– Здесь в городе решительно никто не понимает музыки, ни одна душа, но я, я понимаю и честным словом уверяю вас, что Мария Сергеевна играет великолепно, почти талантливо.
– Уметь играть так роскошно и в то же время сознавать, что тебя никто, никто не понимает!
– Я тоже слышал. Что ж? Город тогда совсем опустеет.
– (очнувшись). Устал я, однако… Кирпичный завод… Это я не брежу, а в самом деле скоро поеду на кирпичный завод, начну работать… Уже был разговор. (Ирине, нежно.) Вы такая бледная, прекрасная, обаятельная… Мне кажется, ваша бледность проясняет темный воздух, как свет… Вы печальны, вы недовольны жизнью… О, поедемте со мной, поедемте работать вместе!..
– (смеясь). Вы здесь? Я не вижу. (Целует Ирине руку.) Прощайте, я пойду… Я гляжу на вас теперь, и вспоминается мне, как когда-то давно, в день ваших именин, вы, бодрая, веселая, говорили о радостях труда… И какая мне тогда мерещилась счастливая жизнь! Где она? (Целует руку.) У вас слезы на глазах. Ложитесь спать, уж светает… начинается утро… Если бы мне было позволено отдать за вас жизнь свою!
– Ухожу… (Уходит.)
– (целуется с Федотиком). Вы хороший, мы жили так дружно. (Целуется с Родэ.) Еще раз… Прощайте, дорогой мой!
– Даст бог, увидимся. Пишите же нам. Непременно пишите.
– И скучища страшная.
– Перестаньте! Ну что, право… (Машет рукой и уходит в дом.)
– Это, кажется, единственный человек в городе, который рад, что уходят военные.
– (поглядев на часы). Милая, я сейчас приду.
– Мне нужно в город, затем… проводить товарищей.
– (нетерпеливое движение). Через час я вернусь и опять буду с тобой. (Целует ей руки.) Ненаглядная моя… (Всматривается ей в лицо.) Уже пять лет прошло, как я люблю тебя, и все не могу привыкнуть, и ты кажешься мне все прекраснее. Какие прелестные, чудные волосы! Какие глаза! Я увезу тебя завтра, мы будем работать, будем богаты, мечты мои оживут. Ты будешь счастлива. Только вот одно, только одно: ты меня не любишь!
– Я не спал всю ночь. В моей жизни нет ничего такого страшного, что могло бы испугать меня, и только этот потерянный ключ терзает мою душу, не дает мне спать… Скажи мне что-нибудь.
– Что-нибудь.
– Какие пустяки, какие глупые мелочи иногда приобретают в жизни значение вдруг, ни с того ни с сего. По-прежнему смеешься над ними, считаешь пустяками, и все же идешь и чувствуешь, что у тебя нет сил остановиться. О, не будем говорить об этом! Мне весело. Я точно первый раз в жизни вижу эти ели, клены, березы, и все смотрит на меня с любопытством и ждет. Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!
– (тревожно). Нет, нет! (Быстро идет, на аллее останавливается.) Ирина!
– (не зная, что сказать). Я не пил сегодня кофе. Скажешь, чтобы мне сварили… (Быстро уходит.)
Вот давно заметил, что по-настоящему хорошая музыка бывает весьма и весьма отличной по громкости, темпу, энергетике, атмосфере, манере исполнения, чистоте звука, эмоциональности, глубине, монументальности, концептуальности, политической актуальности, идейности, изобретательности, полифоничности, благозвучности, скорости, возвышенности или приземленности, талантливости исполнителей, гармоничности, теплоте, драматичности, зажигательности, визуальности, мелодичности, пафосности, стройности, чувственности, эффектности, яркости, лаконичности, симфоничности, сердечности, блюзовости, мощности разновидностью нового британского хэви-металла.
Невозможно не родить сценарий, если им уже забеременел. Невозможно родить сценарий, если им НЕ забеременел. Но для того, чтобы им забеременеть, нужно начала влюбиться в идею. А потом хорошенько потрахаться с поэпизодником. Извините.
