Из-за ночных передряг я проспал сном праведника часов до десяти. Естественно, утренняя рыбалка накрылась медным тазом, но ребятишки не подвели, и их улов оставил в душе сильное чувство зависти. Собственно, винить кроме себя было некого, и я, расположившись с сигаретой у костра, первым делом связался с другом-электронщиком. Наш разговор в основном состоял из специфических жаргонных словечек, зато завершился одними эпитетами.

– Николаич! Я хренею! Это ж!.. – И Вася разразился целой тирадой, в большинстве своём содержащей слова непечатной формы.

Мои попытки направить разговор в конструктивное русло долгое время не давали эффекта.

– Всё, стоп, Вася, хватит! – срываюсь было я, но тот начал лить бальзам на рваные раны моего самолюбия и естественно был с благосклонностью выслушан.

– Я же всегда говорил, что ты – гений! Вот и доказательства, – тут Акиншин уж очень преувеличил мои достоинства, за что был жёстко остановлен.

– Васёк, если ты сейчас же не прекратишь, я первым делом по приезде прибью тебя! И поверь, сделаю это с огромным удовольствием, – эмоции уже не мешали говорить. – Хватит; дело стоит того, чтобы обсудить его при личной встрече.

– Хорошо, Николаич, понял, не тупой; приеду сразу, как вернёшься. Да, кстати, у меня для тебя новость. К сожалению, плохая. – (Эх, лучше бы он пел мне дифирамбы!)

Василий сообщил: меня активно ищут бывшие работодатели, и поиск связан с какими-то финансовыми проблемами.

До меня, конечно, доходили слухи о том, что последнее время производственные дела в фирме идут, мягко говоря, неважно, а в таких случаях определённая категория людей не старается перестроить свою работу, чтобы исправить положение, а отыскивает так называемых «крайних». Финансовое благополучие моей бывшей конторы в последнее время вызывало недоумение и множество вопросов: вместо блестящих прорывных разработок следуют сплошные провалы, а денежные потоки фирмы как реки весной. Я уже давно решил для себя, что под внешним лоском инновационных разработок конторы скрывается нечто не совсем легальное, но, поскольку от дел отошёл давно, на эту тему не парился. Только, видимо, не всё так гладко. И вот вопрос: а, собственно, при чём здесь я?

Конечно, до Васи доходят только слухи, но я как-то сразу прочувствовал тему предстоящего разговора с бывшими хозяевами. Хотя догадаться в общем-то нетрудно: если у меня, как у человека, нанёсшего некоторый ущерб, дела на сегодняшний день идут отлично, значит, при определённых обстоятельствах с моего счёта можно кое-что снять. Но сейчас не те шальные пистолетнообрезные девяностые и так просто не придёшь говорить на пальцах. Нужны некие зацепки, а уж на базе их адвокатскоюридическая сволочь выцарапает из тебя всё до железки. Меж тем в моём прошлом был эпизод, который я по неопытности не счёл важным.

Ещё в самом начале моей работы случилось неприятное событие: я, едва заступив на должность руководителя лаборатории, оказался вовлечён в скандал, связанный с нечаянной поломкой дорогостоящего оборудования. Моей вины в этом (если здраво рассуждать) не было: техника была смонтирована до моего прихода, а запуск в эксплуатацию состоялся в мой первый трудовой день. Но юридически я уже отвечал за всё, что делалось в лаборатории, и, похоже, теперь стоимость того агрегата хотят повесить на меня. Логика простая – деньги можно забрать лишь у того, у кого они есть, а у меня сейчас они водились. Правда, не совсем понятно, зачем фирме такой наезд? Ведь деньги там по-прежнему не переводятся. А может быть, потому и не переводятся, что так же накручивают расходы на всех ушедших? Как бы там ни было, вначале надо добраться до города и уже по обстановке решать, что можно сделать. Я далеко не пацан; за прошедшие годы оброс связями, нужными знакомствами, и, похоже, пришло время поднять всех.

Стоит ли говорить о том, что отдых был безвозвратно испорчен. Семейство чётко оценивает ситуацию и, не дожидаясь распоряжений, начинает сборы. Наташа, словно понимая, что творится у меня на душе, берёт управление в свои руки. Но, немного подумав, я решаю ещё сутки провести на природе. Пусть та сторона немного понервничает, да и, возможно, нам теперь долго будет не до развлечений.

