Закаленные бурей 5

– Здоровеньки булы, товарищ Ленин.

Мужик дёрнулся, став шарить рукой в пиджаке.

– Грех стрелять в гостей, Володя.

– Тьфу ты, Алексей! Честно скажу, напугал. Как ты меня нашёл?

– Хорошая у тебя память, Ильич – запомнил, как меня зовут, хотя прошло столько лет. Я знал, что этим летом ты будешь скрываться где-то здесь, вот и нашёл.

Я не стал рассказывать ему о том, что про летнее сидение 47-летнего дедушки Ленина в шалаше на станции Разлив, советские дети читали в школьном учебнике. Мы поболтали о ситуации на фронте и развитии революционного движения в стране.

– Великие дела творятся, Лёша! Скоро будет революция, и мы возьмём власть в свои руки. Жаль только, здоровье стало подводить.

– Сифилис сейчас не лечат.

– Откуда ты знаешь?

– Я много чего знаю, Володя.

– Ты знаешь, как излечить эту болезнь?

– В будущем её будут лечить за месяц-другой препаратами под названием антибиотики. Сейчас таких лекарств химики и биологи не изобрели, но есть природные антибиотики. Они содержатся в ягеле, исландском мхе, лишайниках, что покрывают зелено-сине-жёлтыми узорами кору деревьев. Я не знаю, вылечат ли они человека от этой болезни, но хуже тебе не будет точно. Заваривай и пей, может быть, одолеешь или затормозишь её развитие. Купи эти препараты в «Зенит здоровье».

Ленин задумался, затем прищурился и продолжил.

– Когда-то мы спорили с тобой о будущем. Я посчитал тебя юным фантазёром, хотя не по годам интересным и даже перспективным в революционном деле человеком. Однако совершенно неожиданно, я стал замечать, что твои прогнозы сбываются. Лучшие умы партии не могли предсказать того, что спрогнозировал ты. Кто ты?

– Обычный человек, который видит некоторые вехи будущего. В 1901 году пошёл учиться в институт, где на меня вышли жандармы. Я дал согласие и стал работать в Корпусе. Получается, что тот доклад не только на тебя, Владимир, произвёл впечатление, но и на людей из охранки. А ныне, я надеюсь, ты знаешь, кто я такой.

– Наместник Дальнего Востока, князь и миллионер. Ты работал информатором?

– Нет, это не моё. Я сразу стал работать специалистом по ликвидации неугодных. Затем воевал в японскую, создав отряд специального назначения.

– Что за отряд?

– Мы работали в тылу противника, совершая диверсии.

– Значит, у тебя большой опыт такой деятельности?

– Ильич, ты даже не представляешь какой. И перестань озираться. Я пришёл один поговорить о нашем будущем.

– Зачем тебе понадобился я, товарищ Алексей? Хочешь сдать меня? Но жандармерия расформирована Временным правительством.

– Зачем я здесь? Пришла пора выбирать новый путь. Я и мои люди готовы встать под твои знамёна для свершения нашей, пролетарской революции.

– Не понял? Буржуй и эксплуататор готов встать на путь революционной борьбы?

– Прежде чем обвинять меня в эксплуатации, рекомендовал бы оторвать одно место и проехать посмотреть, какие условия труда я гарантирую своим рабочим. Сомневаюсь, что социалистическое общество, за которое ты борешься, сможет обеспечить людям такое. Работать там тяжело, но люди чётко знают правила нашей игры и получают отличные бонусы. Вам в советской России такого уровня благосостояния не достичь никогда. Что ещё? Ходить на маёвки и агитировать за вас я не буду, не по чину. Сейчас я могу выделить вам миллион рублей на текущие расходы. В сентябре я со своими командирами встречусь с твоими лидерами, можно в Якутске, там спокойно, а нет, давай в Питере, чтобы сформировать штаб революции и выработать план действий. В нужный момент мои солдаты с оружием в руках помогут вам совершить переворот.

– Что нас ждёт в будущем?

– Партия большевиков возьмёт власть, совершив революцию 25 октября 1917 года по старому стилю.

– Что за старый стиль?

– С 1918 года твоим декретом страна перейдёт на другой календарь.

