Миры душ. Клинок короля

Калеб все еще сидел рядом с отцом и плакал. Август снова присел рядом с мальчиком и положил руку тому на плечо:

– Кто-то другой посочувствовал бы тебе, но я знаю, что сочувствие тебе никак не поможет.

Калеб поднял влажные глаза на короля, а тот, в свою очередь, продолжил:

– Видишь ли, какая штука: абсолютно все мои телохранители, все мои клинки сломались. Но внезапно у меня появился новый, о существовании которого я до сегодняшнего дня даже не подозревал. Ты ведь знаешь, кто я? Я – король Миллениума, и моя власть велика. Но я не умею возвращать мертвых. В знак благодарности могу лишь взять тебя с собой. Но я не стану заставлять тебя. Скажи, ты хочешь стать моим клинком?

По правде, Калеб сейчас абсолютно ничего не хотел. Он оглянулся на деревню, в которой вырос, и увидел лишь трупы, устилавшие улицу. В нос ударил смрад человеческих внутренностей, который до этого мальчик предпочитал не замечать. Перед ним лежал бездыханный отец, который невидящими глазами смотрел в небо.

Калеб закрыл глаза Раулю и поднялся с земли. Он в последний раз окинул взглядом деревню и коротко ответил королю:

– Я согласен.

Август кивнул сам себе и тоже встал на ноги.

– Как тебя зовут? – внезапно спохватился король.

– Калеб, – все так же коротко отвечал мальчик.

Вместе со своим новым слугой король отправился к карете. Детей Август посадил внутрь, а Калеба усадил рядом с собой на месте кучера. Король надеялся, что мальчишка лучше знает здешние места.

Одному коню с трудом удавалось тащить карету, рассчитанную на упряжку из четырех лошадей. Экипажу приходилось часто останавливаться, что безумно раздражало Августа. Он прекрасно понимал, что убийцы возродятся уже через несколько дней, а то и раньше. Не говоря уже о том, что они могли действовать сообща с еще одной группой. По расчетам Августа, до ближайшего поселения им было еще около двух дней пути с текущей скоростью. Много, слишком много. Однако при этом король даже не предполагал, что вот-вот встретится еще с одним попутчиком.

Калеб сидел за вожжами, когда увидел поперек дороги чье-то неподвижно лежащее тело. Мальчик едва успел остановить экипаж, чуть не переехав напополам человека. От неожиданной встряски проснулся Август. Первой же его мыслью было то, что они угодили в ловушку. Король стал резко озираться по сторонам, но, к его удивлению, никто не попытался напасть из засады. Август осторожно спустился и подошел к лежащему человеку. Не доходя нескольких метров, король уже узнал форму священнослужителя Церкви Единения. Август одновременно хотел и не хотел знать, как церковник оказался один посреди глуши. Его Величество был бы не прочь сейчас подозвать Калеба, но гордость монарха не позволила ему продемонстрировать страх перед своим слугой. Король очень медленно подошел к священнику и аккуратно перевернул того на спину. Оказалось, он был еще жив, хоть почти и не дышал. Теперь уже Август точно должен был позвать Калеба. Вместе они занесли церковника в экипаж и усадили его рядом с королевскими детьми. Август какое-то время колебался, опасаясь очередной уловки, но в итоге оставил священника внутри кареты.

Дальше дорога выдалась на удивление спокойной. По прикидкам Августа, убийцы уже давно должны были вернуться в строй и продолжить преследование, однако никаких признаков погони не наблюдалось. В ближайшей деревне все тоже прошло хорошо. Не было предпринято ни одной попытки покушения. Наоборот, жители предоставили королю дополнительных лошадей в упряжку. Теперь карета понеслась гораздо быстрее и всего за два дня доставила монарха и его спутников к относительно крупному городу. Местная стража тут же была оповещена о бродящих по округе убийцах. Правда, Август сомневался, что им удастся хоть кого-то поймать. Сам же король решил досрочно завершить свое путешествие по владениям и направился прямиком в столицу вместе с хорошо вооруженным отрядом телохранителей. В пути он вел беседы со священником, которому смогли оказать помощь в городе. Церковник оказался на удивление крепким и здоровым человеком. Еще он назвал свое имя. Его звали Симеоном, и он был бродячим священником. От него Август узнал еще несколько крупиц тайны, окружавшей покушение.

