Однажды тебя убили

Оксана впервые засомневалась в его верности. Можно сказать больше – теперь она была почти убеждена, что Олег ей изменяет, хотя все-таки в ней оставалась надежда, что это не так – в конце концов, на видео этого нет. Но у нее созрело решение для еще одной проверки. Она сегодня не пойдет работать в ресторан в ночную смену, а поменяется с каким-нибудь официантом и отработает завтра днем, но Олегу об этом не скажет.

Марк с Ирмой натирали вместе столовые приборы – рабочая смена только начинается и нужно подготовить зал к открытию ресторана. Ребята непринужденно болтали и, несмотря на первую встречу, быстро поняли, что вместе им весело. Бера жаловалась на то, что другие стреляют сигареты, вместо того, чтобы их купить, а Марк рассказывал о сложностях выживания в столице у тех, кто как и он, только лишь приехал. В частности сейчас он находился в поисках новой комнаты, так как хочет жить не с хозяйкой, а с ровесниками. Родившейся в Москве Бере эти проблемы были только лишь в теории, но это им не мешало понимать друг друга.

Они обсуждали житейские мелочи, которые до боли известны почти всем, когда из курилки послышался громкий голос поварихи Людки: «Пошла отсюда!» Моментально Ирма и Марк обернулись: на входе для персонала стояла Марина:

– Меня отпустили под подписку о невыезде, – бледная Помурова понимала, что далеко не все работники «Карамели» будут готовы быстро поверить в её невиновность, и нападки или даже игнор с их стороны неизбежны. – Ни я, ни милиция не понимаем, как на этом пистолете появились мои отпечатки, но на одном видео камеры наблюдения видно, что в то время, как произошло убийство Гриши, и в тот момент, когда пистолет выбросили, я заходила в подвал и доставала оттуда новую посуду для ресторана. Так, что у меня алиби. После еще одного допроса меня отпустили.

Лица стоявших рядом, на последней фразе, застыли. Невольно некоторые начали подозрительно поглядывать друг на друга. Весь день официанты, бармены и повара обсуждали два вопроса: «Убийца ли Помурова?» и «Если нет, то кто?!». Марину старались обходить стороной, но и общее недоверие друг к другу нарастало, ведь неизвестный убийца может найти новую жертву!

Настал вечер. Оксана Довжик, как обычно, накормила Олега и пошла на работу. Но не в этот раз, так как договорилась о своей замене и специально не рассказала об этом своему парню. Посидев два часа в кафе, она направилась обратно домой, под предлогом того, что отпросилась с работы, так как плохо себя чувствует. «Если у него есть любовница, – размышляла она, – то я сейчас их поймаю». Она не знала, что и думать: что будет, если любовница таки есть? Как следует, в этом случае, себя повести? Как поведет себя Олег? А что, если он наплюет на требование быть верным? А если бросит? Оксана хотела верить в лучшее, в его верность, но тогда, что было на видеосъемке? Как вдруг, у Довжик подкралась просто невероятная мысль: «А что если он каким-то образом связан с убийством Гриши?» Стоп, пора остановиться и не накручивать себя.

Оксана подошла ко входной двери, тихо её открыла, вошла и… её взору предстала горькая правда, которая поделила её отношения с Олегом на «До» и «После»: на кровати, на спине, лежал её парень, а сверху на нем прыгала некая, средней паршивости, девица. Взгляды Оксаны и Олега встретились, несколько отошедшая после секундного шока, она собралась устроить скандал, ну или то, что бы она могла устроить, так как на серьезное выяснение отношений бы все равно не осмелилась. Но её ожидал еще больший удар:

– Чего смотришь? – Олег неожиданно перешел сразу же в атаку. – Не мешай!

– Это кто?! – Оксана была ранена, но еще надеялась, что ситуация обратима и её разбирательства могут помочь.

– Это Лида. Мы иногда встречаемся, когда у тебя «голова болит», – он был раздражен. Девица повернулась и уставилась на нее. Любовница, как и Олег, ничуть не смущалась, было заметно, что парочка чувствует себя, в данной ситуации, уверено.

