Гавилан, охотник на чудищ

Феникс повернулся в мою сторону и угрожающе заклекотал. Я помахал правой рукой, стремясь поскорее остудить глефу. Случайно задним концом клинка я ударился обо что-то твердое, что грозно затрещало. Я обернулся и увидел, что стою рядом с обугленным деревом. Мое замешательство было на руку чудищу, и оно понеслось на меня. Лишь в последнее мгновение я успел среагировать и подставить клинки перед собой, так что клюв феникса ударился о мой дублет, звякнув стальными заклепками. Порвать от такой силы удара он ничего не смог, зато я сразу почувствовал жар в районе живота. Феникс прижал меня к жалостно затрещавшему дереву и стал яростно рваться головой вперед, стремясь клюнуть меня, но его череп держали зажатые мной клинки. Мне стало очень жарко от такой близости с горящим чудищем, пот градом начал стекать по мне. Я стал чувствовать, что действие моей противоогненной жидкости подходит к концу и вскоре феникс все-таки обожжет меня. Почти конвульсивными действиями я соединил клинки, порезав длинную тонкую шею феникса. От боли и неожиданности феникс даже отпрыгнул назад, пронзительно заорав. Капли неизвестной черной горючей жидкости, наверное, крови феникса, падали на землю в сгустках пламени, при падании издавая странные булькающие звуки.

Я воспользовался моментом и снова оглянулся на дерево. Оно уже почти не стояло, лишь чудом удерживая вертикальное положение. Я решил использовать это в свою пользу и, успокоившись и набрав побольше воздуха в грудь, направился в сторону феникса и дерзливо ткнул в его сторону глефой. Феникс гневно крикнул и снова мотнул головой в мою сторону, но тут же убрал ее назад, тряхнув шеей от боли, которую вызвали оставленные мной раны. Он весь сжался, нагнулся, словно бегун и, видимо решив последним разбегом избавиться от меня, стремительно понесся ко мне. Я был уже готов для прыжка, и как только феникс оказался в зоне моих кистей рук, ухватился ладонями за загривок птицы и перепрыгнул через него. Тело феникса по ощущениям было настолько горячим, что уже в прыжке я издал тихий стон, понимая, что ладони я точно обжег, пусть. Голова феникса с гулким стуком ударилась об ствол дерева и оно в последний раз закряхтело и завалилось на тело чудища.

Феникс на какое-то время ошалел и потерял сознание, упав на землю. Дерево и без того было почти сгоревшее, а упав на чудище, оно сразу же обратилось в золу. Пока феникс приходил в себя, пламя вокруг него немного ослабло, и я, не теряя времени, запрыгнул на монстра и стал наносить множество ударов по туловищу, лапам, голове феникса. Сначала феникс кричал, потом его крики стали все больше походить на неразборчивый гогот, а потом и вовсе утихли. Когда тело феникса расслабилось, я слез с него и взглянул на свои руки. Ну да, на каждой ладони были по два ожога, каждый на выпуклой ее части. На первый взгляд, ожоги были не страшные, но дня три заживать будут точно.

Шорох со стороны феникса заставил меня переключить внимание с рук. Я решил было, что не добил феникса, но все оказалось куда интереснее. Труп феникса, остыв, стал распадаться и больше походить на пепел. Так оно и случилось – буквально через минуту вместо тела феникса передо мной лежала целая гора праха, верхушку которой слабый здешний ветерок стал понемногу разносить по округе.

Я вернулся в Акинвар уже под вечер, хотя сложно было назвать вечером столь ярко светящее солнце, пусть даже оно садилось за горизонт. Я подметил, что на Телехских островах дни длятся немного дольше, чем на материке, а солнце, кажется чуть ближе и светит жарче. Луны же, что Мачеха, что Падчерица, почти не заметны на акинварском небе, несмотря на то, что облака здесь были крайне редки.

– Ну как? – спросил меня с порога Фенхель, когда я постучался к нему в дом.

– Все прошло отлично, – ответил я, немного запыхавшись. Неблизкая дорога вкупе с напряженной схваткой порядочно измотала меня. – Я выследил феникса и убил его. Теперь от чудища остался лишь прах.

