Володя. Ты как, пошутила это, или что?..
Тамара. За работу, мальчик мой, за работу. Клиентка этого хочет, Володя, а клиенты у нас, как сейчас известно, всегда правы. Которая клавиша здесь? (Включила магнитофон.) О, студенческая играет! Отлично!.. Танцуй!.. Молодой человек, не надо халтурить. Я же как-то должна разогреться? Учись. Тебе теперь профессионалом надо быть этого дела.
(Володя начинает танцевать. Тамара смеется.)
Тамара. Сейчас интим создадим! (Отключила люстру.) Тьфу, трусы!.. Еще раз танцуй, еще раз! Снова. Надевай халат свой – и танцуй снова! Как следует давай – время халяв прошло! Ну, танцуй давай, ведь тебе заплатили!..
(Володя танцует.)
Тамара. О, твоя любимая заиграла! (Поет.)
Варвара жарит кур!
Варвара жарит кур!..
Да, ты бы пожалуй, и не взглянул на меня тогда… А теперь вот – на цырлах передо мной прыгаешь… На цырлах!..
Володя. Все хватит. (Идет из комнаты.)
Тамара. Мальчик, я тебе, кажется, не разрешала выйти из класса?.. Ты куда?.. (Задерживает его.)
Володя. Хватит. К чертям собачьим. Наиздевалась! Довольно! Оставайся тут и старей, старей! Лапками покрывайся! Лапки-то они, гусиные, – они – топ-топ, топ-топ, шлеп-шлеп!.. (Хлопает себе ладонями по щекам.) И ты утром тоже – топ-топ в школу такая!.. Э – э!..
Тамара. Я тебя не пущу!..
Володя. Да иди ты!.. (Уходит переодеваться в ванную.)
Тамара (стучит в дверь ванной). Володя, ну ты что?.. Перестань… Ну, Володя!.. (Прячет ключи от входной двери.)
(Володя возвращается в комнату уже из прихожей, в плаще и с сумкой, укладывает в нее магнитофон.)
Володя. Да, не позавидуешь ребенку тому, которого вы в самом деле, может, когда родить соберетесь!.. Расти в атмосфере этой вот ненависти, которая вокруг вас!.. (Указывает Тамаре на картину да Винчи.) Такая женщина, как вы, не вырастит вот такого ребенка. Родить-то еще может, родит, а вырастить таким не сумеет. Не-ет, не сумеет…
Тамара. Какой ты, Володя, обидчивый! Ну, на что тебе обижаться? Нам ли уж с тобой, кажется, друг на друга-то обижаться?.. Хочешь, я станцую тебе сама?.. Хочешь?.. (Танцует без музыки, припевает нервно, фальшиво.) Ла-ла… ла-ла… ла-ла… (Из учительского платья ей вылезти так же трудно, как змее стянуть с себя шкуру.)
Володя. Хватит, хватит!.. Не делайте этого… Не делайте этого, я вам говорю!.. Ну, не надо, не надо, не надо!..
Тамара (отчаянно). Ла-ла… ла-ла…
(Володя ушел из комнаты и вернулся.)
Володя. Отдайте ключи.
Тамара. Нет!.. Ха-ха-ха!.. Не отдам!..
Володя. Послушайте, женщина, вам не я нужен. Вам психиатор нужен. Обращайтесь ноль-три.
Тамара. Не понравилась… Значит, я тебе не понравилась. Да, так? А я, между прочим, сразу поняла это – сразу, когда ты еще только пришел. Отвернись… Явился такой чистюля – и вижу, моментально рожа скривилась. Интересно, чего же ты ждал? Будь я красавицей, стала бы я обращаться к вашей поганой фирме? Подолом бы только мотнула так – и любой мужик уже сразу передо мной на коленях был… Но нет, не дал бог счастья… Вот она, вот, красота какая – ни одной косметикой ее не замажешь. Это сколько надо мужику выпить водки, чтобы ему такая физиономия, как моя, стала нравиться? А на кой они мне ляд сдались, пьяные? Дураки вы, мужики… Все дураки… Женщина… ну, какая есть, но здоровая женщина готова отдаться, родить ребенка, и никаких взамен не требует обязательств – и ни одного, ни одного стоящего мужика нет на это!.. Да какого рожна вам надо?.. Да нет, мне и самой любой-то мужик не подходит. От красивого мне родить нужно – потому что, если девочка будет, пусть у нее счастливее получится жизнь, чем моя… Пускай она за меня отыграется на вас, мужичье, покружит вам головы!..
