Дочитал биографию Фадеева в серии ЖЗЛ. Очень странна книга. Такое ощущение, что автору хотелось писать о чем угодно – про певца Данко или про приморских партизан, но только не про Фадеева. Вообще, нынешняя ЖЗЛ – это всегда лотерея. Как вспомню биографию Довлатова… бр.

А самое интересное, что лучшие, на мой взгляд книги в этой серии – это биографии советских писателей, написанные современными молодыми писателями, скажем так, патриотеческой направленности. Скажем, отличный Катаев Шаргунова, очень хороший Леонов Захара Прилепина. Видно, что этих героев авторы любят и знают.

Бегать в парке по снегу – одно удовольствие. Из-за того, что приходится с каждым шагом искать точку опоры, прокачиваются такие мышцы, о существовании которых даже и не подозревал.

И еще я понял, зачем существуют собачники. Чтобы протаптывать тропинки для нас, бегунов:)

Италию придумал Тонино Гуэрра, а Россию – Луцик и Саморядов.

И чтобы не остановиться на негативе – на прошлой неделе подписал договор, в котором есть такой пункт: «в рамках заданной темы автору предоставляется полная творческая свобода». На что договор – пока не скажу, чтобы не сглазить. Но, честно говоря, даже не подозревал, что такие договоры могут быть.

Интересно вот что. Много говорили и писали о том, что все, что угодно может быть духовной практикой. Даже секс. Даже рубка дров.

Но ведь верно и обратное.

Даже то, что изначально задумано как духовная практика, может не являться таковой.

Даже молитва.

Удивительно, но реально такое бывает.

Сорок лет человек читает духовную литературу, слушает духовные тексты и сочиняет и поет духовные песни.

И в итоге превращается в глупую, жирную и злобную свинью.

И еще одна сложная тема, попробую сформулировать.

Иногда автор видит какой-то общественный запрос и решает на этот запрос ответить.

И очень часто, особенно если автор умный (именно умный, имеющий привычку размышлять, рефлексировать, а не чувствовать), он начинает подгонять задачу под решение.

Потому что человек никогда не видит всю картину целиком. И вот эта частичная картина мира – она всегда неправильная, искаженная.

Если автор достаточно силен, он может даже самого себя убедить в том, что эта картина мира истинна.

Но очень часто даже этого у автора не получается.

И тогда он начинает сердиться.

Ну вот же, я вам объясняю, белое – это черное. Что тут непонятного?

И вот это противоречие может автора выжечь начисто.

И получается антикнига, которая выжигает читателя начисто. Примеры приводить не буду, сами найдете.

А теперь самое интересное.

Можно ли увидеть картину мира целиком, может ли у автора вообще быть правильная картина мира и вообще есть ли какая-то правильная картина мира?

Я думаю – да, может. Иначе не было бы великих творцов – Глинки, Чайковского, Шостаковича, Пушкина, Толстого, Шолохова, Репина, Сурикова, Малевича.

Правильную картину мира нельзя объять разумом. Но ее можно почувствовать.

И именно вот это авторское чутье – и есть тот главный инструмент, который нужно тренировать и развивать.

Синхронистичность. Вот смотрите.

Вчера я слушаю лекцию о Юнге и синхронистичности.

Сегодня делаем эфир с Дмитрием Шумиловым, который играл негра Витю в фильме «Асса» в сцене, где он приводит Цоя и тот поет «Перемен». Утром перед эфиром я пересматриваю этот кусок фильма на ютубе.

Сразу после эфира вижу в ленте пост у Романа Минца о том, что для этой сцены была записана особая версия песни «Перемен».

Сразу после этого иду в «Гоголь-центр» на «Петровых в гриппе» и нам там в одной из сцен показывают этот самый кусок – с негром Витей, Цоем и песней «Перемен».

Юнг, что ты делаешь, Юнг, прекрати!

Национальной идеей России должен стать бизнес.

Понимаю, что тезис этот контринтуитивен, и странно услышать его от сценариста, но это так. Занимайтесь бизнесом, а не войной! Герой нашего времени – это предприниматель.

