После такого сообщения над столом повисла долгая пауза. Её разрядило шумное возвращение Вадика и Юрия, которые оживлённо перешучиваясь, плюхнулись на свои места. Вадик, увидев несколько вытянутые лица своих подружек, понял, что нужно спасать ситуацию и забалагурил:
– Что революционэрки, достали парня своими бреднями, что верхи не могут, а низы не хотят. Жалко и тех, и других. Что до меня, то пока у родаков есть деньги, я грызу гранит науки в туманном Альбионе и уж как-нибудь постараюсь здесь бывать пореже. А наши зоотечественники пусть сами кувыркаются в этом мире животных. Если снова захотят, пусть себе строят какой-нибудь новый хаммунизм в отдельно взятой стране. Юрик, наливай всем, давайте выпьем!
Разговор на скользкие темы по общему молчаливому согласию больше не возобновляли. Юрий, выцедив порцию спиртного, вновь заснул в прежней позе, запрокинув голову и спрятав лицо под капюшоном.
На сцене между тем уже шептала текст песни певица, одеяние которой по большому счёту состояло из одних туфель на длиннющем каблуке. Остальной наряд был соткан из полированных бляшек, закреплённых на блестящих цепочках и, по правде, больше открывал, чем скрывал. Отражая свет прожекторов, бляшки запускали в зал ярких зайчиков, слепя и мешая рассматривать то, что, по сути, и выставлялось напоказ.
Вадик не преминул оценить достоинства певицы, промолвив, намеренно коверкая английский:
– О, бойз, довожу до понимания, что это в высшей степени юзер-френдли дама, торопитесь!
Но мальчики этим советом-приглашением пренебрегли, а дамская часть тусовки сделала вид, что жеребячьих намёков Вадика не поняла.
Время уже скатывалось во вторую половину ночи, когда со сцены полился речитатив модного рэпера. Молодой человек именовал себя «Вышак» и был обряжен в кожаную куртку, стянутую портупеей, и кожаный картуз с красной звездой. Игорь для себя расшифровал этот творческий посыл, как попытку вызвать у зрителей выброс адреналина не только матерной рифмовкой, но и намёком на высшую меру социальной расправы от руки НКВД.
Уставшая полупьяная публика реагировала вяло. Явно обиженный таким невниманием рэпер яростно прокричал в толпу заключительные строки, в которых рифмовались минус и анус, а потом, выхватив из кармана бесствольную «Осу», шандарахнул светошумовым патроном поверх голов. Ошалевшая от вспышки и грохота, сопровождавших выстрел, толпа сначала оцепенела, а потом под женские взвизги разразилась испуганными матюгами вслед уходящему со сцены артисту.
Громкий хлопок взбодрил всех и поставил на празднестве своеобразную точку. Гости стали постепенно расползаться к выходам из зала. Очнувшиеся от дрёмы официанты засновали между столиками, вручая кавалерам счета за съеденное и выпитое за ночь.
Длинный листок со счётом положили на край стола, как раз перед Игорем. Он потянул бумагу к себе, стараясь представить себе, сколько же его зарплат там нарисовано. Вадим, засмеявшись, отобрал счёт у Игоря и пошутил:
– Ты еще не настолько коррумпированный, чтобы по таким счетам платить, мы лучше используем возможности российских олигархов.
С этими словами Вадик запустил руку в карман всё так же крепко спящему Юрию и извлёк оттуда кредитную карту.
– Будем верить, что нефтеносные горизонты Юрикова папы на нашем веку не иссякнут! Аминь! – шутовски провозгласил он и передал карту подскочившему официанту для расчёта.
Все стали собираться, разбирая наваленную на диван верхнюю одежду, и толчками пробуждая Юрия. Игорю от выпитого и усталости хотелось поскорее завалиться спать. Марина, проявив мудрость, его о впечатлениях расспрашивать не стала, отложив всё до утра.