Володя. Вы сегодня точно не в себе… Давайте, встречу отложим до следующего раза… Я сейчас отправлюсь домой, а вы успокойтесь, прилягте… Выпустите меня без скандала, а? Тома?.. Ведь я плохого ничего вам не сделал. Что вы так за меня принялись? Если вас обидел из мужчин кто – так ведь я-то тут ни при чем. Разве это – моя вина? Ну, дайте мне ключи выйти… Дайте мне ключи, Тома…
Тамара. Я от сюда тебя не выпущу. Понял? Пока ты не согласишься мне сделать ребенка.
Володя. Я не согласен, нет… Ты сегодня опасная… Может быть, в другой раз…
Тамара. Другого раза не будет.
Володя. Нет… От тебя неизвестно чего можно сегодня ждать…
Тамара. А ты в курсе, что ты весь – у меня вот где?.. (Показывает кулачок.) Надавлю вот так – и ты вылетишь кверху тормашками из своей фирмы! Нет, не веришь? Женщина там ваша, секретарша, просила меня позвонить ей после сеанса, чтобы сказать, какой ты? Это у тебя – испытательный срок ведь, правда?.. Так я ей позвоню и скажу, что ты – полный ноль, нытик, размазня, мокрое место!.. Ну, что ты теперь мне скажешь?..
Володя. Дура она, секретарша-то… Вот что скажу… Дура…
Тамара. Володя, ты что, разве не хочешь ребеночка, с ножками такими пухленькими, с ручками?..
Володя. Да было у меня уже это все было, было!.. Все это известно мне хорошо: пеленки мокрые, рев по ночам, стирка, отпаривание!.. Тебе пока что все в розовом свете кажется. А когда родишь, ты думала, чем ты его будешь кормить? А одевать во что? На какие деньги вы жить будете? Ты задумывалась об этом? Ты сообрази, Тома, ну зачем он тебе сейчас?..
Тамара. То есть как, зачем?..
Володя. Я только имел в виду, что ты еще, может быть, познакомишься с кем-нибудь, выйдешь нормально замуж – вот тогда и ребенка ему рожай на здоровье. А с довеском-то кто ж тебя возьмет замуж?
Тамара. А как же ты мне только сейчас шептал: шея, линия плеча чудные?..
Володя. Не подумай, Тома, – я не обманывал. Так и есть, как я говорил: и шея, и у плеч линия, волосы… И вообще, Тома, ты интересная женщина. Тебе рано на себе ставить крест…
Тамара. Рано?..
Володя. Ты осмотрись вокруг. На вечера походи – кому за двадцать пять, – объявления можно подать в газету. Я считаю, что стесняться нечего объявлений…
Тамара. Ладно, ладно – подам… Так ты?.. Ты не хочешь?..
Володя. Я, Томочка, решил завязать.
Тамара. Как это вдруг?
Володя. Так. Если недоверие такое… И вмешательство… В самые интимные вещи… Я от них ухожу…
Тамара. Если ты такой щепетильный, зачем же ты тогда с ними связывался?
Володя. Деньги, Тамара, деньги – о, деньги, деньги…
Тамара. Деньги?..
Володя. Да. Мечтал на море свозить детей. Мальчик и девочка у меня, думаю: пусть покупаются… Уже пять лет не были… И витамины им… Но я уйду… Своих детей вести к солнышку, а другие родятся и в нищете будут жить… Ты видишь, Тома, я все решил?..
Тамара. Что же тебе именно теперь пришло это в голову?
Володя. А не мог я просто… просто не мог… Я подъемные брал у фирмы, когда поступал. А из чего отдавать?.. Но я твердо теперь надумал… Ничего, верну как-нибудь… Все до копейки верну…
Тамара. Ты скажи, какие у тебя дети, красивые?
Володя (пожал плечами). Ничего… Я по дереву постучу…
Тамара. Да, конечно, у тебя дети красивые… От любимой женщины – красивые дети… Я не могу никак только понять, как ты мог отправиться заводить от нелюбимых женщин некрасивых детей?.. Ведь на это нужно было решиться, а я чувствую, что ты не сволочь какая-нибудь бездушная…
Володя. Нет, Тома, теперь с этим кончено, это была ошибка.
Тамара. А жена твоя, неужели она согласна?.. Мне кажется, что ты бы на такой не женился…
Володя. Ну что ты, Тома. Она душевная женщина. Она думает, что я на вторую смену задерживаюсь… Я немножко перед нею хитрю, но что делать?.. Слава богу, правда, что не состоялся сеанс?
Тамара. Так, Володя, следовательно, что мы имеем? Денег у тебя, голубчика – шаром покати, а ты, по своей глупости, в долги залез в фирме – это первое. Второе – с работы этой тебя, конечно, погонят, когда я сообщу, что у тебя полный провал – а я ведь им обязательно сообщу! Ждать, пока ты накопишь денег аванс вернуть, начальство твое, тоже не станет – с какой это радости? Очень скоро они на тебя наедут, потом жене сообщат, в какой ты числишься картотеке… Так что ты сам выбирай, что спокойнее: со мной ребенка родить, или ты свою семью захочешь разрушить?..