– Дааа? – ухмыльнулся Фенхель и развернул меня. – А дэто тогда кто?

Я посмотрел наверх, куда мне указал Фенхель и обомлел. По темнеющему небу тихо и размеренно летел феникс, точно так же, как и вчера. Он сделал небольшой круг вокруг близлежащих районов Акинвара и направился в нашу сторону, к домнам. Как и в прошлый раз, он вскрыл металлическую решетку, теперь уже прилично ее раскурочив, и приступил к своему странному ужину.

– Не может быть, – прошептал я. В горле моем пересохло. – Я же убил его, своими руками… Более того, я своими же глазами видел, как он рассыпался.

– Дэто фсе говорить, кто ходить убивать фэникс, – ответил, почесывая голову, Фенхель. – Тэпэрь птыц снова голодный. Раньше он прилэтать нэ чаще, чем чэрэз мэсяц, но ты его проголодать.

Тем временем феникс, довольно клокоча, доедал последние угольки из огромной печи. За углами домов уже собрались ремонтники, готовясь сразу же после того, как монстр улетит, заново починить видавшую виды решетку.

– Заходи внутрь, – позвал меня Фенхель. Я его послушал, вошел в небольшую прихожую и стал разбирать доспехи.

Я так и не смог понять, почему феникс остался жив, если я его убил. Я пытался выстроить предположение, что это другой феникс, но Фенхель упорно отрицал это, заявляя, что люди давным-давно устраивали экспедиции в надежде найти что-то вроде гнезд фениксов, но ничего, кроме одной-единственной огненной птицы, в лесу так и не нашли. Со временем все смирились с тем, что феникса нельзя убить, и просто воспринимали появление чудища в городе как неотвратимый рок.

Но я не смог согласиться с этим. Если даже элементаля возможно уничтожить, разбив средоточие стихий, хотя, казалось бы, на первый взгляд он бессмертен, то почему нельзя убить какую-то горящую курицу? Наверняка должно быть какое-то решение. Я стал продумывать план следующей схватки с фениксом, попутно леча свои ладони.

Как я и ожидал, ожоги на руках были несерьезными, и уже через пару дней (правда, не без помощи заботы Фейхои и какого-то дурно пахнущего средства, которое мне дал Фенхель и которое с его слов называлось просто «маз») мои руки были гладкие и нежные, как будто младенческие.

Однажды Фейхоя пошла за водой и вернулась с полными бидонами, один из которых она сразу же залила в огромный чан, предназначенный для того, чтобы умываться и промывать пищу. Чан внизу заканчивался плотным жестким шлангом, на который была насажена грушевидная резиновая прыскалка. Чтобы получить воду, надо было нажать на эту самую прыскалку, тогда вода равномерно распылялась. Фенхель говорил, что эта штука называется помпой, и она нужна для экономии воды, с которой в Акинваре есть некоторые проблемы (по крайней мере, для простых жителей). В городах на материке таким приспособлением не пользовались, у всех обычно стоял обычный кран, перекрывающий воду. В деревнях же и такого не было – все просто умывались в лоханях. Поэтому эта нехитрая деталь привлекла мое внимание, и я тут же спросил хозяина, нет ли у него какой-нибудь запасной такой штуки. Фенхель порылся в кладовой, заодно повалив кучу вещей на себя и придавив чем-то тяжелым ногу, но все-таки нашел еще одну, точно такую же, помпу. Ко всему прочему, среди свалившихся вещей я выбрал шланг и старый обшарпанный бидон.

После небольших конструкторских махинаций у меня был готов самодельный переносной распылитель. Недоумевающему горе-путешественнику я объяснил, что залью сюда свою противоогненную жидкость. Можно защищаться от огня феникса как угодно и сколь угодно, но гораздо проще потушить самого феникса, что я и намеревался сделать.

В ночь перед тем днем, когда я снова намеревался выступить против феникса, я лежал на матрацах и смотрел в потолок. Рядом лежала семья хозяев, Фейхоя уже давно зычно храпела, а Фенхель не спал и тихонько напевал себе какую-то песенку под нос.

