FM Судного дня. Роман

***

Когда на пути у монстра закончился лес, он заревел так громко, что Тим невольно обернулся. Существо же, не встречая больше никаких естественных преград на своем пути, ещё стремительнее бросилось догонять свою единственную цель – мужчину и неподвижно лежащую девушку, которую тот тянул на ветках, связанных между собой ремнями.

Снег огромными волнами разлетался далеко в стороны от ударов огромных клешней «краборука», которыми он, словно гигантский бульдозер, расчищал перед собой дорогу посреди сугробов, оставляя позади себя только глубокую борозду, указывающую на то, что в нашем мире для него вообще не существует никаких преград.

– Нет, я так не успею, – прошептал Тим и вытащил из спального мешка девушку.

Затем, словно пойманную на охоте косулю, положил её себе на плечо и изо всех ног бросился к горе.

– Да что этому уроду от нас нужно? – не оборачиваясь, громко выругался парень. – Шли себе, никого не трогали…

А тем временем грохот от несущегося на всех порах «краборука» становился все сильнее. Вдобавок ко всему, из-под снега начали высовываться и сотни коряг, которые, как по команде, одновременно вылезли на громкий звук и стали цепляться за ноги Тима, хоть и не сильно, но досаждая ему при беге. В итоге парень всё-таки споткнулся об одну из «веток» и вместе с Голубоглазкой кубарем покатился по снегу. А когда он, уставший и изнеможённый от непрерывной беготни, попытался встать на колени, то заметил, что эти коряги были вовсе и не коряги, а конечности сотен, если не тысяч, заметенных снегом «одичавших». Вдобавок, у Тима резко заболел затылок и, выкрикнув очередное ругательство в адрес судьбы, Тим, прижимаемый посильнее к земле все теми же ветками-руками, упал без сознания.

По непонятной причине девушку, в отличие от Тима, коряги старались не задевать. Скорее, наоборот: самые ближайшие к ней конечности быстро прятались обратно под снег, словно спасались от нестерпимой боли, которая вдруг накрыла собой в радиусе нескольких метров место, где лежала Голубоглазка. Девушка глубоко вздохнула и открыла глаза. Она повернула голову набок и увидела, как к ним на огромной скорости приближается нечто, издающее рычащие утробные звуки и громко лязгающее перед собой клешнями.

Голубоглазка присела, замерев на несколько секунд, а затем, подпрыгнув вверх, словно пружина, побежала навстречу чудовищу. Монстр, не ожидая такого от беглецов, сразу остановился, как вкопанный, и, почесывая клешней маленькую голову, видимо, полностью растерялся. Он никак не мог сообразить, что в таком случае ему делать дальше.

В это время, практически не касаясь ногами снега, наперерез «краборуку» бежала девушка. Её глаза странно светились, а руки и ноги так быстро перемещались, что их практически стало не видно. «Краборук» слегка попятился назад. Его звериное чутье вдруг подсказало ему, что перед ним не просто очередной представитель почти канувшего в лету человечества, а нечто совершенно иное и более опасное, чем он сам.

Монстр, до этого ничего не боявшийся, вдруг в страхе выставил перед собой клешни для отражения атаки и издал вопль, полный ужаса. А тем временем Голубоглазка, быстро приближаясь к монстру, даже не думала останавливаться. Её взгляд был полностью сосредоточен на огромных клешнях.

Дальше произошло нечто невероятное. Не сбавляя скорости, она не то, чтобы врезалась в его огромные клешни – она на полном ходу пробежала их насквозь. За этим последовал громкий хлопок, и раздался чудовищный хруст, а куски из костей и мяса «краборука» моментально разлетелись в разные стороны. Со стороны могло показаться, что в монстра врезалась не девушка, а огромный бронебойный снаряд, который не оставил «краборуку» ни единого шанса на выживание.

Чудовище в ужасе посмотрело на висящие вместо клешней ошмётки мяса и кожи и упало на спину, заливая себя с головы до ног густой красной кровью.

***

Через несколько минут Тим так же очнулся.

Над местом только что произошедшей битвы подозрительно повисла тяжелая тишина, куда-то внезапно исчезли все коряги-конечности. Это было очень странно: даже ветер вдруг соизволил наконец-то успокоиться и перестать завывать, как молодой волчонок, пытающийся подражать своим взрослым сородичам. Снежинки, предательски брошенные таким танцором в середине безумного танца, обиженно объединились в воздухе в большие хлопья и старались побыстрее накрыть собой любую, лежащую горизонтально, поверхность.