Володя. Тома, когда ты успела стать такой?..
Тамара. Да уж успела… успела… С вами иначе нельзя…
Володя. Что ж тут делать? Пусть будет по-твоему… Наглые такие, как танки, всегда на своем настоят… (Начал расстегивать плащ.) Как танки!.. Как танки!.. (Истерично.) Ну и пускай, пускай!.. Туда нам всем и дорога!.. Туда, туда!..
Тамара. Туда дорога? Да, чего-то надо делать. Это ты прав… Вот что! Вот тебе мои деньги – сейчас же иди и расплатись в своей фирме!.. Ты меня понял?.. Понял ты меня, или нет?..
Володя. Не понял…
Тамара. Я им скажу, что я заболела, что не состоялось сеанса. Денег я тебе не давала. Так что все, будь здоров… Топай.
Володя. Не надо, Тома, твоих денег, не надо. Поверь мне… Возьми…
Тамара. Не возьму. Уйди ты от меня, слышишь?! (Выкинула ему ключ).
Володя. Ты мне, как, подарила их, что ли?
Тамара. Да, подарила, подарила – ступай!..
Володя (пожал плечами, спрятал деньги в карман). Спасибо… (Хотел уйти, вернулся.) Тома?.. Тома?..
Тамара. Чего тебе от меня?..
Володя. Слушай, можно я когда-нибудь приду к тебе после? Так просто, провожу от школы до дома?.. А?.. Тома?..
Тамара. Ты мне это предложил сам? Ведь сам, правда?.. Я ведь тебя не просила?..
Володя. Что ты ответишь?..
Тамара. Хотя бы до первой остановки, да? Ладно?..
Володя. Конечно, до первой… Как скажешь…
Тамара. А можно мы сейчас немного по квартире пройдем?..
Володя. Без проблем.
(Медленно обошли вокруг комнаты, рука под руку. У обоих внимательные, удивленные лица.)
Тамара. Можно, еще немного?..
(Еще немного прошлись.)
Тамара. У тебя, благополучно все будет, ты не отчаивайся: я верю. Когда-нибудь заработаешь много денег – только, пожалуйста, не таким способом – и повезешь на море детей… Имя у тебя хорошее – Владимир… Владетель мира… Это имя – как талисман… (Повернула Володю к себе спиной и подтолкнула к двери.) Будь счастлив…
Володя (повернулся обратно, хотел что-то ей объяснить). Тамара… Ты не звони…
Тамара. И ничего не нужно. Только будем знать, что где-то есть я, а где-то есть ты…
Володя. Спасибо.
Тамара. Спасибо.
Володя. Спасибо… (Уходит из квартиры.)
Тамара (звонит по телефону). Алло… Это номер – 80-20-44? Фирма «Медицина-94»?.. Здравствуйте, можно мне женщину пригласить к телефону, которая принимает заказы?.. Полная такая, светлые волосы… Это вы?.. Извините, я не узнала… Вы просили меня сказать, как ваш новый сотрудник… Адрес?.. Мой?.. Амундсена-14… Сергей?.. Уволился?.. Какую другую заявку?.. Я не понимаю вас, объясните… А кто ко мне сейчас приходил?.. Документы я не смотрела… Да, извините ошибка… Фамилия?.. Может быть, Блохин?.. У него хвостик подрисован к шестерочке… Фуфло гонит? Нет, нет, женщина, никого не нужно искать! Алло, женщина, алло?!. (Заметалась по дому.)
(Звонок в дверь. Тамара открыла. На пороге стоит Володя.)
Володя. Дай мне в рожу…
Тамара. Они угрожали тебя найти!..
Свечи задулись и в комнату ввалились потемки.
В светлом проеме двери видны две обнявшиеся
темные фигуры.
Занавес
Никола
сцены из уральской жизни
в двух действиях
Действующие лица
Солдатовы:
Ирина Петровна
Илья – старший сын
Владюша – младший сын
Света – жена младшего сына
Ковригин Григорий Иванович
Отец Николай
Бушуева Тая
Про поселок Бура старухи отзываются так: «Бура – что моя дыра», то есть – плохое, покинутое людьми место. Хотя люди в поселке, конечно, есть, просто их стало меньше, чем было 30, 40, 50 лет назад. Назван поселок по имени речки Бура, что пробуравила себе русло между каменистыми уральскими сопками. На одной из сопок в поселке высится Никола на Всосе – старая кирпичная церковь с колокольней и пятиглавием куполов. Она давно заброшена, с одного боку обгорела, кресты с нее сбиты. Всосом прозвали берег под церковною сопкою, который в половодье заливает река и где потом долго лужи всасываются в землю. Для хозяйства Всос непригоден – и зарос ивняком. Кусты эти поднимаются по склону сопки к самому огороду жилого дома, который стоит один около пустой церкви. У дома два отдельных крылечка – он рассчитан на две семьи.
