39
Первым делом он запланировал осмотр котельной с участием истопника Сергеева, который оказался столь железным свидетелем, что даже Петрова и Величко его с истинного пути не сбили.
Договориться с директором котельной и предупредить Сергеева, чтобы ждал на месте, много времени не отняло. Верная «Альмера» доставила его прямо к объекту, но припарковаться пришлось на улице.
Котельная бани, как и большинство подобных сооружений в городке, выглядела так, словно война закончилась вчера. Приземистое здание из почерневшего кирпича венчала двускатная крыша, крытая волнистым шифером и усеянная многочисленными разномастными заплатками. Некоторые окна настолько заросли пылью, что стёкла утратили свою прозрачность. К стенам приливала зелёная волна лебеды, полыни и крапивы, местами высотой превышающая человеческий рост. Самым нарядным выглядел горящий на солнце синими блёстками холмик антрацита, этого спасительного для российских просторов источника энергии. Правда, так выглядели задворки, а фасад городской бани, выходящий на улицу, на которой Игорь припарковал машину, смотрелся вполне презентабельно. У входа, к которому с тротуара вела короткая аллейка из кустов сирени, даже размещались две клумбы с анютиными глазками. Вообще это заведение круглогодичного цикла пользовалось в городе уважением и посещалось активно.
Истопник, а по процессуальному статусу свидетель, Сергеев, ждал у входа в котельную. Игорь объяснил свою простую задачу: зафиксировать обстановку для проверки показаний потерпевшей и Сергеева, на что тот спокойно кивнул.
Игорь предложил рукой показать место, где он стоял в ту ночь. Сергеев занял позицию, а Игорь сфотографировал его камерой мобильного телефона, стараясь захватить в кадр побольше деталей обстановки. Потом, по просьбе Игоря, Сергеев указал, где в ту ночь стояла полуодетая потерпевшая, а потом как он запирал на засов распахивающуюся наружу дверь. Ну, что же, всё ясно и так, без фотосъёмки. Подкрепиться в доказательствах этим возможно, но самого обвиняемого это напрямую никак не изобличает. От безысходности и чувства напрасно затраченного времени, Игорь сделал вид, что его очень интересует надёжность засова, и, выйдя наружу, попросил Сергеева закрыться, как тогда, изнутри и стал дёргать за ручку двери. Засов не поддавался, значит, дверь рывком открыть невозможно.
Игорь задумался, стоя перед дверью, а Сергеев, не получивший команды открывать, тоже бездействовал. В этот момент Игорь, упирающийся глазами в окрашенную серой краской фанеру, которой было обито снаружи дверное полотно, заметил несколько бурых точек и потёков, идущих книзу от небольшого гвоздика, забитого почти по самую шляпку. Он забарабанил в дверь и велел Сергееву открыть, а потом, указывая пальцем на гвоздик и пятна, спросил:
–А это что у вас?
–Гвоздик вбит, чтобы записки вешать сменщику, или когда отлучаешься ненадолго. А что за пятна не знаю, не обращал внимания, – равнодушно пожал плечами тот.
Игорь быстро набрал номер следователя-криминалиста Горячкина и попросил приехать на осмотр, объяснил куда ехать, и сказал, что дело срочное.
Но, какое срочное оно бы ни было, приходилось ждать. Сергеев, по праву хозяина, предложил испить чаю. Игорь согласился. Допотопный эмалированный чайник разогрели на электрической плитке с открытой спиралью. Её витки сначала раскраснелись, но, постепенно накаляясь, стали ярко-жёлтыми и излучали ощутимый жар. Игорь, как будто на машине времени, попал лет на пятьдесят в прошлое. Сергеев на произведённое его гаджетами впечатление, никакого внимания не обращал и хлопотал, споласкивая фаянсовый заварной чайник под струёй кипятка, бьющей из какого-то технического крана.