Потрясающий документальный фильм «Нетфликс» «Мисс Американа» – про Тейлор Свифт. Мне кажется, вот таким и должен быть современный артист – ответственным. Ответственным.

Оказывается, ее несколько раз травили всей страной. Когда Кайне Вест отнял у нее микрофон и наговорил пакостей. Когда потом он же написал про нее песню, в которой назвал ее «сукой» и заявил, что это он ее прославил. Когда она пыталась поддержать молодых демократов на выборах в сенат и не пропустить мракобесную тетку, которая хотела отменить закон о домашнем насилии.

Хочется сказать, что талант нигде и никому не прощают. Но на самом деле не прощают не талант.

За ее успехом – адова работа. С детства. Годы работы. В фильме показано, как она сочиняет песни. Сама играет – на гитаре, на фоно. Как она борется с лишним весом и с анорексией.

И как она всю свою боль, все свои мысли и идеи, все эмоции – все в музыку.

И пахота, пахота, пахота.

Пахота, пахота, пахота.

Вот это и не прощают.

Даже талант готовы простить.

Но никогда и никому не прощают то, что кто-то готов пахать больше, чем ты.

Озон показывает, что вместе с романом «Там, где раки поют» часто покупают роман «Сварить медведя».

На самом деле некая внутренняя логика в этом есть, один роман написан биологом, герой второго – ботаник.

Но все равно почему-то смешно и я не могу объяснить, почему.

Все новые киношколы в России запускают неправильно. И закрываются они одна за другой еще быстрее, чем открываются. Именно потому, что все делают изначально неправильно.

И я понимаю, что виною этому ваш покорный я со своей сценарной мастерской. Все думают – о, раз даже у этого придурка Молчанова все получилось, значит, обучение сценарному мастерству востребовано. И уж наши-то курсы будут покупать просто как горячие пирожки.

На самом деле нет. По буквам: обучение сценарному мастерству в России не востребовано. Ни разу. И мне приходится прикладывать неимоверные усилия для того, чтобы пропагандировать и продвигать сценарное мастерство. И я занимаюсь этим уже 15 лет и буду заниматься и дальше, потому что это мой крест и мое проклятие.

Ни в одной стране мира никому и никогда не приходило в голову начинать киношколу со сценарного факультета. Потому что это просто бессмысленно.

Начинать нужно с актерского факультета. Потом открывать режиссерский. Потом продюсерский. И только в четвертую очередь – сценарный.

Если бы я сейчас начинал с начала, я бы начал с актерского факультета.

Очень часто современное искусство боится показаться смешным. Мол и темы у нас серьезные и мы сами серьезные люди и вообще искусство – серьезное дело. А мне кажется, что иногда отчаяние, гнев, горе – это комфортная эмоция, сладкая эмоция. А смех он не всегда средство защиты. Иногда он тот самый, который хотели убить, а он показывал кукиш и сам убивал. И для того, чтобы смеяться, нужна особая отвага. Не у всех она есть. Видимо, дело в том, что смех всегда обоюдоострое оружие. Ты убьешь, но и тебя он тоже убьет.

На таких мероприятиях для меня самое главное – ученики. Я же вас не встречаю никогда лицом к лицу, только тексты ваши, да ники и да аватарки. А тут вижу – красивые, умные девчонки и парни. Подошел один ученик, который учился еще в первом потоке на сериальном курсе. С этим сериалом я направил его к одному продюсеру. И теперь он переехал в Москву и работает у этого продюсера в штате кинокомпании. Говорит:

– У меня все жизнь изменилась после того, как я отучился в вашей мастерской.

Ну да, мы как раз для этого. Чтобы вся ваша жизнь менялась.