– Ты настолько меня не уважаешь, за дурочку меня держишь, что ни ты, ни даже твоя любовница, в нашей квартире и на нашей кровати, не считаете… – Оксана запнулась. Она поняла, что все это бессмысленно. Он действительно держит её за бесхребетную дуру, об которую можно вытирать ноги. И любовница это знает. И, может быть, даже ни одна любовница. И можно только догадываться, сколько их и как часто они тут бывают. Оксана развернулась и вышла из квартиры. В горле образовался ком, а на глазах появились слезы. Ей было горько, что ей отдают второстепенную роль. «Что же со мной не так? – Довжик начала плакать. Она приняла решение расстаться.

В полицейском отделении продолжалось расследование дела об убийстве официанта в ресторане «Карамель». Молодой, но уже хорошо себя зарекомендовавший, следователь Сергей Рублев просматривал протоколы допросов сотрудников ресторана и размышлял о всем, что было выявлено ранее. Самый реальный претендент на роль убийцы – Марина Помурова – пистолет именно с её отпечатками нашли выброшенным недалеко от ресторана. Но её алиби подтвердилось: в момент совершения преступления и примерного времени избавление от орудия убийства она проводила инвентаризацию в подвале ресторана. Камеры зафиксировали её вход и выход из подвала. А что если ей удалось каким-либо образом покинуть, на время, подвал, убить официанта, избавиться от пистолета и вернуться в подвал, таким образом обеспечив себе алиби. Но, каковы её мотивы? Не понятно. Пока еще не понятно, и что если у нее есть сообщник? Эта линия расследования однозначно не закрыта и нужно продолжать копать в этом направлении. К нему подошел его напарник Денис и протянул флешку:

– Серега, посмотри. Если ты любил в детстве сериал «Её звали Никита», то сейчас увидишь не вышедший эпизод.

– И мы все узнаем, наконец-то, ответ на вопрос «Была ли Никита лесбиянкой», – Рублев любил иронизировать и Денис прекрасно понимал и любил его чувство юмора.

– Круче. У Никиты был брат, – они оба рассмеялись и Сергей вставил флешку в свой компьютер. Видео вызвало его интерес: молодой парень, которого он где-то уже видел, непонятно каким образом, возможно при помощи трюка или слива информации, подобрал код ко входной двери в отсек к заключенным. Парень на видео утверждал, что проанализировал микродвижения пальцев охранника. Сергей был явно заинтригован.

– Это официант из ресторана «Карамель», – довольный произведенным на друга эффектом, Денис начал пояснять. – Согласно допросам, у него все чисто: нет мотивов, есть алиби. Вроде бы с ним было все понятно, но только до этого момента. Если только предположить, что это был не слив информации и не фокус, что этот парень и в правду обладает такими уникальными способностями, то тогда возникает один маленький, почти что «факультативный», то есть для ботанов, вопрос «А что такой человек делает в ресторане в качестве официанта?»

– Помнишь дело про женщину, которая убила сестру? У нее было алиби, но подвели знания в химии?

– Она чистила свою плиту не «доместосом», – Денис понимающе кивнул, – а химикатами из школьной лаборатории. Ты это заметил совсем случайно, но это помогло нам понять, что именно она и убила её.

– С тех пор я особенно внимателен ко всему необычному. Человек может бесконечно играть, но именно детали его выдадут. Пробей на этого, как его там… – Рублев пролистал протоколы. – Марка Захарова все, что сможешь. Потом обсудим.

Вдруг зазвонил телефон. Следователь поднял трубку, через мгновенье в его глазах блеснул огонек. Секретарь сообщила, что найдена фотография, где зафиксирован момент избавления от пистолета по делу официанта Гриши. На этом снимке изображена женщина, которая избавляется, по всей вероятности, от орудия убийства. Камера принадлежит местной фотохудожнице, которая фотографировала панорамы города и, обнаружив странный кадр после съемок, позвонила в отделение. Сергей записал адрес художницы и они, вместе с Денисом, пулей помчались по указанному адресу.

