Глава 9
Костя шел по тропинке, прокручивая в голове весь тот разговор. Рассказ старика Григория дал Косте пищу для размышления. Хоть с момента инцидента прошло уже без малого пол века, но последствия того ужаса все еще продолжают преследовать очевидцев тех событий, если не весь поселок, заставляя гнить некогда прекрасное место изнутри. В своих попытках узнать больше, он только открыл «Ящик Пандоры», перегнув палку. Каждый справляется с горем по-разному и, судя по всему, Григорий до сих пор не отошел от того случая, если он так остро реагирует.
Костя не знал, что ему делать дальше. Он шел, просматривая написанные заметки, но ему вдруг захотелось вырвать этот листок с разговором старика, поскольку ему не хотелось держать у себя такой пренеприятный разговор. Его пальцы уже обхватили край листка, собираясь вырвать его из блокнота, но, не оторвав до конца, журналист вдруг опомнился, осознав, что даже этот такой разговор должен войти в статью, как бы он этого не желал. Поэтому Костя просто отпустил край неоторванного листка, закрыл блокнот и убрав в карман пиджака.
Итак, Костя расспросил всех свидетелей, которых ему удалось найти, также нашел все официальные документы, подтверждающие подлинность тех событий, а значит видимо настало время продолжить писать саму статью.
Журналист остановился у главной дороги. Для него осталась очень важная вещь – сама шахта. Косте взбрело посетить ту самую шахту, где произошли те самые злополучные события. Для него было важно оценить это место, можно сказать, проникнуться. Только после этого он сможет начать писать статью полноценно. Достав небольшой кусочек карты и проведя глазами по всей местности вокруг поселка, он нашел то самое злополучное название: «Шахта Громова». Сверившись со знаками обозначения, расположенными рядом, Костя нашел направление, куда ему нужно было идти, а путь был не близкий. Будь в этом поселке людей побольше и подобрее, тогда он бы попросил кого-нибудь себя подвезти, но не в этом случае. Тем не менее нужно было все же поспешить, поскольку время уже близилось к вечеру, а встречаться с тьмой Косте не хотелось от слова совсем.
Он решил идти по тропинке, поскольку она приведет его к цели быстрее, вместе с этим предоставляя красоты местной русской природы, ведь именно поэтому Костя очень любил подобные места, где нет ни грохочущих машин, снующих туда-сюда людей и скверного запаха городской жизни. Сойдя с дороги, он погрузился в невысокую траву. Под ногами можно было заметить ту самую, уже довольно-таки заросшую тропу. Довольно извилистый путь, вывел его к небольшому лесному пригорку.
С неба падали небольшие дождевые капли. Туман стал чуть более плотнее, будто бы немного расступившись, показывая местные красоты журналисту. Костя чувствовал в воздухе дух чего-то забытого. Словно место куда он попал не находилось в этой реальности. Все казалось странным сном или своеобразным чистилищем, куда попадают души и где можно спокойно отдохнуть от всей проведенной жизни. Такие мысли окутали его голову, не давая думать ни о чем другом, пока его ноги сами шли по тропинке, периодически хлюпая по лужам. Теперь он оказался под деревьями, с мокрых веток которых капало. Костя никогда не был настолько созерцательной персоной, но это место словно сделало его таким. Или же просто пробудило в нем эти ранее забытые ощущения. Наконец ему пришлось спуститься с этого пригорка в ровное поле, обросшее высокой травой. Теперь тропинка действительно исчезла из виду. Хотя теперь надобность в ней пропала, поскольку вдалеке уже виделась главная дорога, которая все это время шла слева от Кости, но, судя по карте, та была очень извилистая и он бы потратил больше времени если бы шел по ней все это время.
С каждым шагом журналист все больше ощущал странную ауру, исходившую издалека. Чувство начали притупляться, производя на свет неподдельное беспокойство. Некоторые люди до сих пор верят, что после смерти душа человека привязана к тому месту, где он умер. Чем больше людей – тем больше энергии, исходящей оттуда. Костя никогда не верил во все это, но теперь эта шахта дало ему повод усомниться в своих взглядах.