– Слушай, Фенхель, – позвал я товарища.

– Дааа? – переспросил он довольно громко, не боясь разбудить супругу.

– А зачем тебе понадобилась корова, если вы живете в городе, где нет ни лужаек, ни сена, ни даже каких-нибудь загонов?

– Какой корова? – услышал я удивленный голос. Я уточнил:

– Ну та, которую тебе одалживал брат жены.

– Нээ… Я и нэ пасти корова здесь. Для дэто есть коровий район в город. Я лишь брать млэко.

– Понятно, – ответил я и повернулся на бок. На любой мой вопрос про разные странные, нестыкующиеся моменты из жизни акинварцев, Фенхель находил непринужденный и простой ответ. Наверное, я никогда не разберусь в островной жизни империи.

– Гавилан, – позвал меня голос.

– А? – спросил я. Голос продолжил:

– Зачем ты снова ходить бить фэникс? Дэто бэсполэзно.

Я ответил:

– Я верю в то, что феникса можно убить, просто никто не нашел правильного способа. Любая задача имеет решение, надо лишь знать все ее составляющие и немного терпения. Лично мне кажется, что я как раз не знаю всех составляющих. Завтра я все изучу.

Фенхель вздохнул.

– Я рэдко гдэ встрэчать такой упертый чэловэк. Я надеяться, ты победить рукх.

– Я тоже надеюсь, – ответил я. – Я тоже…

Утром я уже шел по туннелю внутри акинварской стены. По удивительному стечению обстоятельств, у этого туннеля снова дежурили те же стражники, что и в прошлый раз. Они меня узнали, хоть и старались не подавать виду, но все же без проблем пропустили.

Лес встретил меня своим напыщенным безразличием. С того момента, как я шел этой дорогой, прошло меньше недели, но никаких следов того, что здесь кто-то ходил, не осталось, хотя в прошлый раз мне нередко приходилось разрубать некоторые ветки, загораживающие и без того тесные проходы между деревьев. Именно по деревьям и их взаиморасположению я мог узнать ту дорогу, которой я шел до кострища, потому что все цветы, травы и кустарники, казалось, перепутались в беспорядочной мешанине густой зелени.

Я вновь вышел на кострище, но в этот раз здесь было пусто. Это меня немного напрягло – я ожидал, что феникс, как и тогда, будет находиться где-то поблизости насиженного места, чтобы переварить пищу. Немного подождав и подумав, я решил, что феникс, наверное, уже все переварил, ведь уже прошло порядочно времени с приема пищи.

Делать было нечего, пришлось искать улики, которые могли привести меня к чудищу. Поиск следов от лап ни к чему хорошему не привел – все отпечатки были спутаны, они закручивались в большие петли или вообще заканчивались на ровном месте, видимо, когда феникс взлетал. Ждать, когда монстр прилетит, не было смысла, потому что неизвестно, когда он захочет вернуться на кострище, а это может случиться даже не через день.

Осматриваясь, я обнаружил, что на некоторых деревьев в северо-западной стороне кончики листьев немного подпалены. Я пошел в ту сторону и заметил, что подпаленные деревья образуют что-то вроде тропинки, по которой летел феникс. Видимо, птица летела не слишком высоко над деревьями, и языки огня задели кроны деревьев. Это было мне только на руку, и вскоре мои поиски увенчались успехом – лес поредел, и я вышел к подножию вулкана. Здесь и сидело мое чудище, занятое тем, что пыталось чистить свои крылья. Как феникс это делал, учитывая, из чего состояли его перья, я не знаю, но именно это и происходило.

Прятаться мне было негде, поэтому феникс сразу же заметил меня и сердито зашипел, быстро встав в угрожающую позу. Похоже, что он узнал меня, иначе я не мог объяснить ярость, с которой он набросился на меня. Я еле-еле успел отскочить. Сообразив, что я еще не экипирован как должно, я поспешил укрыться в лесу. Быстро укрывшись за толстым стволом дерева, я опять вылил на себя из фляги чайную жидкость, подвесил бидон с такой же жидкостью за спину, закрепив подмышкой шланг, и надел глефы. Все это заняло у меня явно не больше минуты, но с учетом того, что позади меня был разъяренный феникс, казалось, что я все делал медленно.