Чай заварили индийский из пачки с изображением слона. Игорю вспомнилось, что бабушка всем видам заварки предпочитала именно эту, только рисунок выглядел как-то иначе. Игорю досталась вместительная кружка с мелкими цветочками, в которую Сергеев, налив заварку и кипяток, опустил три куска рафинада. Себе он сахар, в точно такую же кружку, но с отбитой ручкой, не положил, а попивал чаёк вприкуску. Игорь попытался размешать в чашке сахар, но алюминиевая ложечка настолько раскалилась, что жгла пальцы. Пришлось, не показывая вида хозяину, стерпеть.
За чаепитием молчали. Игорь втайне надеялся, что бурые пятна окажутся следами крови именно обвиняемого, который в темноте и спьяну, колотя кулаками в дверь, не увидел гвоздика, а может, и не почувствовал, что поранился.
40
Прибыл следователь-криминалист Горячкин, как всегда чем-то озабоченный и увешанный сумками с аппаратурой. Игорь, наученный горьким опытом, проворно сбегал на другую сторону, ко входу в баню, и уговорил двух тетушек побыть понятыми. Женщины, разомлевшие в парной, снисходительно отнеслись к просьбе молодого паренька, ожидая незапланированное развлечение, благо далеко ходить не надо.
И, надо сказать, Горячкин не подвёл. Раскрывая по очереди свои сумки, он, как фокусник, извлекал оттуда одну за другой сверкающие хромом и стеклами части фотоаппарата, потом складной штатив, за ним лампы для подсветки. Если бы он следом вытащил пушистого кролика, и так открывшие рты понятые, сильнее не удивились бы. На их глазах просто оживала сцена из телевизионного криминального сериала, что, конечно, добавит им авторитета среди подружек на посиделках перед подъездом.
Горячкин с мотком электрокабеля метнулся в котельную, чтобы подключить к сети осветители. Игорь, тоже чувствуя себя участником шоу, присев на корточки заполнял бланк протокола, выспрашивая имена и адреса участников следственного действия.
Следователь-криминалист, продолжая священнодействовать, и, чувствуя заинтересованную поддержку аудитории, разошёлся вовсю. Наверное, вспомнив студенческий курс криминалистики, он включил диктофон, который повесил на шлейке, на груди, и надиктовывал сам себе будущие подписи к фототаблице. Отбежав на двадцать шагов, он громко провозгласил: «Производится обзорная фотосъёмка» и защёлкал затвором фотоаппарата. Понятые, сообразив, что попадают в кадр, приосанились и поправили на головах белые платочки.
Горячкин, не снижая темпа, подскочив поближе, объявил: «Производится узловая фотосъёмка двери в котельную городской бани» и вновь застрекотал затвором. Упиваясь произведённым эффектом, он, как настоящий артист, выдержал паузу, и со словами: «Производится детальная фотосъёмка», нырнул к себе в сумку и извлёк оттуда специальную криминалистическую линейку с ясно различимыми делениями, которую кусочком липкой ленты закрепил на двери рядом с бурыми пятнами и потёками, и опять начал снимать.
Потом, из бездонных сумок появились на свет специальный набор инструментов и куча пластиковых пакетиков с маркировкой: «Следственный комитет». Защитив свои руки латексными перчатками, Горячкин осторожно поддевал стамеской чешуйки фанеры со следами пятен и потеков, подхватывал их пинцетом и помещал в пакетики, которые после удаления защитной ленты с клеящего слоя, запечатывались герметично. Понятые сгрудились за его спиной, и, казалось, не дышали. Потом одна из них, что постарше, сдавленно прошептала:
–Кого же здесь убили?
–Кого надо, того и убили, – бездушно ответил Горячкин, выступление которого закончилось, и зрители больше не требовались.
Игорь, понимая всю неуместность высказывания, поспешил успокоить:
–Наш товарищ шутит, не обижайтесь. Просто ведётся расследование по делу о покушении на изнасилование. Но остальное – тайна следствия, не взыщите.