Отбросив все проблемы в дальний угол, я вовсю наслаждаюсь чудным днём. Из воды вылезаю только поесть да пару раз бросить спиннинг. Кстати, судачок, щука нет-нет, да цепляются за крючок. Особенно приятно выйти из воды, усесться у огня и, закурив чуть подмоченную сигарету, вдыхать аромат надвигающегося ужина. Ребята, с утра притихшие, увлеклись мячом и гоняют его чуть ли не по колено в песке до самого заката. Откуда у молодости столько энергии?

Вечер один из лучших в моей жизни. Тихо трещит костёр, запах свежезаваренного чая и аромат дыма гаванской сигары. Я много рассказываю, смеюсь над действительно смешными эпизодами, больше похожими на анекдоты. Беседа в ночи идёт о жизни, совести, работе. Не удаётся избежать и философских тем, причём на многие вопросы нам с женой просто не дать более-менее адекватного ответа, хотя на некоторые отвечаю как специалист. Только часа в два разгоняю компанию.

– Всем спать! Завтра к вечеру – домой. Вопросы? – мне очень удаётся такой тон.

Ночь мучаюсь без сна. В голове крутится мысль, что дело против меня можно будет выиграть в суде, тем более что единственный человек, который бы смог выступить на моей стороне, покинул пределы нашей родины и уютно устроился в привычном климате Канады. Кроме всего прочего, он уже давно не являлся акционером компании, и теперь даже при большом желании его сложно использовать в суде. Думаю, мои противники сделают всё, чтобы ни один человек не свидетельствовал в мою пользу. Ставка высока, и наезд будет очень серьёзный. Стоимость испорченного оборудования по ценам на сегодняшний день примерно одиннадцать миллионов баксов. И почему-то я не сомневаюсь в том, что иск будет именно на эту сумму, хотя оборудование позже было исправлено и удачно продано на сторону. Конечно, я тогда сглупил; надо было все документы по аварии скопировать и расследование причин довести до конца, но меня закрутила работа да и прибыль от первой же темы, которую я раскачал, была едва ли не в десять раз больше. Что ж, цена моей тогдашней беспечности теперь вырисовывается очень явственно. Подобную сумму мне, конечно, не потянуть сразу; кое с чем придётся расстаться из имущества, но понятно, что и остаток выплатить обяжут непременно.

Расклад не радует, но вариантов практически нет. Надеяться на получение кредита в таком случае не реально. Можно лишь тешить себя мыслями о том, что всё может и обойтись, но в реалии справиться в одиночку с такой мутной организацией не получится.

Глава 13

К вечеру начался дождь, поэтому покидаем насиженное место без сожаления. В тишине роскошного салона автомобиля уютно. Грунтовая дорога не успевает размокнуть, и до шоссе добираемся без проблем. На трассе гоню на всех парах, но настроение, мягко говоря, прескверное. Правда, всю дорогу Наталья как могла поддерживала разговор, и его ненавязчивая вязь незаметно отвлекала от грустных мыслей.

Ближе к дому неприятности начинают обретать реальные очертания. Въезжая во двор, вижу нагло стоящий у самого подъезда большой внедорожник начальника юридической службы приснопамятной компании «Надежда». Рука невольно тянется к монтировке (что ни говори, а бурная молодость не проходит даром!), но, трезво взвесив ситуацию, решаю немного погодить с рукопашной.

Надо сказать, в прогнозе я не ошибся. Из джипа, разгоняя местных ворон, вылезает серьёзная гоп-компания. Среди бритых лбов туповатых сотрудников отдела физической защиты главный сторож выделялся эффектной стрижкой и невеликими габаритами. Вот уж когда верна старая русская пословица: мал клоп, да вонюч. Выхожу из авто, и меня корректно берут в коробочку. Только зря эти дешёвые понты – бить не будут, а жути нагонять смысла нет. Дальше всё предсказуемо: мне достаточно вежливо вручается, естественно под расписку, исковое заявление.

