Сентябрь. Том первый. Взлет

Глава 02 – 2007 год

"Я буду преследовать солнечный свет

До конца моей жизни…

Но я не знаю, все еще ли оно того стоит…"

Ноябрь в 2007-ом для города Т. выдался особенно депрессивным. Природа уже в начале октября окончательно впала в почти полугодовую спячку, все животные или спрятались, или покинули город, а растения отцвели, оставив от бурной гаммы цветов только оттенки разных пропорций белого и черного. Постоянный снег выпал еще в октябре, из-за чего уже к началу нового месяца непроходимые борозды на дорогах, в которых застревали и люди, и машины, успели обкататься, став новым дополнительным слоем транспортных артерий. Небо теперь практически всегда было затянуто свинцовыми снежными облаками, наполненными грустью, апатией и меланхолией, и город так успел к этому привыкнуть, что уже не отзывался на редкие солнечные деньки теплом и радушием, а становился еще более промозглым, склоняя к тому, чтобы наблюдать это все из окна под строчки Александра Сергеевича «Мороз и солнце, день чудесный». Все это быстро заставило людей сменить куртки и ветровки на шубы и пуховики, чтобы закопаться в них поглубже не только от холода, но и от окружающей среды, подавляющей всю радость как стражи тюрьмы Азкабан из Гарри Поттера. Люди все меньше смотрели друг другу в глаза, и будто от них самих переставало веять внутренним теплом, которое заменило безразличие и обезличивание. Вы когда-нибудь слышали выражение «серая масса»? Оно лучше всего характеризовало то, что напоминали потоки людей поздней осенью.

Тем более, при всех описанных выше факторах, удивительно было среди города увидеть очень странную толпу из молодых людей разного возраста в подчас совсем экстравагантных костюмах, стоящих в очередь на вход в подвал. Над входом красовалась гордая вывеска «Подполье». На входе в потускневшей и потасканной одежде стоит в черных очках товарищ по прозвищу Хитман. Такую кличку он получил за слух, что он когда-то там служил в каких-то спец. войсках и кого-то даже убивал. А еще за то, что он был лысым, ставил на входе всем «штрих-коды», и по нему, если он в очках, было не понятно, употреблял он сегодня что-то с утра или нет. К тому же, он был настолько альтернативно одаренным парнем, что по сравнению с его словарным запасом Людоедка Эллочка могла бы посоревноваться в лингвистических познаниях с Далем и Ожеговым, а количество тем, в которых он хоть чуть-чуть разбирался, можно было посчитать по пальцам одной руки среднестатистического фрезеровщика. Поэтому ходили то ли шутка, то ли слух о дегенеративных генетических заболеваниях, ответственных за такое плачевное состояние коммуникативных функций. В общем, про него и начали сначала шутить так: «Агент 47 – не лишняя, а запасная». А потом уже подтянулось прозвище Хитман. Рядом с лысым тусовался пацан, который постоянно у посетителей этого прекрасного места таскал сигареты. Пацану было точно не больше 12, а одежда тонко намекала, что панком он стал скорее из-за семейного положения, нежели от большой любви к ретрансляции своих политико-социальных взглядов через субкультуру. Я полагаю, он и слов таких сложных никогда не знал. Он был тощим, и явно когда-то в его жизни было хроническое недоедание, а его внешний вид говорил то ли об отсутствующих, то ли о неправильно сложившихся гигиенических привычках. И, несмотря на то, что он за сигаретную стрельбу часто получал нагоняй от нашего агента 47 под перекрытием, это был веселый, заводной и общительный парнишка по прозвищу Табакерка. Получил он ее за то, что, во-первых, курил как паровоз, а, во-вторых, появлялся из черноты входа в Подполье так же неожиданно, как чертик из, собственно, табакерки. Табакерка был местным «приемышем». Там была не до конца известная история, но, в общи чертах, дело было так. То ли в 4-ом, то ли в 5-ом году Табакерка пришел на порог клуба в одних обносках. Там его нашли Хитман и Гоблин (о последнем чуть позже). На вопрос, кто и откуда, Табакерка ответил, что его отец-наркоман отравил его дом в частном секторе недалеко от Подполья угарным газом, все, кроме Табакерки, погибли. Гоблин ходил выяснять что-то по этому поводу, потом искать родственников, но, в итоге, сам и усыновил сорванца. Табакерка был очень благодарным, поэтому умудрялся и учиться в школе, куда его отправил Гоблин, и тусить в клубе, помогая отчиму.