В конце концов повернув за угол очередного холмика, он увидел ее. Ту самую шахту во всей красе. Того самого виновника всех бед этого поселка. Вход туда выглядел, как огромная дыра, проделанная в небольшой горе. Вокруг располагались брошенные ящики, вагонетки и инструменты. Косте показалось странно то, что никто за все эти полвека не подобрал брошенное добро, ведь некоторые из этих вещей могли бы пригодится в хозяйстве. Может все боялись приближаться после того самого инцидента? Наверное, люди не хотели вспоминать те страшные события, погубившие столько жизней, поэтому даже не собирались возвращаться сюда. Костя глядел на все это с нескрываемым страхом. Причем источник этого страха не был до конца понятен. Словно в этой дыре таилось что-то страшное. В голове промелькнула картина туннеля из того самого кинотеатра, который, на деле, оказался кошмаром. Сам же журналист точно не знал сколько времени провел на этом «кладбище». Страх будто бы сковал его, не давая сдвинуться с места. Это ощущение продлилось ровно до того момента, пока темнота ночи не начала опускаться. Именно тогда Костя решил вернутся в отель и начать работу. Ему не хотелось еще больше расшатывать свои нервы, бродя по этому поселку-призраку в темноте. Оторвавшись от такого жуткого зрелища, Костя направился обратно, но на сей раз решив идти по основной дороге, опасаясь еще потеряться в темноте приближающегося вечера.
Идя вдоль дороги, которая, постоянно увиливая то вправо, то влево, с каждой пройденной минутой, Костя начал ускорялся, поскольку тьма подбиралась все ближе. Журналисту не хотелось еще схватить панику, особенно таким глупым способом. Он надеялся, что успеет прийти до отеля пораньше, но его ожидания не оправдались. Уже через четверть часа наступила практически полная тьма. Когда журналист потерял возможность видеть дальше пяти метров, то замедлил шаг. Его воображение всегда невольно рисовало ужасы сравнимые с древними богами Лавкрафта, за это Костя все время корил себя, особенно за чтение подобной жуткой литературы, которая только развила его фантазию в отношении выдумывания страшных существ. Каждый шаг теперь давался с трудом, пульс скакал, словно лошадь. Костя не выдержал – быстро порывшись в своей сумке, он достал фонарик. На самом деле журналист всегда пытался бороться со своим страхом, пытаясь все больше проводить времени в темноте. Только вот это никогда не помогало. Его сердце всегда, чуть ли не выпрыгивало из груди, а дыхалку захватывало. Все эти игры всегда заканчивались доставанием фонарика из сумки с дальнейшим освещением всего вокруг. Костя любил одиночество и всегда хотел научиться гулять по ночам, когда людей на улицах практически не было, но страх всегда мешал ему этого сделать.
Фонарик светил достаточно далеко, поэтому Костя продолжал двигаться дальше. Теперь страхи более-менее отступили. Пульс потихоньку восстанавливался, дыхание выравнивалось. После очередного поворота, перед ним появился длинный путь вперед. С обеих сторон дороги шел густой лес, который словно пасть готов был принять кого-угодно, словно пищу c большим аппетитом. Эта мысль заставила сердце Кости снова забиться чуть быстрее. Он пытался успокоиться и думать о хорошем. Ко всему прочему, дождь с туманом давили сильнее, чем прежде. Поняв, что будет становится только хуже, Костя решил начать считать.
– Раз… Два… Три… Четыре… – Считал он почти шепотом, постепенно повышая голос, чувствуя прилив сил. Косте захотелось как можно быстрее сойти с этой дороги и вернуться в уютную постель гостиницы.
Вдруг он услышал хруст. Звук донесся слева от него. Его тело мгновенно прекратило ему повиноваться, отчего он остановился, как вкопанный.
«Мне показалось, – успокаивал он сам себя. – Нужно только посмотреть страху в глаза».
Медленно повернув голову направо и направив в ту же сторону фонарик, перед ним предстали деревья, ветки которых, словно костлявые руки тянулись к нему. Костя продолжал стоять, вглядываясь в темноту, но ничего кроме ожившего в его голове леса, необычного больше не было. Сделав глубокий вдох, журналист хотел продолжить свой путь, как вдруг куст неподалеку от него шелохнулся. Костя дернулся. Инстинкт самосохранения буквально кричал ему бежать как можно дальше. Страх снова сковал его с ног до головы, пока сознание перебирало самые жуткие картины, представляя существо, которое сейчас же выпрыгнет из тех кустов и накинется на него. Снова послышался шорох. Куст снова затрясся, только на сей раз слабее, чем в прошлый. Вместе с этим прозвучал очень тихий, еле слышимый звук, похожий на скуление. На место страха пришло другое, более худшее чувство – любопытство. Куст шелестел все больше и больше, пока странные звуки становились еще более жалостными. Чтобы это ни было оно, по крайней мере, точно не в состоянии напасть на человека. Наконец разумная часть Кости возобладала над животным глубинным страхом, и он сделал шаг в сторону леса.