11
Сергей Юсупов так и задержался в доме Абдулло. Настоящие хозяева поместья навещали свои владения редко. Игорь за полторы недели ни разу не слышал, чтобы кто-то из них приехал. С самим Абдулло общаться приходилось мало, он всё время был занят какими-то своими делами и часто отсутствовал. Хозяйство вели две незаметных женщины, которые готовили на газовой плите пищу, стирали и присматривали за тремя маленькими детьми. В разговоры женщины не вступали и, случайно сталкиваясь с Сергеем в коридоре, загораживали нижнюю часть лица концами причудливо повязанного на голове платка. Сергея удивило, что детей было не видно и не слышно. Никаких криков и капризов. Сергея дети дичились. Мальчик, что постарше, иногда подходил и пробовал общаться, но его языка Сергей не понимал, а по-русски не понимал малыш. Его сестренки, совсем маленькие, даже не входили в комнату, пока в ней был Сергей, а только зыркали из-за полуприкрытой двери своими чёрными глазёнками.
Отогревшийся и отъевшийся Сергей в ожидании обещанной работы, чтобы не сидеть сложа руки, старался быть полезным в домашнем хозяйстве. Начал с уборки снега, на который этот год выдался богатым. Пришлось, правда, помучиться и практически без инструментов одним ножом починить снеговую лопату, приделав к ней новую ручку. Чистить двор от снега, Сергею было не привыкать, и эту работу он любил. На лёгком морозце дышалось легко. Сколько сделать сегодня и что оставить на завтра, решаешь сам, если, конечно, ночью снегопад не подвалит новую порцию. Сделанное сразу видно – вместо стёжки следов в глубоком снегу пролегла широкая дорожка с высокими отвалами по бортам.
Утопавший в сугробах хозяйский дом казался теремом из сказки. Стены из оцилиндрованных брёвен ещё сохраняли свою яркую желтизну, а когда проглядывало солнце, высокие окна начинали сиять своими стеклопакетами. Богатый дом, ничего не скажешь. Тахир потихоньку шепнул, что хозяин большой начальник в Москве. Но ни сам начальник, ни его семейство этот заметённый снегом уголок природы так ни разу за зиму и не посетили. Во всяком случае, Сергей никогда не видел, чтобы в доме зажигался свет.
Площадку перед пустующим особняком Сергей решил вымести почище и, нарезав берёзовых веток в роще за забором, связал себе самый настоящий веник, который в его деревне назывался «голик». Осталось вбить в него ручку, и получилась надёжная метла.
Абдулло старания Сергея замечал, но никак об этом не высказывался. Только как-то утром Сергей обнаружил рядом со своей самодельной метлой новую покупную из пластмассовых прутков, которая, ясное дело, была и понадёжнее, и попроизводительнее.
Расширяя фронт работ, Сергей принялся за дровницу за баней. Для начала расчистил ведущую к ней дорожку. Поаккуратнее и повыше сложил берёзовые полешки и расколол напиленные кем-то ранее чурбаки.
Физические усилия давались ему легко, и свежий воздух разгонял кровь по жилам. Сергей чувствовал, что он внутренне меняется, становится прежним, уверенным в себе человеком.
Вечерами первым с работы возвращался Тахир, с которым Сергей успел сдружиться. Добрый и мягкий по характеру парень хорошо говорил по-русски, и Сергей мог вдоволь наобщаться, потому что иных развлечений в доме не имелось. Ни телевизора, ни радио, ни книг Абдулло не завёл, а телефон у Сергея давно отключили за неуплату
В ящике дивана он обнаружил кипу старых журналов «Здоровье», но читать в них про всякую заразу не хотелось, да и картинки там были под стать.