– Я долго бродил по землям Миллениума, и путь привел меня в эти места, – рассказывал Симеон все еще немного слабым голосом. – В одну недобрую ночь я набрел на лагерь в лесу. Обычно вера хранит меня от напастей, но, видимо, в тот раз что-то затмило праведный свет.

– Что это были за люди? – подтолкнул Август священника, пока тот не ушел еще дальше в религиозные дебри.

– Плохие люди, Ваше Величество. От них несло жестокостью и смертью. Я уже мысленно прощался с жизнью, когда понял, кого встретил.

Август описал Фалька, предводителя убийц, и Симеон тут же закивал:

– Да, он был среди них. Самый худший. Свет Единения полностью покинул его. Это он приказал привязать меня к дереву и выслушивать, как эти нечестивцы оскорбляют Святую Церковь. Хорошо, что вы не слышали этих еретических слов. Даже я не знаю, как мне теперь преклонять колени перед крестом Единения. Я запятнан, вымаран этой постыдной клеветой.

Король почувствовал, что разговор вновь уходит не туда, и постарался быстро утешить церковника:

– Ну, у вас же есть как раз для таких целей это, э-э-э… покаяние. Вы не совершили такого греха, за который церковь не могла бы вас простить.

– Да-да! Покаяние! – глаза Симеона резко загорелись фанатичным блеском. – Несколько дней самобичевания помогут мне очиститься!

– Да… помогут, – неуверенно кивнул Август. – Но будет еще лучше, если вы вспомните что-нибудь о тех бандитах. Корона будет в долгу перед Церковью и лично перед вами. Я буду просить архиепископа найти для вас подобающее место в столичном храме.

– Не нужно просить за меня, – внезапно заговорил Симеон категоричным, едва не обиженным тоном. – Священники Единения живут не ради земных благ.

С этим утверждением Август был готов поспорить, но пока просто продолжил слушать церковника.

– Я расскажу все, что знаю об этих гнусных убийцах. Они были настолько уверены в себе, что обсуждали свои планы прямо при мне. Этот Фальк в мерзких подробностях описывал, как они спрячутся среди крестьян деревни… Бейдж, кажется. Потом они должны были устранить вас и скрыться, убив при этом как можно больше людей. Ох, мне больно вспоминать все, что они тогда наговорили.

– И тем не менее попробуйте, – настаивал Август. – Что они собирались делать после покушения?

– Направиться в столицу, – уверенно заявил Симеон. – Там их должен был ждать человек, что расплатится с ними.

– Имя! Имя этого человека?! – подскочил Август, едва не начав трясти священника за плечи.

– Они не назвали его. Я услышал лишь, что эта загадочная личность имеет большое влияние при дворе, – слегка отпрянув, ответил священник. – В итоге эти негодяи хорошенько побили меня и бросили умирать. Если бы не вы, то моя участь была бы незавидной.

Король разочарованно опустился обратно на свое место. Если бы Симеон назвал ему имя предателя, уже через несколько дней голова этого глупца покатилась по плахе. Теперь же Август понимал, что не сможет полностью доверять никому из своего окружения. Это было ударом для Его Величества, ведь до этого он искренне полагал, что окружил себя наиболее преданными людьми из всех возможных.

Вскоре король добрался до столицы, стены которой внезапно перестали казаться ему такими уж спасительными. Монарха впереди ждет долгое тайное расследование, которое выявит предателя во дворце. Ну а пока ему нужно показать своим подданным, что с ним все в порядке и что убийцам не удалось навредить ни ему, ни его детям.

