Палыч и Игорёк. Трилогия

СЛАВА

Игорёк сдал теоретические экзамены на класс, когда проходил курсы повышения квалификации в краевом центре в учебно-тренировочном отряде, или короче – УТО, что расшифровывалось пилотами как «устал, товарищ, отдохни».

Теперь для присвоения очередного класса оставалось только пройти проверку техники пилотирования экзаменатором из этого самого УТО. Обычно экзаменаторы прибывали в подразделение и за один день проверяли всех пилотов этого предприятия, которым такая проверка требовалась.

С командировкой у экзаменатора была какая-то заминка, и Игорька, ждавшего проверку уже неделю, вне плана отправили на химию. Ничего страшного сие слово в авиации, как вы уже знаете, не означает. Просто напомню, что так коротко называются те самые уже известные нам авиационно-химические работы, или «внесение удобрений с самолёта в почву». Бывает ещё авиахимпрополка, борьба с вредителями при помощи ядохимикатов, распыляемых специальным оборудованием, и даже дефолиация, которая призвана заставить хлопчатник созревать намного раньше.

Для выполнения авиахимработ создавался экипаж, куда входили второй пилот, авиатехник и моторист. Руководил этим небольшим мобильным коллективом командир самолёта. Поскольку командировка была внеплановой, второй пилот оказался из другого звена, с которым наш молодой, но уже достаточно опытный командир ещё не работал. Звали второго пилота Слава. Возраста он был солидного. Где-то в два раза старше командира. Коллега, который работал со Славой раньше, коротко объяснил глубину проблемы: «Не буди его, и не будет тебе проблем». Игорёк сначала подумал, что это образное выражение, а оказалось, что выражение очень даже не образное, а буквальное.

Слава засыпал при первых звуках работающего авиадвигателя. Максимум, чем он проявил свою эффективность в первый рабочий день, – это подсчитал в конце дня количество обработанных гектаров, то есть сложил в столбик пять трёхзначных чисел. Игорёк попросил пересчитать ещё раз, и, как его предупреждали, ответ на сей раз отличался от первого вычисления. Теперь для того чтобы понять, какой из расчётов был верный, нужно было ещё раз выполнить это несложное арифметическое действие. С каким значением совпадёт результат, то значение и принимаем верным. Третий ответ отличался как от первого, так и от второго результата.

С этого момента командир считал необходимым и достаточным просто физическое присутствие второго пилота в кабине самолёта во время выполнения полётов. Славу это вполне устраивало. Летать он не умел, не любил и не летал. То есть полная гармония. А на вопросы о том, зачем он пошёл в авиацию, Слава объяснял, что в их деревне лётчицкая фуражка в пору его молодости кружила голову любой девушке.

– Так, может, достаточно было просто фуражку купить? – спрашивали у него.

– Если бы я тогда был таким умным, так бы и поступил, – отвечал наш новый герой.

В один из полётов, когда каждый занимался своим делом: Игорёк взлетал, а Слава спал, – случилась очень странная вещь. Самолёт резво разбежался, оторвался от земли, но как только пилот попытался перевести его в набор высоты, он перестал слушаться управления. Взятие штурвала на себя приводило к потере высоты. Отдача штурвала давала тот же эффект.

«Мала скорость», – понял Игорёк, мозг которого перешёл в форсированный режим работы. Скорость реально была меньше, чем в момент отрыва. Если не знаешь, что делать, – лучше ничего не делай. Хороший совет. Некоторое время он не воздействовал на штурвал, и скорость начала потихонечку увеличиваться, что позволяло немножко набрать высоту. Набор меньше полуметра в секунду заставил бы не считать ситуацию критической, если бы впереди не виднелись высокие деревья, верхушки которых были выше их текущей высоты. Рука уже потянулась открыть бак с удобрениями, чтобы, сбросив удобрения, облегчить самолёт. Работающий ветряк, что расположен под самолётом, заберёт несколько лошадиных сил мощности работающего на взлётном режиме двигателя, но самолёт станет легче, разгонится и можно будет набрать необходимую высоту… Но в этот момент проснулся Слава, скорее всего от сильного шума работы двигателя на взлётном режиме непривычной продолжительности, мешающего спать, и, потянувшись, сказал:

– Сколько можно насиловать двигатель? – и потянул руку уменьшить режим.