Первое действие
Вечер. На скамейке у своего крыльца сидит молодой, бородатый отец Николай, смотрит вдаль (а места вокруг, что ни говорите – красивые, лесистые, есть на что посмотреть, особенно – когда вечер, садится солнце, когда река внизу, в тени укрылась туманом).
На половине у соседей играет в доме гармошка, безбожно фальшивит.
К дому идет с сумкою в руке соседка отца Николая Ирина Петровна Солдатова, высокая, худая пенсионерка.
Ирина Петровна. Здравствуйте.
Отец Николай. Здравствуйте. Храни вас Господь. Весело у вас нынче.
Ирина Петровна. Сын приехал.
Отец Николай. Сын?
Ирина Петровна. Мой старший.
Отец Николай. Поздравляю вас, Ирина Петровна.
Ирина Петровна (останавливается). Сколько месяцев уже – ни письма, ничего. Вдруг сегодня – стук в дверь. Я соскучился, говорит, мама. (Ставит на траву сумку.)
Отец Николай. Это хорошо, это хорошо.
Ирина Петровна. Устала. Обе улицы обошла. Надо мужиков чем-то кормить. Купила в Иканинском магазине окорочка – еле тащусь.
Отец Николай. А невестка что?
Ирина Петровна. На стол собирает. Это просто я так… спешила. (Гармошка замолкала было – и заиграла опять.) В сенках гармошку свою отыскал, теперь не может расстаться. А не учился ведь, сам на слух подобрал. Разную музыку знает, песни всякие. Как здесь шумно было, когда он тут жил. Гулянья – лучше любого клуба. Илья играет, девки песни поют, пляшут. Около церкви тут, или на берег пойдут. По берегу далеко слышно. Я, бывало, выйду во двор в темноте, слушаю: гармошка играет – значит нормально все.
Отец Николай. Вероятно, давно не виделись?
Ирина Петровна. Ой, не то слово! В Питере живет, на краю света. И захочешь, а не выберешься к нему – жди, когда сам объявится. Он, должно быть, лет восемь… (Подсчитывает годы в уме.) Мама родная! Девять лет!..
Отец Николай. Да, летит времечко-то, летит.
Ирина Петровна. Летит…
Отец Николай. Вот, Ирина Петровна, посоветуйтесь с сыном. Ведь еще немного – и вам будет совсем тяжко. А в поселке – удобства, связь, автобус ездит, больница.
Ирина Петровна. Что ты? Ты опять о своем? Я с тобой – поговорить чтобы, как с человеком, а ты… Тоже мне – еще назвался попом!.. (Поднимает сумку с травы.)
Отец Николай. Ирина Петровна, не сердитесь – ведь это грех. И не надо обижать духовное звание.
Ирина Петровна. Я к тебе не лезу, поп – и ты, значит, ко мне не лезь! (Уходит.)
Гармонь играет. Отец Николай опять садится на лавку, читает книгу. К нему подходит Тая Бушуева.
Тая. Здравствуйте.
Отец Николай. Вечер добрый. Храни вас Господь. Вы шли в церковь? Я уже затворил двери.
Тая. Нет, не в церковь я. Так, гуляю. Музыка – я услышала где-то. Думаю: откуда музыка? У Солдатовых? Неужели?
Отец Николай. Старший сын у них это.
Тая. К ним Илюша приехал?!
Отец Николай. Да.
Тая. Тетка Ира должно быть рада!
Отец Николай. Рада тетка Ира, сама не своя. (Крестится.) Солнышко садится. Как хорошо!
Тая. В августе такие красные зори. Даже страшно делается. Думаешь, к чему бы? Ведь не могут быть просто так – такие красные зори. Может это к войне?
Отец Николай. Извините, как вас зовут?
Тая. Тая.
Отец Николай. Надо молиться, Тая, чтобы не было страшно.
Тая. Он мою молитву не слышит.
Отец Николай. Это грех – такие слова.
Тая. Грех, не грех, а только я проверяла.
Отец Николай. Не припомню вас среди прихожан. Надо придти в церковь, Тая, свечку поставить, помолчать, подумать, помолиться. Нужно покаяться.
Тая. И откуда люди все знают? Только и слышу с детства: надо делать то, надо то…
К ним подходит Илья.
