Глава 20
На улице шел сильный ливень. Один из самых сильнейших за всю историю поселка Громова. У берега бурлящего моря стоял человек, выпрямив руки перед собой. С его пальцев капала алая вода, сливаясь с бесконечным бассейном под ногами. Когда же его руки были вымыты, человек взглянул на них, ему казалось, что на них все еще осталась кровь, но никакой водой ее уже смыть невозможно. А может они до этого все это время были в крови? Когда молодая девушка и старик-инвалид умерли из-за него, а он просто не желал этого признавать? А теперь и Игорь, несмотря на его причастность к этому ужасному делу. На счету Кости было три убийства. Может не до конца по его вине, но журналист так ощущал. Для него ничего другого здесь быть не могло. Он – убийца.
Костя находился у выхода из пещеры. Он не помнил, как вышел оттуда, лишь смутно помня свое восхождение по нескончаемым ступенькам, ощущая сырость и одиночество вокруг. Теперь же, оказавшись на свободе у берега моря, он просто пошел вперед, куда глаза глядят, в каком-то исступлении. Ощущение нереальности окончательно поглотило его. Его мозг просто отказывался переварить все произошедшее. Никогда еще он не чувствовал такое одиночество, опустошенность и безнадегу. Все вокруг казалось нескончаемым ночным кошмаром.
На улице стояла ночь. Серые облака потолком закрыли бледный лик луны. Константин Розин шел по главной дороге, смутно ориентируясь вокруг. Он шел, сам не зная куда. Вот он перешел мост. Вот оказался рядом с заброшенными избами. Вот мимо появлялись и расплывались здания библиотеки, театра и, наконец, гостиницы, и он направился туда, даже не осознавая этого.
Во сне к нему пришел образ. Очень смутный и такой холодный, темный, необъятный. Косте не хотелось находится с ним рядом, как вдруг он почувствовал, что этот образ является чем-то живым и оно хочет с ним связаться. Хочет поговорить. И тут он понял, что находится в кошмаре. Никогда еще к нему не приходили подобные мысли. До этого журналист всегда находился в сюжете сна, не задумываясь на тем, что это лишь сон, воспринимая все как реальность. На сей раз все было по-другому. Совершенно по-другому. Тогда Костя решил впустить это существо в свой разум. Дать завладеть собой. Тут он почувствовал, что темная рука хватает его душу, поглощая в себя, будто бы высасывая все человеческое из него, тем самым начав сливаться с этим образом, превращаясь в нечто жуткое. Спящему стало страшно. Ему сразу захотелось все закончить, прекратить, но он не мог. Становилось только хуже, ведь пришла боль. Сначала она была неощутима, но затем нарастая, стала почти невыносимой. Костя был на грани пробуждения, пока не пришло спокойствие. Все прошло. А на место этого пришла тьма, которую он боялся всем своим естеством, но именно теперь к нему пришло осознание – ее не нужно бояться. Нужно принять тьму, какая бы она не была жуткой, отталкивающей или неприятной. Ведь только приняв что-то, мы становимся сильнее. Тогда Костя вышел из сна так, словно того окунули в бочку с холодной водой.
Впервые за окном показался рассвет. Небольшой луч солнца вошел в комнату, быстро перетекая из одного места в другое, в конце концов, оказавшись на Косте, светя ему прямо в левый глаз. Почувствовав что-то теплое, он проснулся подумав, что ему светят в лицо фонариком. Но никакого фонарика не было. Так же, как и солнечного луча. Спросонья оглянувшись, стало понятно, что за окном все та же мокрая серость. Видимо солнце ему лишь приснилось, прямо перед самым пробуждением. Журналист помнил тот странный сон, причем очень хорошо. То чувство силы, которое придало ему слияние с той сущностью, казалось далекой, почти эфемерной. Костя пытался почувствовать ее снова, пытаясь сконцентрироваться, чтобы вновь пробудить в себе, но ничего не выходило. На место силы пришла смертельная усталость. Сон не помог забыть весь тот ужас прошлого дня. Перед его глазами продолжали появляться образы то Софии, то Григория, то Игоря. Теперь двое были мертвы, а третий возможно уже отошел в мир иной.