+3 к харизме
Три простых лайфхака из книги Оливии Фокс Кабейн «Харизма: как влиять, убеждать и вдохновлять»
1) Снижайте интонацию в конце предложений.
2) Уменьшайте скорость и частоту кивков.
3) Прежде чем вновь заговорить, делайте полноценную 2-секундную паузу.
Моя борода производит на женщин магическое действие. Правда, немного не то, что планировалось. Только что детской площадке сказали про нас с пацаном: «Давай пропустим дедулю с малышом». Дедуля! С малышом! Мы блин два московских хипстера, а не дедуля с малышом!:)
В новом издании «Уходящей натуры» Смелянского Гвоздицкий рассказывает о том, как один старый актер по время поста решил поставить свечку покровителям актерства и обнаружил, что оными являются великомученики Порфирий и Родион. Сто процентов, это не совпадение.
Сейчас многие берут интервью. И все обсуждают – вот этот хороший интервьюер, а этот плохой. А я вам так скажу – для танго нужны двое. И никто не понимает, что давать интервью – это тоже талант. Терпеть не могу истории про то, как какая-то звезда уела журналиста на интервью. Задача журналиста – взять хорошее интервью. Задача гостя – дать хорошее интервью. Если журналист не тянет – интервью должен вытянуть гость. Должен. Это его работа, как гостя.
И какой же кайф, ребята – вести интервью с доброжелательно настроенным, умным и образованным гостем, который понимает и любит наше дело. Который подхватывает раскавыченные цитаты, который легко откликается на любой новый поворот, которого все время интересно слушать и который всегда в нужный момент дает ту нужную микросекунду, чтобы ты мог задать следующий вопрос.
Не понимаю конфликтные интервью, когда гостя стараются оскорбить или подставить, поставить в неловкое положение. Если не интересуешься человеком, не любишь то, что он делает – зачем ты вообще с ним разговариваешь.
Интервью – это никогда не бокс, это всегда танец.
И еще.
Когда я беру интервью – у меня обычно есть 20—30 вопросов к гостю. Хорошее интервью – это когда после разговора у меня к гостю появилось 20—30 новых вопросов.
Ну в общем, я разобрался и чисто технологически, структурно мне теперь понятно, как написать рассказ с идеальным удержанием и как сделать по этому рассказу ролик, который за три дня смотрит 200 тыс человек. Никогда такого не видел – CTR 25 процентов и дочитывание 86 процентов. Внимание – не было задачи сделать хороший рассказ. Была задача сделать рассказ, что называется, идеальной читаемости. Эта задача была выполнена.
Истории противостоять невозможно.
На всякий случай – надеюсь, понятно, что как сделать качественный текст, который опубликуют в журнале «Новый мир» и номинируют на «Большую книгу», я тоже трохи умею. Теперь интересно, возможно ли совместить:)
Теперь интересно другое – возможно ли, сохранив такие показатели и такую структуру, и такое удержание, поднять уровень художественности, сделать такой текст еще и хорошим рассказом. Задача неочевидная, но чертовски любопытная.
Если вдруг интересно, вот текст:
https://zen.yandex.ru/media/shichenga/bomji-nashli-v-lesu-priviazannuiu-k-derevu-devushku-61d23b91b4182e306513f3f3
Вот ролик:
https://zen.yandex.ru/video/watch/61fe6211beec90005fb22d6e
МУЗА
Все счастливые семьи счастливы одинаково. А несчастные – счастливы каждая по-своему.
Он был молодым писателем. Она – юной красавицей из хорошей семьи. От женихов не было отбоя, но их интересовали только деньги и спорт, а он посвящал ей стихи. Из всех предложенных вариантов она выбрала его.
Перед свадьбой он сказал ей одну странную вещь.
– Знаешь, я люблю тебя больше жизни, – сказал он, – но у меня есть кое-что, что еще важнее. Это мое призвание. Мое творчество.
Она не придала этому значения. Да, да, творчество. Призвание. Конечно.
Между тем Европу штормило, дела у родителей невесты пришли в упадок и молодоженам пришлось строить свой семейный рай буквально в шалаше. Крохотная комнатка, удобства в конце коридора, тараканы, капающая вода, буйные соседи. Книги, стихи, песни, прогулки, мечты. И голод, черт возьми, настоящий голод. Иногда они буквально не имели крошки на столе.