Дело принимает серьёзный оборот. Как выбираться из сложившейся ситуации, непонятно. Радует одно – до суда ещё есть время. Полночи вишу на телефоне, обзванивая всех, кто хотя бы теоретически может помочь или даже просто посоветовать, как быть. Рекомендаций выслушал – выше крыши, но ничего путного никто не предложил. Правда, свердловская братва обещала качнуть мою тему в своей среде, но и на это надежда слабая. Кто сейчас вступится за старых друзей, если это нанесёт вред бизнесу?

Утро следующего дня начинается со звонка одного из руководителей компании. В изысканных выражениях мне предлагают добровольно возместить ущерб. Некоторое время я пытаюсь оправдаться, но вскоре понимаю, что это просто бесполезно. Прямых угроз не последовало, но намёк на возможные неприятности был всё же сделан. Оставалось только проявить твёрдость в одном – всё решит суд. На его положительное решение надеяться, конечно, не приходилось, но временной люфт он давал, а это пусть невеликий, но шанс.

День в бесконечной беготне пролетел незаметно. Надо было готовиться к процессу, да ещё и работа требовала личного присутствия. С последним справляюсь быстро: что ни говори, а команда, созданная мной, сильна. А вот подготовка к суду занимает гораздо больше времени, особенно поиски адвоката. То юрист не по душе, то не хотят рисковать, влезая в мутное дело. Наконец останавливаю выбор на молодой девчонке, едва окончившей что-то юридическое. Поговорит на суде – и ладно, всё равно дело дохлое. Доказать несостоятельность иска практически невозможно.

Сделав самое необходимое, я вдруг обнаруживаю, что теперь у меня появилась масса свободного времени: работы скоро буду лишён, поэтому и не имеет смысла ей особо заниматься. Остаётся одно…

Дома повисает почти ощутимое напряжение. Наташа, как всегда в сложных ситуациях, держится молодцом и ненавязчиво подтягивает свои связи. Что ж, пусть пробует. Побродив по квартире, понимаю, что необходимо чем-то заняться, иначе путь до дурдома будет очень короток. Пальцы сами набирают знакомый номер.

– А что, Василий, не пора ли протестировать наш прибор? Давай ко мне быстро! – в голове уже зреет план испытаний.

– Николаич, что с конторой? Разобрался?

– Да ну их! Приезжай, обо всём поговорим.

Через час Акиншин, вкатившись в квартиру точно колобок, уже сидел у меня на кухне: мы пили кофе и пробовали на вкус кубинский табак. Я не скрываю ничего: весь феномен прибора может-таки оказаться простым здоровым сном.

После долгих споров решаем повторить эксперимент, но уже с фиксацией его на видеокамеру. Кроме того, Вася обещал пошарить по приятелям и обеспечить чистоту опыта наличием пропасти всевозможных медицинских аппаратов. Они помогут зафиксировать физические параметры испытателя, то есть меня. Оказывается, дружище подрабатывает на стороне – ремонтирует медтехнику и имеет кроме очень солидных гонораров и весьма значительные связи в этой среде.

Технология проведения эксперимента определяется просто и чётко. Мне надо снова войти в то эмоциональное состояние, чтобы попытаться активировать прибор и зафиксировать все физиологические параметры при помощи техники. Особо оговариваем, что все манипуляции должны остаться тайной. Возможность наблюдения за мной исключать нельзя. Технику решено привезти на машине «скорой помощи», замаскировав её приезд под обычный вызов.

Глава 14

Эксперимент готовили со всей возможной тщательностью. Решили, что, несмотря на ограниченность средств, он должен строиться на сугубо научной основе. Бесконечная беготня заканчивается к обеду. Из квартиры выпроваживаем всех, не очень скрывая целей, но и не афишируя возможные опасности.

– Ну что, ещё рюмашечку?.. Вот, блин, сбылась мечта идиота – я не просто пью, а рискую получить алкогольную интоксикацию ради мировой науки! – выдаю громкую фразу, пытаясь загнать себя в то состояние, в котором был на отдыхе.

– Смотри, шеф, не надорвись, – Василий Валерьевич вставляет обычную шпильку.

