Вектор судьбы

– Я понял. Но меня терзает ещё одно обстоятельство, баб Мань – сказал Андрей, вставая с дивана – Он показал, как мне Марина изменила, хотя я этого не видел. Как такое возможно?

17

– Разберёмся – ответила ведунья – вставай, если выспался и пошли за стол!

Андрей встал с дивана, но с трудом. Ощущение было, будто он всю ночь где-то гулял, но в то же время спать не хотелось. Он тряхнул головой, чтобы хоть как-то рассеять туман в голове – немного полегчало. Вытерев пот со лба, и всё ещё находясь под впечатлением, направился на кухню. Андрей сел за стол и посмотрел на ведунью. Вид у той был не из приятных – красные не выспавшиеся глаза, мешки под глазами да и просто усталый вид. Но она старалась бодро держаться, хотя ей было трудно.

Дверь на кухню отворилась, и в проёме показался Василий. Он смерил их сонным взглядом, подошёл к столу и, поздоровавшись с Андреем, сел напротив.

– Ну, ты как? Как всё прошло? – спросил Василий Андрея.

– Нормально. Отхожу потихоньку – ответил тот.

– Хватит к человеку приставать. Ты вообще чего так рано вскочил? Время ещё семи нет – заступилась за Андрея ведунья.

– Сами разбудили. Да и спал я сегодня чего-то плохо – оправдывался Василий.

Он посмотрел на усталый вид тётки и тоже понял, что ночь для неё также была бессонной. «Обычно ей хватает шесть часов, чтобы выспаться» – подумал он. Андрей пригляделся к Василию и заметил у того небольшой синяк в районе глаза, которого раньше не было.

– Вась, а откуда у тебя эта медалька под глазом? – поинтересовался Андрей, указывая пальцем на место синяка.

– А это тебе надо спасибо сказать – ты этим меня наградил. Ты когда упал без сознания, то мы тебя на диван перенесли. Сначала лежал спокойно, не беспокоил, но потом тебя будто подменили. Весь покраснел, дёргаться начал. Я подошёл, чтобы придержать тебя, и ты в этот момент, как засандалишь мне с локтя… ну вот теперь с этим и хожу.

– Блин, извини, Васёк! Я же не специально. Зато теперь ночью в туалет с фонариком ходить будешь – пошутил Андрей.

– Ага, за одно теперь своей ещё расскажу, что с тремя залётными москвичами дрался – поддержал шутку Василий.

– Хватит, шутники, воздух зря гонять. Ешьте давайте – вмешалась в разговор тётка Маня и поставила на стол свежие пожаренные сырники.

– Спасибо, баб Мань. Но я их холодные предпочитаю – сказал Андрей.

– Ну и дурак. Теперь жди, когда остынут. Вась, ты чего сидишь? Бери сметану в холодильнике!

Василия не нужно было долго упрашивать. В один миг он долетел до холодильника, достал сметану и принялся за обе щёки уплетать любимые тёткины сырники со сметаной. Андрей смотрел с какой скоростью они пропадают и с укором сказал Василию:

– Ты нам то, хоть оставь, троглодит!

– Не боись! Тётка столько наготовит, что ещё останется. Ты лучше расскажи, что там было! – с набитым ртом отвечал Василий.

– Ну, как тебе рассказать…

– По проще и пояснее.

– В общем, путешествовал по закоулкам своей памяти, начиная с раннего возраста. Видел всё, даже то, что казалось давно позабытым и стёртым. Были и приятные воспоминания, и трагические, и ужасные. Тёмная сторона старалась сделать всё, чтобы я сдался и перестал сопротивляться. Этот гад бил на самые больные темы, показывал человеческие пороки, возводя их на вершину пьедестала, мои допущенные ошибки и возвеличивал себя. Он, как заправский психолог с многолетним стажем, старался влезть в мою голову, выпотрошить все мои мысли, желания, стремления и заменить их своей чернотой и идеалами, представляя это добродетелью. Я был уже готов ему сказать да, потому что находился уже на пределе, а нервы были натянуты гитарной струной. Но что-то или точнее кто-то вернул меня в моё состояние и повернул русло памяти в нужном направлении. Я всё осознал, понял, что было не так, в чём были ошибки, но всё-таки многое осталось непонятным и даже пугающим. Самое глупое, что я дал выход злости – я очень разозлился и колошматил его, что было сил, хотя это было бесполезно. А он лишь улыбался и ухмылялся в ответ. Меня эта ухмылка чуть было и не сломала от чувства безысходности – рассказал Андрей и со вздохом добавил – Короче, было тяжело, очень тяжело.

