, ведя с Тенью долгие беседы и просматривая книги, коих в библиотеке великое множество. Я никогда не присутствовал при их разговорах, но отметил ещё тогда, что иногда они вели споры на повышенных тонах. Однажды я, беспокоясь о безопасности царя, вбежал в кабинет, но Кощей меня так резко осадил, что навсегда отбил охоту беспокоить его во время встречи с писарем. Безусловно, Кощей доверял Тени, пожалуй, также, как мне и Балаболу.
– Ты знаешь, кто делал усыпальницу?
– Нет.
– А где сейчас Тень?
– Нет.
– Балабол, может ты расскажешь нам что-нибудь об этом? – продолжила Настя вопросы.
– Кощееву башню строили ещё до меня. Ни Вихра, ни Жути тогда тоже не было. Об усыпальнице, впрочем, как и о смерти Кощея, я узнал случайно, когда зашёл в его кабинет и увидел приоткрытую потайную дверь. Спустившись вниз, я обнаружил гроб и тело царя, о чём сразу же доложил всем, исключая конечно, Демьяна. С Тенью я был знаком очень поверхностно – иногда обменивались приветствиями. У Кощея с ним практически не пересекался. Где он находится, я тоже не знаю. Я не видел его с той поры, как умер (Балабол стушевался от этого слова) Кощей.
– Стоп! Выходит, что похорон не было? – удивилась Анастасия.
– Именно, – подтвердил Балабол.
– Хорошо… а что там за шпалеры висят, кто их повесил и когда?
– Не понимаю, какие шпалеры? – удивился Балабол.
– В склепе на стене висят две шпалеры и штандарт, разве никто не видел? – удивилась в свою очередь Настя.
Все присутствующие, кроме Ивана, выразили удивление этим фактом, а молчание прервал Вихор:
– Я могу предположить, где сейчас может быть Тень, если он ещё жив. Дело в том, что один из моих шпионов случайно встретил его в деревушке к востоку от столицы, в пяти днях пути. Деревня стоит у подножья горы, и мой человек видел, как Тень, закупив корзину провизии, пошёл в сторону склона. Думаю, там и надо его поспрашивать у местных.
– И давно это было?
– Точно не помню, по-моему, года три назад, – ответил Вихор.
– Нам надо подвести итоги. Первое, на что нужно обратить особое внимание – это укрепление стен города. Второе, доукомплектовать гарнизон до тысячи бойцов, распределив их на точки наиболее уязвимые для проникновения врага. Заготовить провизию и боеприпасы, а также оповестить всех граждан столицы о грядущем сражении. Женщинам с детьми лучше покинуть город, разместившись в близлежащих деревнях или специально оборудованных лагерях. Вряд ли Яга будет уничтожать мирное население, которое пригодится ей при будущем правлении, но обезопасить детей от случайностей войны – наш долг. Пожалуй, это всё. Подчёркиваю, у нас в запасе десять дней. Вопросы есть?
– Мне кажется, что именно я, предводитель омутляндской рати, имеющий большой опыт в сражениях, должен заниматься подготовкой к осаде и ведением боевых действий, – пафосно молвил Жуть.
– Если кажется, что квас кисловат, то можно добавить сахарку, а доверять вояке, который спокойно ожидает врага у дверей своего дома с кучкой пьяных сторожей, может только умалишённый, коим я не являюсь. Если ты договорился с Ягой и хочешь сдать ей столицу без боя, то есть немного времени, чтобы пересмотреть этот договор и пойти наточить свой меч, дабы доказать, что твои былые доблесть и отвага не растворились в хмельном меду, – сурово ответила Анастасия, – в противном случае тебя ждёт незавидная доля, как, впрочем, и всех остальных.
– Считаю, что командующим столичным войском надо назначить Демьяна, – встрял Балабол, косясь на помрачневшего Жуть.
– Здесь присутствует царь, пусть он решает, – сказала Настя, обернувшись к Ваньке.
– Я уверен, что Демьян справится с этой задачей, – твёрдо сказал Иван.