Приспустившись вниз и пройдя пару шагов, наступая на мокрые листья и освещая все вокруг фонариком, он подошел вплотную к кусту, после чего аккуратно заглянул за него. Перед Костей появилась такая картина: на земле лежал олень. Все его тело было в странных образованиях похожие на грибок. Видимо он был заражен какой-то болезнью. Его глаза были черные, причем не такие какие бывают у животных, а действительно темные, словно на журналиста взирают две черных бездны. Животное издало тот самый жуткий звук, причем не понятно, увидел ли олень Костю или просто пытался держался из последних сил. Эти жалостные звуки, вместе с довольно-таки ужасным видом создания, вызвали у Кости сочувствие. У него появилась идея. Одна единственная, которая могла помочь этому бедному животному. Обдумав все хорошенько, все же решившись сделать это, Костя нашел палку, максимально острую, насколько возможно, после чего медленно приблизился к оленю. Он понимал, что только так можно прекратить страдания бедолаги. Сердце Кости больше не пыталось выпрыгнуть из груди, глаза не выкатывались наружу, а руки не дрожали. Он был опечален, но спокоен. Последний раз взглянув в два бездонных глаза оленя, Костя примерно прицелился к тому месту, где должно располагаться сердце и понадеялся, что попадет в цель. Перед этим у него невольно вырвалось одно единственное слово:
– Прости…
Глава 10
Костя не помнил, как дошел до отеля. Только в своем номере он обнаружил себя сидящим у кровати глядя в пустоту белой стены перед ним. Воспоминания пребывали в тумане, он даже не пытался их найти. Психологическое напряжение дало о себе знать. За последние дни Костя повидал много всего, что нарушило его спокойствие. Ему впервые за столько-то лет захотелось выпить, хотя он ненавидел алкоголь как самого своего злейшего врага (после темноты, конечно). В номере находился маленький советский холодильник. Внутри него, на удивление, стояла бутылка виски. Она была наполовину пуста. Видимо, кто-то осушил ее наполовину и, как удачно, оставил в холодильнике в этом конкретном номере. Но Косте уже было плевать на столь удачное стечение обстоятельств. Судорожно открыв бутылку и осушив ее остаток залпом, он почувствовал теплоту в горле, быстро переходящую в сильное жжение в груди. Скорчив лицо от боли и громко прокашлявшись, все, что журналист смог сделать, так это упасть в постель, после чего мгновенно отключиться от реальности.
Кошмары преследовали Костю всю ночь. Он постоянно перекатывался с одного бока на другой, кряхтел, мямлил какие-то слова. Кошмары представляли собой наборы всяких кадров, быстро сменяющих друг друга, прямо как в том кинотеатре. Теперь среди изображений туннелей шахты, мелькали картинки того самого умирающего оленя или безумного старика, также как те существа, которые тот видел в странной книге в другом, не менее жутком сне. Косте захотелось кричать. Он больше не мог выдержать подобного кошмара. Из него вырвался крик. Такой оглушительный, что барабанные перепонки полопались бы от напряжения. Так спящий вырвался из сна.
Утро было трудно назвать утром, поскольку ничего не изменилось. Туман и нескончаемый дождь продолжали снисходить на этот поселок, будто бы в качестве божьего наказания за грехи прошлого. Для Константина Розина, который уже целый час не вставал с постели и смотрел в потолок, пытаясь прийти в себя, настало время печатать ту самую статью, ради которой тот приехал сюда. Но он не мог. Косте было трудно складывать мысли воедино после вчерашнего. Из него будто бы высосали все последние силы, оставив лишь бессмысленный хаос вместо хороших мыслей. Так бы журналист остался лежать если бы, наконец, тот не понял, что его бездействие к ничему хорошему не приведет. Тем более работа всегда отвлекает от насущных проблем. Поэтому, встав с постели и достав все свои записи, документы и прочие вещи, он разложил все это на стол, заполнив все свободное место и приготовившись писать.