– Убери руки!!! – крик командира заставил Славу проснуться.

Он посмотрел вперёд и, увидев несущиеся навстречу деревья, выдохнул: «Ойчтоэто» – и вжался в кресло.

Момент для сброса удобрений был упущен. Игорёк миллиметровыми движениями штурвала от себя увеличивал скорость, а затем такими же филигранными движениями на себя прибавлял полметра-метр высоты. В результате буквально за несколько сотен метров до первых деревьев начинающегося леса удалось изменить траекторию движения самолёта так, чтобы прямо над первыми деревьями высота полёта стала на несколько сантиметров выше их макушек. Ещё через пару вздохов можно было открыть кран сброса удобрений. Самолёт слегка просел от сопротивления раскрутившегося ветряка, но как только удобрения начали высыпаться, самолёт полегчал и понёсся вверх, как ему и следовало вести себя на взлётном режиме.

– Ойчтоэтобыло? – уже облегчённо выдохнул Слава.

– Подержи арбуз, – ответил цитатой из общеизвестного анекдота командир.

На земле к самолёту подбежал техник и забрался на крыло. Игорёк открыл форточку.

– Если бы рассказали – ни за что бы не поверил! – сказал тот. – Как только вы оторвались, колдун у меня на глазах развернулся на сто восемьдесят градусов. А ветерок-то был приличный. Как вы?

Тут следует объяснить, что колдуном в авиации называют не человека, наделённого удивительными способностями, а специальное устройство для определения направления и скорости ветра.

– Не видишь, что ли? – ответил Слава гордо. – Справились!

Игорёк ничего не хотел говорить.

После обеда прилетел с базы борт. Командир звена привёз экзаменатора. Тот сделал с проверяемым пару полётов и провёл послеполётный разбор в присутствии командира звена.

– По полёту говорить нечего. Оценка отлично. Но вот, командир, появилась новая тема, про которую мы раньше не говорили, – сдвиг ветра называется. В программах этой темы ещё нет, но, может, читал где? – безо всякой надежды услышать положительный ответ спросил гость из краевого центра.

Игорёк рассказал всё, что он пережил сегодня утром. Естественно, без упоминания фактических данных. Экзаменатор выслушал внимательно, удивился и обратился к командиру звена:

– Ну вот видишь, и в вашей глуши люди теорию знают, а ты мне всё твердишь, что у нас такой фигни не бывает и мы её знать не знаем!

Когда экзаменатор уже отошёл, командир звена обратился с лёгким упрёком к молодому всезнайке:

– Меньше бы заумных книжек читал, не позорил бы мои седины.

САНЗАДАНИЕ

Получив очередной класс пилота гражданской авиации, Игорёк уже становился в один ряд с опытными командирами энской авиаэскадрильи.

Как определить профессионализм пилота? Естественно, что лётный труд – это работа, оценки за которую должны выставляться исключительно по конечному результату. То есть за всю лётную карьеру. И определить, хороший это пилот или совсем наоборот, можно уже после того, как перестанет он летать. И никак иначе. Здесь всё по гамбургскому счёту: можно кого-то назвать хорошим пилотом, то до́лжно употреблять только прошедшее время. А пока ты летаешь, ты всё время сдаёшь экзамен.

Но в то же время лётным руководителям не до философии, которую я тут развёл. Они сами пилоты и всё это понимают, но им нужно управлять производственным процессом: планировать рейсы, организовывать выполнение специальных работ, том числе и очень сложных полётов по санитарному заданию. А когда работа сложная, то и планировать для её выполнения нужно пилота соответствующей квалификации. Пилота, который имеет соответствующую подготовку.

Так что когда Игорёк получил допуск к выполнению санитарных полётов (а это, на секундочку, разрешение на выполнение посадок на площадки, подобранные с воздуха), то он окончательно утвердился в ряду своих коллег, про каждого из которых спел поэт: «Другого парня в пекло не пошлют».

Но вернёмся к реалиям того времени, когда происходили описываемые события. В семидесятых – восьмидесятых годах прошлого века в стране, которой сейчас нет, повсеместно работала скорая медицинская помощь. Естественно, что для того чтобы доставить врача к тяжелобольному человеку или этого человека срочно госпитализировать, необходим транспорт. В городе или пригороде для этого имелся специальный автомобильный парк, а для более отдалённой местности, о которой мы и говорим, использовался транспорт авиационный.