Меж тем водка делает своё дело: приходит расслабление, а незначительность дозы клонит в сон. Вася, присев на табуретку, следит за показаниями приборов, одновременно не сводя с меня глаз. Проходит час – ничего не происходит, и я, посоветовавшись с ассистентом, принимаю очередную дозу спиртного…

Просыпаюсь от дикой тряски. Это расстроенный Акиншин, видимо, путает меня с грушей. Судя по его виду, фокус сегодня не удался, и в качестве компенсации он употребил огненную воду по назначению. Проверяем приборы: так и есть – результатов ноль. Аппаратура не зафиксировала ровным счётом ничего. Я тоже выспался без сновидений, и внутри тут же зашевелился червячок сомнения. Может, случай на озере – обычный сон?

– Николаич, ты не заморачивайся пока. Наверное, какой-то фактор не учли, – Акиншин пытается успокоить меня, – надо ещё попробовать.

– Думаю, если опыты продлятся с месяц, запой неизбежен.

Кофе дымится в чашках, пар смешивается с клубами табачного дыма и вылетает сквозь распахнутое окно. Перед глазами уютный дворик, заросший зеленью. Дома старой постройки имеют одно неоспоримое преимущество: здесь не нужно ломать голову над озеленением, природа и время всё сделали за строителей. Тишина, шум города с трудом пробирается сквозь растительность. Красота! Портит пейзаж новостройка, на сегодня больше похожая на гнилой зуб – высотный дом, возводимый в трёхстах метрах от моего. Строят кое-как; вот и сегодня затишье, только несколько человек изображают трудовые подвиги на последнем этаже.

Взгляд ловит тёмную фигуру; на рабочего не похож, хотя одет в стандартную строительную робу, уж больно она новая и чистая. Человек стоит у оконного проёма и смотрит в бинокль в нашу сторону. Дальнейшие действия этого субъекта становятся очень подозрительными: он извлекает из чехла предмет, похожий на винтовку (да это она и есть!) и направляет её в нашу сторону.

– Васька, ложись! – отталкиваю друга с линии выстрела и грохаюсь рядом. Пуля бьёт в стену, разбивая стеклянную дверь кухонной стенки. Несколько секунд лежу, вжавшись в пол, и понимаю: а прибор-то работает! Ведь разглядеть что-либо на таком расстоянии невооружённым взглядом невозможно. Друг, вспомнив навыки боевой подготовки, шустро отползает в коридор. Ловлю его полный непонимания взгляд. Конечно, ему многое придётся объяснить, но чуть позже.

– Васька, прибор работает! – кричу в каком-то радостном экстазе.

Он несколько секунд непонимающе смотрит на меня, но вскоре соображает, в чём дело, и я с удовольствием наблюдаю улыбку на его губах. Кроме восторга по поводу успеха, меня занимает самое главное: кто это объявил нам войну? Бесспорно, это акция устрашения: прицел был сознательно взят выше.

Удивительное состояние: я могу видеть сквозь стены, причём так отчётливо, как будто их и нет вовсе.

Внимательно разглядываю стрелка. Тот определённо не спешит и тщательно упаковывает оружие. Во как! До боли знакомое лицо: короткая стрижка, острый нос, не менее острый подбородок. Да это же заместитель начальника службы безопасности Толя Гарань! Человек без отчества – так мы его между собой называли (всё Толик да Толик, не более). По слухам беженец из Казахстана и, судя по всему, не только оттуда. Видимо, наследил там он предостаточно и сейчас портит воздух здесь. Этот деятель всегда был тёмной лошадкой: непонятно что делающий на работе сотрудник с очень приличным окладом. Только теперь мне стал ясен круг его обязанностей.

Я далеко не супермен (руки трясутся до сих пор), но, несмотря на это, решаю не обращать на стрельбу особого внимания. Если хотел убить, то наверняка не промазал бы. Значит, с меня хотят поиметь всё, и пуля снайпера, коротко свистнув, поведала о серьёзности намерений. Такой их способ общения мне определённо не нравится, и теперь я имею полное моральное право ответить адекватно, ведь на кону кроме себя любимого ещё и семья, дети. Проходит пара минут: руки уже не трясутся, зато закипает внутри.