Настала пора скучной, но в то же время комфортной и безопасной части работы любого журналиста. Обычно написание статей занимало от нескольких дней до нескончаемых недель. Все, в первую очередь, зависело от самого дела. Сам же Костя обычно писал достаточно быстро. Но уже было очевидно, что в этот раз с этим делом будет одна, весомая проблема, касающаяся всей истории в целом. Ведь изначально журналист приехал сюда, ради расследования возможно будущей громкой истории. Поскольку этот несчастный случай имел под собой не только трагические события, со странными случайностями, смертями и загадками, которые могут по-новому открыть сущности всей трагедии, но и загадочные происшествия, стоящие за этим всем делом. Изначально, Костя получил анонимное письмо, с наводкой на этот поселок, вместе с описанием того инцидента. Уже потом по ходу дела появлялись различные неоднозначные моменты. А по итогу, все расследование журналиста свелось к нескольким не особо интересным интервью и анализу кучи бесполезных документов. Ничего в этом деле нет интересного. Все кошмары, которые встречались по ходу, являлись лишь плодом воображения самого Кости. Из его головы только не выходил тот самый незнакомец в черном, встреченный в кафе. Журналист жалел, что не расспросил того человека подробнее. Хотя если верить его словам, они еще друг с другом встретятся. В любом случае у Кости не было выбора, поэтому, отбросив лишние мысли, он продолжил писать статью.
Следующие несколько часов по всей комнате, если не по всему отелю, раздавались звуки печатания на ноутбуке. Строча по клавишам, Костя всегда чувствовал себя в своей тарелке. Именно само написание статьи было его стихией, когда он может часами сидеть и строчить, исписывать десятки страниц доверху забитыми ненужными деталями, но такими, которые нравились ему самому, за что его редактор Сергей постоянно проклинал. Остальное же было не столь важно. Конечно, со временем ему стало понятно, что читателем нравится более динамичное действие или остросюжетная история, где не все так очевидно, как кажется на первый взгляд. Тем не менее он до сих пор болел этой болезнью, под названием «графомания», не в силах с ней справится.
И вот, несколько часов к ряду находясь в писательском трансе, вдруг раздался стук. Костя, как очень пугливый человек, подпрыгнул со своего места. Его концентрация была разрушена нежданным посетителем, от чего его накрыла волна гнева, которая быстро сменился любопытством. Медленно встав со своего стула, он тихо подошел к двери и посмотрел в глазом. Изображение было размытым, отчего можно через него можно разглядеть только чьи-то смутные очертания. Тогда Костя спросил:
– Кто там?
– Это София, – ответил ему еле слышимый женский голосок. – София Накуплева.
Костя сразу вспомнил ту молодую девушку из кафе, встреченную им единственный раз в своей жизни. Простояв в нерешительности несколько секунд и задаваясь вопросом: «что же она тут делает и чего от него хочет», он все же отворил дверь. Перед ним стояла Софа в мокром плаще и темных очках, которые ни коим образом не шли ее маленькому лицу. Ее правая рука, зажатая в кулак, была поднята, видимо с желанием еще раз постучать в дверь.
– Здравствуй, – поприветствовал ее Костя, все еще пребывая в замешательстве, но натянув располагающую улыбку на лицо.
– Привет, – сказала она, – можно войти?
Они сидели друг напротив друга какое-то время в тишине. Софа сидела на кровати, а Костя на стуле, возле включенного ноутбука. С ее мокрого плаща капало на ковер. Под плащом она была одета в ту же самую простую одежду, виденную им еще позавчера. На ней все еще были те темные очки, она не желала их снимать. Ее взгляд устремлялся куда-то вниз, пока Костя глядел прямо на нее.
– Так, – начала мягко Костя. – Зачем же ты пришла?
– А? – Словно Софа проснулась. – Простите, просто я задумалась.
– Над чем?
– Не важно, – смущенно ответила она. – Так что вы спрашивали?
– Я спросил, зачем ты пришла?
– Ох, я просто. – Софа начал странно себя вести, ее взгляд начал метаться в разные стороны показывая странную озабоченность какой-то проблемой.
– Все хорошо? – поинтересовался Костя. – Тебе плохо?
– Нет, просто, – сказал она, замявшись. – Я хотела вам кое-что сказать, что-то очень важное.
– И что же?
– Это насчет вашего расследования.
– Да, конечно. – Костя заинтересовался, потому пододвинулся поближе, чтобы вызвать чуть больше доверие.
– Но мне не следует вам этого рассказывать.
– Что ты имеешь в виду? – Костя сбился с толку еще больше.