Уже и речи не могло быть о развлечениях, которые еще недавно были для нее чем-то совершенно собой разумеющимся – театр, ресторан, поездка за границу.
Она плакала – сначала тайком, чтобы он не видел. Потом открыто. Потом демонстративно. Он писал как сумасшедший и днем и ночью. Но ничего из того, что он писал, не печатали. Ничего. Ни полслова.
Наверное, он мог бы найти работу. Скажем, сторожем, разнорабочим, грузчиком. Но это значило бы отнять время от его творческих занятий. На это он пойти никак не мог.
Работу нашла она. Сначала одну. Потом две. Она работала, а он писал. Ее повысили. Он писал. Они переехали в другую квартиру – без тараканов и соседей. Потом купили квартиру. Она работала. Он писал.
И вот у него напечатали первый рассказ в журнале. Потом второй, третий, потом издательство выпустило сборник, потом вышел его роман, второй.
Она работала. Он писал.
Она зарабатывала хорошие деньги – чем-то, неважно чем, допустим, не знаю, продажами страховых полисов или еще чем-то, не знаю, чем там нормальные люди зарабатывают деньги.
Он писал. Он по-прежнему почти ничего не зарабатывал.
Она опекала его. Нянчилась с ним. Угадывала каждое его слово. Следила за тем, чтобы он не забывал отдыхать.
Он пошел в гору. Он стал знаменитым. Его переводили на разные языки, приглашали с лекциями. Он даже стал кое-что зарабатывать – конечно, не столько же, сколько зарабатывала она. Конечно, он не знал, сколько она зарабатывала, он был выше этого. Она разрывалась между ним и своей работой, которая по-прежнему их кормила.
Ей приходилось держать в голове слишком многое – сотрудники, деньги, дом, вот это вот все. Она уже не могла поддерживать возвышенные разговоры. Она не следила за новинками литературы и театра.
Он видел, что она превращается в тупую, ограниченную мещанку, ему это не нравилось, и он решил этому помешать.
Он написал роман. О женщине, которая была музой поэта, но с годами превратилась в его бухгалтера. Очень жесткий, сатирический роман. Себя он в этом романе тоже не пожалел – мол, как же так, как он допустил духовную гибель живого человека рядом с собой?
Роман стал бестселлером.
Что было дальше?
А ничего. Они жили долго и счастливо. Она пережила его и написала скучнейшие мемуары.
Читала ли она тот роман? Я думаю, читала. И ничего ему не сказала. А что тут скажешь-то.
Ваш
М.
И еще одно предсказание. Если вы уже пролюбили биткоины и подкасты и судорожно ищете, где же следующие биткоины и подкасты, вот вам знак вселенной – это платные рассылки. Не платные сообщества по подписке, а именно рассылки с небольшой абонентской платой – то, что уже много лет делают копирайтеры и трейдеры для своих не очень больших рынков.
Раскрываю вам этот страшный секрет исключительно для того, чтобы сделать это пророчество самосбывающимся.
Для себя запишу – есть предположение, что следующий финансовый кризис будет не в 2028-м, а примерно в 2024—2025 годах и будет связан с энергетическим кризисом из-за майнинга криптовалют.
Запомни этот твит, проверим, какая я кассандра.
Самое забавное, когда наконец понимаешь, куда вообще идешь, чаще всего это означает, что ты заблудился:)))
Инсайт дня: причина роста всегда состоит в чередовании построения и разрушения систем. Строишь систему – фиксируешь состояние. Разрушаешь ее – делаешь новый шаг вперед. Но сделать второй шаг подряд не получается. Нужно построить систему, зафиксировать результат. А двинуться с места с помощью построения системы невозможно. Системы – они не для этого. Проблема в том, что мы все время застреваем – или в строительстве систем, или в их разрушении.
А вот еще так бывает – текст уже написан и сдан. Уже ничего поправить нельзя. А ты продолжаешь с ним взаимодействовать. Сам текст не меняется. Но меняется что-то другое – смысл текста, его наполнение.