– Подожди, а как это ты путешествовал по закоулкам своей памяти? – спросил Василий.

– Это как кино смотреть, только в главной роли ты и весь сюжет кино про твою жизнь.

– Круто, но сложно представить.

Андрей вновь посмотрел на ведунью, которая стояла рядом со столом. У неё на лбу появились испарины пота, а лицо приобрело бледный оттенок.

– Баб Мань, может, вам прилечь? – забеспокоился Андрей.

– Тёть Мань, действительно, может, приляжешь? – поддержал друга Василий.

– Всё нормально. Сейчас сырники доделаю и прилягу немного – сурово ответила ведунья.

Она вернулась обратно на кухню и перевернула сырники на другую сторону. Творог зашкворчал на масле и поднял в воздух свой аромат. Ведунья почувствовала недомоганье почти сразу после ритуала. И вот не восстановив силы и проведя бессонную ночь, она старалась понять, как теперь помочь до конца преодолеть Андрею свою беду. Жар сменялся ознобом, и всё это сопровождалось учащённым сердцебиением. Она вытерла пот со лба и понесла ребятам очередную порцию сырников.

– Давайте убирайте эти, я свежие принесла – ворчала ведунья на ребят.

Они послушно выполнили наказ. Андрей переложил старые, уже подостывшие, сырники себе и начал с удовольствием их уплетать, намазывая сметаной.

– Баб Мань, я вот о чём хотел спросить – когда я был там с тёмной стороной, он сказал мне, что Люцифер меня так просто не отпустит и готовит сюрприз. Не знаете, что он имел в виду?

– Ну, явно что-то нехорошее. Могу тебе одно сказать, сынок, что тебе опять придётся столкнуться с демонами и другими тварями ада. Возможно даже с кем-то из высших каст преисподни. Крепись, Андрюш, и набирайся сил – они тебе, ой как, понадобятся.

– Но как, баб Мань? Как их набираться, если я эту силу не чувствую после возвращения?

– Я вижу выход только в одном – тебе нужен ангел. Он расскажет, как эту силу почувствовать вновь.

Андрей перестал жевать сырник и с удивлением посмотрел на ведунью. Прожевав кусок и запив его чаем, он вытер «сметанные усы» и сказал:

– Баб Мань, откуда я их возьму? Если эти пернатые пропали. Я после битвы их и не видел.

– Ничего страшного, как силы ещё немного восстановятся, ты их увидишь… И ещё одно, Андрюш, в тебе находятся две противоположные стихии, как огонь и вода, их обе нужно тебе подчинить себе и взять их под свой контроль. Рано или поздно они тебе понадобятся, ты будешь остро нуждаться в них, и вот когда воспользуешься одной из них, то должен будешь её укротить, вернувшись в своё прежнее «я». Как ты это сделаешь – тебе решать. Но это нужно будет сделать.

На кухне повисло напряжённое молчание, все принялись молча завтракать и погрузились в собственные мысли.

– Что-то тучи надвигаются, хотя дождя вроде не передавали. Да и Федька что-то лаем заходится – сказал Василий, глядя в окно и наблюдая за псом.

Только Василий успел сказать эту фразу, как стены затряслись и все стекла разлетелись в один миг, а в зале вылетели вместе с рамой. Все, сидевшие за столом, успели закрыть глаза руками, чтобы осколки не поранили их. Андрей повернул голову в сторону зала, окно которого выходило во двор, и его глаза засияли ярко-голубым светом.