Когда выбор между первым и вторым мучителен, нужно всегда выбирать что-то третье. Пусть будет одинаково обидно и первому и второму:)

В середине 1974 года Стив Джобс отправился в Индию в поисках духовного просветления. В Индии Джобс собирался вписаться в ученики к гуру Нима Кароли Бабу, но оказалось, что тот умер за год до этого. В пути Джобс переболел дизентерией и похудел на 15 килограммов. они В итоге он добрался до ашрама Хариахан Бабы. После семимесячного пребывания в Индии Джобс вернулся в США и только там смог найти себе духовного наставника – прямо в Лос-Альтосе. Им стал Кобун Тино Отагава.

Примерно похожую историю рассказал недавно Владимир Яковлев – мол, объехал весь мир в поисках просветления и нашел его в итоге у себя дома.

Прямо как в приснопамятном «Алхимике» (пишу это только потому, что понимаю, что иначе первые десять комментариев к этому посту будут «о, прямо как в «Алхимике»). Обошел весь мир в поисках клада и нашел в итоге клад рядом со своим домом.

Подобные истории принято трактовать так: раз они нашли просветление не в путешествии, а дома, то и не фиг нам путешествовать, мы пойдем легким путем – мы сразу найдем просветление дома.

Фиг вам!

Потому что клад за вашим домом появится после того, как вы совершите путешествие. Пока вы сидите дома – там нет никакого клада.

Есть исключения, которые перевешивают правило.

В очередной раз убеждаюсь, что яркая и крепкая заявка может стать серьезным препятствием на пути к яркому и крепкому поэпизоднику. Чтобы сохранить дух заявки, приходится убивать ее тело. Раскатывать по камушку, и собирать все заново.

Помню, лет десять назад все ржали над искусственным интеллектом. Потом появилась «призма». Потом «ленца». А сегодня вся лента в картинках, созданных ИИ.

Сегодня все ржут на текстами, которые пишет ИИ. А вот помяните мое слово – через год-два большая часть текстов, которые вы будете читать, будет написана ИИ.

И что останется людям?

Подкасты, разумеется:)

Бегу, ветер в лицо. На бороде сосульки. А потом выбегаю из леса на берег озера, и там сквозь деревья светит солнце. И сразу лицу стало так тепло, почти горячо. Когда такие лютые заморозки, любой лучик солнца как праздник.

А еще сегодня во время пробежки замерзли часы – экран заледенел и стрелки остановились.

Извините за две метафоры подряд.

АК читает новый номер британского «Воуг» и там как раз интервью, которое Эндрю Ллойд Уэббер берет у Тейлор Свифт.

И там совершенно поразительные моменты.

Например, она говорит о том, не каждый день у тебя есть вдохновение, поэтому если вдохновения нет – ну что ж, тогда ты просто берешь и работаешь. Умничка, это она у меня на «Самодисциплине» подслушала:)

А еще они делятся с Уэббером тем, что его шеймили в школе за то, что он любил то, что не любит больше никто – мюзиклы. А ее шеймили за то, что она любит то, что не любит больше никто – кантри-музыку. А сейчас и то и другое слушает весь мир.

Может быть, и со сценарным мастерством тоже так будет? Пройдет еще лет десять, я выйду на сцену переполненного «Олимпийского» и скажу вполголоса: «Главная тайна кино…» – и зал взорвется аплодисментами и засияет огоньками мобильных телефонов.

А еще она сказала, что главная часть, которая ей нравится в кантри – это сторителлинг.

Моя девочка.

Писатель – врач. Для того, чтобы лечить, вовсе не обязательно самому быть больным.

Знаете что? На водосточной трубе ноктюрн любой дурак сыграет. А вы на нормальной флейте пробовали? То-то.

Дайте мне одну минуту в день на первом канале и через год мы все будем жить в другой стране. Не в смысле, что мы переедем, а… ну в общем вы поняли мою мысль… тьфу, запутался. Ой, а можно не одну минуту, а две?

Официантка в кафе отеля:
– Если вы подождете еще две минуты, можете забрать ВТОРОЕ кофе.
Это точно Санкт-Петербург?

Столько новостей про искусственный интеллект. Искусственный интеллект сделал то, се. Я думаю, скоро появится популярная профессия – оператор искусственного интеллекта. А в России – ремонтник искусственного интеллекта.