– Вечеринка закончена. Расходимся, – торжественно объявила Анастасия.
Планы на будущее
Получив расплывчатые ответы на интересующие её темы, Анастасия ощутила смутное предчувствие надвигающейся беды. Анализируя на уровне подсознания весь объём информации, полученный за время пребывания в столице, оценивая слова и мимику участников собрания, Настя пришла к выводу, который требовал более детального подхода к сложившейся ситуации. Советоваться было не с кем, а интуиция подсказывала, что исчезновение Кощея каким-то образом стало главным фактором, влияющим на всё происходящее. Найти Тень и приоткрыть завесу тайны нужно в первую очередь, а остальное урегулируется само-собой, если не возникнут новые обстоятельства, – решила девушка, укладываясь в мягкую постель. В свою очередь, Иван, не испытывавший терзаний разума в отношении текущих событий, был настроен весьма благодушно. Тем более, рядом вновь была Настя, которая всегда могла найти выход из любой неразрешимой ситуации, а нынешняя, вообще, не стоила и выеденного яйца. К тому же Ванька до сих пор тяготился обязанностями царя, и его душа постоянно рвалась на волю: на лесную опушку, к журчащему ручью, к сладко пахнущим стогам сена. Засыпая, Иван представлял, как он лежит на душистой траве, а рядом жужжит шмель, охмелевший от цветочного нектара…
Торговая площадь города была заполнена гудящей толпой людей, вызывая оторопь у Ивана, стоявшего на возвышении из уложенных друг на друга ящиков; неподалёку стояли Вихор с Балаболом, а чуть дальше, окружённый копьеносцами Жуть. От толпы отделился крепкий коренастый мужик в кожаном фартуке и, повернувшись к народу, поднял руку. Ропот постепенно затих, а мужик начал говорить, обращаясь к Ивану:
– Видать, ты царь, коль на верхотуру залез?
– Ну да, царь, – ответил Иван, робея.
– А коли царь, то скажи людям, как так выходит, что жизнь всё тошнее делается. Раньше-то мы концы с концами еле сводили, а теперь уже и концов не найдёшь, – продолжил мужик.
– Народ всегда несладко жил, я по себе знаю. Мы всё делаем для улучшения жизни людей, но может где-то чего-то не доделываем, может подождать маленько надо и всё наладится, – неуверенно ответил Ваня.
– Людям нужна справедливость. С нас семь шкур дерут, а сами животами трясут. Объясни мне царь, почему мы столько налогов в казну платим? Дворовый, подушный, земельный, ремесленный, копытный, скотный, сенной, лесной, дорожный, казённый, урожайный, тележный, ягодный и выгребной. Получается, чтобы прокормиться, то только в разбойники подаваться надобно, а так – зубы на полку и волком выть, – всё крепче распалялся мужик.
– Выгребной налог – это что? – поинтересовался Ваня.
– Это, когда выгребают всё, что раньше недогребли, – понуро ответил мужик.
– Налоги не я придумал, они везде существуют, хотя, теперь можно их немного поубавить, – уже решительней ответил Иван и добавил, обращаясь к министру, – Балабол, внеси предложения.
– Считаю, что в тяжёлое для страны время, когда враг готов вторгнуться в Омутляндию и захватить царский трон вместе со всеми прочими достопримечательностями великой Омутени, снижать налоги – значит ослабить оборону и подорвать боеспособность наших доблестных войск, – продекламировал Балабол.
Вихор и Жуть одобрительно закивали, а Ванька изумлённо уставился на Балабола. Толпа пуще зароптала и послышались крики: «Долой царя!», «Пусть Яга нами правит!», «Кощея на вас нет!» Иван стал испытывать ужасные муки совести, слушая дыхание народного гнева и понимая, что просто так теперь не отделаться. Балабол повернулся к Ване и прошептал ему на ухо: «Давай им Вихра отдадим. Всё равно от него пользы никакой». Иван вспомнил слова Кощея об усекновении голов и подивился его провидческому дару.