– Ну, сейчас мы проверим, как ты будешь без огня, птичка, – проговорил я и, услышав топот, выбежал из-за дерева. Я вовремя среагировал – феникс почти что протаранил ствол, пытаясь обрушить его на меня, но лишь слегка задел его, заметив, что я покинул свое укрытие. Я быстро накачал помпу. Когда чудище развернулось в мою сторону, сердито каркнув, я с силой надавил на резиновую грушу. Жидкость с пшиком рванула из бидона, моментально обдав облаком воды феникса. При соприкосновении с огнем раздалось громкое шипение, и вскоре феникс оказался весь закрыт густым белым паром, который стал натужно подниматься вверх. Чудище заорало так, словно я ему натер кислотой открытые раны. Наконец, пар стал понемногу рассеиваться, и я увидел феникса.

Я чуть было не рассмеялся прямо в ходе боя. Смущенно выйдя из облака, потушенный феникс выглядел не лучше, чем общипанная курица – тонкие кости, почти полное отсутствие мышц, серая, вся в пупырышках и нарывах кожа. Феникс пытался тужиться, видимо, чтобы разжечь огонь, но вместо этого по нему то тут, то там, проходили мелкие вспышки, сопровождающиеся небольшими выбросами пара.

Вид несчастного существа настолько отвлек меня, что я даже забыл достать глефы. И зря, потому что за короткое время феникс успел высохнуть, и, попытавшись загореться еще раз, озарился огнем сначала вокруг туловища и головы, потом пламя перекинулось на крылья и хвост, сверкая красно-оранжевым горящим оперением.

Феникс гневно заклекотал и бросился на меня. К счастью, он еще не успел до конца оклематься от тушения, поэтому я без особых трудностей увернулся от его нападок. Тем не менее, надо было что-то скорее предпринимать, потому что я уже начинал высыхать, а это грозило мне новыми ожогами.

В бидоне еще оставалось достаточно жидкости, поэтому я левой рукой схватил помпу и вновь направил струю на чудище. В правую руку я взял оружие, дожидаясь подходящего момента. Первого выпада птица избежала, отскочив в сторону. Жидкость лишь слегка задела крыло, но этого было достаточно, чтобы потушить кончики языков огня, исходивших от него. Феникс обернулся на это крыло, обиженно гаркнув. Я же направил руку прямо на феникса. Монстру придется проявить чудеса акробатики, чтобы увернуться от новой струи.

Но феникс не проявил. Струя вновь залила его, покрыв белесым паром с ног до головы. Он пытался отряхнуться от неприятного облака, когда я подошел к нему и твердым ударом отсек его, уже слабую и беззащитную, голову.

Феникс замертво упал в тумане, созданном им самим. Когда пар рассеялся, передо мной вновь лежала гора праха – все, что осталось от чудища.

В этот раз я решил твердо убедиться, что феникс умер, и остался ждать. С одной стороны, было очевидно, что я убил монстра, но с другой – этот феникс узнал меня, а стало быть, вполне вероятно, что чудищу, которое я убил неделей ранее, как-то удалось либо возродиться, либо передать память обо мне другому фениксу.

Я ждал час, но за все время так ничего и не произошло. Прах так и оставался лежать на земле, только теперь горку немного разнесло по округе из-за ветерка, мелькавшего между толстых листьев лесных деревьев. Я был непреклонен – мое чрезмерное любопытство с легкостью одержало верх над порочным трио из усталости, скуки и нетерпеливости.