Мне давно интересно, почему любое интеллектуальное коммюнити в России рано или поздно превращается в секту с соответствующей репутацией и, соответственно, полном обесцениванием любых реальных достижений. Что методологи, что ТРИЗовцы, что «Круг Выготского». И главное – как не превратить свое коммюнити в такую секту.

И вот, мне кажется, я начал понимать. Коммюнити превращается в секту тогда, когда у него появляются враги. И когда оно становится закрытым для того, чтобы противостоять этим врагам.

Как говорил Петухов – как только в Москве появилось Сообщество Гуманитарных Психологов, на следующий день на другом конце Москвы появилось Содружество Гуманитарных Психологов – враждебное Сообществу.

Смотрю ютуб одного исследователя. Все видео чуть более чем полностью посвящены разоблачению врагов его концепций и воров, укравших его гениальные изобретения.

Бр. Надо как-то отслеживать это в себе, чтобы не.

Что? А не ты ли сам вчера тут Черчилля разоблачал? На себя посмотри.

Надо как-то нам встроить механизм пацифизма в мастерскую. Чтобы никогда ни с кем не воевать. Нам объявляют войну – а мы такие – хобана – и сразу сдаемся!

Хороший Черчилль.

Мне надо забанить озон. Научите меня, как, заходя на этот сайт, чтобы заказать одну книгу, не заказывать четыре.

И у этого человека вы учитесь самодисциплине и самоограничению? Ну-ну.

Так называемый здравый смысл – это всегда непрофессиональная, не учитывающая полной картины оценка. Очевидное – это почти всегда ошибка. Почему-то считается, что интуиция, внутренний голос – это безошибочный критерий при принятии решений. На самом деле интуиция ошибается чаще, чем подсказывает верные решения.

Все самое интересное всегда там, куда не дотягивается костлявая рука здравого смысла. Там, где все неочевидно и контринтуитивно.

Ну и сны вам всем сегодня снились. Даже не знаю, про свой рассказывать или нет? Короче, приснилось, что у Норштейна в голове живет мышка. Не ежик, а именно мышка. Выглядывает через ухо, принюхивается. Потому и «Шинель» никак не заканчивается, потому что мышка же…

Слушаю во время пробежки Гиббона про падение римской империи. И надо заметить, удивительно не то, что она пала, а то, что она вообще так долго продержалась. Потому что такой бардак был в этой империи…

Рубрика: бесполезные факты, которые вы должны непременно узнать.

В сериале «Line of duty» есть персонаж Гастингс, который когда представляется, всегда говорит «Гастингс, как битва».

Так вот, Гастингса играет актер по имени Эдриан Данбар. Так и хочется добавить – Данбар, как число.

А теперь вишенка на этом странном торте.

И Гастингс и Данбар – это города. Гастингс на юге Англии, а Данбар – на севере, в Шотландии.

И теперь делайте с этой информацией что хотите.

ЗЫ. Важное дополнение – в Гастингсе бывала Julia Idlis, там очень уютно.

Миллионер

Есть у меня знакомый миллионер. Мы с ним познакомились на бизнес-тренинге. В крупном европейском городе. Там было много миллионеров. И вот посреди тренинга у нас выходной. Ну, все миллионеры конечно – шопинг, алкоголь. Я, понятное дело, как-то больше по музеям, да по книжным.

А после выходного этот миллионер рассказывает мне, как он съездил к морю. Мол, на поезде час туда – час назад. А там – красота, море, пляж.

– Круто, говорю. Я бы тоже съездил.

И тут он мне говорит:

– Я купил билет на поезд, но у меня его не проверяли, и он действителен до конца месяца.

Я готовлюсь вежливо отказываться, мол, ценю, но… Он продолжает:

– Давай я тебе его продам за двадцать евро. В кассе он стоит тридцать. Тебе – десять евро чистой прибыли.

Я открыл рот от изумления, да так с тех пор и хожу с открытым ртом.