Оставались беседы с Тахиром, с которым они по традиции вместе и ужинали. Но часто после ужина Тахир погружался в чтение и за этим занятием целиком уходил в себя, изредка ритмически покачиваясь и пощипывая редкую бородёнку, которая у него никак не хотела расти. Книжка была религиозная и написана на арабском, которого Сергей, ясный пень, не понимал, и о содержании спрашивать у Тахира стеснялся, стараясь не задевать его веру.
Но как-то раз не утерпел и поинтересовался:
– Что хоть там пишут, интересно?
Тахир, заложив прочитанную страницу пальцем, совершенно серьёзно посмотрел на Сергея и ответил:
– Это сама моя жизнь.
После такого ответа чего-то ещё спрашивать Сергею расхотелось. Но Тахир, видимо, проникся его интересом и заговорил сам.
– Аллах акбар! Бог велик! Нужно верить во Всемогущего, он спасёт от греха. Он восседает на троне в небесах и смотрит на наши поступки, за которые потом вознаградит или накажет. Я простой человек, хорошо не сумею объяснить, лучше спросить Абдулло, он учился, много знает. Аллах акбар!
Сказав это, Тахир, точь-в-точь как тогда Абдулло, поднял кверху правый указательный палец.
Этот разговор Сергей запомнил, но продолжения тогда он не имел.
Буквально на следующее утро Абдулло предложил Сергею работу. В его положении особо выбирать не приходилось, но дело оказалось и по душе, и по специальности. Абдулло сказал, что на строительном рынке нужен водитель на «Газель», чтобы развозить купленные товары. Прежний водитель, по словам Абдулло, уехал домой, и срочно нужна замена. Половину всего, что заработает, Сергей может оставлять себе, но сам будет платить за ремонт машины и заправку. Двигатель работает на сжиженном газе, поэтому расходы небольшие. Вторую половину денег надо отдавать старшему, Сергея с ним познакомят. Комнату можно снять в поселке, рядом с рынком.
Сергей не очень представлял насколько выгодна ему такая схема бизнеса, но оставаться нахлебником у Абдулло было уже невмоготу.
–Согласен, когда надо начинать? – решился Сергей.
–Сейчас, – просто ответил Абдулло.
12
В работу Сергей втянулся быстро. Машинка оказалась хотя и не новая, но ещё бодрая. Постепенно постигая установившиеся на строительном рынке порядки, Сергей знакомился с его обитателями. Многие и действительно там обитали, приспособив для жилья старенькие вагончики, которые стояли как бы вторым рядом за ангарами со стройматериалы и не бросались в глаза покупателям. Условия там были, прямо сказать, не очень, и Сергей порадовался, что послушал Абдулло и снял себе маленькую комнату в посёлке. Все помещения в домике его хозяйка, живущая в Москве, сдавала внаём таким же, как Сергей, работягам с рынка. Надо ли говорить, что из жильцов образовался такой интернационал, что по нему можно было изучать национальный состав всего бывшего Советского Союза, разве что без трех прибалтийских сестриц. На удивление, уживались все мирно, что тоже напоминало о былых спокойных временах. Сергей, родившийся на излёте советской власти, геополитикой голову не забивал, но, памятуя армейский опыт, держался со всеми неконфликтно и ровно, старался помочь сам и от помощи других не отказывался. По утрам, когда он прогревал свою «Газель», из дома по одному, по два тянулись соседи, чтобы открывать на рынке доверенные им торговые точки. Иногда Сергей их подвозил, хотя дорога пешком занимала десяток минут. Это была рыночная аристократия, выше которой стояла только администрация рынка и реальные хозяева товаров. Но были и те, кто ниже, в основном грузчики. Вот эта категория и заселила неуютные вагончики на задворках рынка. Среди этого слоя тружеников никакого интернационала не наблюдалось. В основном это были выходцы из Киргизии, разбавленные таджиками. Таджиков оставалось всё меньше, их постепенно вытесняли. Прямых конфликтов между ними не случалось, но более отвязные и свободные от таких предрассудков, как почтительное уважение к старшим, киргизы, если напивались или обкуривались, могли затеять драку. За пределы вагончиков это не выплёскивалось и замирялось без вмешательства официальных властей, своими рыночными силами и методами. В мирные периоды грузчики одной национальности сколачивались в самостоятельные артели и чётко следили, чтобы заказы на погрузку распределялись между всеми равномерно.