Да-да, для любого человека, которому невозможно было оказать помощь в его населённом пункте, вызывался самолёт или вертолёт, и доставляли этого человека в ближайшее медицинское учреждение, где такая помощь могла быть оказана. Даже если таким местом был краевой центр, а когда это требовалось, то и Москва. В этом предложении главным является слово «любого». Тогда и мысли ни у кого не могло возникнуть, что кто-то не вписался в реалии рыночной экономики.

Но разговор не о политике, а об авиации.

И конкретно – о полётах по санитарному заданию. Игорёк очень любил эту работу. С одной стороны, такие полёты подтверждали его высокий профессиональный статус. А с другой стороны, никакие иные полёты не демонстрировали полезность авиации столь явно. Спасённая доставленными тобой врачами человеческая жизнь – вот реальный результат, которым можно гордиться.

Так было и в том полёте, о котором я хочу рассказать. Поставлена задача: с одной из удалённых посадочных площадок забрать неудачливого комбайнёра, которому косилкой отрезало четыре пальца правой руки, и доставить его в энскую районную больницу. Но во время полёта поступила информация, что нужно лететь прямо в краевой центр, где специально задерживают рейс на Москву, чтобы забрать этого бедолагу в какой-то суперкрутой медицинский центр, где кудесники хирурги сделают с рукой горе-комбайнёра, чудо, чтобы было, как вчера. То есть все пальцы вернуть на место. Обыкновенное для профессионала такое чудо. Но чтобы они это чудо совершили, нашему экипажу нужно сильно постараться и доставить пострадавшего на операционный стол как можно быстрее. Именно поэтому такой полёт называется «срочное санзадание».

И все, кто этот полёт организует и им управляет знают о приоритете такого задания перед  всеми остальными, потому что жизнь человеческая является абсолютным приоритетом. По крайней мере так было в то время, в которое этот полёт происходил.

Естественно, что обитателю нижнего воздушного пространства (имеется в виду экипаж самолёта «Ан-2») не совсем уютно выполнять полёты на аэродромы, куда летают самые большие самолёты.

Но статус и осознание ответственности делают своё дело. И Игорь докладывает диспетчеру, управляющему воздушным движением в районе большого аэродрома краевого центра:

– Срочное санзадание. Буду заходить через привод левым доворотом на двадцать пятую.

Для диспетчера управлять непривычным «Ан-2» тоже не самая простая задача. Поэтому неудивительно, что следует заминка и диспетчер отвечает:

– Санитарный борт, у меня на кругу четыре тяжёлых борта. Поэтому занимайте пятьсот метров по давлению аэродрома с курсом на север, затем берите курс к первому.

Командир «Ан-2» хоть и управляет маленьким самолётом, но статус рейса и ответственность за больного даёт ему право на приоритет, и Игорёк сообщает диспетчеру:

– Круг, вы меня не поняли. Я иду срочным санзаданием и не запрашиваю условия. Я сообщаю вам, что я буду делать, а вы уж обеспечьте, чтобы мне никто не мешал.

Уже другой голос, очевидно это руководитель полётов, то есть более высокий чин, выходит в эфир:

– Борт по срочному санзаданию, разрешаю визуальный заход левым на двадцать пятую, курс на привод, – а потом уже обращается кому-то из экипажей тех тяжёлых самолётов, что были на кругу: – Снижение запрещаю, заходит санитарный борт. Вам проход без снижения, первый по команде.

В ответ солидный голос пилота тяжёлого самолёта подтверждает, что команду принял и выполняет, но потом всё же не может удержаться от комментария и добавляет в адрес нашего командира маленького самолёта:

– Ну наглец! – и через паузу: – Но красавец!

ПАСПОРТ

Все собирались в Болгарию. На энскую эскадрилью пришла разнарядка: выделить пять экипажей для выполнения авиахимработ в дружественной, но заграничной Болгарии. Все кандидаты в обязательном порядке должны пройти утверждение комитетом комсомола, парткомом и профкомом. И это только на предприятии. Затем рекомендованные кандидаты направлялись в горком партии, где уже профессиональные партийные работники должны были убедиться в правильном выборе нижестоящих инстанций и утвердить его.