На крыльце королевского дворца уже собрались многочисленные слуги и лакеи. Королева Элизабет стояла во главе процессии, нетерпеливо вглядываясь вдаль. До нее уже дошли вести о покушении на ее мужа. Вместе с этими новостями также сообщили, что король и дети не пострадали, но Элизабет смогла бы успокоиться только тогда, когда лично увидит свою семью целой и невредимой.

Королевский экипаж заехал во двор под оглушительные фанфары. Элизабет помнила, что раньше карет было три. Теперь же перед ней предстала всего одна, да и та была покрыта несколькими слоями грязи. Одно только это придало дополнительный импульс ее паническим мыслям. Но тревога рассеялась, когда дверца кареты распахнулась и появился лучезарный Август. Рядом с ним робко стояла Клаудия вместе с Луи и Филиппом. В отличие от своего отца, они гораздо хуже владели своими эмоциями. По ним было легко понять всю тяжесть произошедших событий.

От взгляда королевы не укрылось, что в карете был еще один ребенок. Его было плохо видно, но Элизабет сразу распознала в мальчике простолюдина. Она сделала в голове мысленную заметку поинтересоваться у Августа, что это за ребенок. Сама же тем временем вышла повстречать мужа. Август, сохраняя королевскую лучезарность и обаяние, обнял свою королеву и весело рассмеялся. Только самые близкие люди знали, как Август смеется по-настоящему, этот спектакль введет в заблуждение практически всех. Уже на следующий день все будут рассказывать, как король пережил покушение и даже бровью не повел. Элизабет прекрасно понимала, что именно это сейчас и должен увидеть народ Миллениума. Она подыграла мужу и рассмеялась в ответ звонким и непринужденным смехом. Хоть королева была куда более посредственной актрисой, чем Август, ее смех прозвучал искренне благодаря тому, что она действительно была рада возвращению мужа.

К супружеской паре подошел мастер Зохан. Он служил придворным магом при короле и при этом также являлся его самым доверенным советником. К мудрости колдуна часто прислушивались, однако Зохан обижался каждый раз, когда его советами пренебрегали. Вот и сейчас он подошел, чтобы сказать свое дежурное: «Я же вам говорил».

– Я говорил вам, Ваше Величество, что поездка без серьезной охраны плохо закончится, – менторским тоном начал Зохан. – Ваш поступок был крайне недальновидным и безответственным.

Никому другому Август бы не позволил так разговаривать с собой, но маг был исключением. С большим трудом королю удалось пригласить Зохана к себе, когда тот покинул орден боевых магов под названием Серебряные книги. Всем орденам магов присваивался ранг примарис, означавший их узкоспециализированное назначение. Но даже среди них Серебряные книги выделялись. Они на высоком уровне владели самой разнообразной магией, что позволяло им адаптироваться к любым ситуациям. Именно поэтому Август так боролся именно за мага из этого ордена. Зохан знал много обо всем и, что также было важно, достиг ступени мастера. Такие люди пользовались безграничным уважением, где бы ни оказались. Его Величество также старался относиться к колдуну с необходимым почтением, что, впрочем, не мешало королю принимать решения, не оглядываясь на мнение своего советника. Однако после покушения Август немного пересмотрел отношение к голосу Зохана.

– Пожалуй, ты прав, – принял упреки король. – Теперь я буду серьезнее подходить к собственной безопасности. А для тебя, Зохан, у меня есть еще одно задание. Я хочу, чтобы ты стал наставником моих детей и поведал им хоть крупицу тех знаний, которыми владеешь.

У Зохана была еще одна черта, которой Август любил манипулировать. Маг очень любил, когда признавали его мудрость и заслуги. Для Зохана не было большей похвалы, чем получить право обучать детей короля. Август же после покушения убедился, что его дети не готовы к тяготам настоящей жизни. Обучение у прославленного боевого мага могло бы подготовить их хотя бы к части будущих испытаний. Но королю нужно было еще кое-что обсудить с колдуном.

– Зохан, я бы хотел поговорить у тебя в лаборатории с глазу на глаз, – сказал Август почти шепотом.