Каждая новая рабочая смена для Марины Помуровой была очередной пыткой: официанты обходили её стороной, на кухне задерживали, ею заказанные, блюда и поэтому гости ресторана, которых она обслуживала, часто оставались недовольными из-за задержек заказов и оставляли меньше чаевых, чем обычно.

Марина чувствовала себя одинокой и никому ненужной, и это чувство шло за ней, как тень, по жизни. В двенадцать лет она осталась сиротой. После смерти бабушки, у её мамы случился нервный срыв, а затем инсульт. К счастью, мама осталась жива, но после удара она уже не была прежней: стала по странному задумчивой, разговаривала сама с собой, ушла в депрессию и начала терять память. А однажды она вышла погулять и не вернулась. Марине было всего пять лет. Маму так и не смогли найти. До сих пор неизвестно: где она и что с ней. Скорее всего, она потеряла память, и, если и жива, то просто не знает, кто она и где её ждут. Надежда её отыскать еще греет сердце. Хотя это – призрачная надежда, которая вот-вот и навсегда растает. Отец Марины, после пропажи мамы, сильно запил и после очередного, сильного запоя, упал с лестницы и проломил себе голову, спасти его не удалось. Воспитанием Помуровой занялась тетя, которая до совершеннолетия опекала её. С восемнадцати лет Марина была отдана в распоряжение самой себе: она имела квартиру, которая осталась от родителей, и надежду когда-нибудь вновь обнять свою мамочку. Вскоре она переехала в столицу в надежде найти себя и новую семью, но большой город быстро ей показал, что родителей заменить невозможно: чувство одиночества и покинутости навсегда завоевало место в её сердце и наложило тень на её Я.

Марина искала винный бокал – её гости заказали вино, а с бокалами для красного вина в ресторане был дефицит: при полной посадке зала их катастрофически не хватало, порой дело доходило даже до ссор между официантами. Как раз сейчас была такая ситуация, и вполне ожидаемо, что она была не единственным официантом, который метался в подсобном помещении в поиске фужера. Её «дуэлянтом» стал Марк:

– Снова эта «запара» с бокалами, – вслух обронил Захаров. Марина хотела бы что-то ответить, но из-за последних событий, уже начала привыкать, что её игнорируют и промолчала.

Вдруг они оба, почти одновременно, увидели, как посудомойщица выложила среди уже вымытой посуды один винный бокал. Марк и Марина ринулись к нему, и Захаров схватил его на пару секунд раньше. Они встретились глазами, но не сказали друг другу ни слова. Марк принялся натирать бокал до блеска, а Марина замерла. Она машинально взяла вилку в горе чистой посуды и начала вертеть её в руках. Помурова делала это безо всякого смысла: она смотрела на вилку и ей казалось, что это единственная вещь во всем мире, которая сможет её понять, глупо, но настолько сильна была её внутренняя боль. «Почему я? Почему опять я?!» – эти вопросы вертелись в её голове, а на глазах появились слезы, которые она тут же пыталась подавить.

Захаров, натирая бокал, обратил внимание на то, что Марине плохо. Какая-то часть его хотела подойти к ней, но другая – воспротивилась. Он был чувствительным человеком, но понимал, что всем помочь невозможно. И не все этого хотят. И не все – достойны. И зачем было её утешать? Да и что потом скажут другие? Проще промолчать. Он забрал салаты на кухне и пошел выносить их в зал для своих гостей.

Наливая вино, улыбаясь гостям и раскладывая салаты на тарелки, Марк услышал недовольные замечания дам за соседних столиком. Это были гости Марины, и очевидно, что это как раз они так долго ожидали свое вино. Три женщины среднего возраста, с ухоженной кожей лица и рук, неброской одеждой, но дорогими аксессуарами в виде колец и серёг, до этого были уже слегка выпившими и позволяли себе «немного больше», чем обычно. Они было разозлены из-за того, что никак не могут дождаться свое вино. Блондинка в центре явно завелась и была готова рассказать Марине «все, что о ней думает». Спустя пару минут, но для ресторана каждая минута на весь золота, появилась Помурова с найденными бокалами для вина и принялась разливать вино для дам:

– Извините, что это у меня в бокале плавает? – блондинка из центра указала ей на свой бокал.