Илья. Это кто тут возвысил голос? Тайка, что ли? Бушуева? Ты?
Тая. Илюшка! Узнал! (Обнимает его.)
Илья. Узнал. Как тебя не узнаешь? (Отцу Николаю) Не помешал вам?
Отец Николай. Нисколько. Я уже хотел уходить.
Илья. А я знакомиться вышел к вам, покалякать с новым соседом. Илья, Ирины Петровны сын.
Отец Николай. Отец Николай.
Илья. А попроще если – то как?
Отец Николай. Не понял.
Илья. Говорю, попроще если, между соседями. Коля? Ладно? Ты не против, если будем на «ты»? Сам посуди: какой из тебя мне отец – ты, наверняка, моложе меня. (Тае.) О чем вы здесь спорили?
Тая. Просто так, на религиозные темы.
Илья. Тайка Бушуева – на религиозные темы?! Ушам не верю своим.
Тая (жеманно). Да?.. Почему?..
Илья. Может быть, ты монашка? (Отцу Николаю.) Коля, может быть, она в твоем штате?
Отец Николай. Послушайте, Илья, это некрасиво – хочу вам сразу сказать. Вы можете не уважать меня, но вам нужно уважительней относиться к духовному званию. Над духовным званием насмехаться нельзя.
Илья. Я и не насмехаюсь, ты что? Хочешь, руку тебе поцелую?
Отец Николай. Обращайтесь ко мне – отец Николай: я священнослужитель.
Илья. Ну, отец – так отец. Ну, так что – руку? Ты как? Руку! Я могу, по-соседски.
Отец Николай. Я боюсь, Илья, вы пьяны. Продолжим эту беседу в другое время. (Собрался было уйти.)
Илья. Брезгуете, что ли, отец? Тайка, а ты?
Тая. Только тихонько. (Подает ему руку.)
Илья (целует). Значит, у монашек руки смородиной пахнут? (Отцу Николаю.) Не обижайтесь, отец Николай, это просто мы так, шуткуем. Не видались давно. Церковь решили отремонтировать?
Отец Николай. Да. Благочинный благословил.
Илья. Ваш начальник?
Отец Николай. Начальник.
Илья. Дело тяжелое. В этой церкви сначала держали солярку: была заправка для тракторов. Когда убрали – мы в ней ребятишками играли в прятки, в войнушку. В ней же места целого нет, я помню: росписи все обиты.
Отец Николай. Отштукатурим. Это потом. Пока надо настелить пол. Кровлю мы уже починили.
Илья. А кресты?
Отец Николай. Будут. Подъемным краном, потом. Пока установили над алтарем, деревянный.
Илья. И колокола будут?
Отец Николай. Будут колокола, непременно.
Илья. Вот начнется жизнь! Живи – не хочу! Гармошка! Колокола!..
Тая (Илье). Ты к нам надолго?
Илья. Ну, вопрос интересный.
Тая. Чего это он интересный тебе?
Илья. Интересно, почему тебе интересно?
Тая. Так спросила.
Илья. Так?
Тая. Просто так. Ты совсем не изменился, Илья. Какой был трепач – такой есть.
Илья. Видно, Тая, бурчане с бурчалками не меняются жизнью – и ты такая же, как была. (Отцу Николаю.) Нашему поселку Бура, отец Николай, триста лет, и еще триста лет пройдет – так и будет дыра дырою: две улицы домов, церковь, речка. Неперспективное место – вот что, отец Николай. Зря вы сюда приехали: только мучаться с нами.
Отец Николай. Как смотреть, Илья, у нас свои перспективы, в божьем деле глухомань – не помеха.
Тая (Илье). Неизвестно еще, где ближе к богу: в городе, или здесь? Правильно, отец Николай?
Отец Николай. Совершенно с вами согласен. Сельская жизнь избавляет от городской суеты, обращает помыслы к богу.
Илья. Не приходилось раньше на этом пригорке мне слышать такие речи. Вечер-то какой! Какой вечер! Много ли будет еще в жизни у нас таких вечеров? А вы заладили: к богу, к богу! Радоваться надо, друзья, надо жить! Тая, отец Николай, пойдемте к нам в гости! У нас стол накрыт. Пойдемте! За знакомство, за встречу!
Отец Николай. Нет, что вы? Благодарю. В другой раз.
Илья. Зачем нам дожидаться другого раза? Идемте!
Тая. Идемте, раз зовут, отец Николай: у нас попросту все в деревне.
Илья. И матушку берите с собой!
Отец Николай. Матушка у своих родителей в городе.
Илья. Так тем более! Не сидеть же одному в пустом доме!
Отец Николай. Благодарю вас. Право. Сегодня я не настроен. Хочется на улице посидеть.