Наконец, мое ожидание было вознаграждено. Прах внезапно стал стягиваться в кучу, как одеяло, под которым кто-то невидимый, до этого мирно лежавший всю ночь, вдруг решил проснуться и встать. Слегка натянувшись, он образовал высокую горку, формой напоминающий пещерный сталагмит, который, по идее, никак не мог собраться сам собой. Неожиданно пыль стала покрываться тонкой, но непрозрачной, серой пленкой. Под пленкой стало образовываться нечто большое, горка стала продолжать расти. Когда же пленка натянулась до предела, она разорвалась, и из-под нее вылез молодой феникс, почти такой же, которого я убил, голый, еще не горящий. Феникс обратил свой взор на меня, что-то пропищал, и тут же остатки золы взметнулись вихрем вокруг него, завертелись все быстрее и быстрее и мгновенно осели на чудище. Как только это случилось, феникс сразу вспыхнул таким ярким пламенем, что я на секунду даже ослеп. Когда я пришел в себя, феникс уже выглядел точно таким же, каким был в начале нашей встречи. Он сердито глядел на меня, тихо и молчаливо, как вдруг прорезал тишину громким гортанным криком и набросился на меня, роняя искры с пылающего оперения на опаленную траву.

В моем бидоне уже почти не осталось жидкости, поэтому я решил, что дальше смысла драться нет, и поспешил вглубь леса. От наскоков феникса я уворачивался за деревьями, время от времени отбивая чересчур наглые выпады глефой по клюву. Наконец, я забежал достаточно глубоко в чащу, где деревья росли слишком узко для такого большого чудища, как феникс.

Ориентируясь по высокой акинварской стене, я пошел в город. Вдалеке я слышал обиженные крики феникса, которые постепенно затихали. Я чувствовал, что мне еще предстояло столкнуться с ним, и, возможно, даже не раз – я не хотел бросать неоконченное дело. Загадка смерти и рождения феникса была для меня слишком интересной, чтобы оставить ее нерешенной.

Я пришел к дому Фенхеля уже тогда, когда феникс привычно питался углями из домны. В этот раз ему, похоже, было мало одной печи, потому что соседнюю уже чинила ремонтная бригада. Феникс не обращал внимания ни на грохот, ни на крики людей; ни прохожие, ни ремонтники, ни те, кто пытался согнать чудище, не могли отвлечь феникса от насыщения.

– Дэто уже третий раз месяц, – покачал головой Фенхель, встречая меня у двери своего дома, а заодно прихлебывая из своей большой чашки. – Фэникс слишком много жрать.

– Я видел, как он воскресал, – ответил я, чем удивил акинварца.

– Нээ? Как дэто? – спросил он, опешив. Я поспешил ответить:

– Похоже, что все прежние охотники на феникса действительно убивали его, но он всегда воскресал…

После этого я пересказал Фенхелю все, что видел в лесу. Он внимательно слушал меня, удивленно цокая языком. Правда, на середине моего и так коротенького рассказа он умудрился перебить меня и перенести беседу в гостиную, где нас уже ждал свежезаваренный чай, приготовленный из трав с пироградских полей.

Не успел я договорить, как в дверь Фенхеля постучали. Фейхоя хотела было открыть, но хозяин одернул ее и пошел сам. Стук не прекращался и с каждой секундой был все настойчивее и злее. Наконец, Фенхель дошел до нее и вышел на улицу. Я не знал, что мне надо было делать, но решил, что мне пока не следует влезать не в свое дело. С улицы пошли отчетливые крики ругани (наверняка это была ругань, но, учитывая особенности акинварского языка с его кряканьем и трескотней, сложно было верно определить), причем громче всех раздавался голос Фенхеля. Спустя несколько минут он зашел обратно в дом, весь красный и с массивными капельками пота на лице, но с крайне довольной улыбкой от того, что он в итоге всех переорал.

– Дэто быть твой брат, Фейхоя, – сказал он жене, после чего обратился ко мне. – Стражники замэчать, что ты ходить в лэс, а потом фэникс прилэтать и жрать. Они сказать, что нэ пускать тэбя больше через стэна. Я говорить им, что много кто бить рукх, и ничего нэ происходить послэ, но нэт, они нэ хотэть слушать… Глупый баран! Корова, который я у него брать, умнее сто крат!