– Я ничего не вижу, – сказала Марина после того, как заглянула в него.

– Наклонитесь ниже и увидите.

Как только Помурова наклонилась, дама выплеснула вино из бокала ей в лицо:

– Не хочу я вино уже! – выпившая женщина перестала скрывать свою ярость. – Дрянь! Хочешь я тебе расскажу, кто ты и сколько стоит твоя одежда?

Дальше развернулось ужасное зрелище: посетительница действительно начала резать «правду-матку» о том, «кем является официант в современном русском обществе», Марина еле сдерживала себя от слез, а затем вышла администратор, которая в споре поддержала даму, сделав ей скидку на ужин, а компенсация скидки была вычтена, в качестве штрафа, из зарплаты Марины. Несправедливо. Марк пожалел, что тогда не отдал ей бокал, но виду не показал – уж слишком было бы это непонятно для коллектива, а с его повышенной тревожностью и стремлением быть правильным, важнее для него было не влезать туда, куда не просят.

Алиса Атаманенко чувствовала себя нехорошо. Она еще не отошла от приступа в ресторане, но самое главное было то, что она боялась неизвестности. Приступы стали чаще, таблетки стали действовать не так быстро, она беременна и сможет ли она продолжать скрывать от Алекса свою тайну? Она лежала на диване, а рядом сидел Алекс и читал книгу. Они ждали Константина, это её лечащий психиатр. Раздался звонок и Алекс пошел открывать дверь. В комнату вошел пожилой импозантный седовласый мужчина:

– Добрый вечер, Алиса! – Константин мягко поздоровался. – Вот и познакомился я с твоим парнем.

– Здравствуйте! – Алиса приподнялась с дивана. – Случился приступ в ресторане… – было заметно, что она нервничает. – Я узнала, что беременна, решила рассказать об этом Саше, был романтический вечер и… это произошло.

– И как далеко это зашло? – врач как будто задал вопрос с подтекстом, но Алиса его поняла.

– Я не теряла сознание. Только «почти», успела выпить таблетки.

– Доктор, что с ней? – В разговор вмешался Алекс. Константин обернулся и посмотрел на Алису, она почти незаметно отрицательно покачала головой.

– Думаю, что ничего страшного нет. В момент стресса, Ваша девушка имеет низкий иммунный статус и поэтому может потерять сознание. Единственное, что теперь очень важно – это необходимость отменить препараты, чтобы не повредить будущему ребенку. В этом и заключается-то проблема: найти способ избежать этих приступов в дальнейшем, не употребляя эти таблетки…

На лице Алисы появилась улыбка. Странная улыбка, которая в мгновение превратилась в зловещую гримасу!

– «Сохранить ребенка» говоришь? – её голос стал грубым, нахальным, дерзким. – Так запомните все вы, что из этой вагины никогда не вылезет ребенок! – она перешла на крик, вскочила на ноги и вцепилась взглядом в Константина. Алекс был шокирован тем, что увидел, а вот врач, казалось, был озадачен, немного испуган, но не удивлен.

– Алиса, что с тобой??? – Саша сделал попытку подойти к ней, но она отпрыгнула назад.

– Константин, скажи ему мое настоящее имя! – она буквально шипела.

– Ада, пожалуйста, успокойся, – попытаться установить контакт Константин. – Отпусти Алису.

– Почему Вы называете её Адой? – Саша не понимал, что происходит.

– Так значит я должна снова замолчать?! – Алиса перешла на крик и внезапно метнулась на кухню. Мужчины побежали за ней, но она встретила их уже с ножом и была готова вонзить его в любого из них. – В этот раз я не дам тебе, Константин, вернуть Алису.