Стоп! Бурление души откладываю на потом. Сейчас главное: прибор каким-то образом работает; мало того, это в тот момент, когда ушли выпивка и благодушное настроение. Кроме всего прочего, я и сейчас могу спокойно видеть сквозь стены, да и вообще зрительный диапазон расширился очень серьёзно. Тогда при чём тут главная функция аппарата – приёмник мыслей?

Путано, долго, но растолковываю Василию все свои догадки и ощущения. Довольно длинный монолог заканчиваю словами:

– К черту всё медоборудование, главное определить, почему заработал прибор и на сколько его хватит. Неудобств он мне не доставляет, не буду снимать, но с наушниками что-то нужно делать. Прикинь, Вась, если использовать его на людях, будет не очень комфортно. Кроме того, любопытно: чьи это мысли и возможности лезут в мою голову?

Приятель с ходу предлагает модернизацию и, несмотря на ощутимую дрожь в конечностях, собирается в расположенный неподалёку специализированный магазин за новыми гаджетами. Денег отваливаю без счёта, что их теперь экономить? Таков уж творческий процесс: несколько минут назад мы выступали в роли мишеней, а сейчас мысли заняты другим.

На всякий случай осматриваю окрестности и даю добро Акиншину на вылазку, а сам после его ухода созываю семью на базу. Все собираются оперативно, явно озадаченные тоном моего голоса. Расспросы начинаются прямо с порога. Объясняю самую суть: в доме опасно, но и на улице тоже, а посему все передвижения только по крайней необходимости. В качестве аргумента демонстрирую дырку в стекле и пулю, которая, отрикошетив от стены, так и валяется на полу кухни бесформенным куском металла. Жену приходится успокаивать, а дети напрочь лишены волнения, поскольку в своей жизни ещё не сталкивались с подобными ситуациями и не понимают, насколько мероприятие может быть серьёзным.

Через полчаса возвращается друг. Набив в магазине всякими коробочками пакет, он теперь с гордостью демонстрирует покупки. Выбор наушников одобряю сразу: эта модель очень удобна для скрытного ношения. Кроме того, он прикупил пару плейеров, надеясь из их корпусов осовременить уже чуть устаревший дизайн прибора. Переделка занимает с полчаса. Пробуем – результат положительный. Наша надежда работает, и мы снова начинаем экспериментировать.

– А есть ли смысл вообще носить наушники? – Вася, как обычно, распаляется, – по задумке они должны были служить лишь для передачи сигнала в мозг человека и ценны только своим проводом, который выполняет роль антенны.

Моя попытка обойтись без наушников кончается неудачей. Сбросив их, я понимаю, что с прибором потеряна связь. Валерич, как электронщик-практик, обрезает провода от старых наушников и, слегка счистив изоляцию, прикручивает их к моей золотой цепочке, что висит на шее. Тут же восстанавливаются суперзрение и ощущение некой внутренней мощи, о чём я незамедлительно сообщаю товарищу. Теперь становится совершенно ясно, что для работы прибора нужна направленная антенна и цепочка с успехом её заменяет. Значит, тема маскировки прибора отпадает, зато вопрос использования выходит на первый план, а делать это нужно скрытно, поскольку слишком уж заметны его фантастические свойства.

Переговорив про самое основное, расстаёмся. У парня тоже семья, и домой нужно появиться по возможности вовремя, дабы не травмировать чувств супруги. Кроме того, я не хочу, чтобы мои проблемы касались кого-то ещё.

Провожаю товарища до двери и договариваюсь, что максимально дальше прослежу за его отъездом, а потом отзвонюсь и сообщу о любых подозрительных движениях вокруг него. Через час Вася был уже дома, всё обошлось без приключений.

Глава 15

Целый день проходит в напряжении, но, хотя эксперимент и удаётся, большой радости этот факт не доставляет. Несмотря на все проблемы, жизнь понемногу возвращается в колею. Наташа приготовила ужин, и, захлёбываясь завораживающими ароматами, вся семья собирается за столом. Совсем не сложно догадаться, что разговоры только о сегодняшнем происшествии. Пацаны трескотнёй фраз пытаются отогнать страх, но это быстро проходит, и к концу трапезы мы уже вполне серьёзно обсуждаем правила поведения в данной ситуации. Сытный ужин бросает в организм энергию, но усталость берёт своё.