Маг с полуслова понял, что имеет в виду король, поэтому еле заметно кивнул и ответил:

– Как пожелаете, Ваше Величество.

Затем колдун отошел от короля и скрылся в толпе набежавших придворных. Еще на два часа королю пришлось задержаться, пока он не поговорил с каждым хоть сколько-нибудь важным человеком. В конце он едва не забыл про Калеба, который так и остался сидеть в карете, не зная, куда себя деть. Август поманил мальчика за собой и отправился с ним к Зохану. Калеба король оставил перед дверью лаборатории, а сам вошел к магу. Август застал Зохана склонившимся над какой-то с виду древней книгой. Король мало что понимал в таких вещах, поэтому просто дождался, когда маг закроет фолиант и переведет все внимание на монарха.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить, Ваше Величество? – наконец спросил Зохан.

– Не притворяйся, ты и так уже догадался, о чем. О покушении, разумеется.

– Признаюсь, до меня дошло не так много подробностей. Я боюсь строить какие-либо догадки, пока не увижу более полной картины.

– Нужна полная картина? Тогда слушай. Кто-то нанял группу убийц, чтобы напасть на меня в глубокой глуши. Этот кто-то находится во дворце. Я сделал такой вывод исходя из того, что заказчик убийства располагал точной информацией о маршруте моего движения, а еще показания священника подтверждают гипотезу.

– Священник… – задумался Зохан. – Кто он такой? Я ни от кого не смог добиться ясного ответа.

– Назвался Симеоном. Говорит, что бродячий священник Церкви Единения. Его взяли в плен те самые убийцы, что позже напали на меня. Он подслушал разговоры бандитов, и из них следует, что за всем стоит человек из дворца.

– А он рассказал, как ему удалось спастись?

– Да. Эти изверги избили его и оставили умирать. Если бы мы не нашли его, то он бы вскоре умер.

– Хуже всего, что этого Симеона будет тяжело проверить, – потер подбородок Зохан. – Правление ваших предшественников плохо отразилось не только на простых людях, но даже и на Церкви. Храмы в малых поселениях быстро пришли в запустение и вскоре закрылись. На дорогах появилось немало бродячих священников, но, к сожалению, всякое отребье, не имеющее никакого отношения к церкви, тоже стало выдавать себя за церковников. Вооружившись парочкой молитв, такие люди бродят по деревням и живут за чужой счет. Как бы не оказалось, что этот Симеон один из таких.

– Если и так, то он очень правдоподобно играет. Да и зачем ему сочинять для меня целую историю? Тем более, когда она так похожа на правду.

– Я тоже не могу ответить, и это меня тревожит, – признался Зохан.

– Ты подозрителен. Однако подозрительность – это как раз то, что нам сейчас нужно. Я определю Симеона в столичный храм. Постарайся приглядывать за ним.

– Приложу все усилия, – коротко поклонился маг.

– И еще кое-что, – вспомнил король.

– Слушаю, – отозвался колдун.

– Я говорил, что ты будешь учить моих детей, но я прошу тебя взять к себе еще одного мальчика.

– Того самого, что сидел в вашей карете? – проницательно заметил Зохан.

– Да, его. Мальчика зовут Калеб. Его отец защищал меня ценой своей жизни. А затем уже он сам спас меня от смерти.

– И вы хотите, чтобы я взял его в ученики?

– И да и нет. Парню определенно нравится махать мечом, что немного не по твоей части. Обучи его тому, что посчитаешь нужным, и дай ему кров. Потом найдешь Калебу мастера по фехтованию. Взамен мальчик будет помогать тебе. Считай его своим личным слугой.

– Этот мальчишка точно стоит усилий? – недоверчиво спросил колдун.

– Ты это мне и скажешь, о мудрейший маг. Калеб стоит за дверью. Можешь уже подумывать, где его разместишь.