– Алиса, это же я – Алекс! – Саша сделал шаг вперед, навстречу ей, но Константин подал ему знак, что лучше этого не делать. Атаманенко мгновенно сделала выпад в сторону Александра и замахнулась на него ножом, который чуть было не зацепил его. Стало очевидно, что нож в руках девушки – это не угроза, а реальный инструмент нападения, которым она готова, без замедления, воспользоваться.

– Я стала сильнее, профессор. Не так ли? Теперь таблетки уже не помогают Вам меня обратно загнать в угол. Теперь я на свободе, и теперь Я буду жить, а не Алиса. Это лживая кукла, это «хорошая девочка». Она никогда не была хорошей, именно поэтому её ненавидит моя мать. Моя мать, которая продолжает делать мои любимые блинчики с клубникой, хотя я не могу их съесть и она это знает!

– Алиса, я знаю, что ты меня слышишь. Борись с Адой! – Константин бесстрашно смотрел девушке прямо в глаза.

– Она не достойна жить! – Алиса была вне себя от ярости. – Почему Вы её жалеете?! Я должна жить! Я!

Вдруг Алиса замерла на секунду, её глаза закрылись и, казалось, она стала возвращаться в свое прежнее состояние. Врач молниеносно среагировал: подбежал к Атаманенко, достал из своего кармана, ранее приготовленный, шприц с препаратом и ввел в руку девушки. Тело Алисы расслабилось и она начала засыпать. Константин и Алекс аккуратно уложили её на кровать и укрыли пледом.

– Что происходит с моей девушкой?

– Присядьте, пожалуйста, Александр. Алису необходимо госпитализировать, и сделать это придется вне зависимости от того, будет ли она согласна. Как психиатр, я должен, к сожалению, констатировать, что такие её состояния являются опасными, как для нее, так и для окружающих.

– Откуда берутся эти состояния?

– Алиса уже много лет страдает редким психическим заболеванием «биполярное расстройство личности», другими словами это – «раздвоение личности». Одна её часть, и это она – настоящая – Алиса. Но порой наружу просится её погибшая сестра Ада. Это – вульгарная особа, которая хочет вести разгульный способ жизни, ненавидит как мать, так и Алису, и хочет раз и навсегда заполучить контроль над сознанием последней. Алиса проходила у меня курс психоанализа, и я могу предположить, что все это – результат травмы, из-за того, что её сестра погибла в результате фатального случая: когда девочки играли в куклы, на лестнице, между ними завязалась ссора. Сёстры начали друг друга толкать и Ада, согласно воспоминаниям Алисы, не удержалась на ступеньке и рухнула вниз. Увы, она погибла. Мать так и не смогла простить этого Алисе, как и та самой себе. Нам необходимо вновь начать сеансы психотерапии. Но, если раньше таблетки помогали нам держать ситуацию под контролем, то сейчас, их нужно отменить из-за беременности, а это означает, что Ада впервые получит возможность проявить себя в полную силу…

Алекс был поражен, но он любил девушку и принял решение, бороться вместе с ней за Алису и за ребенка!

Следователь Сергей Рублев с напарником подъехали к многоэтажке, в которой жила фотохудожница и были обескуражены: одна из квартир на восьмом этаже горела, а внизу лежало тело мертвой женщины, которая, очевидно, выбросилась с окна, пытаясь, таким радикальным способом спастись от пожара в своем жилище. Скоро стало известно: горела квартира фотохудожницы и мертвой женщиной была именно она. Это был поджог.

Сергей понял, что дело об убийстве в ресторане «Карамель» обещает стать одним из самых запоминаемых в его карьере…

Как и фотографии, которые скоро найдет один из официантов, привлекут новые смерти в его жизнь.

2

Алиса Атаманенко готовила салат для Алекса: что-то легкое к мясу и вину в этот тихий теплый вечер. В рукколу она добавила оливковое масло и немного томатов, нарезала огурцов. Вдруг за дверью послышался женский крик:

– Не трогай меня, умоляю!!!