Сергея эта борьба за выживание не касалась. Он занимал место в очереди «газелистов» и дожидался клиентов, которым потребуется отвезти длинномерный или объёмный товар. На руку Сергею играло то, что он как коренной житель России свободно общался с покупателями, выглядел уверенно и всегда мог выторговать за поездку чуть больше, чем остальные извозчики. Нуждающихся в его услугах было хоть отбавляй. Да, что и говорить, ведь не положишь в бежевый салон иномарки на нежные кожаные подушки сидений пару мешков цемента, а про трубы и доски и говорить нечего, они и по длине не влезут.
Постепенно он перезнакомился со старшими строительных бригад, которые по всей округе возводили всё новые и новые коттеджи, превращая ближнее Подмосковье в одно сплошное поселение. Часто за забором одного дачного посёлка гнездился другой, за ним третий, так что при желании погулять, ни в лес не войти, ни из него не выйти.
Сергей научился разбираться в этих лабиринтах и легко отличал, например, «Родники-5» от «Лужков-4».
Его задачи со временем предельно упростились. По телефону бригадиры давали ему свои заказы, а ему оставалось подобрать товар, чтоб по качеству без изъяна и по весу без обмана, организовать погрузку и доставить на точку. У него всегда в кармане хранилась пачка накладных с синей печатью и подписью, но с незаполненными графами наименований и количества товара. После разгрузки наступал самый волнующий момент: бригадир, почесывая затылок, соображал, как понезаметнее для хозяев два кубометра досок превратить в три, или вместо десяти рулонов пергамина указать двенадцать.
Сергей терпеливо ждал решения этой сложной морально-арифметической задачки и послушно записывал в накладной под диктовку бригадира дутые цифры. Никаких угрызений совести он не испытывал. Во-первых, брал деньги не он, а бригадир. Во-вторых, деньги крали явно не у голодающих, а у жирующих, и точно не последние. Ему самому, конечно, при этих фокусах перепадало побольше, чем за обычный рейс, но по его глубокому убеждению, это было справедливо.
Сам Сергей по натуре своей вороватым не был. Он честно каждый день откладывал половину заработка и отдавал её старшему. По-видимому, размер этой суммы настолько превышал то, что было прежде, что поставленный на сбор денег парень по имени Умар сильно удивился:
– Слушай, ты не ошибся? До тебя все меньше давали. Тебе самому хватает?
– Не беспокойся, Умар, всё как договорились, напополам, – смеялся в ответ Сергей, – ты, что недоволен?
Деньги действительно завелись у Сергея, он прикупил кое-какую одежду и немного отослал матери.
Свободного времени у него почти не было. Рынок работал семь дней в неделю, и большая часть перевозок падала как раз на выходные. В будние дни бывало поспокойнее, можно отоспаться в согретой печкой машине или выйти размяться и продышаться, или просто почитать. Для чтения Сергей изредка покупал в поселковом книжном киоске, куда обычно заскакивал по пути, детективы. Рассматривая как-то витрину, он с самого края увидел зеленого цвета обложку с затейливой надписью «Коран». Попросил посмотреть и увидел, что написано по-русски. Решил, дай-ка, куплю, покажу Тахиру, вот он удивится.
Улучив свободную минутку, принялся читать, но смысл многих выражений ускользал от понимания. Вроде и по-нашему написано и слова простые, но что ими сказано, не поймёшь.
