Тень сумеречных крыльев

И снова Ольгерда смущала аура трупа. Ее ошметки, полувыцветшие и почти развеянные дыханием Сумрака, совершенно определенно говорили о том, что перед магом лежит недавно скончавшийся не Иной. Человек. Но туша здоровенного волка безмолвно вопияла, а Василий на расспросы о запахе только махнул рукой.

К слову, обнаружили тело не сильно далеко от той же Мордасовой. А вскоре выяснилось: обе последние жертвы были знакомы. В день убийства вампирши покойный, какой-то троюродный кузен Василия, провожал девушку практически до дома. Убийца вполне мог его заметить и взять на карандаш.

Фазиль прислал сотрудника – точнее, сотрудницу. Рослая, по-мужски широкоплечая барышня, покачивая толстой, длинной русой косой, окидывала окрест презрительными взглядами. По ней было понятно, что буде случится в этом сосняке лежать всему составу Дневного Дозора – ее это только порадует. Но работа есть работа. В руках у девушки подрагивал небольшой блокнотик: заметки волшебница, навскидку четвертого уровня, предпочитала делать по старинке.

Подошел Цатогуа, судачивший с криминалистом. Ранее он уже успел опросить свидетелей, немолодую пару, решившую спрямить через лес и уже раскаивавшуюся в этом намерении. Кроме того, пришлось зачистить память наряду полиции, выехавшему по звонку, – внушить им, что произошло недоразумение. Выглядел бескуд соответственно не самым бодрым образом.

– Ну що я могу-таки сказать за этот хипеш? Пока ничего нового. Хорошие ножи, отменное знание анатомии. Человеческой и не только. Похоже, что оборотень его таки учуял и напал первым. Ветер поутру у нас обычно с той стороны. – Мах рукой для наглядности. – Значит, не профи. Но талантливых самоучек я боюсь больше. Свидетели видели, как фигура в черном рванула из кустов, словно иудей от свинины. Женщины у нас традиционно более внимательны: дама успела разглядеть, что парень молодой, волосы длинные, тоже темные. Ну, зрительный образ я умудрился аккуратно снять, отдам художнику.

Услышав пассаж про женщин, Светлая волшебница, которую, как выяснилось, звали просто Женя, фыркнула и вклинилась в разговор.

– Это все, конечно, хорошо. Но как вы собираетесь ловить вашего народного мстителя?

– Нашего, – поправил Ольгерд. – Теперь это наша общая головная боль, уважаемая Светлая.

– С чего бы? – уперла та руки в боки и задрала подбородок. Ткань бесформенной толстовки неожиданно натянулась в области бюста. Где-то в стороне хмыкнул Василий. – Пока что он нападал только на ваших низших.

– Ну, начнем с того, – вклинился бескуд, – что по первости мы полагали его работающим строго по вампирам. Оборотень сбил нам всю картину – Вася, опять mille pardons^[5].

– Поймаем гада, руку ему откушу, – с наслаждением буркнул тот. Цатогуа покивал и продолжил:

– Отсюда экстраполируем: что, если его интересуют не только низшие? А если даже и не только Темные? В любом случае массовые убийства – это повод жаловаться Светлому начальству, и вас, простых оперативников, за подобный факап по головкам не погладят.

С рассуждениями подчиненного Ольгерд был согласен целиком и полностью. Решив оставить без внимания манеру перебивать старших, он подвел итоги.

– Итак, убийца молод. Что, к слову, отсеивает наших предыдущих кандидатов – там двое мужчин за сорок и один за пятьдесят. Похоже, что студент из Бурденко.

– Значит, не из полноценных обвальщиков, а какой-нибудь ассистент, – заметила Женя, втянувшись в дискуссию. – Кстати, у нас не говорят «Бурденко». Просто «мед». Вы не местный.

Звучало как приговор. Маг сощурился, но тут опять влез Цатогуа.

– И що? Я тоже, и кому какое горе? Давайте дальше, шеф, я весь внимание.