Ему захотелось плакать, но слезы, почему-то, не приходили. Видимо Костя выплакался по пути в этот отель еще вчера, когда слезы смешавшись с дождем, отчего он сам не заметил этого. Тем более в этом нет никакого смысла. Все равно слезами их не вернуть. Тогда что ему делать дальше? Каждый раз продвигаясь в этом расследовании, кто-то умирал, словно на журналисте находилось проклятие. Может надо поступить, как советовал ему мэр? Просто бросить все и уехать. Тогда все это прекратится. С другой стороны, здесь будут продолжаться эти безнаказанные похищения. Подобная неопределённость не давала Косте собрать в голове все воедино. Просто продолжая убивать внутри. Вопросы. Сплошные вопросы, на которых ни у кого нет ответа. Невозможно было собрать полную картинку в голове. А может просто этого не нужно делать? Эта мысль показалась Косте странной, совсем не вписывающейся в данную ситуацию. Но эта мысль перетекла в другу, от которой у лежащего перехватило дыхание: «а может все уже собрано, просто ты этого не видишь?»
В эту секунду, Костя осознал все. Картина сложилась. Все было ясно, как день. Все в этом деле крутится вокруг той шахты, которая в один прекрасный день обрушилась. Причем обвал произошел не по вине случая или судьбы. Все было подстроено. Прямо как говорил Григорий. Именно эти сектанты подстроили взрыв. Именно они начали скрывать что-то еще, помимо Григория, заставляя всех думать, что он лишь безумный старик. Мэр, Максим и Игорь были частью этой секты. Дочь Игоря могла стать их жертвой, а от единственного человеком, который ее понимал, было мало проку, так еще с этой пропагандой его безумия, она не могла кому-либо довериться полностью, пока не появился Костя. Когда из самой столицы прибыл журналист, у нее появилась надежда. Возможность спастись. Поговорив с Костей, проверив почву, она решила действовать. Каким-то образом выкрав очень важный ключ и спрятав его в библиотеке, она написала чуть ли не предсмертное письмо. Затем отправилась к журналисту, исполнять свой план. Затем произошло уже то, что известно. Ее похитили. Заключили в одно из секретных мест, коих по всему поселку полным-полно. Затем, когда Костя и Григорий нашли друг друга, вместе, придумав план действий, решили взорвать здание, чтобы скомпрометировать мэра. Оказалось, что в здании находилась София. Костя, не зная об этом, выписал ей смертный приговор. Узнав об этом, эти неизвестные разозлились, если судить по мэру. С другой же стороны, по логике это должно было решить проблему с девушкой. Она была им нужна. За тем, чтобы провести с ней странный ритуал, если судить по найденным бумагам. Какой ритуал? Про это Мэр говорил лишь вскользь. Причисляя ее к какому-то великому плану. Все это связано с чем-то. «С чем же, мать вашу?» – вопрошал Костя про себя. Это уже было неважно. Он понял, что нужно найти того самого Великого. У них точно есть логово, где есть этот человек, которому они поклоняются, то есть предводитель. Костя решил больше не церемониться. Слишком много смертей произошло за последнее время. Он больше не может рисковать.
С этой мыслью Костя резко встал с кровати. На ходу к столу достав карту, вместе с блокнотом и ручкой, он открыл страницу, где были написаны те самые координаты, выписанные данные из того компьютера, Костя начал сверять широту и долготу по краям меток, на одну конкретную точку он нанес метку. Тут у Кости пересохло во рту. Точка стояла прямо на шахте Громова. Зачем им было отмечать уже заброшенное место? В эту секунду, в голову Кости влетели слова мэра о том, что шахта была не совсем заброшена. Это было сказано вскользь, но слова сами всплыли в памяти. Значит там есть какой-то проход, через который можно попасть в логово наподобие той пещеры возле моря. После всего произошедшего Костя мог спокойно в это поверить. Значит оставалось только добраться до той самой шахты и закончить начатое. В этот самый момент Костя услышал шаги. Много шагов.
Резко поднявшись и подбежав к двери номера, которая тут же была закрыта на ключ с внутренней стороны, Костя начал слушать, параллельно смотря в потрескавшийся глазок. Шаги все быстрее приближались, пока не были замечены темные фигуры. Те суетились в коридоре. Косте было трудно сосчитать их количество, но даже так было понятно, что их очень много. Воображение рисовало целую армию, собравшуюся снаружи. Затем послышался щелчок, за ним второй и третий. Они взламывали дверь. Журналист побледнел от такого поворота событий. Видимо, «они» его выследили. Для него пришло время расплаты.