А между тем, пока мы с вами обсуждали стражей ворот клуба, «Подполье» распахнул свои ворота, и постепенно всех начали запускать внутрь. Весь этот огромный маскарад медленно начал вплывать в недра клуба, заполняя собой как воздух каждый миллиметр свободного пространства. Как только Вы бы перешагнули порог клуба, в первую очередь, Вы бы попали в бар. Дешевая выпивка здесь продавалась за большие деньги, и купить ее, естественно, можно было только по паспорту, а далеко не все посетители могли похвастаться совершеннолетием. Поэтому самые «прошаренные» гости таких тусовок учились проносить алкоголь в карманах так, чтобы Хитман при досмотре ничего не обнаружил. Кто-то за небольшие деньги подкупал Табакерку протащить алкоголь в клуб. Но самые отчаянные тренировали особую практику «алкогольного ниндзя» – напиться до состояния, когда в нокаут тебя может отправить любая стопка, и при этом умудриться спрятать свое опьянение перед охранником и попасть внутрь. Поэтому определенный уровень вакханалии начинался уже в барной части «Подполья». За тем, когда практически не организованная толпа молодых людей занимает все столики, частично деградируя до состояния животных, а кто-то и до растений, за стойкой бара внимательно наблюдал Голиаф. Он, само собой, никому бы не дал распускать здесь руки или портить имущество и здоровье других посетителей, и все это прекрасно знали, с Голиаф никто не спорил. Уже через несколько минут после того, как Вы вошли, если вдруг Вам не повезло быть в середине или даже конце очереди, Вы попадали в плотное облако сигаретного дыма, который, наверное, никогда здесь не рассеивался.

И вот, прорвавшись через дым, пепел, крики, переполненные ненормативной лексикой, и местный контингент, Вы попадали в коридор. Слева от Вас две еле держащиеся на петлях двери туалетов, справа – вход в зал для выступлений. Дверь на входе в зал больше напоминает вход в какой-нибудь бункер из фильмов ужасов. Как раз такая дверь закрылась бы перед самым носом главного героя в конце такого фильма, не давая ему покинуть этот, судя по всему, старый военный объект, принадлежавший то ли американцам, то ли нацистам, когда за героем бы гналась толпа неудачных генетических экспериментов. А если Вы пойдете прямо, то, пройдя небольшой помещение, где был так называемый «чиллаут», Вы попадете в гримерку. Но сначала давайте заглянем за тяжелую бункерную дверь.

Это было самым большим помещением всего клуба. Стены были обиты каким-то дешевым звукоизолирующим материалом, который уже износился со временем, но, кажется, все еще выполнял свои функции, поэтому его не снимали, да и денег на его замену особо не было. Сразу напротив тяжелой входной двери была старая барная стойка, в которой располагалось все музыкальное оборудование звукорежиссера: это место называли «пульт» или «глайдер», но об этом чуть позже. За «пультом» гордо стоял Гоблин, вечно пытающийся что-то подкрутить, что-то подпаять, что-то там еще как-то странно настроить, но в итоге у него всегда получалась какая-то удивительная магия, поскольку из дешевой и не самого лучшего качества концертной аппаратуры он умудрялся выжать даже чуть больше чем максимум. На полу, в том числе и на той части, которая должна была представлять из себя сцену, был положен обычный пожелтевший местами от времени и некоторых посетителей, чья кровь к моменту посещения зала по уровню токсичности уже больше напоминала ракетное топливо. Сама якобы сцена находилась на обратной от «пульта» стороне зала. Она была на несколько сантиметров выше пола, имела дополнительный выход (собственно, в гримерку), и на ней, хоть и тесно, но умещались несколько колонок, большая ударная установка, и оставалась еще почти половина сцены для остальных участников группы. В общем, в тесноте, да не в обиде. Этого хватало, чтобы раскачать толпу, но некоторым музыкантам было абсолютном плевать на условности в виде сцены, и они уходили петь в сам зал, насколько хватало провода микрофона. Зал еще был только наполовину заполнен народом, который в общей своей массе еще был трезвым (кстати, употребление и алкоголя, и табака в зале было запрещено).