Благодарно качнув подбородком, Ольгерд стал развивать мысль:

– Значит, надо еще раз пробежаться по спискам мясников, на этот раз учтя помощников, подручных, подмастерьев – как там у них сейчас принято? И отсеивать по alma mater^[6]. И по внешнему виду. И по времени отсутствия на рабочем месте. Последнюю жертву убивали утром, но первая смена, насколько я понимаю, на тот момент уже началась. Наш юный Чикатило вполне мог на этом погореть.

Женя отлипла от дерева, на которое опиралась спиной, и скептически покривилась, маскируя оживление.

– Это изрядно. Надеюсь, у меня будет свой участок?

– Мы договорились с Фазилем, – напомнил руководитель Темных. – А значит, на время нашей совместной работы я вам доверяю. Цадик, поделись списками.

Когда бескуд и волшебница, за разыгравшимся азартом забывшая о своей неприязни к Темным, удалились, Василий тихонько подошел к начальнику и, запинаясь, проворчал:

– А вот мне что подумалось…

– Да? – ободрил его маг. Оборотень заметно осмелел.

– Так это, он же вторую жертву пытал. А зачем? Может, хотел понять, с кем имеет дело? Может, он про Иных не в курсах? А тут бац – вампир! Помню, как у меня крыша ехала, когда шерсть поперла… Короче, – нахмурился тот, – сейчас он уже может что-то знать. Но что меня сразу напрягло: как он наших-то вычисляет? Видит?

Вопрос был интересный. Ольгерду вспомнилась давняя история со стихийным Иным, который устроил москвичам схожий геноцид Темных. В поимке, кажется, принимали участие сам Завулон, Гесер и Городецкий, и дело закончилось тем, что парня отправили в Инквизицию – какие-то там всплыли щекотливые обстоятельства. Но тот тип был Иным, хоть и не до конца осознавшим себя. А в их деле все указывало на человеческий фактор.

Они еще потеоретизировали, причем глава Дозора был приятно удивлен глубиной познаний Василия. Оказывается, за непритязательной внешностью скрывался настоящий энциклопедический ум: оборотень много читал, вознамерившись разобраться с природой Иных и справиться с ограничениями, накладываемыми на низших Сумраком.

В этот момент зазвонил телефон. Сюрпризом оказалось то, что это была Женя.

– У меня попадание с первой попытки. – В голосе Светлой волшебницы хватало отнюдь не Светлого самодовольства. – У забойщика с Донского оказался помощник, ученик обвальщика. Студент с меда, но ушел после третьего курса. Мрачный, неразговорчивый тип, вечно в черном. Сегодня он опоздал, сейчас вроде как на обеде. Пойду брать.

– Стоять! – рявкнул Ольгерд с поразившей его самого тревогой. – Отставить! Забыла, что он с вампирами сотворил?

Переход на «ты» оказался неожиданным для самого мага, но девушку, кажется, проняло. Она смущенно посопела в трубку, а затем осторожно поинтересовалась:

– Тогда… Каков наш план?

И тут на главу Дневного Дозора снизошло озарение. Он пощелкал пальцами и, будучи не в силах сразу оформить весь вихрь идей, взметнувшийся в голове, кратко выдавил:

– На живца.

К чести Светлой, соображала она быстро. Правда, авантюрного запала в ней это не уменьшило.

– Чур, в роли живца я!

«Молодая еще совсем, – подумалось Ольгерду. – На что угодно можно спорить, недавно инициированная. И пока еще готова всему миру доказывать, что порох в пороховницах не просто имеется, но и вполне себе пылает. Был ли я таким? Или у Светлых оно иначе?»

Тем временем Женя развивала успех идеи.

– Сейчас я еще немного пообщаюсь с мясником, дождусь нашего товарища и тут же пойду. Он просто обязан насторожиться – и попытаться меня устранить. Естественно, при людях он этого делать не станет. А вот попробовать за мной проследи-и-ить…

Шеф Темных кивнул, затем, вспомнив, что по телефону его не видно, продублировал голосом.

– Давай вымани его с территории комбината. Как увидишь, что следует за тобой, незаметно набери мой номер и сбрось. Потом… – Он прикинул маршрут. – Потом к Малому Пятаку и в парк Танаис. Народу там сейчас немного, будем работать. С угла Моравской и Сибиряков – в глубину по биссектрисе. Я звоню Фазилю. Справишься?