Давая понять, что разговор окончен, Август развернулся и вышел из покоев Зохана. Следом зашел Калеб, который тут же впился взглядом в мага. Тот принял вызов и ответил таким же пристальным взглядом. После полуминуты взаимных переглядываний Калеб опустил глаза. Зохан довольно хмыкнул и обратился к мальчику:

– Его Величество отдал тебя в мое полное распоряжение. Это означает, что на все мои требования ты будешь отвечать: «Да, мастер». Если будешь слушаться, возможно, из тебя что-то выйдет.

Зохан немного подождал, пока наконец не потерял терпение:

– Так ты будешь отвечать мне?!

– Да, мастер, – после короткой паузы сказал Калеб.

– Вот так и делай. С подмастерьями всегда тяжело, думают о себе не пойми что. Подумаешь, спас короля. Теперь что, не уважать старших?

– Никак нет, мастер, – выпалил Калеб.

– О, вижу, ты понятливый. Это хорошо. Я освобожу для тебя одну из кладовок, будешь там жить. А потом займешься уборкой. Надо начать с чего-то простого, а там будет видно, что с тобой делать дальше.

– Да, мастер, – вновь ответил Калеб.

Глава 3. Истина, правящая миром

Прошло два года с тех пор, как произошло неудачное покушение на короля Августа возле деревни Бейдж. Неудавшихся убийц так и не поймали, несмотря на все усилия стражи. Калеб же продолжал жить у Зохана. За два года его жилье существенно расширилось. Теперь в распоряжении Калеба находились целые три кладовки. К большому разочарованию мага, мальчик не проявлял способностей к магии. Зато, как и предсказывал Август, с мечом Калеб творил чудеса. Для тренировок Зохан нанял лучшего фехтовальщика во всем Миллениуме. Сильвио был превосходным мечником. Когда-то он служил паладином в ордене ранга доминатус. Тренируясь с таким мастером клинка, Калеб демонстрировал феноменальный рост. Некоторым личным телохранителям короля уже должно было быть стыдно оттого, как их мастерство уступает навыкам подростка. Однако, несмотря на это, Зохан по-прежнему заставлял Калеба присутствовать на своих занятиях, где обучал также детей короля. К еще одному разочарованию колдуна, Клаудия быстро перестала посещать его занятия. Маг прекрасно знал, что за этим стоит не личный выбор девушки, а влияние ее матери. Королева желала сделать из Клаудии истинную придворную даму, а все посторонние занятия считала пустой тратой времени и недостойными настоящей леди. Зохан был в корне не согласен с такими рассуждениями, но это был тот самый редкий случай, когда колдун пожелал просто промолчать. Королева могла создать ему много проблем на ровном месте, чего колдуну абсолютно не хотелось. С неохотой он отдал Клаудию, которая теперь ну уж точно станет лучшей дамой на несколько миров вокруг.

Но с ним остались сыновья короля. Вот тут королева Элизабет точно не могла указывать Августу, как ему стоит воспитывать своих наследников. Хотя, глядя на мальчиков, Зохан мысленно жалел, что вместо них ему не досталась Клаудия. Если у девочки была природная склонность к пониманию рун, то сыновья Августа, на манер Калеба, тоже больше любили поразмахивать мечом. Но если Луи был почти так же безнадежен, как Калеб, то Филипп время от времени подавал проблески надежды. Младший сын уже научился зачаровывать простейшие руны и даже почти смог соткать руну из чистого потенциала. Но знания детей все равно были на неудовлетворительном уровне. Даже последний из подмастерьев в ордене Серебряных книг разбирался в магии лучше, чем эти сорванцы после двух лет обучения. Именно поэтому Зохану приходилось регулярно возвращаться к своим старым лекциям, чтобы вдолбить хоть что-то в пустые головы подростков.

Сейчас Зохан вновь начал лекцию о природе магии. Маг в принципе любил говорить на эту тему, поэтому неудивительно, что из всех своих лекций чаще всего он выбирал именно эту.

– Итак, что есть магия? Темные умы считают ее чем-то загадочным и непонятным, но правда настолько очевидна и лежит на поверхности, что удивительно, как столь многие могут не замечать ее.