Тим посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что Голубоглазка находилась точно в таком же положении на снегу, как он её и уронил. Глаза у девушки были закрыты, а руки слегка раскинуты в стороны и неестественно согнуты. Парень медленно встал, пошатываясь, словно после бурной вечеринки с самодельным алкоголем из опилок, и посмотрел в сторону, откуда на них только что бежал «краборук».

– Не может быть! – все ещё слегка пошатываясь, Тим сделал несколько шагов в сторону монстра, но затем на секунду задумался, развернулся и пошёл к девушке. – Как это ты его одолела? Я что-то не совсем понимаю, что произошло?

Парень поднял на руки Голубоглазку и вместе с ней поплёлся к неподвижно лежащему монстру. А когда он подошёл к «краборуку» на расстояние в несколько метров, то ещё раз присвистнул от удивления. Тот лежал в сугробе целый и невредимый. Со стороны могло даже показаться, что он спит, лишь только его маленькие поросячьи глазки говорили о том, что дело обстоит совершенно иначе. Они были широко открыты, и в них красноречиво читался ужас, который довелось испытать чудовищу буквально пару минут назад. Тим, все ещё находясь под впечатлением, робко постучал костяшкой пальца по клешне «краборука», на которой внешне вообще не было никаких признаков повреждения. Раздался глухой металлический звук, напоминающий звук полной топлива алюминиевой бочки, и парень, причмокивая губами и обхватив свою голову двумя руками, сделал несколько шагов назад.

– Ничего не понимаю, что происходит! Чёрт бы вас всех побрал! Кто ты такая, на самом деле, Голубоглазка? Убить неубиваемое только силой мысли? Ничего не понимаю…

Тим ещё несколько раз обошел чудовище, надеясь разгадать причину смерти, но так и не смог найти никакого вразумительного ответа на свой вопрос. У «краборука» на теле не было ни раны, ни отверстия, ни вообще какого-либо повреждения. Ни даже царапины, на худой конец. Вообще ничего, что могло хоть как-то что-то объяснить. Но в то же время это существо было, на самом деле, абсолютно мёртво.

Походив ещё некоторое время кругами вокруг монстра, Тим нашёл недалеко от него сани, торчащие из-под снега, спешно погрузил на них девушку и решил поскорее покинуть место сражения. Неизвестно, что ещё за опасности могли подстерегать Тима и Голубоглазку впереди…

***

Только к концу четвертой недели Тиму удалось добраться до своего дома. Вернее, места, где он проживал последние десять лет. А настоящий дом, тот самый дом его семьи, который был почти у всех жителей их городка – с остроконечной крышей, витражными окнами на флигеле и идеально подстриженным газоном – остался только в редких снах, которые его посещали перед каким-нибудь важным событием в жизни.

Тим подошел к высоким воротам, покрутил из стороны в сторону головой.

– Ничего нового! А что тут могло измениться? Те же ворота, та же стена из вековых сосен, стоящая на огромных кусках бетона, как и, наверное, сто лет назад. Чего ты ожидал, Тим? – парень поднял руку и потянул за ручку.

Где-то за стеной раздалось бренчание с дюжины пустых консервных банок.

Тим медленно обернулся: на уже, наверное, пятых за все это время импровизированных санях, сделанных им по пути домой, все так же, без сознания, лежала Голубоглазка. После странной схватки с «краборуком» она больше так ни разу и не очнулась, словно израсходовала свои последние силы во время боя. Несмотря на это, Тим, довольный тем, что они остались живы, ещё с большим трепетом все это время ухаживал за ней: протирал платком лицо по утрам и кормил, как маленького ребенка, из ложечки, нежно придерживая рукой её голову. И пусть она делала только несколько глотков, он и этому был несказанно рад. Ради неё он, не будучи в прошлой жизни умелым рыбаком, прямо в горной реке сумел подстрелить из лука и вытащить на берег несколько больших рыбин и почти весь дальнейший путь по вечерам кормил свою спасительницу свежей ухой. А ночные посиделки? А разговоры у костра? Подумать только, сколько Тим ей успел рассказать за это время! О себе, о брате, обо всём, что ему только приходило в голову. И, к его большому удовольствию, она оказалась великолепным слушателем. Хотя Тим понимал, что из всего того, что он ей наговорил, будь она в сознании, он смог бы только промычать: «Привет!» и «Как дела?». Поэтому, с другой стороны, парень был несказанно рад такому молчаливому собеседнику. Вернее, собеседнице, так как в отличие от старшего брата, Тим никогда не пользовался бешеным успехом у противоположного пола, и даже те немногие девушки, его ровесницы, проживающие рядом с ним, почему-то в упор его не замечали. Словно он был сделан из прозрачного и, вдобавок, кристально-чистого стекла.