А на сцене разминались и настраивались первые музыканты. Это были самые настоящие «панки» в понимании местной богемы. Учились они в самом заштатном ПТУ, откуда выйти нормальным членом общества было практически нереально, а тем более в конце нулевых. Вели они разгульный и не самый законопослушный образ жизни: например, их гитарист и вокалист по прозвищу Шашка уже был в местах, не столь отдаленных, за воровство, а басист – Вано – за разбой. А их второй гитарист и бэк-вокалист состоял на учете в местной психиатрической клинике, поэтому носил гордое прозвище Шиз. Только у их барабанщика Гимли не было за спиной каких-то событий, влияющих на репутацию. У каждого из прозвищ была история. С Шизом все было понятно. Шашкау так назвали за любовь носить шнурки, рубашку и напульсники в черно-белую шашечку. Вано был грузином и третьим братом в семье и обладал интеллектом чуть большим, чем у Хитмана, поэтому его прозвали на грузинский манер в честь любого третьего брата из русских сказок, который «вовсе был дурак» и чаще всего носил имя Иван. С прозвищем Гимли история подлиннее. Прославился среди своих друзей тем, что при своем абсолютно тощем телосложении мог выпить больше всех в компании. Кто-то пошутил, что организм Гимли сам производит активированный уголь, или что уголь у него постоянно в организме. Так он сначала получил прозвище Шахтер. А через год кто-то пошутил, что, если сложить прозвище Шахтер и то, что никто никогда не видел, где Гимли жил, то получается, что Гимли – гном. А единственное имя гнома, которое они тогда знали, – Гимли. Так и повелось. Кстати, и название группы «Черный ворон» появилось из одной истории. Когда Шашка писал тексты первых песен группы, делал он это, напиваясь самым дешевым виски, который тогда продавали – «Черный ворон».

Теперь пришло время поговорить о создателях всего этого безобразия. Клубом заведовали два брата – отучившийся на звукорежиссера и с самого детства работающий с музыкальным оборудованием Гоблин и решившим пойти в бизнес «трушным» металлистом Голиафом. Гоблин получил такую кличку в те годы, когда его чаще всего видели над очередным музыкальным аппаратом, созданным дендрофекальным методом (то есть, из фекалий и палок), с паяльником в одной руке, канифолью в другой и торчащим из нагрудного кармана оловом. Тогда кто-то ляпнул, что такую тягу таскать с собой металлы испытывают только Гоблин – так и повелось. Именно поэтому «пульт» Гоблина называли «глайдером», – именно так называлось полетное средство врага Человека-Паука Зеленого Гоблина. Голиафа же так называли после того, как он, парень ростом в 192 см, после пьяной драки с товарищем 155 см ростом отправился в нокаут поспать. В свое время, Гоблин и Голиаф познакомились с главой местных байкеров Имхотепом, который свел их с самым уважаемым представителем неформальной тусовки в городе Т. в то время – Лисом, который был владельцем первого в Т. магазина неформальной одежды «Навигатор». Вместе им пришла идея о создании места, где смогли бы собираться все неформалы города Т., где была бы возможность выступать у молодых коллективов, и которое бы было максимально бюджетным. Потому что на тот момент в Т. уже была пара подобных мест, но были они открыты не всегда, а только во время концертов, и ценники там были ужасными даже на билеты. Откуда взялось название «Подполье», я не буду рассказывать, противная довольно история, но из песни слов не выкинешь, только можно перемотать. К слову, изначально Голиаф хотел сделать бар в пиратском стиле (именно в таком стиле был интерьер его любимого на тот момент ресторана «Капитан Крюк»), и, благодаря дешевым материалом и поведению подавляющего большинства представителей местного контингента, бар действительно напоминал пиратски таверны, но не вылизанные интерьеры ресторанов, а те таверны, что были где-то в пиратских столицах вроде Порт-Рояля или Тортуги.