Это был крик отчаянья, пронизанный острым страхом, обращенный к мужчине.

– Как ты могла это сделать? – послышался мужской голос вне себя от ярости. Чувствовалось, что он окончательно вышел из себя и практически потерял контроль. Затем послышался звук пощечины.

– Нет! Мне больно! – женщина умоляла прекратить побои.

У Алисы появились самые разные мысли и чувства: страх за собственную безопасность, желание спасти девушку, ненависть к мужчине и ощущение безнадежности и бессилия. На несколько секунд она замерла, но затем все же продолжила нарезать огурцы.

Звуки за дверью только усиливались.

– Как ты могла меня ослушаться? – снова звук пощечины. – Мерзкая шлюха!

– Умоляю!

Алиса подошла к дверному глазку и, посмотрев в него, увидела темноволосую симпатичную девушку и полноватого, солидно выглядящего мужчину. Удар кулаком в живот – женщина вскрикнула, инстинктивно согнулась и начала задыхаться, ей не хватало воздуха. Удар по носу – брызнула кровь. Мужчина открыл дверь в квартиру.– Сейчас мы зайдем и продолжим наш разговор! – он произнес эти слова таким тоном, который означал, что ей стоит приготовиться к еще большей жестокости, как только они войдут. Он взял девушку за плечи и начал заталкивать внутрь, но та сопротивлялась. В их квартире зазвонил стационарный телефон. По реакции мужчины было ясно, что звонок важный, и, поскольку брюнетка сильно сопротивлялась, после некоторого колебания он оставил ее, чтобы успеть снять трубку. На некоторое время она осталась в коридоре одна.

Алиса была напугана, наверное, не меньше, чем жертва, но все же решила спасти девушку. Атаманенко судорожно начала открывать замки – мужчина мог вернуться в любую секунду, ведь его голоса не было слышно и было неясно, продолжает он говорить или уже возвращается. Она открыла дверь и подала женщине знак. Та сначала колебалась, но затем решилась войти. Не успела девушка сделать первые шаги, как из квартиры выбежал мужчина и схватил ее за рукав платья. Она вскрикнула, но успела забежать к Алисе. У Алисы перехватило дыхание, сердце бешено колотилось, начало стучать в висках, она спешно закрывала замки. Мужчина стучал кулаками в дверь и угрожал взломать ее.

Вспышка! Стоп! Алиса проснулась. Это был сон. Она снова была самой собой – впервые после последнего приступа у себя дома во время осмотра Константином. Ее вторая личность, Ада, вновь «ушла». Атаманенко огляделась: это была больничная палата. Постепенно она начала вспоминать последние события: новость о беременности, разговоры с матерью, с Алексом… Теперь он наверняка все знает. И что делать? Он останется с ней? Он все еще ее любит? А что будет с ней самой? Ее состояние заметно ухудшилось, Ада «приходит» даже тогда, когда начинают действовать таблетки.

Кто-то постучал в дверь. Это были ее врач Константин и… Алекс. Саша подошел к Алисе и нежно ее обнял. Они посмотрели друг другу в глаза, и Алиса все поняла без слов: Саша по-прежнему любит ее и теперь она не одна со своей болезнью, она не одна против Ады – ее любимый рядом.

– У нас есть две новости, – присаживаясь на кровать, начал Константин, – как всегда, одна хорошая, другая плохая. Хорошая заключается в том, что Алиса – это снова Алиса, как прежде. Вторая – ты беременна, а это значит, что эти, и подобные препараты, которые пациенты применяют в схожих случаях, должны быть отменены. И мы теперь безоружны. В любой момент может произойти очередной приступ, и в этот раз я не берусь спрогнозировать его течение. Есть реальная опасность, что Ада вернется… – врач тяжело вздохнул, а Алиса и Алекс замерли, боясь услышать то, чего ожидала вся троица. – Да, мы можем опасаться самого худшего: что Ада вернется и завладеет личностью Алисы… – навсегда.