– Рыцари ада – сказал он.

Ведунья и Василий с потрясёнными глазами и вытянутыми от удивления лицами смотрели на Андрея. Со стороны ворот послышался голос Ваала:

– Андрей, нам нужен только ты. Выходи и с этими людьми ничего не случится. Обещаю.

– Ваал – со злостью прошипел Андрей и, сжав кулаки, встал из-за стола.

– Андрей, подожди, не ходи туда, они обманывают. Ты ещё слаб и проиграешь, если начнёшь с ними биться. Бери Василия и уходите через другой вход. Там спрячьтесь где-нибудь в лесу – сказала ведунья, схватив за руку Андрея.

– Что происходит? Кто это? Что с твоими глазами? – спросил Василий, явно не понимая, что здесь происходит и, нервничая от вида Андрея.

– Это великие герцоги ада. Одни самых сильных существ этого и другого мира, первенцы Люцифера – ответил Андрей и его глаза вернулись в нормальное состояние.

– Откуда ты знаешь? – не унимался Василий.

– Я их чувствую. Это отголоски сражения. Баб Мань, что делать? Они же не уйдут с пустыми руками и пойдут за нами. Позволь мне искупить вину, а вы уходите.

Ведунья побежала в зал, достала из серванта керамическую тарелку с предыдущего заклинания и железную перчатку с острыми когтями на концах пальцев. Потом побежала на кухню и сняла с плиты кастрюлю с кипящим серебром разбавленной в святой воде со щепотками ведовского зелья. Вернулась в зал и вылила содержимое в эту тарелку. Она встала у стола оперлась руками за его край и опустила голову, тяжело дыша. Не поднимая головы, она сказала:

– Нет, Андрей, я этого тебе не позволю. Бери Василия, мешок, что на кресле лежит и уходите. Это не обсуждается.

– Тёть Мань, а как же вы? Вы что остаётесь?

– Андрей, тебя ждёт хозяин, не заставляй людей расплачиваться за твои ошибки! Пожалей их – крикнул на этот раз Вельзевул.

Все повернули голову в сторону окна. От его голоса у присутствующих «пробежал мороз по коже». Ветер продолжал завывать в разбитые окна и скидывать всё, что попадалось ему на пути – горшки с цветами, картины, книги и развивал шторы, как парус на корабле. В окне промелькнуло тело пса Федьки и со всего размаху ударилось о стену дома. Послышался хруст костей и жалобный визг пса. Потом его мёртвое тело залетело в дом и упало возле окна.

– Выходи! – крикнул, рыча, Вельзевул.

– Федька – прошептал Василий и грустно посмотрел на бездыханное тело своего четвероногого друга.

Ведунья повернулась к ребятам и сказала, как можно твёрже и увереннее:

– Мальчики, кто-то должен их задержать, если я уйду с вами, то они нас найдут. А защита, что я ночью восстанавливала после ритуала, долго не сможет их сдерживать…

– Ты же понимаешь, чем это закончится? – перебил тётку Василий, всё ещё надеясь, что она уйдёт с ними.

Ведунья подошла к нему, положила руки на плечи и, глядя в глаза, сказала мягким материнским голосом:

– Вася, сынок, у каждого своя судьба. И, видимо, моя заключается в этом – помочь вам спастись и наставить на путь истинный. Я отжила своё, да и муж мой уже давно ждёт меня.

Василий замотал головой, не веря её словам, и, чувствуя, что слёзы начинают его душить, сказал:

– Ты знала, ты давно знала, что этим всё и закончится, но всё-равно упорно шла к этой конечной цели.