Сидели в кафе, а за окном съемочная группа весело убивала чей-то сценарий.
Галковский в «Бесконечном тупике» про розановского «Бердягина с вилкой» пишет походя, небрежно – «какой-то Бердягин с вилкой». Видимо, представил себе какого-то комичного персонажа в затрапезном виде.
А ведь это очень страшный и интересный сюжет. Эсер, поэт Максим Бердягин в 1907 году был приговорен к казни и покончил с собой в Бутырской тюрьме, перезав черенком от ложки (а не от вилки) себе сонную артерию. Так себе повод для иронии.
Когда объясняю студентам что-то по сценарной записи или по строению сцены, у меня всегда действуют два героя – Олег и Ольга.
Условно:
«ИНТ. ДОМ ОЛЕГА. ДЕНЬ.
Олег висит в воздухе, Ольга стоит на коленях перед камином и смотрит в огонь.
ОЛЕГ
Бла-бла-бла.
ОЛЬГА
Бла-бла-бла»
Надо будет как-нибудь написать и правда сценарий про эту парочку. Безумную короткометражку:)
Когда из сегодняшнего дня читаешь про революцию и гражданскую войну, того же Шолохова, возникает очень странное ощущение. Когда мы читали об этом из советского времени, из советской парадигмы, события и действия героев казались логичными и понятными.
А сейчас видишь, что все это был просто чертов бардак, в котором никто ничего не понимал.
И большевики победили не в силу своей гениальной гениальности и организованности. А просто потому, что у них была хоть какая-то цель и хоть какой-то план. Это была вполне идиотская цель и вполне идиотский план, но он у них по крайней мере был. У всех остальных не было и этого.
Кстати, у меня ощущение, что сейчас в мире происходит примерно то же самое.
Причем цель и стратегия есть только у меня. И они как минимум не глупее, чем цель и стратегия большевиков.
Так что держитесь нашей мастерской – не пропадете.
Коллеги, что касается ИИ – все очень ускорилось. Более того, очень ускорилось само ускорение изменений. Очень скоро нам всем нужно будет искать себе нишу, из которой нас не вытеснит ИИ. Вернее так – в которую нас вытеснит ИИ. Не нашим детям, а нам. И в течение следующих 3—5 лет. Скорее трех, чем пяти.
Раньше я с уверенностью говорил о том, что писатели-сценаристы защищены от ИИ самой сложностью нашей работы. Сейчас я в этом уже так не уверен.
И уж точно я не собираюсь превращаться в луддита, звать обратно к природе. Все, назад дороги нет.
Вдруг вспомнил, как тридцать лет назад мы с одноклассником Мишкой в Сямже в строительном вагончике отмечали столетие Пастернака. Как я ему читал наизусть подряд одно стихотворение за другим, а он кивал и говорил – да, это неплохо.
Потом мы сожгли этот вагончик, а Мишку посадили.
Февраль, сука. Достать, сука. Чернил, сука. И, сука, плакать.
Путь к сердцу мужчины лежит через раппорт, подстройку и ведение.
Пока вы спорили, наполовину пуст стакан, или полон – я уже написал про этот стакан сценарий.
Если вы не умеете продать рукопись, всю жизнь будете продавать вдохновение.
В книге про лингвистов наткнулся на интересную задачку.
Дан текст из 12 фраз на незнакомом языке (баскском). Известно, что одна из фраз грамматически неправильна из-за ошибки в одном слове (в более строгой форме: из-за того, что в одном случае одна последовательность букв между пробелами заменена некоторой иной последовательностью букв).
Текст
Gizona joaten da.
Gizonak zaldia ikusten du.
Astoa atzo joaten zan.
Gizonak atzo joaten ziran.
Astoak zaldiak atzo ikusten zuen.
Zaldiak gizona ikusten du.
Zakurrak joaten dira.
Gizonak zakurra atzo ikusten zuen.
Zakurrak astoak ikusten ditu.
Zaldiak gizonak atzo ikusten zituen.
Zakurra atzo joaten zan.
Gizonak astoak atzo ikusten zituen.
