Мы сели у горящего камина и молча смотрели друг на друга. Я не мог отвести от неё взгляд. Она изменилась, красота её, если не поблекла, то стала более земной, а в глазах появилась вечная грустинка русской женщины.

– Ну что смотришь, я тебе всё ещё нравлюсь?

– Да, глаз не оторвать!

– Как страшно звучит— «отровать глаз». Что это значит?

– Значит, что ты ненаглядная. И что же ты хотела сказать такое важное?

– Я – шпионка,– с усилием произнесла она— Можешь сразу меня разлюбить и сдать на растерзание Космопола, но я хочу, чтобы ты меня услышал. Меня создали как тайный инструмент против вас, и всё, что я делала,– это спектакль. Всё, кроме тебя. Моя задача была – пробраться на планету, изучить военные силы и как вы воюете, а затем за день до нападения на вас, если Верховный Рулевой сочтёт это необходимым, запустить квантовый вирус во все проволоки, по которым движутся отрицательные заряды.

– А какие будут последствия проникновения вируса в любые проводники, по которым движутся электроны?

– Они сгорят.

– В одном месте?

– Нет, по всей Земле.

Меня бросило в жар. Представил себе великую тишь, мрак и повсеместный запах горелой резины и пластика, которые через моё посредство могли бы окутать Землю по воле Верхнего Рулевого.

– Почему вы хотите уничтожить человечество?– спросил я, придя в себя после продолжительного молчания.

– Верховный считает, что Земля рано или поздно нападёт на нас, человечество быстро идёт вперёд, вам нужны наши технологии, а война – это ваша природа. У нас нет космофлота, армии и оружия. И мы не нападём на вас первыми. Вирус будет запущен лишь в том случае, если я точно выясню, что вы изготовились к атаке.В этом случае наш Рулевой надеется принести вам Благодать Вечного Равновесия, и оставшийся после катаклизма миллион людей будет жить в благоденствии. А нам с тобой будет дозволено в равновесии жить в домике на краю Вселенной… Но для меня вся афёра закончилась встречей с тобой. Я поняла, что вы, люди, мне гораздо ближе, чем оставшиеся дома мешки с песком, не знающие ни любви, ни ненависти; во всём только расчёт. Мне постоянно приходили приказы, а я их не выполняла, и в конечном итоге пришёл сигнал на моё самоуничтожение, который я отвела в землю. Теперь они думают, что я мертва, других агентов на Земле у них нет, а контрразведчиков у вас больше, чем фермеров. Космофлота у них тоже нет, антипротоны производить трудно, на это у них уходит вся планетарная энергия, стрел -ннигиляторов у них мало, и их атаку вы легко отобьёте. Потому нападения не будет.

– И зачем только я во всё это ввязался!! А как ты могла поддерживать связь, если никакого обмена сигналами с БББ выявлено не было?

– Они старше вас на тысячи лет, и ты вряд ли можешь представить, что будет здесь у вас хотя бы через две – три сотни лет, если, конечно, вы ещё раньше не изведёте друг друга. Я не инженер, но краем уха слышала что-то про «квантовую путаницу».

– Запутанность. А где этот смертоносный вирус, ты его уничтожила?

– Я не знаю, куда они его запрятали в меня. На всякий случай я совсем не сажусь за компьютер и постригла волосы, которые могут быть использованы как антенна. Перед выходом на связь я должна была поднимать их вертикально и распускать, как павлиний хвост. Но я этого никогда не делала.

Действительно, её роскошные волосы по пояс сменила симпатичная короткая стрижка типа «Гаврош».

– Так зачем же ты решила стать одной из нас, если так хорошо понимаешь, что у нас всё так плохо?

– Я узнала, что такое любовь. Я люблю вашу природу, я люблю эту жизнь и я люблю тебя. Ты отдашь меня Космполу?

Вместо ответа я сгрёб её в охапку и понёс в спальню. Она притворно отбивалась и небольно била кулачками меня по спине. …

Через пару часов, наверно, лучших в моей жизни, настало время для «А поговорить?».