– Значит, мы возьмём власть. А дальше?

– А дальше вы будете бороться за неё, уничтожая своих врагов в гражданской войне против войск Антанты и Белой армии, сформированной из дворянства и казачества.

– Что ждёт меня?

– Ты – умнейший руководитель, скоро станешь признанным вождём мирового пролетариата, мощнее, чем Маркс.

– Сколько мне жить, как я закончу свои дни?

– Ильич, ты человек дела, зачем тебе знать точную дату смерти?

– Значит, ты знаешь её… Мне надо планировать нашу борьбу, на мне завязано очень много дел. Мне нельзя погибать.

– Когда мы победим, а ты станешь совсем больной, знай – твой путь близок к завершению.

– Как мы будем держать связь? Что будет с Временным правительством?

– Керенский толи переоденется бабой, толи просто сядет к американскому послу в машину, но сбежит из Зимнего. Он хитрый мужик, но болтун, не имеющий реальной власти. Самый опасный в правительстве – это Борис Савинков. Пока он министр, но скоро выйдет из правительства, не согласный с новым политическим курсом. Савинков вновь возглавит боевое крыло эсеров и доставит нам много хлопот. А когда свершится революция, вы объединитесь с эсерами для отпора дворянам, царской армии и иностранным интервентам. Белой армией будет провозглашён белый террор.

– Мы ответим красным террором!

– Правильно. Так что Ильич, ты можешь рассчитывать на меня.

– Кто бы знал, что юноша пройдёт путь от неизвестного гимназиста до алмазного короля страны.

– Ты тоже был неизвестным юношей, а стал вождём пролетариата. Пути Господни неисповедимы. А алмазы и золото – все разведанные мной месторождения останутся вам, новой власти России.

– Значит, 25 октября 1917 года мы совершим революцию.

– Для этого есть все предпосылки, потому что сейчас в стране созрела революционная ситуация.

– Когда низы не хотят жить, а верхи не могут управлять по-старому. Когда ты решил быть с нами, с большевиками?

– В 1900 году. Я же знаю будущее, иначе тебя и твоих соратников давно бы пристрелил, как врагов государства. Связь будем держать через Якутск или есть варианты? Теперь по вопросу денег. Твои люди могут через недельку зайти в «Зенит Рус» в Якутске за миллионом, я дам указание Леонидовой. Ладно, я пошёл.

Что подумал про себя Ленин, я не знал, но свой выбор я сделал давно. Не афишируя свой приезд, я узнал ситуацию на фронте и в столице, тайно пообщавшись с заместителем министра МВД Вячеславом Писановым и генералом Иваном Эрдели, прибывшим с фронта из ставки Брусилова.

16 июля Южная германская армия атаковала русских по всему своему фронту, но неожиданно получила решительный отпор. Корнилов подписал общее контрнаступление, став Верховным главнокомандующим. Силы германцев были на исходе, и, несмотря на успехи на фронтах, 20 июля рейхстаг принял резолюцию, в которой заявил, что стремится «к миру, соглашению и к прочному примирению народов». Это было завуалированное предложение мира, но условия Германии были совершенно неприемлемы для Антанты, поэтому договориться не удалось. Боевые действия возобновились. Я убыл в Якутск.

Смута в русских войсках, революционные настроения солдат, большие потери и усталость от войны создали полнейший беспорядок в армии. Результатом этого стал захват немцами Риги и разгром Юго-Западного фронта под Тарнополем в июле 1917 года. Под ударами свежих немецких дивизий и австрийского корпуса генерала Арнольда фон Винклера русские войска без боя вновь оставили Галицию и Буковину.

Генерал Корнилов перекладывал докладные записки командующих армий, слушая доклад генерала Май-Маевского.

– Господин главковерх, разложенные агитаторами и нежелающие воевать, войска побежали. Дисциплина на Юго-Западном фронте утеряна. Отступающие через Тарнополь солдаты 8-й армии мародёрствуют, сметая всё из лавок, магазинов и домов. Пьяные, обезумевшие от безнаказанности вояки, мечутся по улицам в поисках добычи. Благодаря героизму моего гвардейского корпуса нам удалось задержать ударную группу немцев под Тарнополем, но Виклер стал обходить меня с флангов.