Тая. Народ – отдельно, попы – отдельно? Так, отец Николай?
Илья. Идемте, отец Николай, идемте! Приглашаем от чистого сердца.
Отец Николай. Ну, ладно.
Уходят в дом к Солдатовым. Немного погодя, у дома появляется Ковригин Григорий Иванович, стучится в окно, вызвал на улицу Ирину Петровну.
Григорий Иванович. Это что у вас в доме творится? Привечаешь попа?
Ирина Петровна. Так теперь начинают вместо – здорово живешь?
Григорий Иванович. Добрый вечер, Ирина Петровна. Как ваше драгоценное здоровье?
Ирина Петровна. Спасибо. Твоими молитвами.
Григорий Иванович. Ну, моей тебе молитвы не надо. У вас есть кому молиться без нас. Подружились с новым соседушкой?
Ирина Петровна. Ой, не спрашивай! У нас не дружба, а прямо страсть в клочья.
Григорий Иванович. Что так сразу?
Ирина Петровна. Да замаял. Прицепился уже неделю как банный лист: продай ему, да продай. Втемяшилось ему отсюда нас выселить. Будете, мол, дескать, в поселке, а сюда из города пригласит дьячка, себе в помощь.
Григорий Иванович. Выселит. У них это просто. В городе вон выселили музей – отдали здание церкви; дворец культуры выселили – тоже отдали. А уж тебя и подавно: выселят – и не пикнешь.
Ирина Петровна. Не на такую напали.
Григорий Иванович. Вылетите, как пробка.
Ирина Петровна. У нас ордер.
Григорий Иванович. Ордер! А у них власть! У музея, поди, тоже бумаги были.
Ирина Петровна. Черт возьми! Откуда? Что? Попы эти! Катимся-то куда?!
Григорий Иванович. Туда и катимся. Им-то что?
Ирина Петровна. Еще как путнего в гости его позвали.
Григорий Иванович. Ага, зовите больше его, зовите. Этим ребятишкам палец в рот не клади – в горло моментом вцепятся. (Пауза.) Я к тебе – вот что, Ирина Петровна, – в пятницу – партсобрание. Как обычно, в девятнадцать – ноль – ноль. Повестка дня – выражение протеста коммунистов поселка Бура антинародной политике нынешнего российского правительства и текущие вопросы.
Ирина Петровна. Я отсюда никуда не поеду.
Григорий Иванович. Опять за рыбу – деньги! Слышишь, что тебе говорю?
Ирина Петровна. Я на Всосе прожила с детства, я тут детей родила. У меня… Илюша приехал.
Григорий Иванович. На каком Всосе? В антиалкогольную компанию постановление было: называть это место сопкой Плеханова. Собрание, говорю, – в пятницу, в девятнадцать – ноль – ноль.
Ирина Петровна. Григорий Иваныч, я не иду на собрание.
Григорий Иванович. Что такое еще?
Ирина Петровна. Я решила сдать партбилет.
Григорий Иванович. Ты сегодня, что – ненормальная? Успокойся. Я как будто этого не слыхал.
Ирина Петровна. Я подумала хорошо. Я спокойна. Просто мне надоело.
Григорий Иванович. Придешь и на собрании скажешь. Подумай еще раз, говорю. Как ты сможешь после этого товарищам в глаза-то смотреть?
Ирина Петровна. Какие мне на огороде – товарищи? Черви дождевые одни.
Григорий Иванович. Ты, Петровна, говори, да не заговаривайся! Товарищей – червями назвать! Ступай домой, таблетку выпей! Компресс на лоб намотай!
Ирина Петровна. Надоел ты мне, Григорий Иванович!
Григорий Иванович. Ты это официально мне заявляешь?
Ирина Петровна. Официальнее некуда.
Григорий Иванович. Были на тебя сигналы, Ирина Петровна, были! Не верил, а напрасно. Проверить хотел.
Ирина Петровна. Вот и иди отсюда, если проверил.
Григорий Иванович. Проверил!
Ирина Петровна. Ну, и иди!
Григорий Иванович. Иду!
Ирина Петровна. Ну, и иди!
Григорий Иванович уходит. Ирина Петровна одна. На улице стало темно…
В доме у Солдатовых спустя полчаса были трое: красивый мужчина 27 лет, которого знакомые называют странно – Владюша, его жена Света, 25 лет, довольно невзрачная особа, да Бушуева Тая. От водки Тая захмелела, она нагнулась к темному окну, смотрит, задницу отставила назад больше, чем нужно.
Тая (кричит в окно и машет рукой). До свидания, отец Николай! Спокойной вам ночи! Илья, иди уже, наконец! Владюша, давай, зови брата!
Владюша. Илюха!