– Тим? Ты, что ли? – за воротами раздался знакомый хриплый голос его отца Бруно.

– Да, я вернулся и, притом, не один!

– Неужели брата отыскал?

– Нет, отец, не брата.

– А кого? – ворота открылись, и из них вышел старик, одетый в шкуру медведя, с винтовкой через плечо.

Одного взгляда Бруно на девушку хватило, чтобы он изменился в лице и, заикаясь, прокричал.

– Ты – что? С ума сошёл? Ты вообще в своем уме? Хочешь нас всех погубить?

– Да что с тобой такое, отец? Я спас её у заброшенной радиостанции, а потом эта девушка спасла меня…

– Да что ты знаешь, сопляк? Она не девушка… – прошептал мужчина и снял ружье с плеча. – Она вообще не человек…

Под шокированным взглядом сына Бруно приставил ствол ружья к лицу девушки и взвел курок.

– Нужно от неё избавиться! Прямой сейчас!

Тим не успел даже открыть рот, как за словами отца моментально последовали два выстрела.

ЧАСТЬ 2

За 10 лет до этих событий

В ванной комнате, опираясь о стену двумя руками и наблюдая, как заполняется водой белоснежный фарфоровый умывальник, опустив голову, стоял мужчина. Он периодически поглядывал на своё отражение в зеркале, в котором отражалось лицо уставшего человека, некогда бывшего, как принято говорить, красавчиком, разбивающим девичьи сердца. Но так часто бывает в жизни: внешность обманчива. Бруно всю жизнь любил только одну женщину, свою жену Марию, которая подарила ему двух сыновей, но очень рано отошла в мир иной, заставив Бруно перед смертью ей поклясться, что он поставит детей на ноги. Находясь на смертном ложе, женщина поступила мудро, так как, хоть Бруно и выглядел внешне, как кремень, но за внешностью брутального военного скрывалась тонкая и ранимая душа.

И, кто знает, что было, если бы не эта клятва.

– Отец, завтрак готов!

Снизу раздался голос старшего сына Алекса. Бруно закрыл кран, глубоко вздохнул и ещё раз ополоснул лицо водой.

– Иду, иду!

В столовой на столе стояла полная тарелка блинчиков. Младший, Тим, уже сидел на стуле довольный, широко улыбался, и, болтая ногами, ел блинчики, приготовленные старшим братом, запивая их молоком.

– Молодцы, ребята! Что тут у нас? Блинчики? Отлично, отлично! Надеюсь, в этот раз ты не перепутал муку с содой?

Тим с полным ртом начал смеяться, а Алекс от стыда слегка покраснел.

– Ничего, ничего. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Тим, завтра твоя очередь приготовить для нас всех завтрак. Ты уже решил, чем нас отравишь? Ой, прости, я хотел сказать – накормишь? В прошлый раз компот из акварельных красок нам с твоим братом не очень понравился.

Тим перестал смеяться, прожевал блинчик и произнёс в свое оправдание.

– Мне очень хотелось апельсинового сока. Поэтому я решил его изобрести из краски.

– Слышишь, изобретатель, – Алекс положил последний испечённый блинчик на тарелку, снял фартук и присел рядом с отцом. – Я потом три часа не мог отмыть кастрюлю!

– Ладно, ребята, мне пора! – Бруно встал из-за стола, поправил мундир и пошел на выход. – Сегодня немного задержусь. Много работы в последнее время. Не забудьте вовремя лечь спать, меня не ждите.

Мужчина вышел из дома, поднял левую руку и взглянул на часы.

– Минута в минуту!

Затем Бруно сел в автомобиль, бросил на заднее сидение портфель и посмотрел на Стену покоя перед собой.

Стена покоя – грандиозное тридцатиметровое сооружение по периметру военной базы – была единственной преградой, не позволяющей «одичалым», или, как их называют в своих донесениях военные – «нежити», стереть этот единственный, оставшимся не тронутым на континенте, островок людей.