– Неужели выхода нет? – спросил Саша в шоке.

– Могу сказать, что выхода у нас всего два. Если состояние Алисы ухудшится, то беременность придется прервать. Мы вновь вернемся к консервативному лечению. Но есть еще один шанс: продолжить сеансы психоанализа. Такие диссоциативные состояния, «раздвоение личности», а бывает еще и «множественная личность», формируются как защита после пережитой травмы. Ада помнит некую забытую Алисой травму. Чувства, которые пережила Алиса, не могла перенести ее детская психика, поэтому они были вытеснены, точнее, отщеплены и помещены в Аду. Если Алиса в процессе психоанализа вспомнит, что же произошло, заново все проживет, то Ада интегрируется в ее психику, проще говоря, перестанет существовать как отдельная бессознательная личность.

– Конечно, я готова. Мне вновь снился тот же самый сон…

– Это очень хорошо. Повторяющиеся сновидения всегда указывают на травму, если сможем его расшифровать, то узнаем, что случилось.

– Но несколько лет назад, когда мы пытались его истолковать, мы могли только предположить, о чем он, и это не дало результата.

– В кризисные моменты, – голос Константина был полон надежды и оптимизма, – психика работает интенсивнее и открывается в психоанализе больше. У нас на этот раз есть реальный шанс узнать, что произошло много лет назад.

– Это отлично, доктор! – глаза Алекса тоже озарила надежда. – Когда можно начать терапию?

– Предлагаю провести сеанс сегодня после обеда.

– Могу ли я вернуться домой? – спросила Алиса.

– Нет! – врач был настроен категорически. – Вы и ваш ребенок находитесь в большой опасности. Вам необходимо оставаться в больнице.

В ресторане «Карамель» проходило собрание для официантов. Администратор объявляла, кто на этот раз получает премии, а кто, по ее мнению, работает неудовлетворительно. За Алису работала ее напарница Таня. О таких, как она, говорят: «самовыдвиженка из ткачих», что означает отсутствие образования, но при этом наличие острого ума, сообразительности, работоспособности и больших лидерских задатков.

– У нас есть три официанта, которые в этом месяц получают премию, – начала Таня, и собравшиеся оживились.

Все понимали, что получение премии зависит не только от выполнения плана продаж, но и от личных симпатий администратора. Это означало практически автоматическое расположение и со стороны владельца заведения, а симпатии в ресторанном бизнесе – это залог успеха. Хотя далеко не все официанты хотели бы продвинуться по карьерной лестнице, так как чаевые, которые они зарабатывали, были больше, чем «высокая» ставка управленцев, но, по крайней мере, хорошая репутация могла бы им помочь перейти в более солидное заведение.

– Итак, на третьем месте… Ирма! – главная стерва ресторана расплылась в улыбке и, виляя всем известным местом, подошла к Тане, чтобы забрать конверт с деньгами.

– Второе место у Оксаны Довжик! Поздравляю! – здесь мало кто удивился, так как Оксана стабильно показывала хорошие результаты в работе и числилась на хорошем счету у руководства.

– Первое место…

Марк Захаров понимал, что должно произойти чудо, чтобы первое место досталось ему. Во-первых, он был новеньким и ему не давали «жирные» столы, то есть постоянных, самых прибыльных посетителей как бы «случайно» сажали на позицию более ушлых официантов (по правилам гость сам выбирал столик в ресторане, но предложение хостеса вносило незаметную, но решающую коррективу). Во-вторых, Марк был уж слишком интеллигентным для ресторанного бизнеса и более наглые коллеги добивались того, чтобы сомелье был любезнее именно с их гостями, кухня готовила блюда быстрее, а в битвах за дефицитные бокалы для вина вообще участвовали не все официанты, так как «старички» попросту имели свои «неприкосновенные» запасы посуды. Захаров взглянул на сидящую справу Лену Зубр. Это была наглая, грубая и самая старшая официантка среди них. Она закладывала официантов руководству, никого не подпускала к себе, да и просто портила настроение всем при каждом удобном случае.