Задание
Найти грамматически неправильную форму и сделать ее грамматически правильной, изменив (или заменив) в ней только одно слово.
Я эту задачу решить не смог, вернее, решил неправильно. Попробуете?
Потом можете проверить решение, оно гуглится на раз.
Вот странная штука. Лучшая группа всех времен и народов – «Битлз», без вариантов. Каждую песню знаешь не то что до нотки – до малейшего шороха пальцев по струнам. Но именно поэтому и слушать их вроде бы незачем. И в то же время открываешь в спотифае дискографию Роллингов и – любой альбом включаешь и сразу как-то хорошо.
Бывают такие времена, когда для сложных людей все просто, а для простых все сложно.
Любителям коллекционировать структурные модели:
Виолетта Гудкова приводит любопытную интерпретацию Проппа в советской песне (автор Ф. Розинер):
1. Отправка на борьбу, приказ.
2. Борьба, битва (революция), преодоление преград.
3. Непрерывный путь борьбы и побед.
4. Уничтожение врага.
5. Соблазны (заграница как тридевять земель, как царство Черномора).
6. Прибытие в светлое царство (будущее, коммунизм, построенная в борьюе социалистическая победа, родина).
7. Обретение молодости (молодильные яблоки, живая вода) в стране, где каждый молод и юн, даже старики.
8. Угрожающие заклинания врагов.
9. Прибытие во дворец – столицу, Москву, Кремль.
10. прославление царя, отца – Сталин, вожди (позже – партия).
11. Пир горой – изобилие.
Открываем тетради, детки, записываем домашнее задание: сверить эту схему со схемами Кемпбелла, Воглера, Труби и Снайдера:))))
Если вам кажется, что у вас сегодня неудачный день, просто подумайте о том, что в 1976-м году Рональд Уэйн продал свои 10 процентов акций компании «Эппл» за 2300 долларов.
Ага, а поэпизодники в Петербурге называют «поэпизодни».
– Василь Иванович, а правда, что ты для НТВ сериал написать могёшь?
– Могу.
– А для «России-1»?
– Могу. Петька. Могу!
– А для «Первого»?
– Малость подучиться только. Смогу и для «Первого».
– Ну, а для HBO, Василь Иванович, совладаешь?
– Нет… Не сумею. Языков не знаю!
«Август». Этот аттракцион мы видели неоднократно в исполнеии Юджина ОНила и Теннеси Уильямса: за большим столом собирается дружная семья и начинает вытаскивать скелеты из шкафов, внимательно следя за тем, чтобы никто случайно не ушел необиженным. В ход идет весь набор, из которого обычно собирают среднестатистическю американскую трагедию: наркомания, алкоголизм, инцест, педофилия, суицид, измена. Смотреть рекомендуется с титрами – боюсь, в озвучке теряется сюжетообразующее хрюканье.
Я считаю, правительство должно бесплатно выдавать сценаристам коньяк – за вредность.
А всем, кто вышел из Гоголевской «Шинели», неплохо бы время от времени возвращаться в нее обратно.
Чтобы расти, всегда нужен кто-то, всегда нужен учитель, нужно за кем-то тянуться. А когда всех вокруг себя перерос? Только один остается, за кем можно всю жизнь тянуться, но так и не дотянешься – это Пушкин.
Каждый человек рано или поздно оказывается перед экзистенциальным вопросом, который каждый формулирует по-своему, а я сформулирую максимально некомфортно: как справиться со страхом смерти?
Кто-то находит ответ в религии и это вполне рабочий инструмент, но для того, чтобы им пользоваться, требуется известная доля простодушия, не все обладают этим счастливым даром.
И очень тяжело противостоять давлению социума, который постоянно капает на мозги и сеет сомнения. Возникает перманентный конфликт между религиозной практикой и рационально настроенным окружением. Тем не менее, оговорюсь, к любым религиознам практикам я отношусь с большим почтением.
Но мне кажется, с поставленной задачей гораздо лучше справляется творчество.
Во-первых, это социально одобряемое поведение. Общество любит творцов.
Во-вторых, автор постоянно видит результат своих действий и осознает, что его творения будут жить и после его смерти, что создает ощущение хотя бы частичного бессмертия.