Вот, допустим, ты миллионер. И у тебя есть билет на поезд, который ты купил, проехал по этому билету, но по какой-то случайности этот билет остался непогашенным. И ты пытаешься его продать, чтобы заработать 20 евро.

Напомню, ты миллионер.

Ну то есть, никто не узнает.

Но ты-то сам знаешь, что ты эти 20 евро украл.

И ты с этим – окей?

Миллионер этот теперь ведет тренинги о том, как стать миллионером. Зарабатывает на этих тренингах… не знаю сколько. Может, даже и миллионы.

Не знаю, чему он там учит, надеюсь, не продавать краденые билеты.

А я каждый раз когда вижу его рекламу, где он в костюме, с красоткой, на острове, рядом с «Бугатти», вспоминаю эту историю и думаю…

Двадцать евро тебе цена, мужик.

Ни центом больше.

Кот – это такая квантовая херня. Типа электрона.

Когда дверь открыта, он ведет себя, как волна. Когда закрыта – как частица.

Кстати, ученые предполагают, что во вселенной только один электрон, просто он ВЕЗДЕ.

Вот, я думаю, что кот во всем мире только один. Просто он… ну, вы поняли.

Сижу в «Хлебе насущном» в Камергерском. За соседним столиком две девушки. Доносятся обрывки:

– Мастерская… сторителлинг…

Стараюсь не прислушиваться, но, сами понимаете, такие хэштеги…

То, что дает вам энергию, вас и убьет. Деньги, слава, власть, любовь, доброта, перфекционизм. Кажется, выжить можно только переключаясь между источниками.

Мне кажется, в жизни автора это чертовски интересное время – когда он уже все написал, что было положено, а все еще, сука, жив. И все сидит, что-то такое пытается писать, но все не то, не то. И если удается довести до конца и выпустить в свет – получается позор на весь мир. А если достаточно самокритики – тогда сидит год за годом, десятилетие за десятилетием и ведет свою битву один на один. И все эта мучительная надежда – а вдруг Господь подарит мне это возможность услышать его еще один раз?..

ЗЫ. Это пост про… ну, давайте, пусть будет про Сэлинджера.

Расти выше себя

Самое сложное для любого мастера – позволять своим ученикам расти выше себя. Дело в том, что каждый мастер знает, как сделать так, чтобы ученик не рос выше. А вот как сделать так, чтобы он рос выше, чем сам мастер – этого мастер не знает. Лучшее, что он может для этого сделать – это вовремя отойти в сторону. Не у каждого мастера хватает на это сил. Как это сделал в свое время Мейерхольд (руками Зинаиды Райх) с Эйзенштейном.

Альмодовар здорового человека

«Параллельные матери» Альмодовара – это очень сильно.

Не могу объяснить почему, но «Боль и славу» я воспринял как некое подведение итогов, как «Последний фильм», после которого автор или остановится, или будет снимать что-то необязательное, как Вуди Аллен.

Но нет.

Сюжет у Альмодовара – это всегда беззастенчивая, бесстыдная мелодрама, как будто писали дети, насмотревшиеся сериала «След». Но и всегда – не только мелодрама. Всегда у него есть что-то между и над и под.

Вот и в этот раз сюжет про перепутанных детей оказывается подводкой к разговору об исторической памяти. И две темы подсвечивают и дополняют друг друга.

Когда ждешь, что вот сейчас героиня начнет обманывать, выкручиваться, начнется какая-то больная история, паранойя и сползание в безумие. А вместо этого – честный, прямой разговор и честное принятие последствий этого разговора. И как результат – вместо ненависти и вражды мы видим, что этих двух женщин соединит дружба на всю жизнь. И отказываясь от ребенка, героиня на самом деле получает ее, она будет рядом всегда, как вторая мать.

То есть здоровый человек способен выдержать правду и в результате получает то, чем жертвует ради правды.

Вот так же и страна.

Когда начинает врать и выкручиваться – мельчает и крошится, теряя свое прошлое и будущее.