– Ну, что, семейство, по койкам? – возражений я не услышал.

Несмотря на стресс, сон приходит ещё до того, как голова падает на подушку. Сплю крепко, но недолго; за окном ещё темнота. Полежав несколько минут, понимаю, что больше не уснуть. Включаю мыслеприёмник: он уже становится неизменным атрибутом костюма, примерно наравне с трусами, и, если серьёзно, я его даже не снимал.

Прибор сразу же заработал. Первые картинки были об объектах, расположенных совсем неподалёку. Я не маньяк и подглядывать за другими не люблю, но лукавить не буду: получил удовольствие. Объектом наблюдения становится соседка, молодая особа, проводившая мужа в ночную смену и вовсю развлекающаяся с парой юнцов. Эх, молодость! Но, скажу вам, какие возможности у аппарата! Да и как предмет тестирования техники соседи неплохой вариант.

Получается, прибор даёт человеку иное зрительное восприятие реальности. Обычно мы видим, то есть наши глаза воспринимают, а мозг обрабатывает полученный объём информации. Свет, отражённый от объекта, – это самое простое объяснение зрения. С прибором получалось как-то по-иному: я мог видеть не только отражённые лучи (хотя и их тоже), но и другие волны, ранее не воспринимаемые. Причём я в некотором роде мог выбирать режим видения. Достаточно было чуть дольше сфокусироваться на наблюдаемом объекте. И у меня это получалось. Похоже, что все волны, отражаясь, проходя сквозь или обтекая объекты, напрямую воспринимаются мозгом, иначе объяснить такой феномен мне, человеку, не понаслышке знакомому с физикой, невозможно. Непонятно, как на это мог влиять прибор, вернее даже не так: как прибор смог настроиться на мой мозг?

Вообще, картина мира, которую я мог наблюдать новым зрением, была более чем удивительной: это что-то похожее на всполохи северного сияния. Гамма воспринимаемых цветов расширилась до поистине вселенских масштабов. На периферии мозга искрят мысли – выдержала бы голова. Особенно занятным было, когда воздействие оптических лучей на глаза минимально. Тут даже простенькие картинки виделись шедеврами величайшего художника. Проснувшись посреди ночи, я не только рассматривал местность вокруг дома и квартиры соседей, но и как первооткрыватель изучал возможности нового явления, стараясь больше разобраться с таким побочным феноменом аппарата, созданного совсем для других задач.

Чтобы не разбудить жену, потихоньку сползаю с кровати и, стараясь не греметь, иду на ставшую ночным рабочим кабинетом кухню. Поворот ручки – и окно распахивается в утреннюю прохладу. С удовольствием вдыхаю свежий воздух, но как истинное дитя цивилизации оставляю сиё эмоциональное занятие и бросаю в рот сигарету. Устраиваюсь на подоконнике и встречаю новый день. Что он принесёт? Пропасть проблем, это вполне очевидно; но, может, утро подарит и надежду?

Оставив на потом все заботы, решаю максимально сосредоточиться на изучении прибора. Страсть к исследовательской работе давно приучила меня чётко выбирать направление экспериментов. Главное, продуманность опытов и выверенность мельчайших деталей. Это позволяет уверенно идти к намеченной цели, хотя при создании передатчика мыслеимпульсов это мало помогло. И тем не менее…

Сегодня решаю начать с разделения диапазона видимых волн по их спектру. Мыслеприёмник в значительной мере усилил мои возможности, и они теперь распространяются далеко за рамки обычных. Я вижу температуру тела, конечно, не имея понятия о её цифровом значении. Мозг вполне уверенно воспринимает область инфракрасного излучения, включая и отрицательный температурный фон, а это позволяет свободно ориентироваться в условиях полного мрака. Закуриваю ещё. Взгляд случайно останавливается на электрической розетке. Становится видна вся проводка в квартире, и я, уже без удивления, обнаруживаю возможность видеть электрический ток.