В-третьих и в главных – творчество это ежедневная практика, это не одно действие, а регулярные действия, которые ежедневно утихомиривают самоспроизводящуюся экзистенциальную тревогу.
А если вы из всех видов творчества выбрали сценарное мастерство, вам при этом еще и платят неплохо:)
Каждый год я переслушиваю несколько альбомов старых наших металлических групп. «Ария» – «Герой Асфальта», «Черный кофе» – «Переступи порог», «Тяжелый день» – «В полет».
И с каждым годом такое ощущение, что они становятся все лучше и лучше, особенно первые два (у «Тяжелого дня» все-таки и звук не идеальный, и по текстам есть вопросы – каждый раз передергивает от этого «А я то одену, что скажешь мне одень»).
И вот еще такая штука. Подражание западным группам тогда почти не скрывалось и даже, мне кажется, подчеркивалось. Скажем, «Баллада о древнерусском воине» – это же «Heven and Hell» «Блэк Саббат», а «Встань, страх преодолев» (с предыдущего альбома) – «jawbreaker» «Джудас прист».
Так же как Аквариум почти один в один копировал то Боуи, то Марка Болана, то Джетро Талл. А Кино или Алиса – группы новой волны.
И вот сейчас слушаешь – елки-палки, совершенно ни на что не похоже! Оригинальный звук, оригинальные мелодии, оригинальные тексты. То, что делало эти песни похожими на западные исходники, осыпалось, растворилось, выветрилось. И осталось только истинное, наше, настоящее.
Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна, Что в наш век отвага не нужна?
Волшебный мужчина (из старого)
В магазине «Инструменты» работает волшебный мужчина.
– Мне нужна такая штуковина на кухню…
– На кухне много штуковин.
– Там старая раскрутилась короче, нужна новая.
– Из-за того, что она раскрутилась, вас бьет током или капает?
– Капает.
– Под раковиной или где стиральная машинка?
– Под раковиной.
– Держите.
И подает ровно то, что нужно. И с отводом для стиральной машинки. И отдельно два шланга для подключения. Волшебный мужчина.
Каждый год проводя одни и те же курсы, я их потихоньку, незаметно, по чуть-чуть докручиваю. Что-то там добавлю, что-то сям убавлю. Вроде бы незаметно, а вижу – и результаты с каждым годом все глубже, все точнее. И сходимость каждого курса все выше.
Любопытно на курсе по сериалу, одна студентка написала, что я как-то ее недостаточно строго ругал.
Но вот ведь какая штука. Когда я делаю замечание – это трение. Моя задача – не увеличить количество трения, а уменьшить его. Если вы меня не поняли и делаете что-то неправильно – это для меня не повод давать больше замечаний или, не знаю, делать их более строгим голосом. Это значит, что мне нужно что-то перестроить в уроках, чтобы вы лучше понимали, что нужно делать.
И чтобы в итоге у вас не было ощущения, что учитель вас гнал по курсу кнутом.
А чтобы вы ощущали курс как легкую и непринужденную прогулку.
Но чтобы пришли вы при этом туда, куда нужно.
И вот сейчас, вспоминая, как выглядели истории на сериальном курсе еще два месяца назад и видя, какими они стали сейчас – понимаю, что все я делаю правильно.
А еще есть вот такая точка зрения: а как же это люди в прежнее время жили без коучинга и ничего, справлялись как-то.
Ничего? Ничего? Вы это называете ничего? Вы действительно считаете, что они «справлялись»?
Мне кажется, разница прямо скажем, налицо.
Внезапно пересмотрел «Рэмбо-2», там, где он из лука стреляет взрывающимися стрелами. И там где «Мищьюн кумплида» и нож с заусеницами в стол – тыдыщ. Между прочим, авторы сценария – Сильвестр Сталоне и Джеймс Камерон.
Гениальное кино. Очень корявое, все в лоб, но при этом очень искреннее и глубокое.
«Мы хотим, чтобы наша страна любила нас так, как мы ее любим».