Но понятые поджали губы, молча, расписались в протоколе, и обиженно удалились. Игорь укоризненно покачал головой. Горячкин, собирая свои богатства в сумки, увидел его реакцию и успокоил:
–Не переживай, меньше сплетен пойдёт по городу.
Попрощавшись с Сергеевым, Игорь и Горячкин пошли к «Альмере», чтобы вернуться в отдел. Горячкин почему-то повёл Игоря своим путём, обходя баню с другой стороны, и они наткнулись на разрытую теплотрассу. Прыгая с отвала на отвал рыжей глины, Игорь чертыхался. Осень на носу, скоро зарядят дожди, а теплотрасса, ведущая к нескольким двухэтажным домам, вскрыта по всей длине. Как же строители успеют до зимы? Куда ушло всё лето?
Упомянутые строители сидели тут же на вывороченной из грунта трубе и покуривали. Игорь поздоровался, ему вразнобой ответили. По чёрным шевелюрам и смуглым небритым физиономиям, стало понятно, что трудовой фронт здесь держат шабашники-кавказцы, которых так любят изыскивать наши небескорыстные хозяйственники.
Горячкин, отягощенный сумками, и лишённый нужной подвижности, едва не свалился в яму. Игорь с трудом его удержал и упрекнул:
–Ну чего мы здесь попёрлись, с той стороны ровная дорога.
–Я думал, здесь ближе, – оправдывался Горячкин, – кто же знал, что эти кроты всё разроют.
Худо-бедно добрались до машины. Горячкин облегчённо закурил, закинув сумки на заднее сиденье. До отдела прокатились с ветерком. Игоря ожидали запланированные опознания обвиняемого работниками полиции, а Горячкин, свято пообещав не тянуть с фототаблицами, вдобавок посулил договориться с генетической экспертизой по изъятому с двери котельной материалу, потому что сроки расследования у Игоря горели.
41
В кабинетике Игоря проводить опознание инженера-насильника было невозможно, такое количество людей в нём просто не помещалось. Игорю пришлось занять зал для совещаний, который располагался в глубине коридора первого этажа. Начальство мыслило использовать это небольшое помещение и как учебный класс, и как зал для общих мероприятий, или даже оборудовать специальный кабинет для опознания, с применением прозрачного одностороннего зеркала. Но бюджетные деньги целиком ушли на ремонт, и мебели в этом зале не имелось.
Игорю пришлось выпрашивать по одному-два стула у коллег, чтобы рассадить понятых, статистов, самого обвиняемого, его адвоката и усесться самому. Но сейчас имелась полная готовность. Горячкин в углу установил видеокамеру на треноге, чтобы непрерывно фиксировать ход следственного действия. У стены в ряд выстроились три стула. Над их спинками на стене липкой лентой закрепили номера от одного до трех. У противоположной стены стоял пока пустующий стул для опознающего. Игорь с листами протокола опознания разместился у окна.
Сначала в помещение вызвали понятых и двух мужчин, приглашённых в качестве статистов. Ростом, возрастом и комплекцией они напоминали обвиняемого. Им предложили сесть на нумерованные стулья, а понятые разместились на местах у двери.
Игорь, набрав номер мобильного телефона, пригласил обвиняемого и его адвоката. Игорь увидел Веселовского в первый раз после памятного им обоим активного прощания из-за предложенной взятки. Тот вел себя, как ни в чём не бывало, учтиво и корректно. Обвиняемый, напротив, нервничал и с тревогой поглядывал на входную дверь. Игорь, начав следственное действие, представил участников и предупредил о производстве видеозаписи. Обвиняемый на предложение занять любое нумерованное место, сел под номером два, посередине.