– Я тебе понравилась?– спросила она, натягивая одеяло.

– Да, очень! (Сбой дыхания не позволил дать более развёрнутый ответ для выражения той бури чувств и ощущений, которые пульсировали во мне в такт ударам сердца).– А ты в своей оболочке хоть что-нибудь почувствовала?

– О да! Было щекотно!– и она счастливо рассмеялась..– Вообще-то под этой оболочкой – темная материя. Так что – поосторожней! Сам знаешь – женская душа – потёмки. Чувственные рецепторы у меня в разы лучше, чем у вас. И вообще, какая разница, как я устроена? Когда у тебя любовь с земными женщинами, разве ты думаешь о том, как они устроены внутри? А как ты сам-то поживаешь— всё ещё пасёшь своих куколок?

– Ага, ревнуешь! Нет, с телевидения я ушел. Два года жду тебя на вот этой альпийской «даче», как договаривались. Теперь будем вместе писать книгу «Легенды и мифы силиконовой планеты». ОК? Ты ещё напишешь книгу «Силиконовая кулинария БББ», ну там про песочное печенье и песчаные куличики. Расскажи, а как ты сбежала, как жила это время?

И она рассказала, что сбежала легко, после того, как немногословные мужчины с непроницаемыми лицами просмотрели её голографическое сообщение о жизни на БББ, просветили вдоль и поперёк шкатулку, в которой она пряталась, не обнаружили в ней никаких угроз и передали для опытов ученым. От них Джульетта благополучно сбежала, просто вышла из института, повесив на грудь в качестве украшения подвеску – генератор её овеществлённой голограммы и пожелав охране на входе доброй ночи. Так и живёт не расставаясь с этим кулоном среди нас. Что будет, когда разрядится батарейка? Там нет батарейки, генератор вечно питается, как она слышала, энергией внутриядерного взаимодействия.

Обитает она среди нас хорошо и весело, работает маляром в небольшой бригаде по ремонту квартир и шале, снимает квартирку неподалёку, завела подруг и кое-кто из работяг уже набивается в бойфренды. Почему маляром? Ей нравится красить, от этого земная жизнь становится ещё красивее, вот моё шале давно пора покрасить в оливковый цвет. Ну, и что такого, что она знает двадцать языков? И что с ними делать? Она ведь не умеет ни читать, ни писать, её научили только говорить. А учиться, как мы, она не может, знания в неё закладывались пакетами, сразу оптом. Да потом и «светиться» ей лишний раз ни к чему.

– Так что твоя девушка – неграмотная,– закончила она своё повествование.

– Это к лучшему,– ответил я,– не будешь любовные письма писать каким-нибудь малярам-бойфрендам. – А при оформлении брака ты свою подпись хотя бы сможешь поставить? Нет? Я научу при случае.

Она не ответила и, укутавшись одеялом, долго лежала молча, как будто прислушиваясь к шуму ветра за окном, а потом неожиданно встала и начала одеваться. Сказала: « Пойду прогуляюсь по осеннему лесу, листиками пошуршу.» «Как так, – не понял я, – за окном сумерки, дождь, в лесу небезопасно, куда же ты пойдёшь?» Но она уже надевала свой не успевший ещё высохнуть плащ. «Небезопасно?– и, усмехнувшись, вынула из каминп горячую кочергу и, легко свернув из неё чугунное сердечко, вручила мне. Затем молча, чужая и строгая, вышла в промозглый сумрак.

Я долго сидел в полутьме и думал самую важную в своей жизни думу. Во мне происходила борьба, самая опустошительная из всех возможных: борьба между сердцем и разумом.

Разум подсказывал, что я должен немедленно взять смартфон, лежащий передо мной на столе, и позвонить «куда следует», благо телефонными номерами меня снабдили в избытке. Почему? Ты ещё спрашиваешь почему?

Во-первых, она носит в себе вирус, который, пробудившись по команде извне или по её команде, может сделать Землю слепой и беззащитной. Она обещала этого не делать? «Дядя Петя, вы дурак?»– помнится сказал мальчик Серёжа в одноимённом фильме, когда тот подарил ему пустую обёртку от конфеты. Вдруг всё, что происходит со мной – тоже обманка, пустая обёртка, второй этап операции по внедрению.