***

– Полковник, за столько лет я и так вас запомнил. Да что там запомнил! По скрипу подвески и шуму двигателя с закрытыми глазами могу безошибочно определить, в каком месте на парковке стоит ваш автомобиль! – часовой на пропускном пункте протянул руку в открытое окно авто и передал Бруно его удостоверение.

– Я это всё понимаю, но правила есть правила. Хотя какие сейчас, к чёрту, правила? Горстка тупых генералов пытается изображать, что всё идет по плану, что ничего страшного не произошло! Что всё у них, чёрт бы всех этих стратегов побрал, в полном порядке! А то, что мы, наверное, уже последние люди на этой богом забытой планете, не понимают! Осталось всего несколько десятков тысяч человек… Че – ло – век, а не солдат… Это в расчет не принимается!

– Неужели всё так плохо? – часовой поднял шлагбаум и по привычке отдал полковнику честь.

– Хуже некуда. Цитадель, на которую мы так надеялись, пала сегодня ночью. И больше помощи ждать неоткуда … – полушёпотом ответил Бруно и поехал к ангару с нарисованной на всю высоту дверей цифрой «413», крикнув открывшему рот мужчине: «Наслаждайтесь офицер, жизнью, пока ещё есть возможность. Очень скоро все изменится, очень скоро!».

Часовой слегка побелел от услышанного, зашел в контрольно-пропускной пункт и наполовину вытащил верхний ящик стола. Там лежал огромный «Smith & Wesson» и коробка с патронами. Мужчина немного постоял, раздумывая, что-то ему делать дальше, и, в конечном итоге, чмокнув губами, задвинул ящик стола на место.

– Не сегодня, Виктор, не сегодня…

Потом открыл шкаф и достал большую непочатую бутылку виски, которую он хранил для особого случая.

– Как видишь, Виктор, факты – вещь упрямая. Может статься так, что ты и не попробуешь свой любимый напиток, который берёг для себя столько лет. Но не переживай, сейчас мы с тобой все исправим! – произнёс мужчина вслух и налил в стакан немного тёмно-коричневой жидкости.

***

На входе в ангар Бруно уже поджидали два друга и два вечных конкурента – профессор Ковальски и доктор Тотенберг. Хотя оба они были профессорами, каждый в своей области, но Тотенберг наотрез отказывался называть себя профессором. «Я доктор! И этим все сказано!», – часто можно было слышать в лаборатории его громогласный голос. В то же время его коллега даже не отзывался на «доктора Ковальски». Помимо научной деятельности, он в прежние времена занимался преподаванием и, в отличие от неврастеника доктора Тотенберга, очень хорошо ладил с людьми, чем всегда любил похвастаться перед коллегой. Вот и сейчас эти двое спорили так громко, что, ещё сидя в машине, полковник Бруно слышал отборные ругательства светочей науки.

– Я вас уверяю, доктор Тотенберг, вы изначально допустили ошибку в программировании ДНК! И ваш образец Тёмный Принц-826 обречен на самоуничтожение! Как можно этого не понимать? Неужели серая масса, заполняющая вашу черепную коробку, перестала видеть очевидное? – профессор Ковальски, опираясь на алюминиевый костыль, тряс перед лицом доктора целой кипой бумаг с расчетами.

– Я все понимаю, дорогой коллега. Но вы какое-то недоразумение, а не профессор! И к тому же в вопросах тонкой материи – полный идиот! Лучше под ноги смотрите, а то, не ровен час, сломаете вторую ногу! – доктор Тотенберг сложил руки на груди и, слегка покачиваясь, начал отбивая такт кончиком лакированного ботинка.

– Ну, наконец! Наконец-то вы приехали! – профессор Ковальски поспешил к машине полковника. – Эти военные – дураки!

– Что вы говорите? – Бруно улыбнулся и покосился на свои погоны.

– К вам это не относится, вы такой же военный, как и мы с Тотенбергом!

– Доктором Тотенбергом! – у ангара раздался уточняющий вопль.

– Да, да с доктором! Таким же идиотом, как и военные, Тотенбергом! – договорил Ковальски. – Вы, Бруно, полковник медицинской службы, а не полковник авиации. Вот что важно! Так… О чём это я? Ах, да. Я нашёл проблему в образце нашего коллеги, и, если её сейчас не исправить, то «нежить» за стеной покажется пушистым и ласковым котиком, по сравнению с тем чудовищем, что произвел на свет наш Виктор Франкенштейн!