Аппетит приходит во время еды – старая пословица, как никогда, актуальна теперь. Начинаю наглеть и иду дальше. Зная, где провода находятся под нагрузкой, а где нет, я быстро научился видеть напряжение и ток, вполне чётко определяя, в каком месте поток электронов меньше, а в каком больше. Открытия сыпятся, как шлак из дырявого помойного ведра. Сравнение, конечно, не очень этичное, но точное. Подсознательно чувствую: подобные мероприятия обычно не остаются безнаказанными. Возомнив себя божественным оператором, переключаю своё внимание на работающий телевизор. Сложная техника даёт обильную пищу для размышлений. Легко окинув новым взором его внутренности, концентрирую внимание на работе отдельных радиодеталей. И тут я испытываю настоящее потрясение: в диодах и транзисторах уверенно различаю p-n-p-переход в работе, причём в режиме реального времени. Остаётся загадкой лишь одно: сам процесс происходит со световыми скоростями, а я, концентрируясь, могу видеть его. И если «рядовые» сверхвозможности прибора (взгляд сквозь стены) как-то ещё можно объяснить, опираясь на научные знания, то подсматривание за молекулами, а тем паче атомами и электронами, – это уже не фантастика, это сказка.

Пришедшая уверенность ломает остатки осторожности, и теперь я рассматриваю самое маленькое из возможного – молекулы и атомы. Поход в микромир увенчивается очередным успехом, но он возможен лишь при закрытых глазах. Всё потому, что оптические раздражители вносят в изображение пропасть помех. Я недолго выбираю объект исследования и просто «гляжу» на стакан воды, и вскоре уверенно различаю её молекулярное строение, а чуть позже атомы. Разглядываю крохотный Юпитер; наверное, это ядро атома водорода, у которого электрон носится по орбите в бесплодной надежде убежать от него.

От объёма информации кружится голова, причём это не поэтическое выражение – реально не держат ноги. Опять сигарета. Подумав, наливаю граммов сто коньяка и закусываю затяжкой. Голова постепенно приходит в порядок. На улице уже светло, скоро поднимутся мои. Пора заканчивать эксперимент.

В блокнотике делаю базовые пометки: что ни говори, это испытание, а в данном процессе важна каждая мелочь. Итак, всё вышеописанное происходит без каких-либо физических затруднений, но загвоздка в том, что мне остался непонятным диапазон работы аппарата. Ещё ковыряя тему с Акиншиным, мы обнаружили, что не всегда можем регистрировать излучение на выходе. Это говорит лишь об одном: прибор выдаёт излучение в неком неизвестном диапазоне, и мы его просто не можем определить из-за недостатка средств измерений. В данной области мои познания, конечно, не на уровне школьной программы, но и не так обширны, поэтому вопрос о радиоизлучениях на данный момент наиболее важен. Так что направление поиска уже определено.

Решаюсь ещё на одну попытку; план прост, как всё гениальное. Используя возможности техники и психики, хочу «посмотреть» на прибор со стороны. Открытие не заставляет себя ждать. От никелированной головки излучателя я и увидел этот луч – тоненькую светлую полоску. Рождаясь в аппарате, он терялся в бесконечности, без труда пересекая другие виды излучений и, что самое поразительное, не внося в них никакого изменения: он просто пробивал всё, не оставляя следа. Единственным объяснением отсутствия его влияния на другое излучение было то, что длина волны луча должна быть ещё короче, а это не укладывалось в законы физики.

Излучение с длинной волны меньше диаметра ядра атома! В этом случае даже скорость света переставала быть постоянной! А если так, то куда направлен этот луч, на какое расстояние и что там, на другом конце?

Уже зашевелились в спальне дети, и я бросаюсь проследить луч, как в омут. Несколько мгновений мои попытки ни к чему не приводят, но потом я просто решаю попытаться передать по нему информацию, скорее вопрос. Открытие поражает: я не один в этом нереальном мирке!

Присутствие постороннего разума очень велико. Знакомство проходит почти на уровне рукопожатия. Мои мысли скручиваются с мыслями другого, путаются, принимая какие-то абстрактные формы. Становится страшно, но эксперимент не прекращаю, разве что стараюсь быть менее назойливым.

Всё приходит в норму, мысли обретают ясность и – вот он!