На рынке спросить разъяснения не у кого. Все крутятся, у всех свои заботы. Да и по-русски хорошо понимают только разве что украинцы, а у них вера такая же православная. Да и у этих не к каждому так просто подойдешь. В двух крайних магазинчиках торгуют всякими проводами и вообще электрикой ребята с Западной Украины. Учтивые, но держатся особняком даже от своих, которые их за глаза и вполголоса называют «бендерики». Да и не могут они разбираться в чужой вере.
Желание понять, что же именно имеется в виду в купленной книге, у Сергея не проходило. На своё счастье, как-то к вечеру, он случайно увидел на рынке Абдулло, который приехал что-то купить по хозяйству.
Сергей обрадовался знакомому, подбежал, заговорил, но Абдулло вёл себя сдержанно, вежливо спросил, нравится ли работа, и замахал руками на благодарности Сергея, давая понять, что это лишнее. Сергей не утерпел и позвал Абдулло в кабину «Газели» достал из «бардачка» книгу.
– Откуда ты её взял? – удивился Абдулло, – зачем она тебе?
– Купил, прочитать хотел, – в свою очередь удивился Сергей, – разобраться хотел, что в ней написано. Подумал, что вы поможете понять.
– Если ты с истинным уважением к имени Пророка, – серьёзно ответил Абдулло, – то помогу, спрашивай.
– Вот это место, – заторопился Сергей, – слушайте. «Во имя Бога Милостивого, Милосердного, Слава Богу, Владыке всех миров, Милостивому, Милосердному, Властителю Судного дня. Тебе одному поклоняемся и к Тебе одному взываем о помощи. Наставь нас на путь праведный, путь тех, кого Ты одарил Своими благами, тех, кто не навлёк на себя Твоей немилости, и тех, кто не впал в заблуждение». Про Бога и Владыку миров – это мне ещё понятно, но кого одарили благами, а кто навлёк немилость и впал в заблуждение? Это как надо понимать, что кто-то не так поступил? Нагрешил, или что? Можете объяснить?
Абдулло, полуприкрыв глаза, шёпотом произнёс несколько слов, наверное, молитву по-арабски, и сказал:
– Похвально, что ты стремишься понять то, что написано в Священной для нас книге. Но своим умом простой человек этого постичь не может. Истинный Бог познаётся в искренней молитве. Между Аллахом и верующим нет посредников, но путь истинного Его познания долог и труден. А то, о чем спрашиваешь ты, говорит не о поступках или грехах. Своими благами Аллах одарил всех правоверных мусульман. Навлекшие на себя немилость это иудеи, а те, кто впал в заблуждение – христиане. Вот так следует понимать эту суру Корана. Я и мои братья салафиты исповедуем чистый ислам, но есть и заблудшие даже среди мусульман. Эти многобожники не истинные мусульмане, они хуже неверных. Тебе в этом трудно разобраться. Поэтому ты ни с кем прочитанное не обсуждай, чтобы не ошибиться. Мы ещё не раз побеседуем с тобой, а книгу я пока заберу с собой. Прощай!
– До свидания, – машинально попрощался Сергей, озадаченный вдруг открывшимся ему совершенно другим смыслом прочитанного.
13
В понедельник Игорь Климов с самого утра приступил к своим следовательским обязанностям. Он заранее знал, что получить документы из двух судов за один день, задача практически не решаемая. Суды из всех государственных структур самая забюрократизированная и медленная. Расчёт строился на том, что, хотя бы, запросы он завезёт и передаст лично, что сократит время на почтовую доставку. Проблемы создавала и парковка. Без машины в два места, пожалуй, в рабочие часы и не успеть. А где «Альмеру» приткнуть, когда и так немногочисленные стоянки забиты и транспортом, и сугробами, ещё не вывезенными с прошлого снегопада?