Полицейские, которым предстояло опознавать, сидели во дворе на лавочке и покуривали. Игорь, приоткрыв форточку, первым выкрикнул фамилию знакомого сержанта и, когда тот вошел, разъяснил его права и предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Сержант кивнул и коряво расписался в протоколе. Ему предложили сесть напротив и сказать, видел ли он кого-либо из предъявленных лиц, и, если да, то при каких обстоятельствах. Сержант уверенно ткнул пальцем в сторону инженера и рассказал, что видел его в ночь изнасилования, пьяным и в разорванной рубашке. Игорь предложил инженеру встать и назваться. Но тут вмешался адвокат:
–Как же вы, господин полицейский, можете такое утверждать? Ведь стояла ночь, вы торопились на вызов, автомобильные фары – это вам не дневной свет, тем более, откуда вам известно, что мой подзащитный был нетрезв и вдобавок в разорванной рубашке. Может, это такой фасон: со свободным воротом.
–Про фасон не скажу, не знаю, – пробасил сержант, – а только рожа, то есть лицо, у него красное, шатался, и глаза в кучу, конечно, пьяный.
–Ну, знаете, господин следователь, прошу зафиксировать в протоколе, что это лишь предположение свидетеля, – начал заученно адвокат.
–Зафиксирую, зафиксирую, как и то, что обвиняемый опознан уверенно, – «успокоил» его Игорь, – не забывайте, ведётся видеозапись, а сейчас не очная ставка, приберегите свои доводы до удобного случая.
Пришло время пригласить для опознания полицейского-водителя. Адвокат Веселовский о чём-то пошептался со своим подзащитным, и тот, быстрым движением стащил с себя пиджак, оставшись в белой рубашке с галстуком, взъерошил волосы, и занял место под номером один.
Все замерли на своих местах. Вошёл свидетель, и обвиняемого вновь опознали.
Горячкин для общего ознакомления прокрутил произведённые видеозаписи. Игорь торопливо дописал протокол и всех отпустил, поблагодарив.
Обвиняемого и защитника он остановил при выходе и, сказав, что с ними ещё не закончено, пригласил в свой кабинет. Когда вошли и расселись, адвокат Веселовский ободряюще сказал главному инженеру:
–Всё нормально, не тревожьтесь, какие из полицейских свидетели? Они что угодно следователю подтвердят.
–Тревожьтесь, тревожьтесь, самое время. Адвокат за вас срок отбывать не будет, самому придётся пыхтеть, – подначил Игорь.
Веселовский взорвался:
–Это угроза и давление на подследственного, за это будете отвечать, я сегодня же подам жалобу Генпрокурору на вас и на полицейских, которые сами, под видеозапись и в протоколе, сообщили, что, находясь на дежурстве, якобы видели пьяного гражданина и никаких мер к нему не приняли.
–Вы, уважаемый, вправе писать жалобы. Но пригласил я вас для другого. Поскольку дело ранее прекращалось, отменялась и мера пресечения. Поэтому я должен избрать её вновь. Обвиняемый распишитесь в ознакомлении. К вам применяется подписка о невыезде, – Игорь встал, давая понять, что больше он их не задерживает.
Обвиняемый вышел сразу, а адвокат, неловко прикрываясь спереди портфелем, шагал к двери задом наперёд, стараясь оставаться к Игорю лицом к лицу. Игорь заулыбался, понимая, что урок усвоен и пошёл этому, как они любят себя величать, «процессуальному оппоненту», впрок.
42
Неожиданно, без предварительного звонка по телефону, в следственный отдел прикатил начальник уголовного розыска Куницын. Он, открыв дверь кабинета Игоря, мотнул головой, приглашая выйти в коридор. Игорь, недоумевая, вышел. Куницын ткнулся в кабинет Белова, но у того проходил допрос, и их выставили. Тогда вышли на улицу. Куницын закурил, взял Игоря под руку и отвел подальше от входа.
Игорь был просто поражён. Обычно словоохотливый Куницын, словно воды в рот набрал и не произнёс пока ни одного слова. Игорь не утерпел:
–Красна девица, молви хоть словечко, а то лопнешь.