– Я доктор Тотенберг! И я на пороге великого открытия! Я могу повернуть вспять историю и своим трудом освободить человечество от страшной напасти!

– Сегодня – что? Испытания? – Бруно опешил. – Тёмный Принц-826 ещё не готов!

– Вот и я о том! Мы сделаем только хуже! – профессор Ковальски развернулся и поковылял в ангар. Проходя мимо Тотенберга, не преминул того слегка ударить костылем по спине: «Была бы моя воля, я бы вас, доктор, и близко к лаборатории не подпускал!».

– Это ещё нужно подумать, кого нельзя подпускать к нашей святая святых. Я же молчу про вашу Еву: там вообще неизвестно, что получится, в итоге!

После этих слов все трое остановились и подозрительно переглянулись.

– Мы же договаривались! – профессор Ковальски недовольно посмотрел на Тотенберга.

– Простите, простите, коллеги. Нервы ни к чёрту! – ответил смущенно доктор и поспешил переступить порог ангара.

***

За толстым пуленепробиваемым стеклом стояла целая дюжина генералов. На них не было привычного лоска, и лица совершенно не излучали той уверенности, что была ещё месяц назад. Разработка нового секретного оружия в Цитадели против «нежити» была практически завершена, и никто не мог даже представить, что всё рухнет в одночасье. Атака со всех сторон несколькими волнами «одичалых» не оставила ни единого шанса обороняющимся. И это притом, что защитная стена в Цитадели была полностью под высоковольтным напряжением, а по высоте самая большая из всех, существовавших когда-либо.

– Разведка донесла, что в Цитадели закончились боеприпасы, – седовласый генерал-майор расставил руки в стороны, пытаясь так оправдаться перед остальными генералами за поражение Цитадели.

– Вы нам зубы не заговаривайте, Штольц! Вам ещё месяц назад докладывали о необходимости пополнения Цитадели всем необходимым! А вы? Что сделали вы? Истратили последние человеческие ресурсы для поиска ржавого оборудования! Для вашего ученого-дурака Хедлесса! Сто сорок отборных десантников отдали свои жизни – за что? За какую-то ржавую установку, никому не понятный ускоритель частиц?

Генералы так спорили между собой, что даже не обернулись посмотреть, что происходит у них спинами, пока доктор Тотенберг не кашлянул нарочито громко.

– Вас приветствуют учёные-дураки, как вы сказали. И эти дураки хотят вам что-то продемонстрировать!

– Мы вас здесь ожидаем уже битый час! – генерал-майор Штольц поднял левую руку и грозно постучал пальцем по наручным часам.

– Только не нужно здесь показывать свои солдафонские штучки! – профессор Ковальски слегка приподнял костыль и словно ружьё направил на генералов. – Бах, бах! Пиу, пиу! Страшно?

– Идиот! – Штольц вздохнул и вытер лоб платком. – Полковник Бруно, прошу вас, проведите демонстрацию сами. Просто не хватает нервов на этих двоих. Когда-нибудь у меня закончится терпение, и я прикажу их расстрелять!

– Ну, что вы, что вы! – Бруно встал перед своими коллегами, одной рукой опустил костыль Ковальски, а второй толкнул Тотенберга к себе за спину. – Я понимаю, в такое неспокойное время нервы у всех на пределе. Но то, что вы сейчас увидите, стоит того, чтобы эти дураки-учёные и дальше продолжали свои эксперименты. Уж поверьте мне на слово: ни один солдат не погиб зря.

Полковник Бруно подошел к пульту и нажал на клавишу. За генералами загорелся свет, и автоматика достала из холодильной камеры серебряный саркофаг.

– Кодовое название – Тёмный Принц, изделие под номером 826! – произнёс полковник.

Учёные вместе с генералами подошли к стеклу, и Тотенберг кивнул Бруно «Симуляция активирована!».

Крышка саркофага отъехала в сторону, и из него под давлением вышел хладагент, заполнив собой все вокруг похожим на туман облаком.

– Господа офицеры, я с гордостью представляю вам оружие нового поколения! – вдруг завопил генерал-майор Штольц.

Все остальные обернулись и неодобряюще посмотрели на него. Генерал поспешил замолчать.

– Тёмный Принц! На линию! – невозмутимо произнёс Бруно.

Саркофаг закачался, и через секунду из него на бетонный пол опустилась жилистая мужская нога.