– Ничего, – ответил я. – Я найду другой способ пробраться.

– Как ты ходить через стэна бэз стражник? – поинтересовался Фенхель. Я усмехнулся и ответил:

– Ну я же все-таки охотник на чудищ. Должно же у меня быть хоть какое-то умение передвигаться скрытно.

Фенхель помолчал, а потом ответил:

– Они еще хотеть, чтобы ты сам чинить домна. Я отвэтить, что рэмонт-беи и так работать раз месяц, так что пара раз в нэдэль им нэ сильно сложно быть должен.

Я улыбнулся и поблагодарил радушного хозяина за помощь. После этого я занялся подготовкой к следующей встрече с чудищем.

До конца дня я готовил чайную жидкость для бидона и готовил бомбы. Я не хотел как-то сильно изменять их состав, лишь увеличил количество пороха, сделав это не для того, чтобы увеличить урон от взрыва, а чтобы усилить саму взрывную волну. Я решил, что это должно сильно помочь мне в позиционировании – причем конкретно самого феникса. Из-за того, что эта тварь постоянно горит, настолько сильно, что даже противоогненная жидкость работает недолго, мне будет сложно отталкивать чудище и как-то его направлять. Остается лишь уворачиваться от его ударов, что мне было не совсем по душе, так как на этот раз я хотел доминировать на поле боя.

Когда наступила ночь, и на улице наступила кромешная тьма, я вышел в город. Аккуратно идя по мостовым Акинвара, я старался не привлекать внимания. В принципе, и привлекать было некого –почти все уже разошлись по своим домам, и я был практически одинок. Конечно, некоторые люди все-таки шлялись по переулкам, и не факт, что это не были какие-нибудь мелкие банды, сколоченные из местных хулиганов. Но, к счастью, мой силуэт выглядел достаточно грозно (еще бы, я был полностью обвешан своими инструментами с оружие и вдобавок нес тяжелый бидон за спиной), чтобы ко мне никто не приставал.

Подойдя привычным маршрутом к стене, я осмотрелся. Стражники стояли около проходов через стену, еще несколько патрульных ходили взад-вперед вдоль самой стены. Стоя за углом широкого здания, я раздумывал, как мне стоит поступить, чтобы выйти в лес. Стражам я уже примелькался, к тому же после сегодняшнего скандала брат Фейхои наверняка растрепал всем своим соратникам мои приметы, поэтому выход к стене напрямую – не вариант.

Мое внимание привлек лифт. Лифтовая шахта вздымалась высоко вверх, к самому хребту северной стены, щерясь тонкими кривыми прутьями, обрамляющими каркас. Сейчас лифтом никто не пользовался, и он одиноко стоял на земле, ожидая, когда новая смена поедет наверх, заменять тех, кто сейчас сторожит вершину стены.

Я решил пробраться через стену поверху. Первым делом нужно было добраться до лифта. Правда, так я могу оказаться в поле зрения патрульного, который ходит от ворот с одной стороны лифта до ворот с другой стороны. Вдоль этого пути не было ни перегородок, ни каморок, прятаться в случае чего было негде… Отвлечь внимание патрульного? Но чем?..

Я огляделся и заметил недалеко от себя груду каких-то коробок. Редко где на улицах Акинвара можно было найти мусор, даже несмотря на широкие улицы, но ночью, похоже, чувство экологической ответственности слегка притуплялось. Я осторожно подошел к коробкам и осмотрел их. Судя по знакам на каждой коробке, обозначающим рюмки, кто-то сегодня бурно отмечал праздник. На некоторых коробках были вдобавок напечатаны и бутылки. Пара коробок рядом с наваленной грудой стояли как надо, я чуть-чуть потряс их и они легонько зазвенели, будто приглашая меня в одиночную игру «как быстрее напиться». В пироградской следственной службе многие занимались таким на общих попойках, но мне никто не давал ни глотка, аргументируя тем, что я был тогда еще слишком молодой для распития алкоголя, но, скорее всего, все просто боялись гнева Двиллия, который строго-настрого запрещал мне давать даже кружку пива. К слову сказать, сам Двиллий тоже, бывало, не гнушался таких «игр».