Девушка только фыркнула, а затем связь прервалась. Ну что же, вот и развязка. Ольгерду, кажется, передался охотничий азарт Светлой. Василий тоже напряженно вглядывался в лицо начальника. Тот сощурился.

– Звони Фишману. Едем.

Караулить решили за удачно расположившимися полукругом соснами, образовывавшими, как на заказ, небольшую уютную полянку. За пару минут до подхода Женя позвонила еще раз, шепнув: «Готовьтесь». Умница, мысленно похвалил Темный маг, а вот я не догадался. Впрочем, вскоре предприимчивую барышню стало видно через Сумрак. Проблески Светлой ауры пробивались через заметно погустевший и заматеревший на первом слое лес. Все по очереди нырнули в тени.

– Я думаю, здесь он все равно нас увидит, – подошел Фазиль, почти не изменившийся в сумеречном облике. Разве что вместо свитера и брюк на нем оказались кольчуга и поножи, а голову прикрыла круглая шапка с меховой опушкой. – Интуиция. Что-то подсказывает мне, что быть Иным в данной ситуации – не бонус.

Ольгерд хотел возразить, но тут на поляну вышла волшебница. Она стала у ближнего к засаде края, а вслед за ней…

Да, совершенно обычный парень. Ну как обычный: студент, каких полно. Черные джинсы, футболка, берцы и темно-серая куртка армейского образца. Волосы тоже черные, забраны в аккуратный густой хвост. Аура просто горит: сдерживаемая ярость окрасила ее во множество злых оттенков красного. Лицо какое-то знакомое – будто уже видел его, совсем недавно, причем в какой-то банальной ситуации. Недоброе лицо, к слову. Сосредоточенное, но уголки губ подергиваются. Кажется, собирается что-то сказать.

Маг таки вынырнул из Сумрака и успел услышать фразу целиком. Говорил убийца отрывисто, резко – и эта манера тоже показалась знакомой.

– Ты Светлая. – Ага, значит, уже в курсе. – Зачем я тебе?

Женя помолчала секунды две, а затем осторожно, явно опасаясь спугнуть, уточнила:

– То есть ты знаешь, кто я, но не понимаешь, с какой целью я тебя искала?

Парень усмехнулся и обвиняюще ткнул пальцем – медленно, картинно, но веско.

– Упырица сказала, что Светлые должны пасти таких, как она. Но вы этого не делаете. Вакансия открыта, и я решил, что займу ее сам. Хочешь – присоединяйся. Не хочешь – не лезь не в свое дело.

Мысленно Ольгерд восхитился. Самоуверенности товарищу было не занимать. Вакансию он займет… Интересно, каков его интерес? Тем временем не менее самоуверенная волшебница пыталась вполне в духе Светлых наставить собеседника на праведный путь.

– Скажи, но разве законно было бы, если бы, скажем, за попытку кражи из магазина продавец до смерти избивал попавшихся воришек? Полиция людей работает в рамках своих правил, правила есть и у нас. Они называются – Договор. И ты его нарушаешь.

– Да плевать! – неожиданно взорвался парень. – Плевать на ваш Договор! Один из них выпил мою сестру! И я не остановлюсь, пока не перережу всех, всех этих тварей!

Глава Дневного Дозора города Воронежа с определенным ужасом наблюдал, как вокруг полыхающего жарким, ослепительно-алым гневом молодого человека вскипает Сумрак. Вскипает – и отшатывается, словно в ужасе. Разъяренный мститель будто выжигал все вокруг себя, и становилось странно, что в реальном мире трава и деревья поблизости еще не начали тлеть.

Видимо, решив, что в таком состоянии ее собеседник не внемлет голосу разума, Женя протянула к нему руку. С пальцев сорвалось что-то знакомое. Похоже на «Морфей», только не по площади, а сфокусированный. Заклинание пронеслось через Сумрак…

И растаяло. Испарилось, ударившись об ауру мясника. Ольгерд поморгал и присмотрелся еще раз: нет, точно человек, ни разу не Иной. Но какая мощь!

Парень, почуяв нападение, весь сжался, напружинился – и рывком преодолел добрых метра три. В кулаке у него блеснул нож. Тот самый, узкий и длинный. Последовал резкий, едва уловимый взмах.