Он обнял её и крепко прижал к груди. Василий прекрасно понимал, что это последний раз, когда он так крепко прижимает к груди человека, заменившего ему родную мать, и воспитавшего, как родного сына. Он понимал, что нужно до конца сдерживать себя, не давать волю чувствам, не показывать слабость – оставаться мужиком до конца. Как же много осталось недосказанного, как мало времени провели вместе, что же будет дальше без этого родного человека?! Они расцепили объятья, и ведунья сказала:

– Василий, пускай ты мне не родной сын, но в тебе тоже течёт кровь наших предков и ты тоже способен на многое, что и я умею. Главное не забывай, чему был свидетель, чему я тебя учила и что уже умеешь. Мне Господь своих детей не дал, но послал тебя, пускай и таким трагическим способом… Теперь ты, Андрей, запомни все мои слова, пускай я не всё тебе сказала, но ты умный парень, сам до всего дойдёшь… Так, а теперь ноги в руки и вперёд, а я с этими тварями пообщаться хочу.

Ведунья сняла с головы косынку и распустила свои чёрные с проседью волосы. Так она действительно стала похожа на ведьму.

– Андрей, забери свой амулет и уходите. Живо! – сурово сказала ведунья и потом мягко добавила с улыбкой – Давайте, хорошенько там!

Андрей дёрнул за руку Василия, который стоял, как вкопанный пограничный столб и не мог двинуться с места. Они быстро выбежали из дома, схватив вещмешок, что собрала им ведунья, и побежали к заднему входу, потом во двор.

Ведунья проводила их взглядом и повернулась обратно к столу. Со стороны двора уже слышались ругательские крики демонов, требовавших появление Андрея. « Ты можешь, ты должна преодолеть это последнее препятствие. Ты должна доказать, что всё, чему ты училась все эти десятки лет, не пустое место. Доказать, что ты не дешёвка. Это твоя планка, это твой Эверест» – говорила она сама себе. Потом взяла металлическую перчатку и надела на левую руку, при этом сказав – «правая рука для любви, левая для ненависти». Перекрестилась и начала читать заклинание:

 
Вас жерло преисподни изрыгнуло,
Чтоб жертвы слышать жалобного вой
И вас на землю вновь чистилище вернуло,
Решив порядок здесь построить свой.
В детской вы крови купались,
Поедав, при этом, человеческие кости,
Но, конечно, вы не догадались,
Что на земле лишь только гости.
Титулы и все заслуги,
Лишь для демонов приметны.
Вы для Люцифера только слуги
И как все создания смертны.
Я здесь стою, чтоб защитить
Кто духом слаб и помощь ждёт,
Чтоб божью кару напустить
И голос мой Его зовёт.
Сила моя пред вами ничтожна,
Но волю в кулак смогу я собрать.
Одно я скажу – конечно же можно
Из вас кого-то с собою забрать!
 

С последними словами ведунья окунула руку с перчаткой в тарелку с расплавленным серебром. Дикая обжигающая боль пронзила каждый миллиметр её кожи.

– Ведьма – прошептали у неё за спиной. От этого шёпота дрожь пробежала по её спине.

Демоны преодолели последнее препятствие, разделяющее их и ведунью. Собрав остатки сил и воли, и стиснув зубы, она развернулась, чтобы вонзить когти с серебром в тело демона. Но Амдусциас перехватил её руку и начал сжимать, причиняя и без того невыносимую боль от ожога. Он сжимал руку ведуньи и её сдержанный крик, страх, читающийся в глазах, приносили ему удовольствие. Демон мог в одно мгновение сломать руку или вовсе оторвать эту конечность, но он наслаждался процессом. Этим и воспользовалась ведунья. Свободной рукой она схватила керамическую тарелку и со всего размаху разбила её о голову демона. Амдусциас закричал и отпустил руку ведуньи, схватившись за место, куда попала тарелка, и растекалось серебро. Тётка Маня тут же вонзила перчатку с когтями в горло демона и начала вгонять руку глубже, насколько могла.

Демон завопил диким рёвом, распространившимся на всю деревню. Его услышал каждый житель и все подумали, что это был реактивный самолёт, пролетевший над ними. Кто-то потом говорил, что и вправду видел его.