На словах «столь многие» Зохан пристально посмотрел на Луи и Калеба. Те не поняли, что это был упрек в их сторону. Очевидно, их мысли витали сейчас совсем в другом месте. Вздохнув, маг продолжил, сконцентрировав основное внимание на Филиппе:

– В основе магии лежит то же, что и в основе всей нашей вселенной. Потенциал. Это энергия, из которой состоит все. Я, вы, все вокруг. Материя – всего лишь форма, которую принял потенциал. Либо материя – это то, как потенциал воспринимаем мы. Тут мнения величайших умов расходятся, поэтому не будем углубляться в эти дебри. Главное, что нужно понять: мир построен на энергии потенциала, и магия – это искусство манипулирования им. Отсюда и берут свои корни рунные чары. Человеческая душа обладает врожденной потенциалоактивностью. Увы, на невысоком уровне. Однако это уже объясняет многое, например, то, как духовный потенциал влияет на человеческое тело. Филипп, ты можешь объяснить способность людей обходиться без пищи и возрождаться после смертельных ранений?

Вопрос застал мальчика врасплох. Сперва он что-то неуверенно промямлил, но в итоге собрался с мыслями и ответил:

– Так происходит оттого, что человеческая душа непрерывно генерирует потенциал.

– Верно, но я остановлюсь на этом подробнее. Человеческая душа способна удерживать вокруг себя некоторое количество потенциала. Это количество зависит от так называемой ценности души. На ценность влияют личные качества, материальное положение, престиж и другие факторы. Люди с высоким потенциалом могут забыть о голоде, старости и болезнях. Но есть и обратная сторона. С годами человек обрастает новыми навыками и воспоминаниями. Душа становится, с позволения сказать, тяжелее. На поддержание этой тяжести требуется больше потенциала. Так что даже очень богатые и влиятельные люди рано или поздно состарятся и умрут, – подытожил Зохан.

– А если стереть воспоминания человеку, то он вернет себе молодость? – неожиданно спросил Филипп.

Зохан просиял от вопроса ученика.

– Очень интересный вопрос, Филипп. Если рассматривать воспоминания как бремя, то избавление от них позволит перераспределить потенциал. Человек вернет себе молодость и будет полон сил. Правда, я еще не встречал никого, готового расстаться со своими воспоминаниями. Память формирует нас. Без нее мы все пустышки, чистые заготовки. Отказ от воспоминаний равносилен смерти. Да, со временем память заполнится новыми событиями, но это уже будет жизнь совсем другого человека, а не того, что был раньше. Однако я хотел поведать вам о магии. Как же все это связано с рунами, которые мы все, так или иначе, используем? Человеческая душа потенциалоактивна, это мы с вами выяснили. Человек может направить собственный потенциал вовне, чтобы воздействовать на мир вокруг. Но потенциал одной души сравнительно невелик, да и к тому же это ослабит тело. Пока уровень потенциала не восстановится, человек будет стареть и терять силы. Как же тогда быть, кто знает?

– Создать Церковь Единения? – ответил Филипп.

– Именно так и поступила наша Империя, – кивнул Зохан. – Человечеству нужен был образ, на котором можно было бы сфокусировать мысли всех людей. Этим образом и стала Церковь. В результате молитв, пожертвований и плотной интеграции Церкви в быт имперского общества символика и храмы этой организации стали сосредоточением огромного потенциала. Это, в свою очередь, позволило направлять невероятные потоки энергии и воздействовать на реальность. Сила контролируемого потенциала оказалась настолько великой, что позволила крепко вплетать человеческую волю в ткань мироздания. Естественные законы реальности принимали воздействие, как новый элемент системы. Неудивительно, ведь в основе всего стояла первородная энергия потенциала. И пусть некоторые мои коллеги сравнивают магию, скорее, с нанесением шрамов на тело реальности, я же считаю, что наше искусство находится в полной гармонии с мирозданием. Но я немного отвлекся от темы. Итак, примерно в тот момент и появились руны, призванные упростить процесс сотворения заклинаний. До этого колдовством занимались только маги вроде меня, но изобретение рун позволило приобщить к этому делу куда менее сведущих людей. Вместо глубокого понимания течений потенциала появились простые символы, обозначающие конкретные элементы. Как Церковь под влиянием людских мыслей стала сосредоточием потенциала, так и руны быстро прописались в ткани реальности и стали легко вызываться при наличии достаточного уровня энергии. Но, уверен, вы хотите спросить меня кое о чем еще, – Зохан недвусмысленно посмотрел на Филиппа.