Я нашел более-менее опрятно выглядящую коробку, вытряс оттуда весь завалявшийся там мусор, аккуратно расправил ее и накрылся этой самой коробкой с головой. Мне показалось, что это было замечательно. Вдобавок, дырка на коробке, изначально предназначенная для того, чтобы держаться за нее рукой, обеспечивала мне неплохой обзор. Это вызвало у меня прилив храбрости, и я, сидя на четвереньках в коробке, тихо зашуршал к лифту.

Я почти добрался до лифта, когда патрульный подошел ко мне на довольно опасное расстояние. Я остановился и стал ждать. Патрульный, обнаружив рядом со своим обычным путем коробку, которую он не видел, когда шел здесь в прошлый раз, немного удивился. Через дырку в коробке я видел, как он остановился и стал озадаченно смотреть на коробку. Не придумав ничего путного, он почесал затылок. Даже после этого не придумав ничего, он пожал плечами и пошел дальше, по своему стандартному маршруту. Когда он отошел на безопасное для меня и моей коробки расстояние, я пополз дальше. Края коробки нежно шкрябали по сточенным булыжникам мостовой.

Я успел дойти до лифта, но мне не хватило времени залезть в него, когда патрульный вернулся. Он снова встал напротив коробки, раздумывая, как это обычная коробка, за тот короткий промежуток времени, пока он патрулировал свой отрезок, проделала такой довольно длинный для коробки путь. Он подошел ко мне ближе и постучал по верхней стороне (которая на самом деле была дном коробки). Ответом ему был обычный картонный стук, с небольшим эхом. Патрульный снова почесал затылок, пожал плечами, пробубнил себе под нос что-то вроде «каропк» и пошел патрулировать дальше. Я же, спокойно вздохнув, залез в лифтовую кабину и вылез из-под коробки. Я взялся за вентиль, поднимающий лифт, и стал медленно крутить его.

Какой ужас! Поднимаясь, лифт издавал такой скрип и скрежет, что я моментально пожалел о своем решении пробраться именно таким способом. Мне показалось, что на этот звук сбежались все стражи и патрули, охраняющие стену, но делать было нечего, я продолжал крутить дальше.

Я не знаю, как именно работал механизм лифта, но чем выше я поднимался, тем проще мне было крутить вентиль. На большой высоте вентиль уже практически сам прокручивался, мне лишь приходилось поддерживать его скорость. Приблизительно рассчитав, когда я приеду наверх, я со всей силы крутанул этот злосчастный вентиль, который отозвался ужасным лязгом, и снова залез под коробку.

Это было верным решением, потому что наверху меня уже ждали двое патрульных. Вернее, они ожидали того, кому пришло в голову поздно ночью подниматься на стену, а не коробку, невозмутимо стоящую посреди кабины. Они так же озадаченно, как и их товарищ внизу, уставились на мою коробку, после чего, словно по команде, стали одновременно чесать затылки. Я еле сдержался, чтобы не засмеяться. Один из патрульных подошел к моей коробке и постучал. Ничего не произошло. Он вопросительно посмотрел на своего напарника и они стали спорить. Несколько раз в их речи проскакивало слово «каропк». В этот момент я пожалел, что не знаю акинварского языка, потому что я наверняка пропустил много интересного в их обсуждении.

Наконец, спорщики утихли, пожали плечами и пошли дальше, патрулировать верх стены. Я еще немного времени посмотрел в их сторону, оценивая, насколько длинный у них маршрут. Похоже, что на самой стене патрульных было поменьше, а сами маршруты были намного длиннее, потому что те двое, за которыми я следил, ушли достаточно далеко, так что я выбрался из коробки и осмотрелся.