Пока Игорь, сверяясь с навигатором, выруливал по московским пробкам, в его памяти постоянно всплывали подробности их с Мариной отдыха в ночном клубе. Ощущения от разговоров за столом и самих Марининых друзей остались какие-то неясные. Вроде ничего и не произошло, но что-то всё же неприятно зацепило. Сформулировать это что-то Игорь пока для себя не смог. В разговорах с Мариной он этих тем не касался, а она вела себя так, как будто этой встречи и не было.
Добравшись до здания первого из двух судов, Игорь дважды проехал мимо входа, огибая весь квартал в поиске местечка, где можно приткнуть машину. В одном из проездов к домам, место неожиданно освободилось. Игорь быстро подрулил туда и припарковался. Полдела сделано. Теперь вперёд, на штурм бюрократической твердыни, которая внешне выглядела современной и даже привлекательной.
Над входом полоскался триколор, подчёркивая державность заведения. Очередь граждан, жаждущих правосудия, клубилась сразу за стеклянным дверным тамбуром. Им предстояло пройти рамку металлоискателя и предъявить личные документы, которые дама – судебный пристав, аккуратно записывала в амбарную книгу. Игорю очень нравилось это старозаветное, почерпнутое им из русской литературы название. Так и представлялись мысленному взору склонившиеся над линованными листами писцовые дьяки каких-нибудь допетровских времён с гусиными перьями в испачканных чернилами перстах. Суть процедуры с веками осталась прежней, только в унизанных колечками пальчиках охранительной дивы находилась шариковая ручка, которая бойко бегая по строкам, так же, как и древнее гусиное перо, оставляла след в истории.
Что написано пером, как известно, не вырубишь и топором, на века остаётся. Для чего велась такая регистрация, Игорь не понимал, ведь личности участников процесса всё равно устанавливает суд. Может быть, просто подсчитывали поголовье посетителей и этим обосновывали дальнейшее расширение штатов охраны? Какая судьба ждёт эти истрёпанные амбарные книги после заполнения? Бог весть.
Служебное удостоверение Игоря удостоилось чести быть записанным в анналы суда, и он получил право под строгими взглядами коллег пишущей девицы подняться на второй этаж к кабинету председателя суда. К слову, эти самые коллеги, огнестрельно вооружённые и упакованные в бронежилеты, выглядели так, точно им сейчас предстоит вступить в бой. Но поток истцов и ответчиков был мирным и обыкновенным, и в массе своей немолодым. Ведь подсудимых злодеев по общей лестнице конвоиры не водили.
Если первый барьер Игорю удалось преодолеть быстро, то на втором дело застопорилось. В приёмной председателя суда молодая девчушка – секретарь, не вчитываясь в текст запроса и не глядя в удостоверение Игоря, категорически отрезала – приёма нет и не будет. Сдавайте запрос в канцелярию и ждите ответ в установленные сроки. Попытки что-то объяснить она проигнорировала, как говорится, по ушам текло, но в мозг не попало.
Игорь пошел искать канцелярию. В некоторых местах коридоров ему пришлось проталкиваться сквозь угрюмые людские пробки. Радости на лицах ни у кого не наблюдалось, да и то сказать: для удовольствия в суд не ходят. Коридорчик у дверей канцелярии был запружен полностью, и к окошку, прорезанному в двери, приходилось отстоять немалую очередь. Потоптавшись в нерешительности, Игорь подхлестнул себя мыслью о том, что за ним дело государево, он расследует убийство, но действовать всё же решил не напролом, а хитростью.
Он приметил, что время от времени пухленькая служительница выходит из заветной двери, прижимая к животу кипы папок, и направляется куда-то в недра суда, а потом порожняком возвращается обратно. Он выбрал место на повороте, где народу поменьше и решительно встал на пути девушки.
– Здравствуйте, я следователь Климов по служебному делу, вас предупреждали по телефону, – Игорь говорил максимально убедительно и для верности держал перед собой раскрытое удостоверение.
– Добрый день, но мне никто ничего не говорил, – растерялась девушка, которая вблизи оказалась очень симпатичной, – может быть это с завканцелярией разговаривали?