Во-вторых, она вся целиком являет собой ходячую энциклопедию технологий далёкого будущего. Мгновенная связь без использования капризных электромагнитных волн с их черепашьей скоростью света. Неизвестные частицы, энергетические поля и генераторы, позволяющие проецировать из медальончика размером с юбилейный рубль большую «тактильную» голограмму. Вечный источник питания, использующий силы внутриядерного взаимодействия (вон куда залезли!). Искусственный интеллект, так управляющий голограммой, что она внешне не отличима от живого человека. Причём тонко чувствующего человека! Потом она как-то невзначай упомянула черную материю внутри себя, как образ тёмной женской души. Может они и этим овладели?

Предположим, она попадет в руки учёных. Объяснить что и как работает Юлька или не сможет или не захочет в зависимости от того, была ли она со мной искренна или нет. Могу, например, чисто умозрительно вообразить, как, попав в семнадцатый век, я явился бы к Исааку Ньютону и показал смартфон. Чем он мог бы помочь великому учёному в раскрытии загадок природы, особенно в условиях, когда отсутствуют электропитание и ретрансляторы сигналов? Когда ещё не сформулированы лежащие в основе работы прибора физические законы? Когда печатная плата выглядит для него как кусок древесной коры? Просто раскурочит смартфон и ничего не узнает. Так же будет и с Юлькой.

Более того, все страны-организаторы экспедиции захотят получить доступ к результатам исследований, а то и наложить на них свою лапу; всё будет засекречено – пересекречено, и возникнет новый очаг раздора и конфликта. Уж не это ли и было главной целью операции с бедной Джулией: подбросить её в качестве яблока раздора и окончательно поссорить мировые державы перед тем, как нанести по нам удар?

В-третьих, спрятать её от военных – значит, совершить самое чудовищное в истории предательство: не предупредить их о готовящейся инопланетной атаке на наши дома, города, народы. Не предупредить о том, что пришельцы, опасаясь нас, будут продолжать изыскивать иезуитские средства внедриться в нашу среду, запустить компьютерный или человечий вирус, остановить наш неудержимый прогресс. Что у них на уме, что у неё на уме? Куда она, например, направилась, послушав завывание ветра (или какую-нибудь тайную инструкцию)? Прошло уже часа три, почему её нет? Может быть, пошла прогуляться к расположенной неподалеку отсюда базе противоракетной обороны города, посмотреть что там и как? Или ждёт где-нибудь за деревом и следит своим ночным зрением, проверяя меня, не приедет ли машина спецназа, чтобы её забрать?

Но все эти железобетонные доводы разбивает лёгкая, как дуновение весеннего ветерка, фраза: «Я её люблю!». Я не могу отдать свои чувства на растерзание разуму и эту фантастическую женщину, не важно как устроенную, на вивисекцию бездушным профи. А если всё, что она рассказала – это святая правда? Иначе зачем она в приливе необъяснимой откровенности полностью раскрылась передо мной? Ведь вполне могла этого не делать… Вполне могла здесь вообще не появляться… И что страшнее – предательство в отношении целой планеты или любимой женщины? И если я пойду на такое, то как я буду жить дальше?

Что же мне делать? Что же мне делать? Смартфон недобро светился на столе…

На потолке обозначилась полоска света, которая сползла по стене и остановилась. У калитки басом рыкнул и заглох мотор. «Кого ещё там несёт?» По лужам прошлёпали тяжелые шаги, заскрипели ступени, и в дверь требовательно постучали. «Кто там стучится в поздний час? Конечно я, Финдлей!»– некстати припомнился стишок. За дверью стояли двое в плащах с капюшонами. Представились: спецагент Космопола Энтони Уэллес, американец, громоздкий, как дедушкин буфет у меня в столовой, и худощавый, малозаметный, с незатуманенным подозрениями голубым взором полковник Игнатий Астахов из Главного управления Генштаба РФ, который выглядел максимум на лейтенанта. Приехали поговорить. – Что, ночью?– Дело, оказывается, не терпит отлагательств.