– Итак, лучший официант месяца – Лена. – Зубр вальяжно подошла к Тане и, ухмыляясь, забрала свой конверт. – А теперь мы перейдем к замечаниям. Моим и Николая Григорьевича. Вчера гости ждали свой шашлык сорок пять минут. Ирма, да, это я к тебе обращаюсь.

– Таня, мы не раз уже говорили тебе, что эта больная на голову повариха Людка задерживает. – Бера была возмущена, остальные тоже закивали головами.

– Но есть регламент! – гнула свою линию администратор. – Если за двадцать пять минут шашлык не готов, вы обязаны сообщить мне, и я приму меры. Но вы ничего не говорите, а сейчас хотите все свалить на кухню. Так не пойдет, значит, вина ваша!

В этом бизнесе ценилось мнение стоящего выше, даже если оно было и несправедливо. Дальше развернулась горячая дискуссия, в которой официанты были обречены на проигрыш, так как последнее слово оставалось всегда за Таней. Этим она и завоевала авторитет. После рассказов официантов о том, что у Люды явно проблемы с головой, о том, как она бросалась огурцами в Оксану, администратор дала понять, что «официанты виноваты и точка.»

– А теперь перейдем к очень неприятному. – Таня скрестила руки и ноги, ее лицо выражало готовность к атаке. – Марина Помурова, я вчера слышала, как ты обслуживаешь гостей, и сделала себе записи. Я была в шоке! Вот, например: «могу вам дать салат с курицей». У нас тут что, общепит? Что значит «могу дать»? Это ты будешь в дешевой пивной «давать», а здесь ты можешь «предложить» или «порекомендовать».

Марина покраснела. Со всех сторон на нее устремились злобные вспышки глаз и послышались ухмылки. Она и сама понимала, что не являлась эталоном учтивости, была грубовата в своих манерах, но ее гости всегда были довольны, она была хорошим «продажником», да и вообще, другие официанты, порой, выдавали перлы покруче, но их так не травили.

– И что значит «с курицей?» – администратор усилила напор. – Это ты будешь на рынке салаты «с курицей» предлагать. Мы должны презентовать свои блюда: «салат с сочной курочкой», например. Но это еще, конечно же, не все: «мяско», «у вас в зубах мясо застряло», «можете сейчас дать денег» и даже «я схожу на минутку в туалет и вернусь к вам». Это уровень официанта в ресторане люкс?!

– Я не говорила про туалет, – попыталась возразить Помурова, но ее уже никто не слушал.

Все начали гоготать, среди собравшихся послышались издевки, было заметно, что администратор довольна произведенным эффектом.

– Помурова, я даю тебе месяц исправиться. Или ты будешь уволена!

Марина была в отчаянии. Два года она работала в этом ресторане, и руководство было ею довольно. Но сразу после обвинения в убийстве началась травля. Она вышла из зала, дрожа всем телом, в глазах стояли слезы. Марина зашла в туалет, включила воду, чтобы ее никто не слышал, и начала рыдать. Через несколько минут она умылась и отправилась продолжать работу. Проходя мимо Марка, она что-то искала в карманах своего рабочего фартука и нечаянно обронила листок бумаги. В спешке она этого не заметила – так торопилась в зал приводить в порядок свою сегодняшнюю позицию.

Захаров поднял листок и увидел, что это было письмо пропавшей без вести маме: «Моя любимая мамочка, как же я хочу тебя обнять! Мне так не хватает твоей теплоты и любви! Я помню те времена, когда мы были вместе, и моя самая большая мечта – снова увидеть тебя. Я не знаю, смогу ли я тебя когда-либо найти, смогу ли снова дотронуться до тебя… Мамочка, я так одинока и несчастна! Меня подозревают в убийстве. Я никогда не могла подумать, что в моей жизни может такое случиться. Я в отчаянии и просто не знаю, что делать…».