Оторвавшись от глазка, Костя тихо двинулся к окну – единственному выходу из номера в этот момент. Аккуратно открыв окно, Костя начал расценивать, сможет ли он спуститься, не переломав себе ноги. Он находился на четвертом этаже, поэтому последовал закономерный ответ – да, мог. Щелчки становились все громче, значит уже не так скоро они ворвутся внутрь, схватят или даже убьют журналиста. Нужно было решать быстро. Тогда Костя придумал нечто безумное. Молниеносно подпрыгнув к постели, он одним движением смел с кровати одеяло с наволочкой и простыней. Подпрыгнув к окну, его руки начали судорожно высовывать из наволочки голое одеяло. Далее Костя начал завязывать все три этих вещи друг с другом. На это у него ушло секунд двадцать, которые, с его стороны, казались вечностью. Затем, привязав один конец к ручке окна, другая была выброшена наружу. До вхождения людей оставались считанные секунды. Не размышляя лишний раз, журналист перелез карниз, держась за импровизированную веревку. Жадно хватаясь за ткань, он приспустился чуть ниже, таким образом, оказавшись на номер ниже своего. Окна оказались закрыты, поэтому пришлось зацепить одно из них ногой, отодвинув в сторону. В номере же послышался треск, за ним последовали многочисленные топтания. Костя воображал, что вот сейчас к нему подойду к окну и срежут веревку. Его руки уже изрядно болели, никогда еще ему не приходилось так прилагать усилия, как в этот момент. Наконец левая нога легла на подоконник нижнего этажа. Другая сделала то же самое. А когда ноги переняли на себя вес тела, только тогда Костя отпустил «канат».
Когда неизвестные ворвались в номер, внутри никого не оказалось. Первым делом, они увидели открытое окно с привязанной простыней. Один из них подбежал к нему, выглянув наружу, но внизу никого не оказалось. Для них журналист успел убежать, ведь сегодня стоял плотный туман, за которым трудно было что-либо разглядеть. Сообщив про это своим, толпа быстро вышла из комнаты, прошли по коридору и, выйдя на улицу, рассредоточились по всему поселку в поисках пропавшего москвича.
Когда Костя упал на пол номера снизу, ему показалось, что вот-вот его схватят, но этого не произошло. Наверху снова послышались шаги. Они перешли на другую сторону, видимо в коридор, затем начали быстро стихать, пока мир снова не погрузился в блаженную тишину.
Журналист продолжал лежать на спине. Все его тело покрылось потом, а сердце чуть ли не выскакивало из груди. Журналист пролежал минут десять, пока дыхание полностью не восстановилось и страх не ушел. Приподнявшись на локтях, он сел на кровать, пытаясь прийти в себя. Здесь он был в безопасности. Пока что.
Номер, в котором он оказался, ничем не отличался от его собственного, кроме картин, расположения стола и ковра. У него было желание лечь в эту же постель и снова оказаться в забытие. Может даже почувствовать те же ощущения, полученные в прошлом сне. А может ему и вовсе проще было умереть. Эта мысль понравилась журналисту и, в то же самое время, испугала его самого:
«До чего же я докатился?»
Костя вышел в коридор. Выйдя на лестничную площадку, журналист вышел в вестибюль. На стойке регистрации никого не было. И в голову Кости появилась идея, словно пуля, влетевшая ему в лоб. Обойдя стойку, он оказался у темного прохода в то самое темное помещение, из которого постоянно выходила та самая старушка. Войдя внутрь, оказалось, что комната все же освещена, но крайне тускло. Это было пустое помещение, лишь в углу стояло кресло перед телевизором, показывающим белый шум. С каждым шагом к креслу, шум становился все громче, а подойдя ближе, стало понятно, что в нем сидела та самая старушка. Ее глаза, такие же какие были у Игоря, слепо взирали на экран, словно завороженные. Костя поводил ладонью перед ее затуманенным взором, но ни она, ни ее зрачки никак на движение не среагировали. Эту старушку, прямо как Игоря, зомбировали. Значит Накуплев возможно работал на Евгения, даже не отдавая себе в этом отчет. А что, если большая часть из них, тоже являются такими вот зомби? Костя решил не прерывать вещание. Оставив старушку, он вышел из помещения, обратно в вестибюль и быстро вышел из гостиницы, намереваясь больше никогда туда не возвращаться.