Света (дергает за рукав Владюшу). Сиди! Куда зенки выпялил?
Владюша. Чё?!
Света. Ничё! (Кричит Тае). Тайка, иди за стол, хватит там туда-сюда двигать.
Тая (начинает кричать частушку, притопывает ногой).
Не ходите, девки замуж:
Ничего хорошего!
Утром встанешь —
Титьки набок и пи*** взъерошена!
(Притопывает ногой.) Оп! Оп! Оп! Оп!..
Света (сидя за столом и подперев свою щеку ладонью, тоже вдруг запела частушки).
У меня миленка нет!
Что же я поделаю?
Пойду в лес, возьму топор,
Из березы сделаю!
Владюша (кричит частушку, хочет плясать, но Света дергает его за рукав, он садится).
Моя милка крышу крыла —
И оттуда сорвалась!
Пока донизу летела —
Сорок раз обосралась!
Тая (кричит в окно). Илюшка, ты где?! Давай, волоки гармошку! Веселье пошло! (Кричит частушку и притопывает ногой.)
Я любила тебя, гад,
Четыре года в аккурат —
А ты меня – полмесяца,
И то хотел повеситься!
Оп! Оп! Оп!..
Света (поет частушку, подперевши щеку ладонью).
Я надену кофту рябу,
Кофту рябу – рябую!
Кто с моим миленком сядет —
Морду покарябаю!
Владюша (кричит частушку). Некрасивая ворона,
А красивый перелет:
Милка с берега крутого
Жопой шлепнулась об лед!
Света (Владюше). Ты достал меня, козел! Понял?
Тая (Владюше). В самом деле, достал!
Владюша (Свете). Ты что, белены объелась, Светка?
Тая (кричит в окно). Илюшка, гармошку давай!
Ирина Петровна и Илья входят в дом.
Тая (кричит частушку). Полюбила чёрта я —
И целую чёрта!
У него, у чёрта,
Я уже четвёрта!
Илюшка, проводили попа? Гармошку давай!
Илья. Сейчас. Ма, где гармошка?
Ирина Петровна (Тае). Какая тебе гармошка? Мужик с дороги – еле ноги переставляет. И тебе на работу завтра идти.
Тая (посмотрела в окно). У, уже позднота! Правда что! Засиделась у вас. (Илье.) Ты как, в самом деле устал, Илья? А то бы проводил меня до поселка: у вас тут фонари не горят.
Илья. Пошли, провожу.
Ирина Петровна (Тае). Волки что ли тебя съедят? Чего ты боишься?
Владюша. Тайку волки съесть не посмеют!
Тая (Илье). Идешь, что ли?
Ирина Петровна (Илье). Посиди с братом. Чего ходить взад – вперед? Сколько годов не видались. Сидите, поговорите. Я ее доведу.
Тая. Ладно, тетя Ира, не надо. Я сама как-нибудь.
Ирина Петровна. Пойдем, на тропинку выведу, а то не найдешь.
Тая и Ирина Петровна сходят с крыльца.
Снаружи светлей, чем казалось. От церкви, с ее черным силуэтом, занявшим полнеба, легло наискосок на поляну черное пятно. Такая тишина, что Ирина Петровна и Тая на мгновенье невольно остановились.
Тая (негромко запела). Хорошо ли я уселась?
Не в досаду ли кому?
Коль в досаду – я не сяду.
Вы скажите, я уйду.
Ирина Петровна. Ты вот что, баба, прекрати это!
Тая. Чего это?
Ирина Петровна. А то я не вижу? Крути своим хвостом в другом месте.
Тая. Командира из себя корчишь?
Ирина Петровна. Я тебя прошу по-хорошему. Может, что и было когда-то, да быльем поросло – нечего ворошить.
Тая. Ворошить еще! Больно мне надо! Нужен мне твой заморыш! Я вообще случайно тут, не к нему шла! Откуда я знала?
Ирина Петровна. Ты здесь больше не появляйся. Поняла? Считай, я предупредила. Пеняй на себя.
Тая. Очень уж ты строга, тетка Ира. Строгая, погляжу. Если ты такая моральная, так чего ты Ковригина приваживаешь? У него поди-ка тоже – семья! Видела сегодня, как он вьется вокруг тебя.
Ирина Петровна. Как у тебя язык не отсохнет? Он пришел на партийное собрание звать.
Тая. А, так ты же партийная!
Ирина Петровна. Уж представь себе!
Тая. Уж представила! Что же это у вас, у партийных, такие дети родятся разные?
Ирина Петровна. Тебе, Тайка, космы давно не рвали? Забыла? Я напомнить могу.
Тая. Я что сказала? Только то, что один – на Карла Маркса похож, а другой – на Фридриха Энгельса. Видно, много партийных книжек в молодости читала. Попрошу себе у Ковригина: пусть мне тоже даст почитать.