Расселись в гостиной.

Допрашивал американец, за четкостью формулировок и безапелляционным тоном которого угадывалась вся утыканная ядерными ракетами Америка:

– По требованию Космопола вы в течение двух лет после межпланетной миссии проживаете в этом доме. Так?

– Точно так!

– Происходило ли с вами за это время что-нибудь необычное, что вы должны были бы нам сообщить?»

Он смотрел на меня в упор, сканируя мои реакции, как живой полиграф, и его привыкший к разоблачению лжи и распутыванию всяческих хитростей взгляд протыкал мою лобную кость и упирался прямо в мозг. Похоже, он уловил в моих глазах лёгкое смятение чувств, когда я хотел ответить «Да», а сказал «Нет».

– Повторяю вопрос, – жестяным голосом продолжил спецагент, – и поверьте, в ваших интересах ответь на него правильно.

И он повторил вопрос. Я посмотрел на его крупное одутловатое лицо, усиленное квадратным, как положено по должности, подбородком, на маленькие буравящие глазки, и уже почти уверенно сказал: «No!” И ещё спросил: «А что случилось?»

Малозаметный полковник тихим голосом обрисовал обстановку.

Привезённый нами на Землю инопланетный объект – «шкатулка» после изучения службами безопасности был передан специально созданному подразделению Исследовательских лабораторий МАГАТЭ в Зайберсдорфе, Австрия, для научных исследований. Объект содержался в специальном хранилище и для работы с ним извлекался оттуда со всеми мерами предосторожности. И вот вчера при проведении повторных измерений было случайно обнаружено, что объект стал легче – потерял в весе 88,2 грамма; кроме того, со внутренней стороны крышки исчез декоративный элемент – врезанная в неё круглая бляшка со сложными вензелями из неизвестного материала. Хранилище запиралось двумя электронными замками, но дверь можно было открыть изнутри.

– Что вы об этом думаете?» – спросил он.

– А что показывают камеры наблюдения?

– Изображение камер было стёрто. Точно также, как на камерах, спрятанных в вашем скафандре при посещении планеты БББ.

– А как долго не взвешивали шкатулку повторно?

– По протоколам исследований – около года. Ученые работали с отобранными со шкатулки образцами, которые рассылались в лаборатории стран-участниц проекта по всему миру.

– Ну, значит, выковырял брелок в качестве сувенира кто-то из своих, что же ещё может быть? Вы проверяли всех, кто имел доступ к объекту?

– Вы что, собираетесь учить нас как нам работать? – рявкнул американец. – Вы явно что-то не договариваете, и мы должны выяснить, что именно. Вам придётся проехать с нами.

Полковник развёл руками:– Что же, они, вы в праве это потребовать. Собирайтесь,– сказал он мне.

Мне дали двадцать минут на сборы. Я предложил джентльменам чаю, достал из кладовки саквояж и направился в спальню собирать вещи. Постоял, с тёплой грустью глядя на неприбранную постель, на которой живописно разбросанные простыни и одеяла являли собой абстрактный барельеф под названием «Поэма экстаза»; после обрамления и закрепления в вертикальном положении это произведение могло бы занять достойное место в музее современного искусства.

Припомнил также, что за все два года после полёта это было моим первым актом любви, и дело не в губительных космических лучах, а в том факте, о котором ещё древние греки сообщили в своих мифах: после соития с богиней смертный мужчина терял способность сочетаться с земной женщиной. Или не хотел, как я.

