– Так это же кличка! А имя у него есть? – спрашивал я у Гохи.
– Да я не знаю. Парни со двора его знают как Киндапуля. Зачем мне больше информации. Он офигенный фотограф. У него есть фотоувеличитель и вся необходимая химия для печати фотографий. Я проявлял плёнку вместе с ним и смотрел, как он печатает фотографии. Когда Киндапуля при свете красной лампочки в закрытом тёмном помещении ванной комнаты опускает листик фотобумаги в лоток с химией, а через пару минут на этом листе проявляется изображение. Это просто фантастическое зрелище! У меня в этот момент аж мурашки по спине бегут.
В подшивках модных журналов в нашей городской библиотеке я наткнулся на очень крутое фото бодибилдера Арнольда Шварценеггера. На фото он, конечно, играл своими бицепсами и был одет в военный жилет с висящими на нём гранатами. Это была статья о презентации в американских кинотеатрах нового боевика "Командо".
В библиотеках всегда так тихо. А мне была нужна эта фотография. Я сидел, повернувшись спиной к библиотекарше и уткнувшись лицом в журнал. Нежно, стараясь не издать ни звука, медленно, всего по несколько миллиметров, вырывал эту страницу с фоткой Шварца из сшитого в огромную пачку глянцевого журнала. Это было так сложно. Я потел от страха. Мне казалось, что библиотекарша смотрит сквозь меня и видит, что я творю. Потели ладошки и дрожали пальцы, но отказаться от этой картинки я не уже не мог. В самом конце, когда осталось всего пару сантиметров, я обессилел от напряжения. Поэтому родилось спонтанное решение. Я надуманно громко чихнул и под этот шум последним рывком дорвал страницу и пихнул её под свой свитер. Сразу положил подшивку журналов на стол, сказал библиотекарше: "До свидания". Быстро ушел. Выйдя на улицу, прячусь за угол здания, достаю своё бумажное сокровище, бережно разглаживаю и бегу к Киндапуле. У меня родилась гениальная затея!
– Киндапуля. Привет!
Мой друг был не очень рад моему визиту, потому что я его разбудил. Но увидев фотку силача в военном жилете, его глаза хитро заблестели.
– Будем печатать? – спросил он.
– Да. Давай попробуем?!
Киндапуля прогладил утюгом полученный листик, очень долго настраивал освещение, чтобы избавиться от бликов фонаря, и сделал фото картинки. Потом зарядил плёнку из фотоаппарата в специальную чёрную пластиковую банку, залил в неё какую-то вонючую жижу и доверил мне процесс проявки плёнки. Моя задача состояла в том, чтобы нежно покачивать эту банку с плёнкой для проявления изображения.
Пока я ходил с этой баночкой по квартире друга, как будто укачивал младенца. Киндапуля выволок из угла комнаты алюминиевый бак, зачерпнул из него железной кружкой мутную жижу, и довольный, уселся на диван.
– Будешь? – спросил он у меня.
– А что это?
– Бражка вкусная, но коварная. Никогда не пробовал? Тогда тебе можно не больше пол кружки.
Киндапуля быстро отпил половину содержимого и протянул кружку мне.
– Буду! – я уселся рядом и взял кружку. – Мммм. Приятная кисленькая водичка.
– Давай мне плёнку. Пойду выну её сушиться. А ты пей. Только больше не черпай из бака, а то плохо будет.
Я с удовольствием допил предложенное мне пойло и залип на диване с какими-то сложными и непонятными мыслями в голове. Киндапуля вернулся в комнату и отвлек меня от запутанных мыслей.
– Пошли. Будешь помогать фотобумагу резать.
Я встал с дивана, но ноги не послушались меня. Я как будто был слеплен из мокрой ваты и поэтому упал.
– Ха! Так ты пьяный! – смеялся Киндапуля. – Вот это тебя расплющило со ста грамм. Я говорил, бражка коварная. Ладно, посиди тут, минут через двадцать всё пройдет. Я сам всё сделаю.
Действительно, довольно скоро, а может, мне просто так показалось, нарушения координации исчезли, и я вместе с другом развешивал сырые фотоснимки американского качка. Но этот эффект от бражки меня напугал. Больше никогда не буду эту дрянь.
Мы отпечатали примерно сорок листов фотографий, и на следующий день я приволок их в школу. Успешно продал всем желающим по полтора рубля за штуку. Деньги мы всегда делим с Киндапулей пополам.
– Гоха! Это преступление. Не советую тебе этим заниматься.
– Будь спок! Я малолетка, мне ничего не грозит. Да, за счёт этого у меня появились новые друзья, которые занимаются реальной фарцовкой.
После фото Шварцнейгера мы с Киндапулей отпечатали самодельную колоду игральных карт с голыми тётками вместо изображений королей и вольтов и тому подобного.
– Видел такие карты? Хочешь, подарю колоду? – хитро прищурился Гоха, явно довольный собой.
– У меня уже есть похожая колода. Надеюсь, она не вашего производства.
Усмехнулся я.
– Печатать карты, конечно, очень долго. За день можно напечатать всего две колоды, но зато они продаются очень легко и быстро – по тридцать рублей за колоду! У нас очередь покупателей на эти карты.