Кстати, как раз из этого фильма кадры показывали в телепрограмме «Камера смотрит в мир». Нам этих нескольких кадров хватило, чтобы раз и навсегда подсесть на американский кинематограф.
Очень часто успешного человека от неуспешного отличает применение или неприменение какой-нибудь одной-единственной простейшей техники. Правда, каждый раз разной:)
Разговорчики, производственное:
– Пожалуйста, найди мне размер Змея-Горыныча в саженях.
10 лет назад в Лейпциге мы сделали большой театральный проект, посвященный 200-летию «Битвы народов». Вот эти усатые люди – это мои «казакс» из моей пьесы «Камень». Мы с ужасом смотрели в глаза войн прошлого и фантазировали о том, какими будут войны будущего. И как же удивительно понимать, что прямо сейчас вот эти самые прекрасные люди требуют отправки танков с крестами на восточный фронт.
«Двадцать третий» в Мастерской Петра Фоменко – инсценировка романа Ремарка «Черный обелиск». Ремарка я всегда считал подростковой литературой, он попал мне в руки вовремя, лет в шестнадцать, тогда я успел прочитать «Время жить и время умирать», «На западном фронте без перемен» и еще что-то. А все, что попало мне в руки позже, читать уже не мог, мне казалось – ну, детский сад какой-то.
«Черный обелиск» написан 60-летним автором, это воспоминание о молодости. Возможно, в этом и есть разгадка того, зачем захотелось поставить это сейчас. Это же воспоминания нашей молодости – о гиперинфляции девяностых, ветеранах-афганцах, даже какие-то смешные доморощенные нацисты у нас тогда были – помните, был такой Веденкин, пистолетом размахивал в эфире первого канала. Где ты сейчас, мисюсь Веденкин (вопрос риторический, мы знаем, где)?
Как бы, это такая параллель – посмотрите, к чему тогда пришли они, мы тоже к этому же придем. Но эта сова никак не хочет натягиваться на этот глобус. Смотришь на это все и видишь не наши девяностые, а сегодняшнюю Европу – с ее гиперинфляцией, с ее спекулянтами, конечно же с ее крикливыми фюрерами и марширующими нацистами, с ее бесконечным дранг нах остен, и даже диалоги об эфтаназии – как будто из любого сегодняшнего европейского ток-шоу. Но тогда непонятно, зачем мы-то это смотрим на сцене – мы это каждый день видим в эфире «BBC» и «CNN». Уверен, в Европе сегодня Ремарка не ставят и не читают. Если вообще еще не запретили. За путинскую пропаганду.
Культура – это способ передачи информации от поколения к поколению. Что нам передает наша культура? Вот, например, главное произведение русской литературы, из которого она вышла вся, по меткому выражению Ф. М. Достоевского (кстати, дебютировавшего романом «Бедные люди») – «Шинель» Гоголя.
В нём главный герой русской культуры Акакий Акакиевич совершает главный свой подвиг – копит огромную сумму из крохотной получки. Вот каким подвигам мы учимся! Вот какие программы закладываются в нас с самого детства! Заметьте, Акакий Акакиевич не открывает свое дело, не делает открытие, не совершает путешествие для того, чтобы достичь своей цели. Он просто копит. Ограничивает себя во всем.
Можно написать отдельную книгу о том, как литература закладывает в своих читателей установки на бедность и неуспех. И конечно, больше всего в этом деле отличились русские писатели – от Ломоносова до Захара Прилепина.
Булгакова помните? «Никогда ничего у них не проси. Сами придут и все дадут». Кто придет? Кто даст? Почему нельзя попросить? Как они вообще узнают, что они должны что-то дать? И, в конце концов, почему бы просто самому не пойти и не взять?
Прямо сейчас на входе в метро идет навстречу очень красивая девушка. И смотрит не на меня, а на парня который в этот момент идет рядом со мной. И не просто смотрит, а прямо СМОТРИТ. И проходит мимо. И парень оглядывается. И еще раз оглядывается. А я ему говорю так раздраженно:
– Да не крути ты башкой. Догоняй. Женись.
И в вагон метро прыгаю. Так и не успел посмотреть, что он дальше сделал.