– Слушай народ царский указ! – крикнул Ванька, и толпа затихла. – Повелеваю придать смерти царедворца Вихра путём отрубания головы от туловища. Сим актом призываю народ к повиновению и надежде на скорое процветание. Как говорится, одним супостатом меньше – одним сундуком золота в казне больше. Жуть, приведи приговор в исполнение!
– Я что, палач что ли? – возмутился Жуть.
– Ну, так найдите палача! – рявкнул Иван.
Пока искали палача, смутьян в кожаном фартуке вновь обратился к царю, но голос его был слышен даже в дальних рядах:
– Не получается, государь, одним-то обойтись. Сколько уже годов нас мордами по грязи волочат. Мы требуем справедливости по-царски. Этих двух министров, что сосали нашу кровушку, надо тоже казнить, тогда народ тебе благодарен будет во веки вечные. Правильно я говорю?
Толпа кровожадно зарычала, захлёбываясь от предвкушения слюнями и воплями. Иван почесал затылок, посмотрел на посеревшего от страха Жуть и удивлённого Балабола, который глупо улыбался, очевидно, не понимая всего трагизма сложившейся ситуации, и обратился к народу:
– Я свой народ слушаю. Отныне и народ должен слушаться своего царя и быть ему верен. Эта жертва – искупление за ваши тяготы. Надеюсь, что вы будете её достойны и не подведёте своего царя в минуты роковые! Палач, руби троим бошки, но, чтобы им не больно было (с Прасковьей я как-нибудь объяснюсь, зато, не будет бубнить: «Папа сказал, папа сделал…»)
Казнь прошла в режиме балаганного представления. Народ охал, ахал и веселился, а отрубленные головы насадили на колья, и детишки резво бегали с ними меж толпы, вызывая всеобщее воодушевление…
Ванька проснулся не сразу. Сначала видение растворилось, оставив пустоту, заполнявшуюся отдельными словами: палач, голова, Балабол, народ. Потом окатил ужас от сделанного, но открыв глаза Иван понял, что не так уж плоха жизнь, которая позволяет держать в руках людские судьбы, но вершить их лишь во сне.
– Представь, я во сне приказал обезглавить своих министров, – сказал Иван Насте, когда они сели завтракать.
– Ух ты! Прям тиран какой-то. За что же их так? – развеселилась подруга.
– Народ попросил, – задумчиво ответил Ванька.
– А у тебя не хватило духу им отказать, понимаю, – продолжала улыбаться Настя.
– Ничего ты не поняла. Я совершил во сне такое, чего не смог бы сделать в реальности. Значит, у меня внутри что-то зреет? Мне немного не по себе, – грустно ответил Иван.
– В тебе накопилось раздражение, которое вылилось в кровавую сцену. Это психологически вполне объяснимо. Плохие новости последних дней не могли не сказаться на твоём настроении. Вдобавок, ты, наверно, давно не отдыхал от царских дел. Устрой себе развлечение, организуй охоту или оргию замути. Короче, тебе нужно отвлечься от текущих забот, – уже серьёзно сказала Анастасия.
– А ты со мной на охоту поедешь? – оживился Иван.
– Нет. Я хочу найти Тень и задать ему несколько вопросов. Мне кажется, прояснив пропажу Кощея, можно найти ответы на главный вопрос.
– ?
– Бессмертие… Чувствую, что мне придётся диплом переписывать.
– Ты без меня поедешь? – удивлённо спросил Ванька.
– Тебе нужно контролировать подготовку к военным действиям, да и расслабиться не помешает. Вихор сказал, что к Тени пять дней пути и пять обратно, значит, дней через десять-одиннадцать я буду здесь.
– А мы будем поддерживать связь, как раньше? – поинтересовался Иван.
– Скорее всего, нет. Я не смогу наладить контакт на большом расстоянии – у меня энергии не хватит.
– Какой энергии?
– Ну, капустки поесть или простоквашки похлебать, – улыбнулась Настя.
– Вечно ты из меня дурака делаешь, – обиделся Ванька. – Как я тут без тебя столько дней буду?
– Полно, Ваня, если тебе сиделка нужна, то это не ко мне. Я ненадолго в гости приехала, разве уже забыл?