– Почему мы наносим руны на вещи? – не слишком-то уверенно спросил Филипп.

– Да! Об этом я и хотел поговорить далее. Есть большая разница между колдовством и чародейством. Колдовство – это когда рунная последовательность поддерживается одной лишь волей мага. Такие заклинания неустойчивы и распадаются, как только колдун перестает их подпитывать. Согласитесь, это довольно неудобно. К тому же, таким могут заниматься только хорошо обученные люди, а магия должна была стать повсеместным решением. Для этого руны стали связывать с материей. Или, если угодно, вещами, которые человек мог бы унести с собой и использовать где-то в другом месте. Такие заклинания зовутся чарами. Как вы могли заметить, вещи зачаровывают в храмах, так как там для этого созданы все условия. Священники используют рунный алфавит и связывают магический контур с предметом. Благодаря колоссальному уровню потенциала в храме, у них все получается. Получившаяся по итогу система вышла простой и удобной. Священник составляет заклинание с помощью рунного алфавита, использует потенциал храма для воплощения чар и соединяет их с вещью. Конечно, мощное заклинание под силу выдержать только крепкому или драгоценному предмету, но для бытовых нужд сгодится почти все что угодно. По завершении зачарования человек забирает свою вещь и использует магию где угодно, даже если абсолютно ничего в этом не смыслит. Энергия рун, разумеется, ограничена, но она восстанавливается со временем. А если помолиться Церкви или пойти в храм, то рунный потенциал восполнится гораздо быстрее. Вот основы, которые должен закрепить каждый из вас. Запомните главное: потенциал – это истина, правящая миром.

Зохан окинул взглядом своих учеников. Филипп внимательно слушал мастера, в то время как Калеб явно делал это вполуха. Луи же вообще спал с открытыми глазами. Старший сын короля не имел абсолютно никакого желания изучать магию, что демонстрировал Зохану каждый день на протяжении двух лет. Колдун еще раз обвел их глазами, пока наконец не придумал, что с ними делать дальше.

– Итак, Филипп, ты займешься основами колдовства. На сей раз постарайся создать огненный шар и при этом не поджечь себя. Это простое заклинание. Всего лишь руна огня и руна сферической формы. От тебя даже не требуется добавлять руну перемещения, чтобы метнуть шар. Сегодня у тебя должно получиться. А вот вы, – Зохан сдвинул брови и посмотрел на Калеба и Луи, – пойдете протирать от пыли мои фолианты. Да-да, Луи, ты тоже пойдешь. И мне все равно, что ты наследник престола. Может, хоть так ты проникнешься знаниями. А теперь марш за работу!

– Да, мастер, – отозвались ребята с разными оттенками уныния.

Филипп остался в комнате и стал сосредотачиваться для воплощения рун, в то время как Луи с Калебом пошли за тряпками. По дороге Луи бурчал, явно недовольный, что его заставили заниматься таким некоролевским делом:

– Да что этот Зохан себе вообще позволяет? Однажды я стану королем, а он обращается со мной как со своим слугой. Без обид, Калеб, но это тобой он может распоряжаться, как вздумается.

– Мастер строг, но обычно справедлив, – пожал плечами Калеб. – Протирание пыли – это не худшее, что он мог для нас придумать.

– Есть разница между знатью и остальными людьми. Дворяне не занимаются протиранием пыли!

– Кажется, твой отец придерживается не такого мнения.