– Это место… – скривилась она. – Это место… просто отвратительно! Здесь просто невыносимо находится.
Кажется, Костя начал догадываться об ее намерениях.
Тем временем она продолжала:
– Всю мою жизнь я боюсь. Боюсь всего. Мне так все надоело. Особенно когда наступает зима. Становится еще хуже. Они делают мою, нашу жизнь с отцом хуже. Мне не к кому обратится, кроме вас. Никто больше сюда не приезжает. Вы единственный за все эти годы нормальный человек, которого я вижу.
Журналист рассудил ситуацию так: бедная девушка провела в поселке всю свою жизнь, а теперь хочет поскорее отсюда уехать, но никто, кроме приезжего, не сможет ей в этом помочь.
Поэтому, выслушав ее, Костя скрестил руки на груди и, словно крестный отец, начал решать ее насущные проблемы своими наставлениями, в которые сам верил с трудом.
– Знаешь, я прекрасно тебя понимаю, София. Когда я был в твоем возрасте, я тоже мечтал о другой жизни. Конечно, я больше тяготел по деревням да поселкам. В твоем возрасте все люди хотят перемен, хотят свободы, просто надо пережить этот период. То есть рано или поздно ты все рано вырвешься отсюда, если ты конечно желаешь этого, но сейчас ты должна слушаться отца, ведь ты единственное, что у него осталось ведь так?
Софа безмолвно кивнула, а лицо побледнело при упоминании отца.
– Но, когда ты вырвешься отсюда, – продолжал Костя. – то станешь свободной, как все. А затем будешь вспоминать все прожитые в этом месте годы с теплотой. Когда настанет время, придет пора перемен. Нужно только немного потерпеть, понимаешь, о чем я?
Закончив свои наставления, Костя с грустной улыбкой стал смотреть на Софу, которая, во время рассказа, изменилась в лице.
– Дело не в этом, – тихо произнесла она.
– Так в чем же?
– В «них».
– В ком? – настороженно спросил он.
– Я не могу вам рассказать… Потому что, если я это сделаю, то со мной и отцом сделают такое… – Софа не выдержала. Закрыв лицо руками, на залилась горестными рыданиями, сотрясающие всю комнату сверху донизу. Костя, будучи в замешательстве, пытался придумать, что ему сказать. Но единственная пришедшая в его трезвую голову идея, была подсесть к ней и неловко обнять. Плачущая прижалась к нему всем телом, немного успокоившись.
– Пожалуйста… Спасите, – произнесла она еле слышно.
Не успел Костя что-то сказать, как вдруг в коридоре послышались шаги, которые с каждой секундой становились все громче. В этот же момент Софа перестала плакать. На ее лице появилась гримаса ужаса.
– Они здесь, – произнесла она тихим, дрожащим голосом, после чего побледнела еще сильнее. Никогда еще в своей жизни Костя не видел настолько напуганного человека. Казалось, что люди, находящиеся на пороге смерти, имеют больше жизни во взгляде, чем в глазах этой девушки.
Затем послышался стук, куда более громогласный по сравнению с еле слышимым до этого стуком Софы. Она, в свою очередь, попыталась зарыться в халате Кости, нашептывая:
– Пожалуйста спасите, спрячьте меня скорее.
– Лезь под кровать, – только и смог выдавить из себя Костя, пытаясь взять себя в руки. Будь они оба в городе, достаточно было бы набрать номер полиции, только вот кроме одного, не особо приятного полицейского в этом поселке на помощь никто не придет. Тем более в номере даже не было телефона, кроме Костиного, который даже связь не ловил.
– Константин! – послышался до боли знакомый голос за дверью. – Вы здесь?
Журналист тщетно пытался вспомнить, кому же этот голос принадлежал, пока Софа продолжала молить Костю, но ее речь превратилась в сплошной сдавленный плач. Ему пришлось помочь ей залезть под кровать, поскольку от шока она ничего не могла сделать самостоятельно.
– Сиди тут и не высовывайся, – сказал он перед тем, как приспустить одеяло пониже, спрятав плачущую полностью.
Далее Костя быстро направился к двери, перед этим на ходу схватив мокрый плащ, в котором пришла Софа и кинув его под одеяло, снова подбежал к выходу.
Стук повторился с новой силой. За дверью слышались странное бормотание. Костя сделал глубокий вдох.
«Спокойно, все хорошо, – успокаивал он себя. – Нужно только держать себя в руках».