– Прости, накатило вдруг. Но одну я тебя не отпущу, поедешь с охраной, – упрямо заявил Иван.
– Пару человек возьму, чтоб деревенские мужики не приставали, – засмеялась Настя.
– И ещё, вот тебе золотишко в дорогу, мало ли чего приключится, – сказал Ванька, протягивая кожаный кошель. – Это из тех, которые мы у Федоса забрали. Украшения я Прасковье отдал, а деньги мне тратить некуда, сама понимаешь – полное казённое обеспечение.
– Да ты эконом-царь, оказывается, – восхитилась Настя, но кошель взяла.
Отдав последние распоряжения Ивану по обустройству будущих форпостов обороны столицы, обговорив с министрами планы на ближайшие десять дней, оседлав Вербу и выбрав в спутники пару неразговорчивых охранников, Анастасия отбыла по дороге, ведущей в сторону предполагаемого пребывания Тени. Расстроенный отъездом подруги, Ванька ходил мрачный и неприкаянный по дворцу, мысленно ища оправдание своей мягкотелости и податливости на уговоры, а когда утомился, то решил собирать большую охоту на кабана. Разослав приглашения Вихру, Жути и Балаболу, Иван вызвал к себе Демьяна, чтобы обсудить с ним это мероприятие. Обычно охота проходила к югу от столицы, где дубрава, граничащая с лугом, представляла отличное кормовое угодье для кабанов. Поодаль от дубовой рощи начинался широколиственный лесной массив, простирающийся далеко на юго-запад, что также способствовало размножению и кормёжке популяции диких свиней. Кабаны в тамошних местах встречались, пожалуй, чаще других животных. Деревенские мужики при охоте на кабана используют глубокие ямы, прикрытые ветками и травой, куда гонят животное, крича и размахивая дрекольем. Бывало, что разъярённый секач разворачивался на загонщиков и шёл на таран. В таком случае, спастись можно было только отпрыгнув в последний момент в сторону, а если поторопишься, то кабан успеет на бегу нанести глубокие раны, порой несовместимые с жизнью. Промахнувшийся секач никогда не возвращается назад, предпочитая скрыться в зарослях от надоедливых охотников, но только если он не ранен. Поэтому деревенские не используют оружие, предоставив исход охоты на волю случая. Однако, «Царская охота» требует крови. Секача нужно убить, и убить в открытом поединке. Единственное преимущество у охотника – возвышение, которое специально оборудуется на предполагаемом участке будущей встречи поединщиков. У кабана короткие ноги, и он не может запрыгнуть на площадку, но и охотнику сложно убить животное, не слезая вниз. Поэтому зверя поджидают у возвышения, готовясь нанести смертельный удар в небольшую область на шее, ближе к уху, так как грудь и бока секача хорошо защищены природной бронёй – калканом (хрящевидными подкожными наростами). Кабана гонят специально обученные псы, облаивая и подвывая, что помогает охотнику определять на слух движение будущей жертвы к месту засидки. За пару лет ежедневных тренировок Демьян обучил Ваньку владению мечом, копьём и луком в такой степени, что мог не сомневаться: Иван сможет постоять за себя. Но на охоте всё бывает, и потому отцовское сердце чуточку ныло от неизвестности исхода предстоящего поединка с диким вепрем.
– Не время сейчас охоту затевать. Война на носу, готовиться надо, а не развлекаться, – с порога сказал Демьян.
– Кто знает, может это последняя «Царская охота», а потом Яга всех кабанов в округе на колбасу пустит, – усмехнулся Иван.
– Смешного тут мало. Трон и корону нужно беречь и защищать, не жалея жизни. С таким настроением лучше сразу сдаться на милость победителя, – мрачно молвил Демьян.
– Я за трон не цепляюсь, мне он вообще без надобности, а корону, кажись, я где-то потерял, – опять усмехнулся Иван.
– Не будь дураком! Кому ещё такое счастье подвалило? Твоя судьба – быть царём! И выкинь дурные мысли из головы, – осерчал Демьян.