Как выяснилось, девушка тоже была не чужда физической подготовки. Она привычным движением перекатилась в сторону, и еще раз, и вскочила, развернувшись. Правда, удержаться от вскрика ей не удалось. Нож таки зацепил рукав – и, похоже, руку под ним.

Из-за деревьев вылетел Василий. Он уже перекинулся, но атаковать агрессора не спешил – просто клацнул зубами, отгоняя того от Светлой. Чудеса, подумалось удивленно, мы действительно работаем вместе!

Хирург-недоучка отпрыгнул и достал откуда-то из-за пазухи второй нож. Много же их у него, ухмыльнулся Ольгерд, выходя из-за деревьев. С другой стороны полянки выдвинулся незаметно перешедший туда Фазиль. У него вокруг предплечий поблескивала какая-то экзотическая версия Хрустального Щита. Тоже на рукопашную настроился, понял Темный.

Ножи замелькали, темная куртка рванулась вперед. Маг попробовал подсечь ноги противника, подняв у того на пути пару кочек, – старый прием, еще с жемайтийских болот. Увы, атакующий среагировал и перепрыгнул препятствие, устремившись в обход Василия. Тот извернулся и попытался цапнуть человека за руку, но с воем откатился в сторону – на морде наливался кровью широкий разрез, чудом не зацепивший глаз. Поразительно, снова подметил Ольгерд, этот тип движется быстрее оборотня в боевой форме!

Женя, успевшая отбежать подальше, снова кинула заклинание. «Фриз» влепился обвальщику в бок – и с хрустальным звоном осыпался на землю. Тот зарычал, и в этот момент Фазиль подобрался достаточно близко.

Скользнув в низкой стойке, целитель провел молниеносную подсечку и тут же добавил локтем. Парень, успев отработать ногами, зашатался от удара. Впрочем, он тут же отмахнулся ножом. Видно было, что угрозы извне его только распаляют. Ольгерд, поддавшись наитию, наколдовал почти полкуба ледяной воды и обрушил ее на противника. Большая часть едва не пришлась на Фазиля – бойцы успели отпрыгнуть в стороны, а Темному магу достался укоризненный взор коллеги.

Увы, это движение отняло у главы Светлых драгоценные доли секунды. Убийца в черном действовал нечеловечески быстро: он кувыркнулся через неожиданную лужу и ткнул левой рукой. Светлый успел сблокировать, при этом Хрустальный Щит разлетелся хлопьями, словно его и не было. Второй нож прицелился справа, и было понятно, что еще раз Фазиль не успеет.

И тогда обычно осторожный Иной совершил самый глупый поступок из всех, которые когда-либо приходили в голову – за всю его долгую, насыщенную жизнь. Он заорал, вводя себя в состояние исступления, заглушил голос разума, подстегнул собственные рефлексы – и прыгнул между лезвием и его целью. Удар плечом опрокинул целителя, тот упал удачно, откатился…

А Темный маг второго уровня, руководитель воронежского отделения Дневного Дозора по имени Ольгерд с удивлением наблюдал, как его собственная кровь стекает по рукояти ножа, пробившего дорогой пиджак и воткнувшегося куда-то в брюшину. Прямо перед его взором маячило раскрасневшееся, злое, торжествующее лицо с закушенной губой. Внезапно он понял, где видел эти черты: в зеркале, каждое утро и по вечерам. Разница была в глазах – не белые, а черные. Так странно. Боль, догнавшая сама себя, прошила тело. Вот и все, подумалось отрешенно. Вот и все.

Но все еще не закончилось. За спиной убийцы мелькнула низенькая ушастая тень. Раздался хрусткий, гулкий удар, парень вздрогнул, закатил окуляры и рухнул на траву. Над ним стоял Цатогуа, виновато потирая свежесломанный толстый сук чего-то лиственного.

– Ну, вот так как-то, – хмыкнул он. И тут у Ольгерда перед глазами все поплыло…

* * *

Ведьма Крапивина больше не страдала от невостребованности. Вдвоем с Фазилем они кружили над телом павшего товарища, обмениваясь одним им понятными медицинскими терминами, названиями трав, зелий и магических процедур. Глава Дневного Дозора дергался и постанывал сквозь зубы.