– Ужасно, всё ужасно. Доигрались в революцию. Чтобы не попасть в окружение приказываю всем армиям фронта отходить к довоенной границе с Австро-Венгрией. Второе – ужесточить дисциплину. В наших тылах создать спецотряды, которые будут расстреливать на месте дезертиров, мародёров и насильников. Трупы оставлять там же с надписью: «Изменники Родины».

Несмотря на эти меры, солдаты бунтовали целыми полками, нередки были случаи расстрела офицеров. В столице на фоне политического кризиса в России и падения авторитета Временного правительства произошло вооружённое выступление большевиков в Петрограде. С трудом подавив его, Временное правительство обнародовало доказательства связи большевиков с Германией, объявив их вне закона.

В этих условиях главковерх русской армии Лавр Корнилов собрал в своей ставке командующих фронтов и армий.

– Господа, Россия гибнет. Я принял решение потребовать отставки правительства и предоставления мне чрезвычайных полномочий. Ознакомьтесь с моей программой «спасения Родины». В её основе заложены милитаризация страны, ликвидация революционно-демократических организаций, введение смертной казни без суда и следствия и так далее.

Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим. Корнилова поддержали Союз офицеров, а также генерал Каледин и донское казачество. На словах Керенский поддержал Корнилова, но начал затягивать процесс. Корнилов не стал дожидаться, когда Керенский родит что-либо внятное, отправив генерала Крымова с «Туземной дивизией» в Петроград.

В Зимнем дворце шло совещание по данному вопросу Временного правительства уже третьего состава. Итог дебатам подвёл председатель Временного правительства Керенский.

– Господа, генерал Корнилов посягнул на святое, на легитимную власть в стране. Предлагаю издать указ об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его сподвижников.

– Давайте так и сделаем. Мы поддерживаем вас, господин Керенский.

– Есть одна проблема, господа министры, у нас нет армии. В этих условиях мы вынуждены прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями и раздать оружие петроградским рабочим.

В результате действий Крымова, поверившего обещаниям Керенского, и начавшейся в его частях агитации большевиков, попытка Корнилова взять власть закончилась ничем, разве что его самого, а также генералов Деникина, Маркова, Эрдели, Крымова и других посадили под арест. В Питере большевики стали вооружаться совершенно легально, создавая отряды Красной гвардии.

В эти эпохальные события в Якутске я собрал своих товарищей на совещание.

– Друзья, в силу обстоятельств я должен быть рядом с Лениным. Объясню свою позицию. Я считаю своим долгом помочь будущей молодой республике под названием Союз советских социалистических республик. Буду я не один, а с нашим полком, дабы силой оружия давить всех своих личных врагов и врагов государства. Так что в августе 1917 года я заберу две тысячи бойцов в Петроград. Хочу сказать, что скоро Россия станет двуполярным государством: большевики станут красными, а все остальные – белыми. Нам нужно к кому-то примкнуть. Согласно истории победят большевики, значит, мы примкнём к большевикам. Кроме великих идей всемирной революции, которой никогда не будет, потому что это утопия, мною движут простые меркантильные порывы.

– Какие, Сэм?

– Мне нужно царское золото и иные богатства, которые пойдут на развитие нашего концерна "Зенит-Русь. Поэтому в октябре 1917 года наше наместничество преобразуется в независимую социал-буржуазную Северо-Восточная республику. Президентом предлагаю избрать графа Евгения Володарина. Являясь моим заместителем, он десять лет руководит Чукоткой и Приморским краем. В силу обстоятельств я быть президентом не могу. Мой удел – идейный бандит «с большой дороги». А если серьёзно, то я не могу спокойно смотреть, как союзники – иностранные державы, будут раздёргивать нашу страну. Поэтому я приложу все силы, чтобы лишить их самого главного в любой войне – финансовой прибыли! Завещаю вам, друзья. В СВР ни с красными, ни с белыми не церемониться, все отряды иностранных захватчиков и прочих революционеров пускать в расход. Не факт, но есть вероятность, что в результате моих действий, произойдёт конфликт с Японией. Мой приказ – топить всё, что придёт в наши порты, сразу показав свою силу. Если сможете реквизировать миноносец или крейсер, буду только рад прибавлению в нашем флоте. Всё это вы сами понимаете, поэтому говорю лишь для серьёзности момента, мол, какой умный у вас командир! Однако по возможности, со всеми противоборствующими силами соблюдайте нейтралитет.