Всё произошло настолько быстро, что демоны опомнились, когда Амдусциас взревел от боли и начал разлагаться на глазах, постепенно превращаясь в пыль. Тётка Маня уже развернулась и хотела нанести удар Ваалу, но тот оказался проворнее и перехватил её руку. Он сам вонзил свои пальцы в тело ведуньи, сжав её сердце. Демон чувствовал, как оно ещё бьётся, перегоняя кровь по организму. Он выпустил когти и начал водить ими по этому человеческому насосу, наслаждаясь моментом, как женщина водит по спине любовника своими ногтями в порыве страсти. Тётка Маня смотрела на Ваала широкими глазами, но в тоже время улыбалась, обнажая окровавленные зубы. Ведунья начала задыхаться и кашлять, брызгая кровью на широкую грудь Ваала. Он крепко сжал кулак, и сердце лопнуло в её груди. Она пошатнулась и упала у ног демона, а изо рта тонкой струйкой потекла кровь.

– Тварь, ведьма – взревел Асмодей, переводя взгляд с тела ведуньи на горстку пепла, что когда то было Амдусциасом.

– Набирайте её крови и сожгите здесь всё – скомандовал Вельзевул.

Тело ведуньи лежало на полу, но она уже не чувствовала, как у неё забирали кровь, а потом языки пламени постепенно пожирали её тело. Её душа уже была далеко.

18

Братья вернулись домой, и застали тронный зал в виде древнего Колизея. Атмосфера и декорации точно передавали дух той эпохи. Стена из травертина (тибурского камня, из которого и был построен сам Колизей) протянулась вдоль колон полукругом. С арок и небольших бойниц на своих местах располагались древнеримские боги – Юпитер, Диана, Венера, Фавн, Марс и многие другие. В центре этого амфитеатра мраморный пол был засыпан песком, обагрённый кровью и слезами местных гладиаторов, которые в данном случае, конечно же, были здешние грешники, приговорённые к вечным мукам и страданиям. На арене присутствовали четыре вида гладиаторов. Самниты – вооруженные мечом или копьём и большим квадратным щитом; Фракийский гладиатор (фракиец) – с коротким изогнутым мечом (сика) и очень маленьким щитом (парма); Мурмиллон – был снаряжён в образе рыбы, на шлеме устанавливался гребень, вооружение короткий меч и щит; Ретиарий – у него не было ни шлема ни доспехов, а в качестве оружия имел трезубец и сеть, которую старался накинуть на противника.

Они сражались между собой особо рьяно и усердно, потому что проигравший вновь отправлялся на продолжение своих мук, а победитель, хоть и на короткое время, мог отсрочить свои пытки и получить порцию аплодисментов даже от самого Люцифера, если схватка была кровавой. Хотя иногда, для разнообразия, Люцифер давал немного иное представление – проигравшие, вооружённые деревянным оружием, сражались против двухголовых псов. У них, конечно, не было никаких шансов на победу. Этот бой был просто на потеху публике, которая также присутствовала здесь и чем они расплачивались в качестве проходного билета, было неизвестно. Вот именно за таким боем братья-демоны и застали родной дом.

Люцифер восседал на месте, где сидели императоры и был окружён шикарным столом, наполненным его любимыми блюдами, от запаха которых все жадно глотали слюни. Дагон, как всегда, превзошёл сам себя. Люцифер обглодал жаренную свиную ногу, смоченную в каком-то соусе, и кинул кость своему двухголовому псу, который находился возле своего хозяина. Как только кость оказалась у его ног, то две головы начали жадно отнимать добычу друг у друга, рыча и злобно скалясь.

– Заблудшие дети мои вернулись в объятия родного дома – сказал Люцифер, увидев братьев, подошедших к его столу.

Настроение у него было хорошее. То ли от зрелища, то ли от накрытого стола, а скорее от того и другого. И портить его никому не хотелось.

– Проходите, садитесь. Рассказывайте, что там произошло – сказал Люцифер, указывая на свободные места.

– Амдусциас пал – коротко ответил Вельзевул.