– Но, Гоха, зачем тебе это?
– Для дружбы с фарцовщиками нужны деньги. С их помощью я смог добыть интересные книги, которых нет и никогда не будет в продаже в нашей стране. Это очень дорого. Ну не просить же у родителей деньги на рассказы запрещенных эмигрантов. Ты, например, читал рассказы Чарльза Буковски? А еще ты обалдеешь! За двести рублей я смог получить печатную копию книги Уильяма Пауэлла "Поваренная книга анархиста". Она запрещена к распространению в большинстве стран всего мира. И в нашей стране, конечно, тоже, хоть и написана была в качестве протеста войны во Въетнаме.
– Гоха, у меня зарплата двести пятьдесят рублей в месяц, а ты книжки покупаешь. Ты чрезвычайно крут, но, общаясь с тобой, я уже начинаю опасаться даже за себя.
– Серёжа, я всё понимаю. Не бойся.
Шли года. Жизнь, как и положено, распределила каждому из друзей детства Гохи свою судьбу адекватно заслугам и стилю жизни.
Старшак Мишка женился, и у него даже появился сын. Но в какой-то момент он бесследно исчез. До сих пор числится пропавшим.
Одноклассник Женька по призыву в армию отправился на войну в Чечню и не вернулся оттуда.
Киндапуля так сильно увлёкся алкогольными напитками, что в один из весенних дней своего очередного запоя в восемь утра упал около винного магазина, не дождавшись его открытия, и скромно, незаметно умер. Только после его смерти я узнал его настоящее имя, прочитав на могильной плите: Кондаков Дмитрий.
Так шли года, и Гоха растерял всех своих детских друзей. Конечно, были и другие новые друзья, но нить связи с детством истиралась и рвалась. Георгий вроде нашел своё призвание и трудился в каком-то НИИ. Я даже не пытался вникать в сферу его деятельности. Забавляло то, что к этому двадцатидвухлетнему пацану уже начали обращаться с упоминанием имени и отчества.
Он больше не хулиган и фарцовщик, а учёный с мутным прошлым. Шутливо думал я о его персоне.
Для большинства идейных тружеников науки, к которым я причислял Георгия, настали голодные девяностые.
В этот год от болезни умер его отец. Мама не сумела пережить потерю любимого мужа и спустя месяц тихо умерла во сне. Гоха казался морально истощенным. Я каждую неделю навещал его на старой даче родителей. Он переехал туда после похорон матери. Я всегда заставал его в одной и тоже позе. Он сидел у камина на первом этаже и читал. Дом грязный и неухоженный, повсюду его дурацкие книги, даже ходить тесно. Холодильник пустой. Зато каждую неделю в доме появляется новая стопка прочитанных гением книг. Его состояние уже очень сильно беспокоит меня.
– Гоха. Вот если бы ты женился, у тебя бы и дома почище было. Да и сам бы ты духом воспрял.
– Что-то пока не встретил такую.
– Ну, хоть служебный роман закрути. На работу-то ходишь?
– Хожу, но скоро, вероятно, некуда будет ходить. Нашему НИИ отменили дотации из бюджета. Обещают прикрыть нашу конторку. Зарплаты не видел уже два месяца.
– Так ты придумал, чем займешься?
– Думаю стать литературным критиком, – смеясь сказал Гоха и продолжил: Сейчас в нашей стране откровенный беспредел. Конечно, жить можно. Приспособиться и жить, причём вполне достойно. Но не об этом я мечтал и не так видел своё будущее. Сейчас моему поколению уготована пустая и скучная жизнь. Ни кино, ни живописи, ни литературы. Везде деньги, реклама и порнуха. Я планирую переждать эту смуту. Не сможет такой бандитский разгул долго длиться.
В тот день мы разговаривали до глубокой ночи. Гоха рассказывал мне своё видение ситуации в стране, отношение к религии и возможный сценарий развития событий. Беседа была для меня не очень-то интересная и не очень понятная, но я не мог оставить друга в таком настроении. В итоге я пропустил последнюю электричку, а гостеприимный хозяин, по причине отсутствия дополнительной мебели в доме, постелил мне матрац прямо на книги. Спалось на сокровищах Гохи очень дурно. Кошмары являлись во сне один за другим. Домой уехал утром сразу, как только смог разогнуться от ночного отдыха в мудрой постели.
Я настойчиво продолжал навещать своего друга и был в курсе всех его проблем и переживаний. Поддерживал, как мог. Но выходило у меня это как-то не очень. Через пару месяцев, при очередном визите к другу, я застал у него в гостях девушку. Она не произвела на меня абсолютно никакого впечатления, но в общении с ней я почувствовал лёгкий дискомфорт по абсолютно не понятным причинам. Может поэтому я и сам до сих пор не женат.
Милое лицо обрамляет мальчишеская стрижка, довольно маленький рост и симпатичная фигура. Зовут её Света. Живет она в соседнем доме со своими родителями. На первый взгляд она немного старше Гохи, но самое главное, она не замужем. Я воспрял духом больше, чем сам Гоха. Я очень жду развития событий в их отношениях. Может хоть сейчас он начнёт трахаться вместо бесконечного чтения книг.