–С нашими делами лопнешь. Значит так. Я с утра мотался в Москву по своим заморочкам, и заскочил к ребятам из областного управления уголовного розыска. Там есть новости. Не хочу говорить в ваших и своих четырёх стенах, кто его знает, как информация по делу утекает. Короче, они получили данные по телефонам компании «Финком». Живая текущая прослушка ничего не даёт, только показывает их перемещения. Кстати, все мобильные телефоны они после убийства Садакова сменили. Но есть одна хитрая компьютерная программа, с её помощью установили, что начальник службы безопасности «Финкома», его фамилия Гапоненко, одновременно пользовался несколькими мобильными телефонами, причем только основной из них оформлялся на его имя, остальные использовались с левыми сим-картами. Так вот, один из этих левых номеров соединялся с номером сим-карты, которая в день убийства работала в телефонном аппарате, владелец которого находился в нашем районе в примерной точке нападения на Садакова. Соединений имеется только три, и все в один день. Первые два, как я сказал, с точкой на нашей автотрассе, из них один звонок исходящий и один входящий, а третье, входящее, в тот же день, но позже, из того района, где мы с тобой нашли сгоревшую «Ладу». Сечёшь?
–Секу, но не очень, – признался Игорь.
–Чему вас учат? Первый исходящий – Гапоненко выдал команду киллерам на трассу – едет Садаков. Второй входящий – киллеры отчитались, что сработали, третий входящий – киллеры доложили, что ушли и лягут на дно. Сами телефоны и сим-карты уже уничтожены и их никто никогда не найдёт.
–А что это даёт для раскрытия убийства? – озадачился Игорь.
–Это даёт главное, «Финком» и Гапоненко причастны к преступлению, они, скорее всего, и заказчики, и организаторы убийства. Не знаем пока, что за мотив, но скорее всего, как я, помнишь, докладывал – это месть за шантаж. За Садаковым наверняка следили и знали, какой дорогой он двинет на дачу. Мы проверили, нашей автотрассой он часто пользовался, так ему ехать дольше, но все пробки остаются в стороне.
–По-хорошему, нужно производить обыски в «Финкоме» и у Гапоненко, только мне это предлагать нельзя, ты же знаешь, меня из следственной группы выгнали, – посетовал Игорь.
–Да, навряд ли эти обыски помогут, – задумчиво сказал Куницын, – ребята из управления проводили там разведку, говорят, что офис вывезен, всё чисто. А Гапоненко парень не простой, его на чужом телефонном номере не поймать. Теперь надо отслеживать новые контакты и по возможности, что называется «подогревать» ситуацию, но нужно время. Я и хотел, чтобы вы с Беловым знали, как идёт процесс. Ну ладно, раз он занят, ты ему всё расскажи, только осторожно. Прощай.
Куницын уехал, а Игорь стал дожидаться, когда освободится Белов.
43
Но, как выяснилось к вечеру, попрощались они с Куницыным рано. Игорь мирно завершал трудовой день, подшивая итоговые бумажки в материал об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти от отравления алкоголем очередного пенсионера.
По заведенному порядку каждый факт насильственной смерти подлежал регистрации и процессуальной проверке. Причем, как насильственная, в этом случае, рассматривалась любая смерть, кроме естественной, от старости или тяжелой и длительной болезни. В категорию умерших насильственной смертью входили: отравившиеся спиртным и его суррогатами, удавленники, самострелы, утопленники, разбившиеся при падении из окон и т.д. и т.п.
Чаще всё сводилось к пустой писанине и лишнему дёрганию и так обалдевших от горя родственников умерших. Судебно-медицинские исследования причин смерти иногда сильно затягивались. Министерство здравоохранения, цепко держащееся за такую непрофильную для него деятельность, как областные и районные бюро судмедэкспертизы, не могло профинансировать ни достаточное количество экспертов, ни придать им мобильность, обеспечив транспортом, ни создать комфортные условия работы.