– Да, я понял. Жаль, хороший был музыкант. Придётся искать нового – абсолютно равнодушно и без сожаления сказал Люцифер, наблюдая за происходящим на арене – Как это произошло?

– Это ведьма виновата. Она убила брата – опять же коротко ответил Вельзевул.

Он вспомнил слова из заклинания тётки Мани «Вы для Люцифера только слуги» и, кажется, что так оно и есть. Абсолютно никакого сочувствия у отца от известии о смерти своего сына.

– Интересно, как она смогла это сделать?! Вы великие герцоги и князья ада, а какая-то смертная ведьма смогла убить моего демона – сказал Люцифер, злобно сверкнув на них глазами.

– Мы сами не ожидали этого, господин. Мы скорбим по нему – ответил Ваал.

– Нечего скорбеть, сам виноват в своей смерти. Нужно быть готовым ко всему.

Тут публика взорвалась радостными криками и аплодисментами. Люцифер и братья повернули головы на арену. Двухметровый двухголовый пёс схватил за руку гладиатора, который хотел нанести по нему удар. Одна голова схватила руку, и жертва издала ужасающий крик от боли. Вторая голова вцепилась в горло острыми, как бритва, зубами. Крик заглушила кровь, которая теперь била фонтаном из его горла и рта. Пёс откинул умирающее тело в сторону и встал обратно в защитную позицию, ожидая очередного нападения от других гладиаторов.

– Молодец щеночек. Вот как надо работать, а не то, что вы – сказал Люцифер, обращаясь к демонам – Что там с моим детищем? Где он?

– Господин, он ушёл. Ведьма помешала нам его поймать – ответил Ваал.

– Опять ведьма… Так, подождите, как это ушёл? Он должен быть на другой стороне.

– Нет, господин. Мы все его видели. Он стоял там, в доме, но позже пропал – ответил Вельзевул.

– Вы никчёмные создания. Даже если он и вышел оттуда победителем, то он всё-равно ещё слаб. Вы без труда могли его схватить и привести сюда, ко мне. Вы испытываете моё терпение. Если бы с вами не было Вельзевула, то вы бы давно уже были на этой арене, без своих сил…

Люцифер не успел договорить свою гневную речь, как Асмодей, до этого сидевший за столом вместе со всеми, встал из-за стола и выпрыгнул с балкона. Приземлившись на арену, он поднял небольшой столб песка и пыли и побежал в направлении двухголового пса. Все зрители, шумевшие и топавшие до этого момента от зрелища, замерли от неожиданного поворота событий. Асмодей подбежал к псу и одной рукой откинул гладиатора в сторону. Тот отлетел и ударился о стену, раскроив череп. Тело сползло вниз, оставив кровавое пятно в месте удара.

Пёс, почувствовав опасность, хотел одной пастью схватить демона за горло, но тот, уйдя влево, сам схватил одной рукой за голову, а другой рукой ударил по шее кулаком, сломав её. Голова взвизгнула и упала на землю. Осталась ещё одна – она также пошла в атаку, скаля кривые зубы. Асмодей увидел открытую пасть, летящую на него, и со всего размаху сам вогнал в неё руку и выдернул язык с корнем. Пёс отшатнулся от неожиданности и попятился назад, мотая головой и выплёвывая сгустки чёрной крови. Демон не стал ждать, что будет дальше, не жалеть раненного пса, а со всего размаху в прыжке ударил сверху двумя кулаками по его голове. Череп не выдержал удара и лопнул, обнажая мозги, и тело замертво упало под ноги победителя. Асмодей развернулся в сторону Люцифера, упал на одно колено и, склонив голову, крикнул ему:

– Я полностью в вашей воле и вашей власти, господин.

Зрители сидели в напряжении и ждали вердикта своего хозяина. Демоны, не ожидавшие такой прыти от брата, также ждали, может быть, нелицеприятного вердикта. Напряжение повисло в воздухе. Асмодей сжал кулак и зажмурился, ожидая решения. Люцифер грозно смотрел на него, встал из-за стола и подошёл к краю балкона, опершись руками на перила. Потом выпрямился и с улыбкой сказал:

– Ну, стервец, ну и представление выдал – и захлопал в ладоши.