– Сэм, ну какой из меня президент!

– Джек, то есть, господин будущий президент, не компостируй мне мозг.

– А кого министрами назначить хочешь?

– Должности в правительстве распределите сами, ещё я всякой ерундой не занимался. Мы здесь не навсегда, а насколько сможем удержаться.

Глава 3. Великая Октябрьская революция

На фронте дела русской армии шли из рук вон плохо. Целые полки оставляли фронт, разбегаясь по домам. На других участках солдаты братались с немцами, отказываясь воевать. Эрнст Тельман и германские коммунисты тоже работали, готовя германскую коммунистическую революцию. Зато в Англии и США правители довольно потирали руки, наблюдая, как разваливаются Россия и Германия.

Реализуя принятую программу действий, в конце сентября с Сержем и Рыбаком я тайно прибыл в Петроград, чтобы участвовать в решительном сражении по захвату власти. Мы присутствовали на заседании ЦК ВКПб. Решался вопрос о государственном перевороте. Неожиданно для меня единства по этому вопросу партийная верхушка не имела. Два влиятельных большевика Григорий Зиновьев и Лев Каменев выступали против силовых методов.

– Товарищи, посмотрите на ситуацию. В феврале 1917 года численность партии большевиков составляла всего 24 тысячи человек, и это в стране со 150‑миллионным населением. Сейчас нас уже 240 тысяч, но этого крайне мало для революции. Тех же эсеров целых 10 миллионов. Мы категорически против силовых методов. Надо постепенно завоёвывать массы на свою сторону и отстаивать правоту своих идей в Учредительном собрании. Оно будет представлять интересы всего народа России.

Ленин смотрел на ситуацию более трезво, поэтому не хотел ждать созыва Учредительного собрания. Разгорелся спор между Лениным и Каменевым с Зиновьевым.

– Вы не понимаете, что на выборах большинство депутатских мандатов достанется другим партиям. Мы до конца века будем прозябать на задней скамье. Я категорически настаиваю на взятии власти до начала работы Учредительного собрания!

– В таком случае, товарищ Ленин, мы обратимся к московскому, петроградскому и финскому комитетам партии с развёрнутой аргументацией, почему нельзя идти на вооружённое восстание.

– В таком случае, товарищ Зиновьев и Каменев, мы поставим вопрос об исключении вас из ЦК партии.

Слушая перебранку, я понимал, что она затянется надолго. Требовалось что-то решить, чтобы, наконец, пойти спать. Я поднялся и сказал.

– Товарищи, ставим вопрос на голосование. Кто за то, чтобы совершить переворот?

– Революцию, товарищ Алексей.

– Революцию. А товарища Каменева и Зиновьева, чтобы они не разболтали о готовящейся революции, предлагаю поставить к стенке. Я готов выполнить приказ партии.

Григорий Зиновьев годы эмиграции провёл вместе с Лениным и Крупской. Более близкого человека у них не было. Они вместе вернулись в Россию в апреле 1917 года, вместе написали книгу «Против течения», вместе развивали дело большевиков. Насколько я знал, даже этот эпизод не испортит их личных отношений в будущем. До самой смерти Ленина Зиновьев будет входить в ближайшее окружение вождя, и пользоваться его полным расположением. Пока жив Ленин, он будет одним из самых влиятельных людей в стране. Ильич сделает его членом Политбюро и хозяином Петрограда. Затем, когда тот героически не справится, то переведёт в начальники Третьего Интернационала – пусть его разваливает. Хотя в те годы эта должность имела особое значение. Коммунисты России считались одной из секций Коминтерна, таким образом, формально Зиновьев окажется руководителем всего мирового коммунистического движения. Просто эта должность не имела под собой никаких реальных рычагов власти, напоминая собой ООН 21 века. Как пошутили в мультфильме «Симпсоны» ООН стала бесполезной организацией, в которой заседают, выносят постановления, но никаких принципиальных решений принять не могут. Другое дело, что я не терпел этих демагогов и болтунов, так что с удовольствием бы шлёпнул обоих.