Я не полководец, воюющий по глобусу. И не замполит, смелый только в своем кабинете. Я так же, как вы, каждое утро сижу в окопе, размазывая по лицу сопли и слезы жалости к себе. А потом встаю во весь рост и иду, не оглядываясь, туда, где стреляют.
Только что в парке во время пробежки: идет навстречу мужик и кричит на весь парк:
– Дилдо! Дилдо!
Оказывается, он так собаку свою звал.
Интересно, это он ее специально так назвал или просто понравилось сочетание букв?
ЗЫ. Этот случай так меня озадачил, что я на всякий случай полез в яндекс проверять значение этого слова – вдруг это я с ума сошел? Нет. все правильно.
ЗЗЫ. Вы не представляете, какую мне теперь рекламу в интернете показывают, после такого-то запроса:)
По поводу Ларса фон Триера, братушечки, я так скажу. У нас в общаге был чувак, который любил устанавливать правила в разговоре, а потом резко их менять и наслаждался замешательством собеседника. Например, говорит что-то и мат на мате. Но если собеседник попробует тоже матернуться, он пучит глаза: «А почему ты материшься?» Или расскажет что-нибудь смешное, сам засмеется, но если собеседник засмеется вместе с ним, он тут же сердито обрывает: «Я что, что-то смешное рассказал?» Или начнет злословить об общем знакомом, но попробуешь поддакнуть, и он тут же возмущается: «Сплетничать нехорошо». Его часто били.
Дневники Афиногенова хочется цитировать страницами. Вот это, например:
«Пиши пьесу из зрительного зала»
Или:
«Провалившийся драматург надеется отыграться, как игрок в рулетку».
Или:
«Показать, как захвалили хорошего парня, – он надулся, вообразил, изрекать стал и лопнул. И все от него отвернулись.»
Чувствуется, что писал про себя. Поэтому и получилось – про меня.
А вот это шикарное:
«С треском сняли спеца. Громадная величина. Как будем жить? А ничего. Первый день странно, второй – привычнее, а там все пошло своим чередом. Справились».
Сегодня приснилось, что я на лекции какого-то киноведа (ну хорошо, не какого-то, это был Vsevolod Korshunov) и он говорит о восприятии зрителем экранных персонажей. Мол, зритель по разному воспринимает мужских и женских персонажей. Якобы зритель всегда запоминает, что делают на экране женские персонажи и не запоминает, что они говорят. А у мужских персонажей наоборот – запоминается что они говорят, а что они делают – совершенно не запоминается. Интересно, это правда? Сева, ты готов подтвердить и как-то объяснить это свое заявление из моего сна?
ЗЫ. Не могу также умолчать о том, что в данном сне после окончания лекции я сел на белую спортивную машину и поехал охотиться на львов.
Так получилось, что я всю жизнь общался со знаменитостями. Все эти актеры из телевизора толклись у мамы в клубе, а писатели из библиотеки – у папы в редакции. А потом, когда стал работать в газете, на радио, на телевидении – там каждый первый был знаменитостью. Чередой шли эти певцы, актеры, телеведущие. Все эти «Руки вверх», «Блестящие», Меладзе – все они проходили шумною толпой через мою студию «Русского радио-Вологда» на Батюшкова, 7.
Я никогда не испытывал трепета, сталкиваясь с «человеком из телевизора», скорее неловкость. Никогда не знаешь, как с ними общаться. Условно, здороваться или нет, если сталкиваешься с Маковецким в лифте на «Кинотавре»?
А потом я начал потихоньку замечать, что знаменитости по большей части очень скучные люди. И чем они были знаменитее – тем были скучнее. А самые скучные были те, что упивались своей знаменитостью, ловили на себе взгляды и расцветали в этих взглядах.
Лишь немногие были способны обнулить свою знаменитость, вынести ее за скобки, стать «просто прохожим», как Маковецкий в лифте на «Кинотавре», который помог мне разобраться с этими чертовыми кнопками.
А однажды я случайно снялся в рекламе для первого канала и тоже на какое-то время стал знаменитостью…
Том Стоппард:
«Кто-нибудь пишет пьесы в 87 лет? Кто-нибудь знает?»