Повторившийся агрессивный удар в дверь не на шутку испугал Костю.
– Открывайте! Я предупреждаю! – послышалось за ней.
Константин снова глубоко вздохнул и тихо выдохнул, после чего повернул ключи в двери. Она отворилась. За ней стоял Максим.
– Доброе утро! – поприветствовал Костя его с натянутой улыбкой.
– Уже день, – ответил полицейский настороженно. Уже было видно, что он сегодня далеко не в духе, прямо как в прошлый раз.
– Вам что-то нужно?
– Да, – с размаху ответил он. – Можно войти?
Костя засунул правую руку в карман и сильно сжал, сконцентрировав весь свой страх с подозрительностью в нем.
– Честно говоря, нет. У меня тут небольшой бардак, просто я работаю сейчас, поэтому не хочу, чтобы кто-нибудь видел все это.
Полицейский нахмурился.
– Я думаю мне лучше зайти.
– Нет, давайте…
Не успел Костя что-либо ответить, как Максим сделал шаг вперед, вынудив Костю отойти от двери. Теперь полицейский находился внутри. Размашистыми шагами он прошел в центр комнаты, словно находясь у себя дома, вместе с этим оглядываясь вокруг с видимой подозрительностью.
– Все в порядке? – спросил его Костя, пытавшийся скрыть свое волнение.
– В полном, – ответил полицейский, продолжая ходить вокруг кровати, из одного угла в другой.
– Я хочу знать, в чем дело.
– Дело? – не замечая ничего сказал Максим, словно увядая на глазах. – Дело…
И весь тот гнев, виденный в глазах полицейского, быстро растаял, превратившись скорее в усталость. Присев на край кровати, где недавно сидела Софа, полицейский глубоко вздохнул и о чем-то так же глубоко задумался.
– Ты прости, что я так резко, – сказал Максим через силу. – Просто у нас тут человек пропал. Знаешь Софу Накуплеву?
Косте послышался отдаленный шорох под кроватью. К счастью, Максим этого не услышал.
– Да, знаю, – ответил он кратко, присев на стул. – Она работает официанткой в местном кафе.
– Ага, а еще Софа поссорилась со своим отцом и сбежала от него. – Полицейский вздохнул. – Вот старик её волнуется. Решил мне позвонить, чтоб с поисками помог. Вот я решил, что ты тут недавно в поселке, тем более ее опрашивал, ведь так?
– Да. – На лбу Кости начали проступать капли пота.
– Ну вот я и подумал, что может ты знаешь куда она запропастилась? Может его дочь себя уже тогда при разговоре себя странно вела или сказала куда могла сбежать?
Косте чуял, что вопросы были придуманы чуть ли не на ходу и доверять полицейскому было нельзя. Макс точно ожидал увидеть ее именно тут, но только играл роль доброго полицейского. Что ж, Костя решил не отставать от него ни на шаг, включаясь в живой спектакль.
– Нет, – ответил Костя. – Она мне тогда не показалась странной или подозрительной. Девушка как девушка – самая обычная.
– Мда, – добавил полицейский, изображая задумчивость. – Просто она еще молода, так еще поругалась с отцом. У них в семье такое часто бывает, понимаешь?
Софа, откровенно говоря, не выглядела как жертва домашнего насилия, поскольку на ней не было ни царапины или даже синяка. Просто она была сильно напугана.
– Ладно, – сказал полицейский. – Пошел я тогда.
Макс медленно встал и поплелся к выходу, но уже у порога резко остановился, повернувшись к Косте.
– Только это, – сказал он грозно. – Если увидишь её, то сразу звякни. Ты пойми, девушка она хорошая, просто оступилась, с кем не бывает? Верно?
– Да, верно. – Пот так и лил градом со лба Кости. Он пытался все время незаметно вытирать его тыльной стороной руки.
– Хорошо, это хорошо, —произнес полицейский и вышел в коридор. – Поскорее бы ты уехал журналюга, от таких как вы только сплошные проблемы!
– Да, да, до свидания! – попрощался Костя, пытаясь не слушать слова полицейского, и закрыл дверь, пока полицейский быстрым шагом удалялся все дальше и дальше.
– Вылезай, он ушел, – сказал Костя, когда шаги окончательно затихли в отдалении.
Заплаканная девушка вылезла из-под кровати. Ее бледное, как у призрака, лицо продолжало выражать неподдельный ужас от произошедшего.