Но и этим столь ответственная процедура отбора не заканчивалась. Потом документы утверждённых кандидатов направлялись для профильной проверки в МВД и КГБ, где процедура требовала проверять документы кандидатов на загранкомандировку тщательнейшим образом в течение не менее трёх месяцев. И уменьшить этот срок не мог никто и никому.

Именно поэтому территориальное управление требовало, чтобы кандидатов было больше, чем установленная квота. То есть нужен был резерв, который может заменить того, кого бдительные органы сочтут неготовым покидать Родину для работы в дружественной соцстране. В такой резерв и попал Игорёк.

Но резерв не пригодился. И не потому, что не все кандидаты прошли строгий отбор. Всё оказалось много проще: болгарская сторона вдруг потребовала, чтобы обработку виноградников проводили вертолётами, а не самолётами. Но запущенную процедуру остановить невозможно, поэтому через определённые инструкцией три месяца лежали в отделе кадров энской эскадрильи готовые документы кандидатов в загранкомандировку, позволяющие получить загранпаспорт в любой момент.

Когда Игорёк зашёл в кадры оформлять отпускной, ему напомнили про эти документы. Мол, если соберёшься в турпоездку за границу, то всё для оформления загранпаспорта готово. Игорёк ответил, что страна у нас большая, и так есть куда поехать.

Он собирался в отпуске навестить родителей, а по дороге погостить у своих однокашников в Москве. Отец попросил на всякий случай взять с собой лётные документы – попытается, мол, договориться о переучивании на «Ан-24» в родном для Игорька городе, а то мама уже места не находит, что сыночек так далеко и без присмотра.

Для начала Игорёк решил пересечься с однокашником-москвичом, который хоть и работал в Туле, но сейчас должен быть в отпуске. Когда созвонились и Андрей узнал, что Игорёк находится в аэровокзале Шереметьево-1, он обрадовался и попросил никуда не уезжать, а через час ждать под самолётом «Ил-18», стоящим напротив аэровокзала, типа памятник.

В условленное время Андрей подъехал на такси и объяснил причину выбора этого места. Он-де собирался узнать, что́ с его документами, которые были сданы в отдел кадров самого желанного для любого советского лётчика места работы – ЦУ МВС, или Центрального управления международных воздушных сообщений. Любой пилот, который подходил под строгие критерии этого предприятия, мог сдать свои документы и ждать, когда судьба в виде отборочной комиссии соблаговолит обратить внимание именно на его бумаги.

Андрей уже два года каждый отпуск являлся сюда, чтобы в очередной раз услышать: «Ждите, вы на листе ожидания». Его это вовсе не расстраивало, потому что ожидание два-три года считалось нормальным, если за тебя персонально никто не хлопотал.

Отдел кадров находился в ближайшем от самолёта-памятника здании. Очередь была небольшой и состояла из таких же, как они, молодых пилотов из разных регионов необъятной страны. Очень скоро Андрей в порядке очереди вошёл и вышел из кабинета счастливым – запланировали переучивание на конец года.

Игорёк порадовался за приятеля и спросил, а что нужно для того, чтобы подать документы.

– Зайди и спроси, – ответил ещё находящийся в эйфории Андрей, – сам всё узнаешь.

Хорошее настроение передаётся быстрее, чем вирусные заболевания, и Игорёк уверенно вошёл в кабинет.

– Садитесь, – грозно и громко сказал один из сидевших в кабинете. – Фамилия?

– Меня нет в списках… – только начал Игорёк, как его перебил громкоголосый.

– Это к тебе, Петя, – так же чётко и громко сказал он и указал на соседний стол.

– Ваши документы, – попросил второй обитатель кабинета тихим голосом.

– Я только спросить, – попытался разъяснить ситуацию наш герой.

– Давайте документы, а потом задавайте вопросы, – так же вежливо ответил сотрудник отдела кадров, но интонации его почему-то лишали всякого желания ему противоречить.

Игорёк извинился, быстро достал документы, что просил привезти отец. Владелец кабинета, которого коллега назвал Петей, быстро просмотрел документы и принялся записывать что-то в большой толстый журнал. Закончив сию процедуру, он сделал несколько копий документов на копировальной машине. Затем отдал документы их владельцу и сказал:

– Здесь заявка на документы для получения загранпаспорта. Вы их сдаёте в свой отдел кадров, но предупреждаете, чтобы паспорт вам не оформляли. Нам нужны только справки ГИЦ. Они и сами знают, что ещё. Сейчас у нас июль, значит, ждём вас в ноябре и тогда будем определяться с типом самолёта, скорее всего это «Ту-134», и сроками переучивания. Это уже как повезёт.