Наконец кровотечение было остановлено, рану затянули, организм взбодрили – а Светлый целитель к тому же колданул чего-то успокоительного. Посттравматический стресс, объяснил он. Рекомендуется походить к психотерапевту.

Ольгерд хотел сказать все, что он думает по поводу мозговедов, но промолчал. Промолчал и сам Фазиль, решив не нервировать пациента и коллегу. Молчал Василий, покачивая забинтованной головой, и Цатогуа, задумчиво поглощавший кофе. Молчала ведьма. Молчала Женя, поправляя повязку на руке и морщась. Молчал пришедший в себя пленник.

И молчал приехавший к шапочному разбору Инквизитор.

Темный маг подозревал, что прибытие гостя из Праги связано со все-таки отправленным предварительным отчетом по делу. Ему пришлось пойти на это после второго трупа – сказалось врожденное чувство ответственности. Что, если бы воронежские Темные полегли в полном составе? Высшее начальство должно быть в курсе. И вот, собственно, результат: в Москве тоже решили, что головной болью недурно бывает поделиться.

Посреди нечасто использовавшейся допросной поставили самое крепкое кресло с подлокотниками. Из каких-то закромов всплыли даже тройные кожаные ремни. Несостоявшийся бледнолицый Блейд, принайтованный к трону, смотрел на мир исподлобья. Ольгерд, будучи удачно заштопан, даже сходил до зеркала и внимательно изучил отражение. Сходство было поразительным. Но не может же быть…

Наконец Фазиль вздохнул, испросил взглядом подтверждения у Темного коллеги и взял на себя инициативу.

– Как тебя зовут?

– Олег, – на удивление спокойно ответил парень. Цатогуа поперхнулся кофе и наморщил лоб. Василий хекнул.

– Олег… – просмаковал целитель вслух. – Ну, расскажи нам, Олег, как ты дошел до жизни такой.

В ауре убийцы снова замелькали алые всполохи. Он вскинул подбородок и прострелил собеседника взором.

– Жи-и-изнь? – прошипел он. – Да что вы знаете о моей жизни?

– Вот и поведай нам, – пожал плечами Светлый. – Может, тогда хоть узнаем.

Мясник часто задышал, затем резко уполовинил темп. Огонь в ауре притух.

– Ну, слушайте, граждане колдуны. И не говорите потом, что не слышали…

Отец Олега погиб во Вторую чеченскую, почти под окончание кампании. Именно он в свое время внушил сыну мысль: мужчина должен быть ответственен. За родных, за близких, за слабых и обиженных. И даже начал тренировать в рамках армейского рукопашного и ножевого боя, когда подошел возраст. Увы, постигнув азы под чутким руководством родителя, дальше Олегу пришлось обучаться самому. Мама, узнав про смерть отца, слегла – она и так не отличалась здоровьем. Еле справилась, но сил ей это поубавило изрядно. Десятилетнему пацану пришлось взять на себя часть забот о совсем еще мелкой сестре.

Олег мечтал выучиться на врача. Мамин диабет упорно стремился к декомпенсированной фазе, и несправедливость со стороны мироздания возмущала молодого человека до глубины души. Как так? Почему хорошие люди должны страдать? Это неправильно! В то же время восхищало мамино упорство: она продолжала каждый день решительно ходить на работу, на мясокомбинат, чтобы прокормить, одеть и дать шанс на лучшую жизнь своим детям.

Поступление в мед отмечали всей семьей. Никакого блата, все своим умом. Сестра, беззаветно обожавшая старшего, висела на нем весь вечер, в голос распевая придумываемые на ходу хвалебные гимны. Музыка была ее жизнью, без преувеличений, и Олег периодически намекал, что неплохо бы заняться этим делом всерьез, но мала́я только заливисто хохотала. Мама сидела тихо, отпивала из рюмочки редкий – и, по-хорошему, запретный для нее ликер. И светилась от гордости. И любовалась на детей.