– Я, конечно, понимаю, что ты в шоке, но может ты мне уже объяснишь, что происходит?
Девушка снова села на кровать, сгорбившись над своим плащом, который теперь лежал на ее коленях.
– Мне нужно знать, что здесь происходит, – продолжал допытываться Костя. – Иначе, я не смогу тебя защитить если Максим тебя найдет. Я этому человеку не доверяю от слова совсем.
Софа молчала.
– Ладно, можешь пока не говорить, но давай тогда, для начала, мы успокоимся, хорошо?
Софа на это тоже ничего не ответила. Костя же решил подойти к окну и выглянуть на улицу. Внизу мелькнула фигура, по-видимому, Макса. Он остановился, оглянулся по сторонам, после чего сел в полицейскую машину, оставшись сидеть там.
– Мне нужно спрятаться, – тихо произнесла напуганная Софа.
– Так от кого же? – продолжать стоять на своем Костя. – От отца или Максима?
– Нет, я не знаю, как вам объяснить. Все намного сложнее.
– А чего такой человек, как я могу не понять? – Костя пододвинул стул ближе к кровати, сел и наклонился к Софе, приняв более располагающее положение. – Он тебя бил?
Софа промолчала.
– Он тебя… – Костя пытался подобрать нужные слова, чтобы не ухудшить ситуацию, поскольку казалось, что она, итак, была на грани истерики. – Он тебя вообще трогал?
– Нет, – ответила тихо она. – Дело в другом.
Константин глубоко вздохнул, быстро встал со стула и энергично подошел к столу, окончательно сдавшись.
– Ладно, ладно. Тогда давай теперь подумаем над твоей безопасностью, если ты утверждаешь, что тебе грозит опасность, – сказал он спокойно.
– Она грозит не только мне.
– А кому?
– Всем.
Журналисту от всех этих загадок становилось не по себе.
– То есть? Всем в этой комнате?
– Нет.
– Поселке?
– Нет.
– А кому? – Костя пытался подавить свое нарастающее непонимание.
– Миру.
Он невольно улыбнулся, услышав слова Софы.
– Но ты не хочешь говорить, что именно, так?
Она не ответила.
– Ладно, тогда давай сделаем так: – Он снова подошел к ней и попытался наладить с ней зрительный контакт. – Ты оставайся здесь. Никуда не выходи, ни с кем не разговаривай, даже если постучат. На крайний случай, прячься в шкаф или под кровать. Я попробую найти способ увезти тебя отсюда, если с тобой действительно плохо обращаются.
Софа продолжала молчать, видимо окончательно сдавшись убеждать журналиста в бесполезности его намерений.
– Ты меня поняла?
Софа кивнула, продолжая глядеть куда-то в пустоту, не дав ответа. Костя щелкнул пальцами перед ее носом. Только тогда она подняла свои заплаканные глаза на него.
– София, ты меня поняла? Я хочу тебе помочь, честно.
Софа посмотрела куда-то в сторону и сказала:
– Хорошо.
Костя схватил свою сумку на ходу, после чего положил туда все нужные ему вещи, затем надел свой любимый пиджак, готовясь выходить на улицу.
–Куда вы? – спросила Софа.
– Искать машину, которая и тебя, и меня отсюда вывезет.
– Я уже говорила вам, что мы отсюда не уедем.
– Почему? Откуда ты знаешь, что мы отсюда не уедем.
– Поверьте, – сказал она мрачным голосом, – другие пытались. Вы не первый, и вы не последний, кого «Они» отсюда не выпустили.
– То есть, эти «Они», способны людьми повелевать что ли?
– Да, – ответила Софа без иронии в голосе.
– Ясно, – ответил Костя, окончательно приняв Софу за умалишенную.
– Ладно, тогда сиди здесь и не высовывайся, хорошо?
– Хорошо, – ответила Софа спокойно. Костя принял это за хороший знак, если она начала хотя бы отвечать. – Но знайте, – добавила она. – «Они» способны на многое.
Когда Костя скрылся в коридоре, заперев за собой дверь, то Софа так и осталась сидеть на кровати, продолжая смотреть куда-то в пустоту. В ее голове начали крутиться вихри мыслей и образов. Она так долго все в себе копила. Только, в отличии от других, Софа устала. И «Они» прекрасно это знают. «Они» везде. «Они» следят. «Они» сильны. И «Они» скоро придут за ней.