Тут же все зрители отозвались овацией, а демоны с лёгкостью выдохнули. Моментально подбежали служащие и стали уносить мёртвые тела, оставляя на песке кровавы следы. Асмодей поднялся с колена, прижал кулак к груди и крикнул:

– Во имя пекла и Люцифера!

Зрители разразились ещё большими овациями и стали кричать – пекло, Лю-ци-фер, пекло, Лю-ци-фер… Хозяин ада поднял руки вверх в знак признательности и показал кивком головы, что Асмодей может вернуться и сесть за стол. Что тот и сделал.

– Ну, ты и псих – прошептал ему Ваал, когда тот вернулся.

– Решил судьбу испытать, чтобы папу задобрить. Настроение, вроде, хорошее у него было. Ему нужен был спектакль, и он его и получил. Сработало же – с улыбкой ответил Асмодей.

– Чтобы больше не было таких спектаклей – сказал Вельзевул и отвесил Асмодею подзатыльник.

– Понял – ответил он и потёр ударенное место. Рука у Вельзевула была тяжёлая, и он славился крепкими ударами – Вы ему банку с кровью отдали?

– Сейчас отдам – ответил Вельзевул и, взяв банку, подошёл к Люциферу. Он поставил её перед ним на перила. Хозяин ада удивлённо посмотрел на Вельзевула, но тот уверенно мотнул головой в знак согласия.

– Так, шоу окончено. Всем разойтись – прокричал Люцифер, взял банку и проследовал на своё место. Сев в кресло, он поставил банку перед собой и, глядя на неё, спросил:

– Надеюсь, она долго мучилась?

– Мучилась, но недолго – ответил Ваал.

– Ну, ничего, Андрей от нас никуда не денется, он всё-равно будет с нами… Либо его не будет вообще.

Рога Люцифера вновь стали приобретать золотистый цвет, как и в прошлый раз, когда он открыл сосуд с душами. Но после этот цвет пропал, и все шрамы с обуглившейся кожей вновь к нему вернулись. Это был признак предчувствия чего-то грандиозного, неизведанного… Может быть победы. Он встал, взял банку и скомандовал:

– Все за мной!

Они все спустились на арену, на песок, который так ещё и не очистили от крови павших воинов и подошли к стене. Глаза Люцифера сверкнули и стены «Колизея» расступились, обнажая внутреннее убранство тронного зала. Они подошли к картине с четырьмя всадниками апокалипсиса и посмотрели в чан, в котором по-прежнему плавали души убитых младенцев. Они все были покрыты кровью и были уже не так активны.

Хозяин ада открыл банку и вылил содержимое на эти души. Кровь тётки Мани покрыла их всех, немного обновляя, и души стали двигаться немного живее, но, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Его глаза стали чёрными от злости, и злобный рык накрыл весь зал, распространившись и за его пределы:

– Рииистррр.

Бесёнок не заставил себя долго ждать, и через несколько секунд был уже на месте.

– Я з-здесь, г-господин – пропищал он заикаясь.

– Ты сказал, что нужны три компонента – души, моя кровь и кровь земной потомственной ведьмы. Всё собрано. Так почему не работает заклятье? Отвечай, выродок!

Ристр посмотрел на чан, на картину, на демонов, на Люцифера. Он пытался держаться уверенно и спокойно, но ноги предательски тряслись. Переведя дыхание, он ответил:

– Вы должны поджечь их, господин. Нужен огонь.

Люцифер перевёл взгляд на чан, и из его глаз вылетела тонкая струя огня. Вот оно, пекло – чан покрылся ярким пламенем. Сотни младенческих тоненьких голосков, издающие истерические пронзительные крики, пронзили уши всех присутствующих. Огонь поднялся из чана и стал медленно подбираться к картине. Он стал пожирать её раму с обоих сторон, постепенно поднимаясь вверх. Захватив её всю, младенческий крик прекратился, и огонь со всех сторон стал двигаться к центру. Слева, справа, сверху, снизу, по диагонали – со всех сторон, он стремился к центру картины.