Дождь шел вовсю, превратившись в шторм. Костя никогда не видел ничего подобного. Капли буквально ограничивали видимость, на несколько десятков метров вперед, а в ушах стоял сильный шум. У него не было выбора, кроме как войти под этот смертельный купол. Охлаждающий душ взбодрил его и в то же время вызвал приступ боли, словно тысячи мелких игл ежесекундно впивались в его спину. Погода не давала журналисту идти к своей цели. Может это все злое знамение или часть тех самых данных, что погода с каждым годом здесь становилась все хуже, пока неожиданно не восстанавливалась обратно. Такой ливень запросто мог вызвать наводнение. Идя вдоль улице по главной дороге, Костя чувствовал себя тараканом в душе. По его ногам текли целые ручьи, заполняя его дорогие туфли, которые за все время порвались так, что стали походить на клоунские боты.
Поворачивая то в одну сторону, то в другую, он шел чуть ли не на ощущения, так как вода сильно заливала глаза, пока полностью промокшая одежда прибавляла ему дополнительный вес. Казалось, что с каждой секундой дождь только усиливается, намеренно противостоя Косте, изнуряя его все сильнее. Наконец фигуры заброшенных домов сменились на природные виды. Журналист начал выходить из поселка. Двигаясь все дальше, шторм постепенно начал успокаиваться. Чуть ли не поминутно Костя ощущал, как ему становится легче идти, пока дождь окончательно не превратился в тот, который он обычно видел в этом месте.
Он промок весь до каждой нитки. Мокрые волосы прилипли к лицу так, что их пришлось, словно тряпку, выжать руками, удивляясь, как погода так резко изменилась. Загадочность поселка, с его аномалиями и множеством секретов, окончательно довели его до полного осознания всей серьезности дела. Ведь здесь уже не идет противостояние человеческих сил, здесь кроется нечто больше, возможно даже божественное. Костя пытался до самого конца думать о другом, поскольку со стороны все это казалось лишь бредом сумасшедшего.
Вдалеке начали показываться знакомые пустые ящики с вагонетками, а значит шахта уже была рядом. Подбираясь все ближе, к Косте возвращались все те эмоции, которые тот испытывал несколько дней назад, придя сюда же. Чувство паники начало окутывать того с ног до головы. Его ноги начали подкашиваться, стало труднее дышать и сердце забарабанило в безумном нескончаемом ритме.
Почему же это происходит с ним? Еще никогда Костя не чувствовал чуть ли не на постоянной основе такие тревожные ощущения. Все здесь было неправильно. Это место, самое настоящее чистилище. Где ты только и можешь испытывать боль и страдание, при этом находясь в череде бессвязных событий, потихоньку сходя с ума.
Журналист продолжал идти, превозмогая себя, поскольку сейчас было время не для передышки. Костя оказался прямо перед входом в злополучную шахту. И тут его нервы не выдержали. Перед его глазами мир поплыл, словно река. Ему повезло упасть на свою пятую точку, ничего не повредив. В глазах начало темнеть, пока он мысленно проклинал все вокруг, а в особенности самого себя.
– Я так и знал, что ты сюда явишься! – крикнул кто-то сзади.
Этот голос взбодрил журналиста, заставив встать на одно колено и упереться руками в другое.
– Решил тебя здесь дождаться, пока остальные по поселку всему тебя ищут!
Из ближайших кустов вышел Максим с пистолетом в руке, направленным прямо на журналиста.
– Так значит ты один из них? – спросил Костя, вставая на ноги.
– А ты это только сейчас понял? – улыбнулся полицейский. – Да, еще давным-давно.
– Чего вы хотите от меня?
– Того чего хотим от всего остального мира, – отвечал Максим. – Чтобы никто ничего не узнал, усек?
Костя быстро приходил в сознание, уже продумывая дальнейшие действия.
– Может хватит уже твоих глупых вопросов? – продолжал Максим. – Ты пойман! Сдавайся и дело с концом!
– Я слишком далеко зашел, чтобы сдаться.
– А что, если я тебя прямо здесь и сейчас завалю, а? – спросил полицейский, закрыв один глаз, прицеливаясь другим.