И лишь когда честно и открыто говорит сама себе правду о себе – обретает величие.

И еще одна мысль. Судя по всему, творчество Альмодовара очень терапевтично для него самого. Потому что мы помним его еще по «Матадору» и «Дурному воспитанию» и там это было настоящее погружение в ад. Но как-то видимо ему это пошло на пользу в итоге.

Да, и еще. Что меня у него всегда потрясало – его лаконичность. Никогда не рассусоливает, очень быстро идет по истории. И при этом легко может позволить себе вставить сцену приготовления картошки, по осмысленности достойную кулинарного влога, или несколько раз повторять реплику героини о том, что она сейчас привезет кофе и воду. То есть одновременно и сюжетная плотность – и ощущение воздуха, свободного рассказа.

Вспомнилась вдруг одна история про одну пластинку.

Мне было 14 лет. Я ехал летом в лагерь «Математик» (да, в детстве я какое-то время почему-то считался одаренным в математическом смысле ребенком). Ехал через Вологду. И вот в Вологде в киоске на вокзале я вдруг вижу пластинку незнакомой мне группы «Джетро талл» с человеком, играющем на флейте.

И уезжаю в лагерь. И каждый день думаю об этой пластинке – какая музыка там могла бы быть?

Через две недели у меня появилась возможность позвонить маме – она в это время как раз была на учебе в Вологде. И единственное, что я ей сказал – мама, пожалуйста, сходи на вокзал и купи там пластинку с флейтистом на обложке.

После этого смена продолжалась еще две недели, в течение которых у меня не было никакой возможности узнать – сходила ли мама на вокзал и была ли там еще эта пластинка, удалось ли ей ее купить.

Каждый вечер, ложась спать, я грезил о том, какую музыку играет эта группа.

Потом смена закончилась, я приехал домой и первое, что увидел – эту пластинку, которая лежала на столе в моей комнате. Включил ее – и влюбился в эту музыку с первого же звука. До сих пор одна из самых любимых групп.

Спасибо тебе, мама.

Тест на внимательность

Однажды на одном тренинге нам показали тест на внимательность. Выглядит он так – две команды баскетболистов начинают перебрасывать мяч и нужно сосчитать, сколько передач они сделают. Фишка была в том, что когда зрители следили за мячом и начинали считать передачи, на поле выходил человек в костюме гориллы и начинал изображать лунную походку. И по идее все, кто считал передачи, эту гориллу не замечал. Но проблема в том, что, когда я впервые увидел это видео, к этому времени я уже несколько раз слышал и читал про этот тест и сразу начинал искать взглядом гориллу. И конечно, никого кроме гориллы там уже не замечал. Конечно, мне и в голову не пришло сосчитать передачи мяча!

Другая история. Мы однажды шли с женой по городу. И тут я увидел кота, сидящего на перилах балкона ближайшего дома. У меня захолодело сердце – кот на балконе! Он же может упасть и разбиться. И тут жена спрашивает у меня – «Ты это видел?»

Я начинаю возмущенно рассказывать про кота, она перебивает меня: «Нет, ты видел голую девушку, которая только вышла на тот же балкон, где сидел кот, посмотрела вниз, а потом ушла обратно в квартиру». Представляете? Это надо же так любить котов, чтобы не заметить голую девушку! Мне кажется, это вообще метафора всей моей жизни…

На самом деле во всех этих дурацких тестах на внимательность самое главное не то, что мы видим, а то, что мы не видим. То, что наш мозг убирает в слепую зону все, что нам не нужно. Отфильтровывает все лишнее, чтобы не тратить ресурсы на обработку информации.

Если бы я был тренером личностного роста, я бы сейчас вывел мораль – мол, на чем вы фокусируетесь, то вы и получаете (и хлоп ложкой об стол!). Фокусируйтесь на успешном успехе и вы будете успешны. Но я не тренер личностного роста и я отказываюсь выбирать.

Я хочу и кота и голую девушку. Я хочу и гориллу и баскетболистов.