И все вот это длинное предисловие в смеси с исторической справочкой было нужно только по одной причине. Если Вы бы пошли дальше и прошли бы через «чиллаут», где обычно сидели и общались друг с другом самые «олдовые» (то есть, давно участвующие в тусовке) и уважаемые неформалы, то Вы бы попали в гримерку, где сейчас сидела и разминалась еще одна молодая группа. И на самом дальнем от входа стуле сидел, сгорбившись над тетрадкой, Рома. Из кармана его джинсов к ушам тянулись наушники от нового, бездискового плеера, в котором Рома на повторе гонял дебютный релиз группы Enter Shikari и новый, совсем недавно к тому моменту вышедший альбом Foo Fighters, Рома то покусывал, то нервно покручивал ручку между пальцами. В тетрадке, судя по всему, был текст новой песни. Кажется, у него практически получилось то, чего он так хотел получить от этой песни, то есть, достичь в вокале какого-то общего знаменателя между Hollywood Undead и KoЯN, при этом не потеряв тяжести и жесткости в музыке. Но что-то его активно смущало в тексте. Он пытался понять, что именно. Он раз за разом анализировал строчки, но ничего уж настолько выходящего за пределы нормального он не находил. Наконец, до него дошло. Лирический герой. При всех прочих, герой песни олицетворял из себя личность с очень сильным характером, с которым было бы очень просто отождествлять себя слушателю, но не Роме. Он как будто чувствовал, что он не может исполнять эту песню от первого лица, и на то был причины. В отличие от лирического героя, который был «своим в доску» и настоящим лидером мнений, Рома за 4 года так особо и не стал важной для тусовки частью. Он, скорее, предпочитал редких одиночек, с которыми можно было интересно поговорить об искусстве, а не перетирать в очередной раз со всей толпой истории их пьяных похождений. Поэтому у Ромы не то что практически не было хороших знакомых в тусовке, у него даже не было той самой смешной истории, после которой ему бы придумали прозвище. Он был просто Рома – интересно, просто капец. Очередной незаметный тип, каких через тусовки бесследной прошли сотни, если не тысячи. И Рома прекрасно понимал, что на сцене его может и перекрыть, и он не сможет должным образом исполнить слишком сильные для него партии. А переписывать хотелось еще меньше. И не по той причине, что ему было лень, нет. Просто он стремился к такой форме выражения музыки очень долго. И сейчас признать, что он не сможет спеть будет означать признаться самому себе, что ты до собственного же идеала никогда не дорастешь. И на это были потрачены впустую 4 года жизни. Получается, что Рома просто спустил в мусоропровод свой шанс стать частью истории российской рок-музыки, потому что он не может сыграть на сцене то, что написал самостоятельно.

– Че делаешь, болезный? – над Ромой склонилась высокая фигура виолончелистки Женьки. Она была немного полноватой, но, во-первых, это была приятная полнота, а, во-вторых, невероятной красоты голубые глаза и обжигающие своими завитками огненно-рыжие волосы концентрировали на себе все мужское внимание.

– Уйди, старуха, я в печали! – немного театрально проговорил Рома, на несколько секунд оторвавшись от тетрадки и снова возвращаясь в текст.

– Ну, и ладно! Не буду тебе помогать, дурной! – с легкой обидой в голосе сказала Женя и, отвернувшись, собралась вернуться на свое место, но Рома аккуратно остановил ее рукой.

– Прости, Женьк. Я просто…застрял над одной мыслью.

– Да ничего, – Женька проворковала и легонько приземлилась возле Ромы на стул. – Чего случилось?

– Мне кажется, я не справлюсь с новой песней.

– Почему ты так думаешь? Ты офигенно пишешь. Да и тем более тебе ее самому исполнять. Че ж ты паришься?

– То-то и оно, что самому исполнять. Я…долго пытался совместить всех моих кумиров из ню-металла в тексте. Мы кучу времени со Снейком и Дозером подбирали под эту идею ритм-секцию, Диана месяц рифф писала. Да даже я – жопа ленивая – над этим текстом сижу с перерывами последние полгода. И вот он уже почти готов, а я…я запутался.

– И в чем же?

– Блин, как сказать. Меня пугает, что я ему не соответствую.

– И всего-то?

– В смысле, и всего-то?

– Ну, в этом проблема главная?

– Черт, да. Да, в этом. Банально у нашей группы даже утвержденного названия нет, – его Клинкер с собой забрал. А у меня…блин, а я все еще Рома. Не какой-нибудь Горыныч, потому что после отрыжки унитаз головой проломил, не Ромашка, потому что веду себя так, как будто у меня биполярное расстройство. Я ни разу ни в одной нормальной сходке не участвовал, в смысле, нормально не участвовал. И максимум я заслужу память о себе как об одном из тех юродивых, которые сидели себе под деревом, и пофиг им было на все. Но мне не пофиг, вот в чем проблема. Был бы я в Скандинавии, мне бы светил Хельхейм, потому что героем я так и не стану, по ходу.

– Так, сейчас ты полностью выразил свою тревогу за эту песню?

– Да.