В результате следователи месяцами дожидались заключений экспертов, чтобы убедиться в некриминальном характере смерти и наконец отказать в возбуждении уголовного дела. Сроки, отведённые для этой работы уголовно-процессуальным кодексом, были весьма сжатыми, что в работу следователей, особенно молодых, вносило особый драйв, заставляя пускаться на разные ухищрения. В данном случае, как это частенько бывает с российскими законами, жесткость их требований, сильно смягчалась необязательностью их буквального исполнения.
Труды Игоря прервал телефонный звонок. Звонил братец, что бывало не часто. Борька иногда просил у брата финансовой помощи, но, осознавая скудость казённого содержания, позволял себе звонить только в крайних обстоятельствах. Игорь это ценил, и, по возможности, брату деньгами помогал.
Но сегодняшний звонок вызвала иная причина. Услышав взволнованный голос брата, Игорь с испугом подумал, что заболел кто-то из родителей. Но оказалось, что брат нуждался в помощи, потому, что один из его друзей попал в беду. Он просил Игоря помочь и собирался сейчас приехать. Игорь улыбнулся, зная расстояние до Москвы, но оказалось, что брат в соседнем районе, куда его привёз на машине один из его бесчисленных корешей.
Игорь рассказал, как подъехать к его дому и засобирался сам. Надо же, учитывая Борькин аппетит, что-нибудь купить на ужин.
Примерно через час, когда Игорь, успев переодеться и разобрать пакеты с покупками, суетился на кухне, отмывая чашки, прозвонил дверной звонок. Игорь на ходу вытер руки и открыл дверь. Борькина фигура заслонила дверной проём, и только когда он после рукопожатия шагнул в прихожую, Игорь увидел за его спиной щупленькую девушку в кожаной курточке и лосинах. Светлая чёлка спадала ей на лицо, но даже в вечернем сумраке коридора Игорь заметил, что она сильно заплакана.
Так, подумалось Игорю, вечер обещает стать интересным.
Пригласив гостей на кухню, Игорь предложил им чаю и поинтересовался, где привёзший их водитель, чтобы напоить чаем и его. Борька ответил, что тот торопился домой и уже уехал в Москву. Игорь пожал плечами, но промолчал. Выходило, что транспортное обеспечение этой странной пары теперь ложилось на его плечи. Но оставалось сесть и слушать.
Борька начал издалека:
–Помнишь, я тебе как-то рассказывал, про нашу тусовку, ну, навроде компьютерного клуба? Старший у нас – Олег Иванович, он системщик от Бога, всю жизнь посвятил компьютерам и разбирается в этом лучше всех, его признают и у нас, и за границей. Поэтому с ним интересно общаться на профессиональные темы, он и подработку подкинуть может. Его друзья держат кафе, где мы собираемся, называется «Паутина» в честь мировой интернет-сети. Нам, членам клуба, там всегда скидка. Словом, нормальный мужик. В клубе народу много тусуется, даже не всех по именам знаю. Меня Олег Иванович познакомил с Вовой Ермаковым. Он не москвич, из Новосибирска приехал, в компьютерах хорошо рубит, считай профи. А это девушка его, зовут Инга, она стилист, в салоне красоты на Новом Арбате работает, – спохватился Борька, забывший своевременно представить свою спутницу.
Игорь кивнул девушке в знак знакомства и вопросительно посмотрел на брата. Тот продолжил:
–Вова работал в какой-то крупной фирме, но месяца два-три назад уволился, что-то его там не устраивало, я не знаю, что конкретно, он не рассказывал. Но после своего ухода из этой фирмы Вова начал как-то шифроваться. Квартиру снял в пригороде, телефон сменил, в интернете не светился. Я даже сперва подумал, что он уехал, но, помнишь, я говорил, что мы изобрели одну приблуду, которая позволяет всегда место нахождения человека отследить без всякой мобильной связи? Так вот, я тут как-то, просто по приколу, проверял в сети, где кто из наших, и увидел, что Вова отметился на карте в районе Химок, значит, не уехал. Ну, дальше пусть Инга расскажет.