Почему на одном и том же пустыре один человек видит десятки возможностей и пространство для действия, а другой – только гребаное ничего?

Можно ли натренировать свой мозг замечать эти возможности?

Мне кажется, вот эта вот «концентрация на чем-то одном» – это такая же ловушка, как и «следите за передачами». Наш мозг не очень умный, но он, сволочь, очень хитрый. Если вы пытаетесь с ним договориться, он все время пытается нас обмануть.

Выбор в любой непонятной ситуации концентрации – это точно такая же ловушка мозга, чтобы вы не выбрали что-то более затратное, чем концентрация.

Вот смотрите, что как мы можем наблюдать несколько движущихся объектов?

1) Сосредоточившись на одном объекте и игнорируя другие объекты.

2) Переключаясь с одного объекта на другой в момент наблюдения объекта игнорируя другие объекты.

3) «Расфокусированным» зрением охватывая все объекты одновременно.

4) Закрыв глаза и вообще не глядя ни на что.

5) Чередуя все перечисленные режимы в зависимости от ситуации.

Понятно, что самый сложный вариант – пятый. Вам все время нужно принимать решения – в какой режим переключаться. Но, вероятно, именно он даст самые мощные результаты. Приведет вас к успешному успеху.

Обнимаю!

Ваш

Молчанов

(Все кричат)
А мы пишем сценарии.

Роль Тузенбаха

Гвоздицкий рассказывает интересное – как работал над ролью Тузенбаха и взял однажды всю пьесу и прочитал только его реплики. Получился монолог, монопьеса.

Попробовал сделать то же самое. Действительно, упражнение варварское и механическое, но эффект очень любопытный. Посмотрите сами:

– Конечно, вздор.

– (Соленому). Такой вы вздор говорите, надоело вас слушать. (Входя в гостиную.) Забыл сказать. Сегодня у вас с визитом будет наш новый батарейный командир Вершинин. (Садится у пианино.)

– Нет, ничего. Самое большее, лет сорок, сорок пять. (Тихо наигрывает.) По-видимому, славный малый. Не глуп – это несомненно. Только говорит много.

– Да, ничего себе, только жена, теща и две девочки. Притом женат во второй раз. Он делает визиты и везде говорит, что у него жена и две девочки. И здесь скажет. Жена какая-то полоумная, с длинной девической косой, говорит одни высокопарные вещи, философствует и часто покушается на самоубийство, очевидно, чтобы насолить мужу. Я бы давно ушел от такой, но он терпит и только жалуется.

– Тоска по труду, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни. Родился я в Петербурге, холодном и праздном, в семье, которая никогда не знала труда и никаких забот. Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя мать смотрела на меня с благоговением и удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе. Меня оберегали от труда. Только едва ли удалось оберечь, едва ли! Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь двадцать пять – тридцать лет работать будет уже каждый человек. Каждый!

– Вы не в счет.

– Да. Ушел с торжественной физиономией, очевидно, принесет вам сейчас подарок.

– Уходить с именин!

– (смеется). Я говорил вам!

– Вершинин, должно быть.

– Александр Игнатьевич из Москвы.

– Шутник, Василий Васильич.

– Кто знает? А быть может, нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий!

– Василий Васильич, прошу вас оставить меня в покое… (Садится на другое место.) Это скучно наконец.

– (Вершинину). Страдания, которые наблюдаются теперь, – их так много! – говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже достигло общество…

– Через много лет, вы говорите, жизнь на земле будет прекрасной, изумительной. Это правда. Но, чтобы участвовать в ней теперь, хотя издали, нужно приготовляться к ней, нужно работать…

– Да, нужно работать. Вы небось думаете: расчувствовался немец. Но я, честное слово, русский и по-немецки даже не говорю. Отец у меня православный…

– Я бы не пошел на вашем месте… Очень просто.

– Довольно, Василий Васильич. Будет!

– О чем вы думаете?