Дальше было тяжело. С десятого класса подрабатывавший на том же производстве Олег оказался не вполне готов к интеллектуальным нагрузкам студентов-медиков. Впрочем, это его не останавливало. Даже удалось не забить на тренировки. Воронеж – город резкий: обычный вечер может перестать быть томным в любой момент. К двенадцати годам сестра уже начала округляться в нужных местах, и пару раз до нее докапывались сальные типы с побитых «девяток». Приходилось курощать.

И вот число «двенадцать» сыграло в жизни Олега свою роковую роль. Откуда ему было знать, что именно с этого возраста детей включают в вампирскую лотерею? Откуда ему было знать, что жребий выпадет именно на его младшую сестренку? Откуда ему было знать, что именно он своими руками будет доставать хрупкое, беспомощно раскинувшееся по воде тельце, которое прибьет течением к отмели Отрожки?

Мама не выдержала. Скакнула вся возможная биохимия, и с диабетической комой ее отправили в областную больницу. Студенту-медику пришлось самому организовывать похороны сестры.

Именно тогда, когда двое безразличных и неопрятных рабочих начали закрывать гроб, по краю поля зрения промелькнула какая-то тень. Смутное шевеление, погруженное в самое себя. Оно обняло покойно лежащее на складчатой ткани тело девочки – и сгустилось возле шеи. И Олег увидел…

Впрочем, увиденное не было чем-то конкретным. Так, полосы, пятна, невнятица. Он даже не осознал, что именно отпечаталось в его памяти. А вот через месяц, когда вокруг заглянувшего в разделочный цех бизнесмена Выхина запульсировала знакомая аура, Олег начал понимать.

Проследить за богатеем было несложно, забраться в его дом через приоткрытое на втором этаже окно – аналогично. А вот тот факт, что существо, явно связанное со смертью его сестры, поджидает Олега, сидя в тени за рабочим столом, оказался неприятным сюрпризом. «Ах ты ж урод», – подумал студент, распаляясь. Гнев захлестнул его с головой, словно легендарного берсерка. Тварь прыгнула к нему через всю комнату…

Удар был поставлен хорошо. Сказался опыт как разделки свиных и коровьих полутуш, так и многочисленные тренировки на приволоченном со свалки манекене. Упырь – а кто еще мог похвастаться такими клычищами? – забился, засучил руками-ногами… И сдох.

Разделывая труп, после кончины принявший вполне человеческий облик, Олег размышлял. Выходило, что легенды не врали в общем – и прокалывались по частностям. Например, получилось обойтись без осинового кола и серебряного распятия. Удивления, к слову, он не испытывал: ну, вампир, ну, подумаешь. Не опаснее гопоты с района, по итогу.

Самому себе было сложно объяснить, зачем он провел эту обвалку. Наверное, показалось, что единичный удар в сердце не был достаточным наказанием за мучения сестры и матери. Или просто причудливо включился автоматизм, вытащивший из подсознания рабочий алгоритм при виде неживой органики. Олегу было все равно.

А на следующий день он чуть не столкнулся с парочкой, которая буквально перекрывала тротуар своими темными, колючими аурами. Причем эманации девушки напоминали недавно забитого кровососа, а вот парень… Парень был другим. Иным.

На этот раз прошло даже легче. Жертва почти не сопротивлялась, в ее глазах мелко подрагивал сверхъестественный ужас. Кажется, она не верила в происходящее. Что же, ей пришлось это сделать, когда Олег раскалил один из ножей и начал расспрашивать.

Оборотень, которого не удалось освежевать, вообще оказался редкостным придурком. Взял разгон и забыл про физику; достаточно оказалось уклониться в сторону и в духе испанских пикадоров проткнуть ему холку. Олег уже осознал, что ярость – его лучший друг и помогает в деле борьбы с нечистью. Правда, пришлось смирить себя, когда на тропинке возле места казни обнаружились пенсионеры. «Я не убиваю людей, – напомнил себе отважный мститель, убегая в лес. – Я охочусь на тварей».

То, что оборотень остался в теле волка после смерти, Олег объяснить не мог. Равно как и практически полную нечувствительность к магии. И бешеную скорость, и способность видеть Иных. Оно просто было. Приходила злость – и приходили силы. А он при всем при том продолжал оставаться человеком.