– Наверное, с ней. Это мой начальник по телефону договаривался, – вдохновенно врал Игорь, – просто дело об убийстве раскрываем и всё очень срочно. Как мне увидеть заведующую канцелярией?
– Подождите здесь, я сейчас ей скажу, – пообещала девушка, сразу став в глазах Игоря ещё милее.
Не прошло и пяти минут, как к Игорю подошла серьезная девушка постарше и строго поинтересовалась:
– Я завканцелярией. Это вы из следствия? Нам никто не звонил. Какой у вас вопрос?
Игорь кратко, но со всеми красками рассказал про новогоднее убийство, особо напирая на любовную подоплёку и расчленённый труп ревнивца.
В глазах завканцелярией поначалу засветилось любопытство, но потом официальность пересилила:
– Так это даже не наш район, почему вы к нам обращаетесь?
– Да в том-то и дело, что этот убитый раньше был осуждён вашим судом, и срочно нужна копия приговора, чтобы установить, что он за личность. Я поэтому сам и приехал, дело срочное, ведь женщина за убийство арестована, и её судьба от этого зависит. Поймите, времени нет! – Игорь напирал, чувствуя, что казавшая безнадёжной попытка может выгореть.
– Ладно, давайте ваш запрос, – нехотя согласилась заведующая канцелярией и, глянув на текст, озадаченно протянула, – да дело-то больно старое, это же ещё советских времён приговор. Ладно, подождите.
Ждать пришлось долго, но Игорь на это настроился и старался провести время с пользой. Позвонил Марине, но та оказалась занята в каком-то бракоразводном процессе и отписалась короткой СМС-кой. Потом Игорь позвонил в Калашин в родной следотдел и предупредил, что появится только завтра утром.
– Держите вашу копию, – услышал он за спиной и, обернувшись, увидел ту самую девушку, с которой он начал свою авантюру.
Она протягивала ему стопку листков тонкой папиросной бумаги с серыми расплывающимися буквами. Уголок стопки был обёрнут плотной бумагой и сквозь неё прошит белой суровой нитью.
– Вот, смотрите, на ваше счастье в деле оказалась лишняя копия, а то пришлось бы перепечатывать, – сообщила девушка, – зампредсуда сказала, что можете её забирать, вряд ли такая древность ещё кому-то потребуется. Только вы мне на своём запросе распишитесь, что получили на руки.
Игорь проверил, имеется ли заверяющая печать, поблагодарил, расписался и, чувствуя облегчение, покинул казённое здание.
Прямо в машине, не переборов любопытства он наскоро пролистал приговор и присвистнул. Именем РСФСР этот его расчленённый, за убийство собственной жены, получил десять лет.
День начинал складываться. Игорь решил, что удачу нельзя обижать и поехал во второй суд.
Снова помучавшись с парковкой и пройдя те же процедуры, но уже обогащённый положительным опытом, Игорь теперь действовал уверенно и опять добился своего. Только в этом случае стопки дел из канцелярии разносил молодой человек в очках. Игорь показал служебное удостоверение и рассказал о причинах своего визита в суд. Канцелярист оказался студентом – заочником, и живое, да ещё кровавое преступление его, как будущее светило юриспруденции, искренне заинтересовало. Игорь понял, что тот уже очумел от своих привычных бумажек, и возможность хоть так отвлечься ему в радость, поэтому льстиво величая парня «коллегой», напирал на особую срочность дела.
Пока запрос регистрировали и согласовывали с судебным начальством, Игорь привычно торчал в коридоре, но теперь у него было занятие – он изучал копию приговора. Выходило, что мужичок-то этот, мерзавец редкостный. Из ревности несколько раз лупил свою жену до синяков, а потом дошло и до ножа. Получил он тогда десять лет, максимум по статье сто третьей, которая по уголовному кодексу РСФСР карала за умышленное убийство.