– Ха! Отец всех убедил, какой он хороший король. Но слуг во дворце не стало меньше, и я что-то не помню, чтобы он когда-либо сам занимался уборкой.

– Но во дворце стали появляться новые люди. Некоторые из них не имеют высокого происхождения.

– Например, ты? Всего лишь спас отцу жизнь. Или тот архитектор, который, не имея достаточных средств, построил лучший провинциальный храм в Миллениуме? Нужно всего-то совершить подвиг, чтобы попасть во дворец. Ну, либо просто родиться в нужной семье.

– Но это гораздо лучше, чем было раньше. Король Август положил начало переменам.

– Только лишь начало. И я не знаю, захочу ли продолжить его дело. Гораздо проще запереться во дворце и жить припеваючи, как это делали остальные короли до папы. Я без раздумий так бы и поступил, если бы не та деревня Бейдж, где подобрали тебя. Она до сих пор снится мне в кошмарах. Тогда я понял одно: если все просто так оставить, то однажды голод и нищета постучатся и в мою дверь. Да, я пострадаю последним, но при этом потеряю больше всех.

– Поверь, до этого не дойдет. Твои верные подданные взбунтуются гораздо раньше. Даже в Бейдже ходили разговоры о том, чтобы присоединиться к одному из лидеров мятежников, пока на трон не взошел король Август.

– Вот поэтому я еще и раздумываю над тем, чтобы стать королем, похожим на отца. Могущественным и всеми любимым. Но я не верю, что для этого должен протирать пыльные и трухлявые книги!

Разговор снова вернулся к поручению Зохана. Ребята взяли тряпки и приступили к рутинной работе. Ближайшие два часа они упражнялись в придумывании наиболее изобретательных шуток в адрес Зохана. Они не знали, что вся лаборатория колдуна защищена чарами, некоторые из них записывали все звуки, раздававшиеся в отсутствие хозяина. Маг регулярно прослушивал записи, параллельно придумывая новые виды наказаний для неугомонных мальчишек. Но сейчас Калеб и Луи пребывали в счастливом неведении. Когда они закончили с книгами, то тут же поспешили убраться подальше от покоев Зохана.

Не забыли они прихватить с собой и Филиппа. Тому все-таки удалось с большим трудом создать огненную сферу. Она рассыпалась в тот момент, когда его брат громко распахнул дверь в комнату. Филипп потерял концентрацию, и огонь исчез, словно бы его сдуло сквозняком. Младший сын короля хотел было высказать ребятам все, что о них думает, но его уже волокли к выходу.

Как всегда, они направились к башне. За пределами столицы стояла старая белая башня. Уже очень давно никто не мог сказать, с какой целью она была изначально построена. Однако и сносить ее тоже никто не хотел. Башня выглядело эстетично, хоть с годами и сильно обветшала. Это место стало излюбленным для ребят, большую часть свободного времени они проводили именно здесь. Какое-то время мальчишки считали башню своим тайным местом, но король Август быстро раскрыл «тайну». Калеб уже давно приметил стражей, дежуривших неподалеку. А Луи и Филипп все еще продолжали думать, что никто не знает о месте их пребывания.

В перерывах между бездельем Луи пытался брать уроки фехтования у Калеба. Наследник короля тоже обладал тягой к владению мечом, но до уровня Калеба ему было очень далеко. Но Луи продолжал прилагать усилия, хоть и сам в душе понимал, что ему не превзойти своего старшего товарища. Однако их тренировки были веселыми, уже только из-за этого не стоило их бросать. Иногда к компании ребят присоединялась и Клаудия. Ей редко, но удавалось вырваться из окружения фрейлин. У подножия башни она находила необходимую отдушину, а развлекала себя преимущественно наблюдениями за тренировками своего брата. Ей было забавно смотреть, как Луи снова и снова смешно падает на землю. Еще ее завораживали красивые и выверенные движения Калеба. Несколько раз Клаудия поймала себя на мыслях, непозволительных для благородной леди. В такие моменты она отворачивалось, стараясь скрыть подступившую к лицу красноту.