Около лифта было набросано много вещей, которыми пользовались патрули, и, разобрав их, я нашел какой-то железный крюк с веревкой. Оценить длину веревки было довольно трудно, но я понадеялся, что мне хватит. Крепко зацепив крюк за уступ стены, я кинул веревку в сторону леса, после чего взялся за нее, проверил на прочность и стал осторожно, но быстро спускаться. Мои надежды оправдались, веревки хватило с запасом, поэтому вскоре я был уже у подножия стены, на самом краю леса. Я решил на всякий случай отойти чуть подальше от места спуска вдоль стены и переждать ночь, чтобы не нарваться на кого-то в мрачном темном лесу. Веревку я так и оставил висеть – пусть кто-нибудь из стражников соберет ее обратно. Вряд ли он наберется смелости спуститься вниз и проверить, кто это сделал. Я решил прикорнуть до утра у камней, сложив вещи рядом.

Едва забрезжил свет, накрывая верхнюю часть стены и отсвечивая от нее так, что солнечное тепло лишь немного касалось меня, я вновь собрался и направился в сторону вулкана.

Массивная гора-гигант влекла меня к себе, завораживая своей мощью и силой, спящей внутри. В прошлый раз я обнаружил феникса у подножия вулкана, поэтому я надеялся встретить чудище где-нибудь в том же месте. Похоже, что существо, созданное с помощью огня, так же влекла первородная сила вулкана.

Лес еще не закончился, когда я стал ощущать подъем. Даже сама почва изменилась, она стала перемешиваться с остывшей лавой. Деревья здесь казались еще мощнее, сильнее и здоровее, их корни с жадностью поглощали полезные минералы и воду, в избытке хранящиеся в богатой здешней земле. Однако в этих же деревьях чувствовалась и некая робость, будто растения боялись, что вулкан снова пробудится и погребет их под безразличной массой кипящей магмы, поэтому количество их постепенно уменьшалось с тем, как я все выше и выше подбирался к самой горе. Наконец, я оказался один на один с вулканом и его серо-бурой пустошью.

Я притормозил и стал выискивать феникса. Тут, у самого вулкана, ничто не могло помешать мне обнаружить его, если только чудище не сидело по другую сторону от горы. Но все вокруг молчало, только лучи неумолимо жарили мои плечи да ветер по-дружески трепал мои влажные от пота светлые волосы. Чтобы они не мешались, я пальцем поддел непослушные пряди и замотал их за уши. Поняв, что здесь мои поиски тщетны, я направился дальше, прямо к вершине.

Когда я достиг вершины вулкана, мне открылось завораживающее зрелище. Края вулкана выглядели, словно подмостки в амфитеатре, окружающие арену – спящую поверхность оранжево-багровой лавы. За одним из чаепитий Фенхель рассказывал, что вулкан последний раз извергался так давно, что никто из ныне живущих поколений, и порядка десяти поколений до них, не был свидетелем столь ужасного зрелища. Он говорил, что последний раз лава чуть было не дошла до Акинвара, но бывали такие извержения, что целиком затапливали тогда еще молодой город-империю, который приходилось отстраивать заново практически с нуля. Я надеялся, что вулкан уснул, хоть вид спокойной, но бурлящей лавы в его жерле пытался доказать мне обратное. По крайней мере, я хотел, чтобы извержение вулкана произошло без моего присутствия на островах.

Внезапный пронзительный крик с небес застал меня врасплох и сбил с толку. Сверху на меня спикировал феникс и, выставив вперед свои лапы с корявыми когтями, выбил меня с кромки вершины прямо на «амфитеатр», окружающий лаву. Поверхность была относительно ровной, но немного наклонялась к центру. От неожиданного удара я сильно ушибся о каменистую твердую землю и порвал рубашку на левом локте. Вдобавок к этому жар феникса немного подпалил кончики моих волос.

Я вскочил и обернулся на чудище. Феникс пролетел чуть дальше и уже разворачивался обратно, чтобы нанести еще один удар с воздуха. Времени, пока он совершал маневр, хватило мне, чтобы уже привычным движением облиться противоогненной жидкостью и подготовиться к нападению. Следующее пике феникса прошло для него безуспешно – я уклонился, откатившись в сторону, противоположную жерлу вулкана. Когти феникса оставили лишь еле заметные бороздки в застывшей магме.