– Тогда как у мертвеца у меня есть три последних вопроса перед смертью. Если ты на них ответишь, то можешь делать со мной все, что хочешь, хорошо? – на ходу придумал Костя, ведь он прекрасно понимал, что Максим желает не просто убить его, а еще потанцевать над его костями, поэтому он решил пойти ему навстречу.
– Ага, только давай быстрее, жду не дождусь тебя грохнуть, – сказал Максим после секундного размышления, ему было весело играть в подобные игры.
Костя вздохнул и задал первый вопрос, опустив руки вдоль тела:
– Что стало с Игорем?
Он все еще надеясь на лучший исход той стычки.
– А, ты ж его пристрелил, да? – вспомнил Максим. – Ну да, ему сильно досталось, но он мужик крепкий, выстрел твой пережил. – Это была единственная хорошая новость за все время для Константина. – Конечно, потерял много крови, но жить будет.
– Хорошо, – продолжил журналист, медленно потянувшись правой рукой к дырке сумки. – Теперь второй вопрос: что находится в этой шахте?
Здесь Макс насторожился, снова вскинув пистолет прямо на Костю:
– Вообще-то я не должен тебе об этом говорить, но… – сказал тот и задумался. – Думаю тебе можно рассказать. Почему бы и нет, раз уж ты, итак, уже пойман. Так вот, это место наш путь.
– Путь куда? – спросил Костя.
– К Великому, к Создателю или к Богу. Можешь называть это как угодно, смысл будет тот же самый.
– Что это значит? – недоумевал журналист.
– А что? Ты до сих пор, как будто не знаешь? Я думал ты до этого еще давным-давно догадался. Верь или не верь, но все что происходит здесь именно его работа. Этот дождь с постоянным туманом, эти пропажи людей и всякое такое. Только вот похищениями занимаемся мы, чтобы приводить все к нему.
– То есть вами управляет какой-то человек, возомнивший себя богом и притворяющийся, что управляет погодой? – догадывался Костя.
– Хм, видимо ты один из этих идиотов-скептиков. Мне незачем тебя убеждать. Я был таким же, как и ты, пока сам не узрел его величие.
Костя был ошарашен таким ответом, но, внешне себя не выдав, все же продолжил играть роль в спектакле.
– Ладно, – продолжал Костя. – А теперь третий, заключительный.
– Еще третий!? – закипал уже Макс. – Валяй уже!
Костя нащупал то, что искал внутри сумки, теперь осталось выждать нужный момент:
– Последний вопрос! Может ты все-таки сдашься?
Максим нарочито усмехнулся, уже готовясь сказать очередную глупую вещь в своем стиле, как вдруг прозвучал выстрел.
Журналист стоял с поднятой двустволкой. С его дула выходил черный дым. Стояла тишина, пока в следующую секунду не прозвучал дикий крик боли. Полицейский повалился на спину, держась за правую ногу, извергая самые гнусные ругательства, которые есть в русском языке. Казалось, что от такого крика, ему словно бы снесли пол ноги, хотя на вид рана выглядела не такой страшной.
За секунду до выстрела, Костя вспомнил Игоря и то, как этот громила, который оказался лишь заложником ситуации, попал под раздачу дроби, чуть его не убившей. Журналисту было неприятно вспоминать тот момент. Ему больше никогда не хотелось причинять кому-либо вреда. Даже этому ублюдку Максиму. Никто не заслуживает смерти. Поэтому в последний момент, прицел нарочно сбился немного в сторону от изначальной цели. Дробь только царапнула ногу. От такого Макс точно не умрет, но помучается точно.
В конце концов Косте самому надоело выслушивать ругательства раненного.
– Заткнись уже! – прокричал журналист. – Ты сам виноват. Я ведь тебя предупреждал!
– Да пошел ты, ублюдок! – заорал в ответ разгневанный полицейский. – Тебе конец! Ты понял! Тебе хана, сука!
Косте нужно было идти, но все же чувствуя себя героем какого-нибудь вестерна, он повернулся и решительно отправился к пещере. Теперь он не испытывал такого панического страха перед ней, хотя в воздухе продолжала витать странное ощущение ужаса, но, сбросив все на внутреннюю неуверенность, он направился в темноту, вступив внутрь заброшенной шахты. Тьма поглотила вошедшего, оставив за ним лишь удаляющееся тень, которая скоро и вовсе исчезла, вместе с руганью пострадавшего.