– Скажи, – на лбу Фазиля собрались морщины, во взгляде поселились безмерная жалость и сострадание, – скажи, Олег, почему ты не пожалел хотя бы девушку? Мы точно знаем, она не была ни в чем виновата, даже донорскую кровь пила только по необходимости. Она не нападала на тебя, даже не защищалась, насколько я понимаю. Почему?

– А почему никто не пожалел мою сестру? – отрезал убийца. – Вы придумали себе уютный мирок со своими Договорами, со своими правилами, со своей холодной войной и ритуальными рыцарскими поединками. Да, я о многом успел узнать, – пояснил он в ответ на интерес во взгляде Ольгерда, – и когда разобрался, просто охренел. Вы решили, что вам все можно? А фиг там. Даже человеку дозволено не все, а вы ведь не люди. Вы клопы. А клопов давят.

Начальник Темных молчал. Что он мог сказать? Разве получится противопоставить незамутненной ненависти – сухие строки документа полутысячелетней давности? Закаленной в крови уверенности в себе – доводы о необходимости блюсти баланс и придерживаться рамок? Вспомнились советские солдаты времен Второй мировой: они так же кидались на вражеские танки и дзоты, веря в собственное бессмертие и неся подле сердца обратную сторону любви – и связку гранат. Образ был настолько ярким, что Ольгерд вздрогнул.

Пошевелился Инквизитор, до того казавшийся восковой фигурой. Даже как-то забылось, что он живой человек. Впрочем, кто их там знает. Поднявшись, мужчина с невыразительным лицом посмотрел на руководителей обоих Дозоров – по очереди.

– Дело выходит за рамки моей компетенции. Я заберу юношу в Прагу, будет создана спецкомиссия, будут привлечены эксперты. Не для протокола: мне о подобных случаях ничего не известно. Надеюсь, эта информация не будет распространена излишне широко. Требовать принять знак Карающего Огня не буду – ваши отчеты и так успели наследить в инфосфере, смысла нет. Но, повторюсь, Инквизиция оценила бы вашу сдержанность.

– В Прагу, говорите… – сощурился Ольгерд, все еще ощущая фантомную боль под грудиной. – Мне кажется, я знаю, что вами движет. Вы собираетесь сделать из парня живое оружие. Пугало для Темных. А может, и для Светлых. – Фазиль, прислушивавшийся с интересом, кивнул. – Только у вас ничего не выйдет.

– Хрен им, а не оружие, – протянул со своего места Олег. Голос его был расслаблен и даже насмешлив. – Такие же уроды, как и вы все. Только типа отстранились и бдят. Ха.

Темный повел раскрытой ладонью.

– О чем я и говорю. Он перережет вас всех во сне. Все пражское отделение. Вы собираетесь завести себе маленькую ручную атомную бомбу, забыв про короткий взрыватель.

Цатогуа, давно опустошивший свою посуду, вздрогнул и поежился. Глаза Жени потемнели.

– Или есть еще второй вариант, – развивал мысль Ольгерд. – Вы сможете взять его под контроль. Без магии, убеждением. Промывка мозгов, индоктринация, кнут и пряник… Не знаю, в общем, как именно, но сможете. И тогда он успокоится. Возьмет свой гнев под уздцы. И станет для вас бесполезен.

Инквизитор молчал и почти безразлично смотрел на главу Дневного Дозора. Тот подождал реакции, не дождался, потер лоб и проворчал:

– Ладно, в конце концов, quod licet Jovi^[7]… Что мне сообщить остаткам вампирской общины?

– С ними я поговорю сам, – прошелестело в ответ. – А молодого человека надо по возможности накормить и обеспечить необходимый минимум гигиены. Я пришлю за ним транспорт и сотрудников.

Олег, скептически ухмылявшийся этим переговорам, обматерил покинувшего помещение Инквизитора, а также всех остальных. Дверь допросной закрылась за последним вышедшим.

* * *

Ольгерд шел по коридору и слушал тишину.

Тишина была, конечно, неполной. С ресепшена доносилась музыка – ведьма Крапивина наконец смогла подключить свой телефон к беспроводным колонкам. Где-то трещала клавиатура. Кто-то булькал кулером. Благорастворение на воздусях и во Иных благоволение.