Ещё пришла в голову такая интригующая мысль: под этой самой кроватью в полу под крышкой имеется люк в цокольное пространство между землёй и полами. По нему можно, согнувшись, пройти подо всем домом и выбраться через дверцу в цоколе наружу. А там ночь, дождь, дрожь от предчувствия приключений. Где-нибудь рядом поджидает Юлька. Взявшись за руки, мы убежим в тёмный лес, и нас не догонят, нас не догонят… А потом… А потом будет суп с котом. Две самые знаменитые на земном шаре личности решат спрятаться от посторонних глаз и счастливо зажить вдвоём на затерянном острове в самодельной хижине, на краю Ойкумены. Я буду ловить крабов и собирать устриц, а ей питание вообще не нужно – она на батарейках, точнее на каких-то силах какого-то взаимодействия. И в один прекрасный день небо над Землёй расцветёт салютом от встречи атмосферы с неперехваченными по дороге к Земле комочками антиматерии, и я успею подумать: «Я – величайшая личность в земной истории, равновеликая Создателю. Тот в одиночку сотворил этот огромный и прекрасный мир, а я один смог его уничтожить!»

Ну, и если кратко, я бросил в саквояж трусы, носки и майку, японский домашний халат – подарок пилота-комикадзе Кадзуки Ито— и бережно уложил поверх этого всего Библию, Ветхий и Новый завет, которые я всё хотел прочитать, да как-то руки не доходили. «Теперь, похоже, времени у меня будет достаточно»– подумал я и передал себя в руки международного правосудия.

У ворот стоял аж целый бронеавтомобиль с каким-то зверским названием, то ли «Тигр», то ли «Волк». Внутри было довольно просторно, и даже имелась откидная банкетка, на которой я немедленно устроился досыпать. «Что, будем пробиваться через десант инопланетян?» – спросил у американца. «Если потребуется, будем!»– сухо ответил тот. Или шутку не оценил или полагал, что шутки на тему безопасности вообще не уместны.

Ехали довольно долго, я успел выспаться. Высадились в чистом поле, около невзрачного бетонного строения, окружённого по периметру проволокой под током. Внутри, миновав охрану, мы попали в комнату со стенами из стальной сетки. Комната дёрнулась и со скрипом поехала вниз – она оказалась кабиной лифта. Мы довольно долго спускались по бетонному колодцу куда-то всё вниз и вниз (в преисподнюю?). Наконец, достигли дна и вышли. Вокруг нависал сплошной заматеревший от времени бетон. От лифта звездой расходились коридоры, на стенах которых можно было видеть поржавевшие останки каких-то механизмов – вентиляторов, вентилей, трубопроводов. Амперметры и рубильники из далекого технического прошлого – готовый антураж для фильма о ядерном апокалипсисе. В торце одного из коридоров меня ввели в просторное помещение за тяжёлой дверью, и я оказался в лаборатории, в которой было тесно от приборов и от обилия научных прозрений.

– Лаборатория по фиксации трудно уловимых элементарных частиц. В 50-е годы – командный пункт сил ПВО, – пояснил полковник.

– Но я не элементарная частица и не охотник за ними,– выразил я недоумение, – зачем вы меня сюда привели?

– Чтобы укрыть вас от охотников на вас,– пояснил полковник,– если таковые имеются. Есть подозрения, что к вам прицепили какой-нибудь маячок, работающий в неизвестном нам волновом диапазоне. На глубине 450 метров вы, возможно, от этих излучений изолированы. Правда, единственное, что нам известно на данный момент, это то, что вследствие недосмотра из привезённой вами шкатулки в нашу среду обитания проникла какая-то инопланетная сущность. Она открыла изнутри замки в хранилище, произнесла подслушанный ею устный пароль, стерла записи в камерах наблюдения и растворилась в пространстве. При этом неизвестно, что она такое, эта сущность, когда точно она вырвалась в среду, где она находится в настоящее время и какие угрозы с собой несёт. А вы правда ничем не можете нам помочь?

– Очень хотел бы, но не могу,– сказал я правду.

Наверно, я слабак, слюнтяй. Наверно, именно таких, как я, во все века находили красавицы-шпионки, работающие на генеральные штабы. Но я физически не мог совершить в отношении неё предательство. Есть такое выражение: «язык не поворачивается сказать», и со мной был именно этот случай. Я смотрел на моложавого полковника, свинцовый язык отказывался «поворачиваться», а он смотрел на меня своими ясными голубыми глазами, и, кажется, всё понимал.