Ирина Петровна. Догоню сейчас и напинаю!
Тая. Ладно, не трясись, тетка Ира! Не нужен мне сынок твой, оболтус. У меня вообще, к попу дело было.
Ирина Петровна. Не ври ко!
Тая. Что такого? У попа тоже есть книжки! Спокойной ночи, тетя Ира, не кашляй! (Уходит.)
Ирина Петровна. Уродится же такая зараза.
Луна прячется за тучу. На улице темень…
Следующее утро выдалось безветренным, ясным. Потом солнце припекло, как на юге. В доме у Солдатовых стало душно. Начала гудеть и ударяться в стекло жирная муха. Время – далеко за полдень. Вернулся с рыбалки Владюша.
Илья (сел на постели). Пи-ить!..
Владюша. Проснулся? Мастер ты спать, Илюха – уже обед скоро. На, рассол – полегчает.
Илья (выпив рассол). Давно я так…
Владюша. Может, опохмелиться?
Илья. Думать про нее не могу, сразу воротит. Молчи… Муху выгони: гудит, надоела.
Владюша. На то и лето, чтобы мухи жужжали. (Поймал муху в кулак, послушал ее, потом раздавил и отбросил в угол, руку обтер об штанину.) Такой сегодня клев был с утра, а потом как начало парить – и вся рыба заснула. Думаю, что сидеть? Пойду к вечеру, может быть – в ночевую.
Илья (держит ладонями свою голову). Что тут у вас за водка?
Владюша. Трещит? Ну, на то и голова, чтоб трещала. (Перекладывает рыбу из проволочного садка в чашку.) Интересно, рыба на одном месте живет или плавает вверх и вниз по реке? А? (Не дождался ответа.) Три ерша, два окуня, чебаки. Пять чебаков. Мальки не считаются. Кыс-кыс-кыс! Васька, иди сюда! На – мальков! Кыс-кыс! Васька!.. Где он? В огороде опять? Такой вырос кот – кровопийца, вампир! Я на Всосе котенком его подобрал, увязался по берегу за мной и мяукает – наверное, из дома удрал. Теперь вырос – трясогузок, воробьев ловит: только перья летят. Поймает – и сразу в дом тащит: похвастаться, видно, хотит.
Входит Света.
Владюша (Свете). Ты с работы, что ли сбежала?
Света. Отпросилась.
Владюша. Балуют вас. Конторские – одно слово. Тогда будешь уху варить.
Света. Я на эту рыбу уж смотреть не могу. Каждый день – рыба, рыба.
Владюша. Предлагаешь тебя кормить ананасами?
Света. Он меня кормит! Между прочим, я сама зарабатываю.
Владюша. На то и жена, чтобы сама зарабатывала. Я сегодня вечером в ночное пойду.
Света. Куда? Еще что придумал?
Владюша. На рыбалку иду.
Света. Может быть, на другую букву, на – «е»?
Владюша. На букву «рэ», на рыбалку!
Илья. Голова болит! Тихо!
Владюша (Свете, негромко). Стопку. (Света налила в стакан из бутылки с бумажной пробкой.)
Владюша (Илье). Илюха, на, выпей.
Илья. Что?
Владюша. Антипохмелин это.
Илья. Водка?
Владюша. Водка, да.
Илья. Сейчас сдохну. (Выпивает водку.)
Владюша. Ничё! От ста грамм еще никто не подох!
В дом вошла Ирина Петровна.
Владюша (Ирине Петровне). Напоила, мамка, сына на радостях!
Ирина Петровна. Что с ним? (Илье.) Что, тебе плохо?
Владюша. Отвык. В Питере по-деревенски не выпьешь: сразу заметут в вытрезвитель.
Ирина Петровна (Илье). Ложись, Илья. Может, за доктором? Владюша, сбегай.
Илья. Ма, не надо доктора, все нормально. Уже лучше делается. Опохмелился.
Владюша. Ну, что, мне бежать?
Илья. Говорю же, не надо.
Владюша. Легче?
Илья. Да, легче.
Владюша. А не верил! Сто грамм – великая вещь. Рецепт здоровья. Ценность мирового масштаба. ЮНЕСКО, во!
Ирина Петровна (про Владюшу). Замолол языком! Этому все ни почем! В три горла халкает – а как огурчик.
Владюша. Могем, маманя, могем! Ладно, не буксуй в любимой колее. (Свете.) Пошли, Светка, почистим рыбу по быстрому! Есть там нож на колонке.
Света. Пошли. (Владюша и Света уходят.)
Ирина Петровна. Покушал бы немножко.
Илья. Правда. Огурцы есть?