– Что происходит? – на этот раз истошно закричал Люцифер, но ему никто не ответил.

Все стояли, как заворожённые, и смотрели на пляску огня на картине. Огонь полностью её поглотил, и на стене висела сплошная чернота. Тишина повисла в зале. Но чернота стала кружиться и сверкать искрами. Из картины послышался далёкий загробный голос. Ристр от страха спрятался за ногами повелителя.

– Кто посмел разбудить всадников?

– Это я, владыка пресподни, хозяин ада и повелитель чистилища, создатель всех демонов и других тварей подземелья. Я Люцифер.

– А, это ты заигравшийся мальчишка, обиженный на папочку, что тот предпочёл ему людей. Ну, так что ты хочешь? Ты проделал долгую работу, чтобы нас разбудить, значит, у тебя есть весомая причина на это.

Люцифер сжал кулаки от злости и скрипел зубами. С ним никто не смел так разговаривать. Если бы это был какой-нибудь демон, то он получил бы своё наказание за эту дерзость, но здесь были великие всадники, и ему пришлось смириться с их наглостью. Они ему нужны.

– Я хочу установить хаос и контроль на земле, подчинить её жителей своей воле – ответил Люцифер.

– Зачем это тебе?

– Чтобы отец понял кто, истинно, достоин его любви. Соединить два мира, чтобы больше ни одна душа не попала на небеса.

Молчание вновь повисло в зале. Все стояли и с нетерпением ожидали ответа всадников.

– Наглец. Гордыня говорит в тебе – ответил голос – Ты хочешь нарушить размеренный ход событий, который существовал тысячелетия. Но всё равно, Он сможет найти способ остановить твоё стремление.

– Это вряд ли. За многие тысячелетия Он ни разу не посетил землю. Лишь однажды, послав своего сына туда, и мы все знаем, чем это всё закончилось. Бедный мальчик – с издевательством в голосе ответил Люцифер.

– Вот и на этот раз Он кого-нибудь пришлёт. Плюс у него отменные войска во главе с архангелами. Поэтому мы не видим смысла нам выходить.

– Если вы найдёте моё детище и разбудите зверя, спящего внутри него…

– Ах, да, конечно. Земное создание с силами ангела и демона – перебил Люцифера голос – Что ж, это, пожалуй, интересно. Интересно посмотреть на него. Пожалуй, ради этого стоит попробовать. Но есть одно но…

И вновь наступило молчание, будто голос набирал силу, чтобы продолжить разговор.

– Что? Что на этот раз? – с нетерпением прокричал Люцифер.

Но голос не отвечал.

– Говори же – прокричал Вельзевул.

– Ты можешь призвать только одного всадника – наконец ответил голос.

– Это ещё почему? – с раздражением спросил Люцифер.

– Потому что души младенцев слишком долго купались в твоей крови и потеряли часть своей силы. Она поедала их. Силы душ хватит на вызов только одного всадника.

На этот раз замолчал Люцифер. Он смотрел с удивлёнными глазами на пустоту картины. «Действительно подвох» – подумал он.

– Так кого ты выбираешь? – спросил голос.

Люцифер немного помолчал и ответил:

– Тогда мне нужен самый старший.

– Хорошо. Отойдите от картины – ответил голос.

Наступила очередная пауза, к которой начинали все привыкать, но всё же ждали с нетерпением. Стены начали дрожать и осыпаться. Ристр не устоял на ногах от дрожи пола и упал. Все отошли от картины, и в ней промелькнуло что-то белое. Послышался топот конных копыт. Ристр только отполз от картины, как из неё выпрыгнул всадник на бледном коне. Бледный конь стоял, изрыгая огонь из ноздрей, и бил копытом по мраморному полу, а всадник горделиво восседал на своём скакуне.