– А теперь слушай. Ты когда-нибудь слышал про западную модель шоу-бизнеса, которая называется «fake it ‘till you make it»?

– Откуда хоть. Я же не такой умный, как ты.

– Сейчас дошутишься.

– Извини, пожалуйста, продолжай.

– Вот. Если кратко, это означает: «Притворяйся, пока не станешь тем, кем притворялся».

– И о чем ты это?

– На время можно придумать этого персонажа. Того самого, каким ты мечтаешь стать.

– Ты думаешь?

– Ты же искренне создавал этого персонажа, не так ли? Ты же, когда это писал, как минимум хотел ощутить на себе, что ощущает персонаж?

– Не буду спорить.

– Так вот и сделай героя этой песни героем всего творчества группы. Сам стань им.

– Женька.

– Чего?

– Ты умная, помоги название придумать.

Женя взяла тетрадку у Ромы, вырвала пару листков и села на соседний стул с карандашом. Минут 5 она что-то калякала, и, в конце концов, протянула Роме листочек с надписью «Darksiders».

– Это название?

– Да. Клево звучит?

– Мощно! А почему именно это слово?

– Ну, смотри. Слово из 10 букв, так? Нас пятеро, у каждого есть имя и прозвище. И того 5 по 2 – это 10 как раз. Сейчас у нас есть 2 буквы «С», две буквы «Д» и по одной букве «А», «Е» и «Р». И как раз остается три буквы для наших прозвищ – «А», «Р» и «К».

– Погоди, наши?

– Наши. Я тоже просто Женя. Да и Ди тогда тоже прозвище не помешает, как думаешь?

– Соглашусь…Ди?

– Че надо? – Диана с большим нежеланием оторвалась от любимого Рикенбэйкера.

– Komm zu mir.

– Uno momento, – Диана лениво встала, потянувшись, поставила гитару рядом с гитарным кабинетом и подошла к тем двоим творческим ребятам, из которых сейчас гейзером струился «креатив». – Че надо от меня?

– Если бы тебе сказали придумать прозвище на одну из трех букв – «А», «Р» и «К», – какую бы ты выбрала?

– «А».

– Почему?

– Из принципа. Это первая буква алфавита. Придумать себе погремуху на букву «А», как по мне, просто элементарно.

– Например?

– Да сейчас…во, Атлантида, например.

– Атлантида? Почему?

– Потому что просто прикольно. Успокой в себе синдром поиска глубинного смысла, не все думают о том, чтобы в их прозвищах была заложена какая-то немыслимая идея, – после этих слов Диана гордо подняла голову и удалилась обратно к своей любимой гитаре.

– Ну, что, – спросила Женька Рому – «Р» или «К»?

– Давай ты первая.

– «Р».

– Почему?

– Потому что Реквием.

– Ты опять фильмов с Джаредом насмтотрелась?

– Ой, иди в жопу.

– Ладно, не обижайся…так, мне «К» осталась…

– Ага. Что думаешь?

– Так, ну…ну, пусть будет Киллер-Кинг.

– Почему?

– Звучит круто. Есть слово «король», есть слово «убийца», относит к творчеству Queen, да сокращение тоже звучит круто – «Кей-Кей». Плюс я фильмы «Люди в черном» обожаю.

– Вот видишь. Тебе не нужно какую-то историю и кого-то, кто из этой истории придумает тебе прозвище. Ты сам это можешь сделать, видишь же.

– Спасибо тебе, Женька.

– Да не за что.

Примерно в этот момент в репетиционную комнату зашел Гоблин и присел на стул рядом с Дозером.

– Гоблин, че случилось? Ты чего-то совсем нервный, – спокойно спросил Снейк и протянул зажигалку Гоблину.

– Есть…а, ага, спасибо. Да, блин…Теп с Лисом пришли, а с ними еще один хрен. Меня Теп отвел покурить, и сказал, что этот комрад из Белокаменной, продюсер какой-то, рок-группы в глубинке ищет.

– Каким-то гоном пахнет, – сказал Дозер, начищая палочки.

– Я тоже так подумал, пока мне Теп его визитку не показал и не объяснил, что они его сегодня с встречали из вагона СВ, который со стороны Екб ехал.

– То есть, нигде до уральского хребта ему подходящие банды не попадались, а в нашей глуши вдруг они смогут выкопать алмаз посреди кучи навоза? Какие-то левые продюсеры, – подтвердил сомнения Дозера Снейк.