Копия, которую ему вынесли, выглядела посовременней. По крайней мере, распечатали её на принтере, и читалась она легко. Игорь расписался, что её получил и сразу погрузился в чтение. Ну, так и есть, снова жена и снова ножевое ранение, только, к счастью, не до смерти. За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, уже по уголовному кодексу Российской Федерации – восемь лет лишения свободы.
Игорь обратил внимание, что адрес квартиры, где всё произошло, буквально в двух-трёх кварталах отсюда. Может быть, рискнуть, раз уж фортуна с ним подружилась? Игорь включил навигатор и стал по нему вычислять нужную точку.
Несмотря на помощь гаджета, старую пятиэтажку из красного кирпича, пришлось поискать. В глубине заросшего деревьями микрорайона дома пронумеровали в каком-то загадочном порядке, и без помощи молодых мам, которые съехавшись колясками, обсуждали чьё-то родительское нерадение, Игорь плутал бы долго.
Когда он поднялся на третий этаж пахнувшего кошаками подъезда, его уверенность поубавилась, ведь столько лет прошло.
На звонок дверь открыла миниатюрная женщина в домашнем халате. Игорь поздоровался и, назвав имя и фамилию потерпевшей, которые узнал из приговора суда, спросил, не здесь ли она живет.
– Это моя мама, но она умерла два года назад. А вы кто и что вам нужно? – удивилась хозяйка квартиры.
– Я следователь Климов из Калашина, расследую убийство, вот мои документы.
– Проходите в квартиру. Лучше на кухню. Не разувайтесь, у меня сегодня неубрано, – посторонилась женщина, пропуская его внутрь.
Игорь вошел и оценил деликатность разрешения не снимать обувь, потому что неубрано было не только сегодня. На маленькой кухоньке он сел на предложенный табурет и приготовился задавать вопросы, но из комнаты за стеной раздались дикие детские крики и такой грохот, будто переставляли мебель.
– А ну, тихо там, сейчас ремень возьму, – громко и зло крикнула женщина в дверной проём, – дайте с человеком поговорить.
Крики стихли, но по доносившимся звукам чувствовалось, что возня продолжается, и дело вот-вот опять дойдёт до открытой схватки.
Игорь начал рассказывать, что его привело в этот дом.
– Понятно, – кивнула женщина, – этот убитый отчим мой. Так ему и надо, давно заслужил. Он маму мою тогда порезал, хорошо, что не до смерти, вылечили. Да кто знает, может она от этих ран так рано и померла? А отчим просто зверь, постоянно маму бил, всё ревновал. И ведь не спьяну. Он почти и не пил. На меня орал. Я потом уже узнала, что он и раньше за убийство в тюрьме сидел. Не жалко мне его, нисколько. Собаке – собачья смерть.
– Вы не знаете, у него родственники были? Может быть дети от прежних браков?
– Про детей никогда не слышала, не знаю, а вот брат был. Как отчима посадили, так сразу этот брат и появился. Всю одежду отчима забрал и часы его старые. Больше никаких богатств у нас не было. Адрес он не оставил. Ни разу больше не появился и ничем не помогал.
– Знаете, чтобы вам в Калашин не мотаться, давайте я сейчас ваши показания запишу, – предложил Игорь.
–Пишите, что же, мне скрывать нечего, а разъезжать мне некогда – согласилась женщина.
Игорь торопливо писал, стараясь поскорее покинуть шумную квартиру. Но два раза с протоколированием пришлось прерываться для принуждения к миру молодого поколения. Женщина в раздражении выбегала из кухни в комнату, оттуда слышались громкие шлепки и дружный рев. Женщина возвращалась на кухню, и битва за стеной потихоньку опять начиналась.
– Вы уж извините, что мои так орут. Ветрянка у них в детском саду, вот и сижу на бюллетене, – оправдывалась она, подписывая протокол.