Внезапно дверь перед магом открылась, словно с пинка. Оттуда донесся могучий рев:

– Ro… Da-a-a! – и следом вылетел невесть откуда взявшийся в офисе дырокол. Инструмент пронесся по воздуху, влип в стенку и с печальным бряком финишировал на пол.

Внутри кабинета обнаружилась неразлучная парочка – Василий и Цатогуа. Оба выглядели смущенными, но довольными. Ольгерд прислонился к дверному косяку и приподнял брови.

– А таки это ничего, шеф! – начал экспрессивно саморазоблачаться бескуд. – Мы ставим офигительно полезный эксперимент.

– А именно? – Интерес был живым и неподдельным: ну как тут новых магостойких людей выращивают? Впрочем, это вряд ли.

Никто из сотрудников обоих Дозоров так и не решился задать Ольгерду главный вопрос. Он и себе самому не рисковал его озвучить, даже в уме. Почему они так похожи с этим мрачным парнем? Откуда в нем такая сила? Был, был в жизни тогда еще молодого, не всегда сдержанного Темного один эпизод… Но это случилось давно. Очень давно. Неужели через столько поколений что-то проявилось? Или это просто совпадение? Мысли путались, и гнать их от себя казалось лучшей политикой.

Василий, решивший принять удар на грудь, пояснил:

– Мы это, учим меня колдовать.

– Что? – Глаза мага округлились. Цатогуа поспешил вмешаться.

– Всем известно, что магия оборотней в основном, так сказать, для внутреннего пользования. Но мы тут полюбовались на… – он неловко сглотнул, – на нашего недавнего гостя и подумали: а что, если есть вещи, которые только кажутся невозможными?

О невозможном Ольгерд узнал за последнее время изрядно. Например, выяснилось, что практически нереально утихомирить расстроенного вампира. Биркен проведал, что законная месть светит ему так же, как лихая пьянка с употреблением чистого медицинского спирта, – то есть никак. Он ворвался в офис Дозора, когда уже было поздно: ехидно поливающего всех желающих слушать ругательствами Олега погрузили в уютный минивэн, и на тот момент обвальщик уже был на пути к аэропорту, а то и в воздухе. В итоге умиротворяли главу общины чуть ли не вчетвером. Потом последовал подробный рассказ, что именно произошло за эти дни, а также предыстория со слов самого убийцы. В какой-то момент Биркен, с каждым словом утрачивавший свой боевой запал, практически сполз по спинке стула и простонал:

– Но ведь это я, я ее выпил… У меня была лицензия… Эта чертова бумажка…

Потом он помолчал, поднялся и вышел вон. Останавливать вампира никто не стал: свобода Темного – его полное право. Настроения это, впрочем, не улучшило никому.

– В общем, мы вместе с Женей, той волшебницей из Светлых, покумекали и решили, что надо попробовать перевести потоки магии оборотня изнутри – наружу. Хотя бы простенький толчок Силой оформить. А вокальная компонента у нас чисто для куражу.

Почесав шрам, Василий гордо покраснел. Любопытно, но сверхъестественная регенерация Иных так и не затянула раны полностью – никому из пострадавших. У Ольгерда осталась звездочка ниже ребер, у той же Жени красовалась полоса поперек трицепса. Казалось, девушка ею даже гордится.

Взаимодействие между воронежскими Дозорами вышло на невиданный доселе уровень. Разгребли старинный, вялотекущий спор о праве Темных на шабаши в парке имени Дурова, в народе носившем меткое прозвание «Живые и Мертвые». В свою очередь были закрыты глаза на то, что некий Светлый целитель периодически посещает областную больницу и по мелочи шаманит над больными. К слову, мать Олега успешно вывели из комы, и она шла на поправку. О судьбе сына в известность пока что благоразумно не ставили.

Темный маг вздохнул. Дело было закрыто, и кажется, он не слишком налажал. Оставался, правда, неприятный осадочек. Можно было сколько угодно говорить, что парень сам нарвался, что Договор не был нарушен никем, что вампирская лотерея есть меньшее зло, что магостойкий убийца – малолетний придурок с максимализмом в штанах. Можно. Только легче от этого не становилось.