– А можно я вам завтра привезу необходимые справки? – очень наивно, по мнению обладателя имени Петя, спросил Игорёк.

– Молодой человек, вы свободны, – ответил вежливо и настойчиво собеседник и, обращаясь уже к своему коллеге, добавил: – Слышал, Николай? Завтра.

Николай с интересом посмотрел на посетителя и выдал:

– Давай завтра, – в явной уверенности, что раньше чем через три месяца этого парня не увидит.

Когда Игорёк вышел из отдела кадров и рассказал своему приятелю обстоятельства общения, тот заметил, что Игорёк не напрасно потратил время, предложил прогуляться по Москве, а потом переночевать у него.

Но Игорёк отказался, потому что решил позвонить в Энск и попросить, чтобы сегодня московским рейсом передали его документы, затребованные кадровиками. А значит, до вечера придётся быть в аэропорту и переночевать где-то рядом, чтобы утром наконец решить все вопросы и уже весь отпуск быть свободным.

Завтра Игорёк был первым в очереди в заветный кабинет. И как только услышал из-за двери: «Входите», вошёл и положил бумаги перед тем, кто вчера чисто для прикола предложил принести нужные справки на следующий день. Наш герой не знал, что предложение было для прикола, и принёс требуемое. Теперь опытный работник отдела кадров, в прошлом (в прошлом ли?) явно работник соответствующих специальных служб (абы кого не поставят следить за процессом отбора тех, кто будет, в отличие от всех остальных граждан Страны Советов, часто посещать заграницу), ошарашенно смотрел на предъявленные справки, которые он же вчера попросил предоставить этого обычного, на первый взгляд, кандидата.

То, что никто не может ускорить процесс выдачи требуемых бумаг, ветеран спецслужб знал, как, например, знал то, что летом бывает дождь, а зимой снег. Или то, что солнце встаёт на востоке, а заходит на западе. Но лежащие перед ним документы говорили о возможности иных вариантов развития событий. И как человек, обладающий аналитическим мышлением, он понял, что если вдруг летом идёт снег, значит это кому-то нужно. Кому-то, кто этим процессом управляет. То есть там, в высоких кабинетах здания, что напротив «Детского мира», решили, что этот молодой человек должен работать здесь и сейчас. Выходит, это наш человек. Недостающий пазл стал на своё место, и он как откомандированный сотрудник должен обеспечить решение этой задачи наилучшим образом.

Быстро прикинув возможные варианты, бывший оперативник принял решение: своим людям нужно содействовать настолько, насколько позволяют его возможности. Ведь в том числе для решения таких деликатных вопросов он был откомандирован сюда. Быстро собрав все документы, работник отдела кадров попросил нашего героя подождать и покинул кабинет. Вернулся он часа через полтора, не меньше.

В руках у него был приказ о зачислении Мельникова Игоря Георгиевича в штат лётного отряда самолётов «Ил-76» с направлением на переучивание. Выбор типа самолёта объяснялся просто: на этот самолёт было ближайшее переучивание.

– Переучивание начинается послезавтра, – рассказал неожиданный благодетель Игорьку. – Сегодня тебя уволят из энской эскадрильи в связи с переводом в ЦУ МВС, я уже договорился с вашим территориальным управлением. Пока будешь учиться, пришлют трудовую и остальные документы.

Затем ошарашенному новоиспечённому пилоту Управления международных воздушных сообщений вручили командировочное удостоверение, с которым нужно было следовать в бухгалтерию, чтобы получить аванс.

Откомандированный сотрудник сделал всё, чтобы Игорёк отметил в своём отчёте, что откомандированные службой люди недаром сидят в соответствующих отделах, нужных высоким инстанциям, кадров.

Ещё не переварив, что произошло, Игорёк из пункта междугородной связи аэровокзала позвонил домой. На радостное приветствие мамы он сказал:

– Я не приеду сейчас. Завтра мне нужно быть в Ульяновске. Я переучиваюсь на «Ил-76».

Мама очень расстроилась. Папа же обрадовался, но как человек, любящий порядок во всём, всё же посетовал, что у их сына опять, и уже в который раз, всё не как у людей.