– Странный он человек. Мне и жаль его и досадно, но больше жаль. Мне кажется, он застенчив… Когда мы вдвоем с ним, то он бывает очень умен и ласков, а в обществе он грубый человек, бретер. Не ходите, пусть пока сядут за стол. Дайте мне побыть около вас. О чем вы думаете?

– (не слушая). У меня страстная жажда жизни, борьбы, труда, и эта жажда в душе слилась с любовью к вам, Ирина, и, как нарочно, вы прекрасны, и жизнь мне кажется такой прекрасной! О чем вы думаете?

– У меня тройная фамилия. Меня зовут барон Тузенбах-Кроне-Альтшауер, но я русский, православный, как вы. Немецкого у меня осталось мало, разве только терпеливость, упрямство, с каким я надоедаю вам. Я провожаю вас каждый вечер.

– И каждый день буду приходить на телеграф и провожать вас домой, буду десять – двадцать лет, пока вы не прогоните… (Увидев Машу и Вершинина, радостно.) Это вы? Здравствуйте.

– (с улыбкой). Когда вы приходите с должности, то кажетесь такой молоденькой, несчастненькой…

– Это от прически.

– Давайте. О чем?

– Что ж? После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «Ах, тяжко жить!» – вместе с тем точно так же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти.

– Что вы?

– По-вашему, даже не мечтать о счастье! Но если я счастлив!

– (всплеснув руками и смеясь). Очевидно, мы не понимаем друг друга. Ну, как мне убедить вас?

(Показывая ей палец.) Смейтесь! (Вершинину.) Не то что через двести или триста, но и через миллион лет жизнь останется такою же, как и была; она не меняется, остается постоянною, следуя своим собственным законам, до которых вам нет дела или, по крайней мере, которых вы никогда не узнаете. Перелетные птицы, журавли, например, летят и летят, и какие бы мысли, высокие или малые, ни бродили в их головах, все же будут лететь и не знать, зачем и куда. Они летят и будут лететь, какие бы философы ни завелись среди них; и пускай философствуют, как хотят, лишь бы летели…

– Смысл… Вот снег идет. Какой смысл?

– А я скажу: трудно с вами спорить, господа! Ну вас совсем…

– Жребий брошен. Вы знаете, Мария Сергеевна, я подал в отставку.

– Все равно… (Встает.) Я некрасив, какой я военный? Ну, да все равно, впрочем… Буду работать. Хоть один день в моей жизни поработать так, чтобы прийти вечером домой, в утомлении повалиться в постель и уснуть тотчас же. (Уходя в залу.) Рабочие, должно быть, спят крепко!

– (берет со стола коробку). Где же конфеты?

– Все?

– (сдерживая смех). Дайте мне… дайте мне… Там, кажется, коньяк…

– (идет к Соленому, в руках графинчик с коньяком). Все вы сидите одни, о чем-то думаете – и не поймешь, о чем. Ну, давайте мириться. Давайте выпьем коньяку.

– Всегда вы возбуждаете такое чувство, как будто между нами что-то произошло. У вас характер странный, надо сознаться.

– И при чем тут Алеко…

– Я часто сержусь на вас, вы постоянно придираетесь ко мне, когда мы бываем в обществе, но все же вы мне симпатичны почему-то. Куда ни шло, напьюсь сегодня. Выпьем!

– Подаю в отставку. Баста! Пять лет все раздумывал и наконец решил. Буду работать.

– Буду работать…

– Когда придут ряженые?

– (обнимает Андрея). Ах, вы, сени, мои сени, сени новые мои…

– (целует Андрея). Черт возьми, давайте выпьем, Андрюша, давайте выпьем на «ты». И я с тобой, Андрюша, в Москву, в университет.

– Браво, браво! (Смеется.) Господа, начинайте, я сажусь играть! Смешной этот Соленый… (Садится за пианино, играет вальс.)

– Спокойной ночи. Пора уходить.

– Уже четвертый час. Светает.

– Меня все просят устроить концерт в пользу погорельцев.

– Можно бы устроить, если захотеть. Марья Сергеевна, по-моему, играет на рояле чудесно.