– Слышь, Метал Гир, знаешь, как дела были? Лису и Тепу позвонил Команданте, прикинь?

– Тот самый Команданте?

– Ой, твою Ивановскую, а ты другого знаешь? – после этих слов Гоблина все вжались в диван. Все прекрасно знали, кто такой Команданте. Он был звукорежиссером в одном из клубов по типу «Подполья» и был культовым человеком в тусовке, потому что находился в ней аж с восьмидесятых.

– И…

– Ага, вот тебе и «и…». Команданте позвонил Тепу, мол, там продюсер в местных рок-клубах шарит туда-сюда по принципу «Алло, мы ищем таланты». Теп и Лис попросили Команданте прокинуть Продюсеру тему, мол, между Новосибом и Екб есть наш маленький городок, и, мол, там есть талантливая молодежь, которую стоит послушать. Ну, Продюсер и повелся, приехал к нам на первом же поезде. А сегодня его Теп вместе с Лисом тащат сюда со словами: «Вот там у нас тусуется талантливая музыкальная молодежь, голодная до успеха, нам туда». И вот они приперлись, сейчас Голиаф их вискарем угощает.

– А что ты волнуешься?

– А ты бы не волновался? Че мне делать-то?

– А в чем причина волнения?

– А кого мне показывать? Вы – единственный более или менее адекватный коллектив. Сейчас там сет заканчивают «Черный ворон», но, ты же понимаешь, что их нормальным-то людям показывать нельзя. Это же капец. Ребят, только на вас надежда. Пожалуйста, не подведите. А я пойду над «глайдером» пошаманю, вдруг, немного магии вам поможет, – Гоблин докурил и настолько быстро смысля в зал для выступлений, будто его здесь и не было.

Молчание железобетонной плитой накрыло группу. Все пятеро медленно и аккуратно переглядывались, будто в поиске ответа или вдохновения в глазах коллег. И в этот момент Рома, которого теперь можно полноценно называть КК, осознал всю глубину слов Реквием. Конечно, они точно не входят в короткий список лучших молодых артистов, которые наверняка находятся в шорт-листе у продюсерского центра, к которому относится новый гость «Подполья». Но сейчас самое время придумать и притвориться, что они – самое лучшее предложение на рынке, которое эти продюсеры могут найти. И сейчас самое время стать частью истории, чего он так давно хотел, но нужно представить и притвориться, что они уже стали. Представить и притвориться. Fake it ‘till you make it.

– Ребят, это наш шанс. Нам удача улыбнулась во все 32 зуба. И, если мы этот шанс пустим в расход, на следующем повороте фортуны мы увидим ее задницу, – медленно и вкрадчиво заговорил КК.

– Ты о чем? – какая-то чуть ли не детская наивность Дозера обычно умиляла КК, но сейчас она его откровенно взбесила.

– Игореха, не тупи. Нам не просто повезло, это шанс один на 100 миллионов. One shot, как было у Эминема. Мы сейчас должны выступить так, будто это наше главное выступление в жизни, потому что сейчас это так и есть.

– С ума сошел? – заговорил Снейк. – У нас часть репертуара появилась по приколу. Мы не готовились к этому. И ведь обязательно что-то пойде не так. Вон. Дозер палочку сломает, Ди струну…

– Атлантида?

– Что Атлантида?

– Мое новое прозвище?

– Что? Атлантида? Ладно, фиг с тобой. Атлантида тоже может на гитаре струну порвать. И как мы тогда будем в глаза всем смотреть?

– А че, думаешь, у Хендрикса струны не рвались? Он вообще гитару на сцене сжигал, я молчу про разбивание инструментов. Или, думаешь, бас у Клиффа Бертона не троил? Конечно, блин, троил и ломался. Только они сохраняли лицо, и хрен кто бы им сказал: «Эм, Джимми, сломал гитару – пошел нафиг со сцены!». А почему? Да потому что у них яйца были. Они еще до того, как стать супер крутыми снаружи уже были супер крутыми внутри. Значит, и мы сможем. Чем мы хуже? Пойдемте порвем этот зал и поразим продюсера в самое сердечко.

– Ну, ладно, Ильич, мы с тобой. Только у судна, капитаном которого ты вызвался быть, нет нормального названия. А, как говорится, как Вы лодку назовете, так она и поплывет. Ты уже придумал имя фрегату, который размечтался пустить в большое плавание?

– «Darksiders».