–Мы вместе живем уже почти год, – тихим голосом включилась в разговор Инга, – Вова очень хороший, с ним всё просто. Сначала у него хорошо всё шло, он квалифицированный компьютерщик, фирма крупная, заработки большие. Мы квартиру приличную снимали у метро «Речной вокзал». Даже в Турцию успели съездить на десять дней. Но потом, как-то резко он уволился, работы не стало. Он меня успокаивал, говорил, что это всё временно, что ему должность обещали, и деньги будут. Но я видела, что он чего-то боится. В Химках однокомнатную квартиру сняли. В интернете он раньше сутками сидел, а теперь почти ноутбук не включал. Сам телефон сменил и меня заставил. У меня из-за этого клиентура пропала. Так дома и сидели, у телевизора, да в скверике гуляли. Он не пьяница и не наркоман, но я всё равно за него боялась и старалась рядом быть, только в магазины отлучалась. Вчера вечером он вдруг со мной увязался, хотя купить хотели молоко и кефир, что там за вес, донести легко я и одна могла. Но он всё равно пошел. Уже темнело, мы шли по тротуару, рядом дорога к домам и справа кустики. Вдруг я услышала, как сзади машина притормозила, я не успела обернуться, только почувствовала, как Вову кто-то назад дёрнул, а меня что-то в шею ужалило, болью всё тело пронзило, и я в кусты упала. Сколько пролежала, не знаю, какая-то женщина пожилая мне встать помогла, думала, что я пьяная. А я как в тумане, шея болит, головы не повернуть. Вовы нет нигде. Я в квартиру сбегала, там тоже нет. Пошла в полицию. Там послушали, но неохотно как-то, мол, понаехали без регистрации, сами разобраться не могут в своих отношениях. Говорят, может твой хахаль невенчанный сбежал от тебя, а ты тут про преступление века нам рассказываешь. Никаких свидетелей нет, пройдёт три дня, приходи, объявим в розыск. А я понимаю, что не просто так Вова боялся, его могут убить. Вспомнила, что Борис рассказывал про брата – следователя и позвонила ему. Вот и всё.
– А я, как от Инги всё узнал, стал по сети Вову определять и нашёл в соседнем районе, там, судя по космическим снимкам, какое-то дачное место с садами, но конкретный дом не покажу: система срабатывает с допуском, радиус нахождения может доходить до двухсот метров, но он точно там, или куртка его, в которой наш маячок зашит, – доложил болтливый Борька.
Лучше бы раньше помалкивал про брата – следователя, глядишь, и хлопот поубавилось бы. Но вслух упрекать его Игорь не стал, тем более, что при последних словах про куртку, Инга вновь горько заплакала, расценив это как намёк на то, что куртка существует уже самостоятельно от хозяина.
Ингу успокоили, и стали думать. В соседнем районе у Игоря из знакомых числился один следователь, но знакомство это шапочное, просто сидели рядом на занятиях в областном управлении, ночью на этом шатком основании человека поднимать представлялось неудобным.
Но Игорь хотел кое-что уточнить:
– Инга, скажите, а Вова не сказал, кого или чего он боится, может фамилии какие-то?
Инга отрицательно покачала головой. Тогда Игорь спросил брата:
–А этот ваш Олег Иванович, что думает?
Оказалось, что несколько месяцев брат его не видел, тот в клубе перестал бывать, и никто не знает, где он может находиться. Весёлая история: и духовный вождь этих взрослых по виду, но с детскими мозгами персонажей, тоже сгинул.
Просто, на всякий случай, для проформы, чтобы не сидеть молча, Игорь поинтересовался у Инги:
– А где раньше работал Вова?
– «Финком», – просто ответила она.