Мужики реально испугались, и Ленин пошёл на попятную.

– Товарищ Алексей, это уже слишком. Я думаю, что пока ограничимся выводом обоих из состава ЦК. Ставим на голосование.

Неожиданно для всех против этого высказался Сталин! В протокол занесли его слова: «Исключение – не рецепт, нужно сохранить единство партии. Предлагаю обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить в ЦК». Он вступился за людей, которых потом методично, с чувством глубокого удовлетворения, уничтожит. Как говорится, палачами не рождаются, ими становятся, когда создаются условия для беззакония. Вопрос сняли с голосования, а проголосовали за захват власти. Сразу после этого был избран Революционно-военный совет по организации восстания, в котором оказались я, Серж и Рыбак.

В середине октября мы вновь были на заседании Петроградского реввоенсовета, где решался вопрос о дате штурма Зимнего дворца. Вещал Троцкий, патетически вздымая к небу руки, и пристально смотря после своих слов на окружающих, словно гипнотизируя.

– Наши товарищи ведут агитацию среди отрядов, защищающих Временное правительство, засевшее в Зимнем дворце. Я верю в силу убеждения и в то, что нам не окажут сопротивления.

Народ сидел и думал. Сталин высказался, что на это нельзя полностью рассчитывать, поэтому нужно собрать большой численный перевес. Его поддержал Рыков и ряд товарищей. Высказался и я.

– Ильич, товарищи, стоит ли гадать, дадут нам бой или нет защитники дворца.

– Что вы предлагаете, товарищ Семёнов?

– Я согласен с товарищем Троцким, что часть солдат услышит наших агитаторов. Но там есть помешанный на чести батальон молодых юнкеров и женский батальон смерти – надо же так оптимистично себя назвать. Они будут стоять до конца.

– А что, очень даже убедительно звучит – "батальон смерти".

– Вот именно, товарищ Каменев, что смерти. Первый бой на германском фронте практически полностью уничтожил первый состав женского батальона, который разбежался при артобстреле. Оставшихся в живых девчат сняли с фронта, вернув назад в Питер. Здесь они тоже умудряются гибнуть пачками в стычках с анархистами. Сейчас у них, кажется, третий набор служит. Так вот, девицы и юнкера помешаны на чести, так что будут стрелять. Грех терять своих людей, бросая их на пулемёты. В связи с этим я предлагаю изобразить из моих людей боевую часть, возвратившуюся с фронта. К концу октября я переброшу сюда две тысячи штыков под командованием генерал-майора Медунова. В нужный момент мы блокируем все подходы к Зимнему, войдём в него, и разоружим эти формирования. Затем дадим отмашку, а вы спокойно поведёте людей на штурм.

– Товарищ Семенов, вы можете гарантировать отсутствие выстрелов?

– А что, товарищ Троцкий, вы решили лично в первых рядах возглавить штурм Зимнего?

– Хм, ну…

– Нет, товарищ Троцкий, гарантировать полное отсутствие выстрелов я не могу. Я говорю лишь о том, что не будет организованного сопротивления защитников дворца. Ваши люди ворвутся в здание и арестуют Временное правительство.

– Принимается предложение товарища Семенова.

Затем были ещё совещания, решающие из которых состоялось 23 октября. Главными его организаторами были Ленин, Троцкий, Свердлов, Антонов-Овсеенко, Дыбенко, Сталин, Рыков, Крыленко. Непосредственное руководство захватом власти осуществлял Реввоенком Петроградского Совета, в который также входили левые эсеры и мы, бывшие жандармы. Ленин резюмировал итоги совета.

– Товарищи, сегодня 23 октября, начало революции назначаем на вечер 25 октября.

Я ушёл обрадовать своих парней об их участии в этом эпохальном событии.

– Ты ему доверяешь, Ильич?

– Ему доверяю, товарищ Рыков. Если Семенов сказал, то сделает, иначе, он нас давно бы уничтожил. Я с ним, пока работал на Финском заливе, второй раз познакомился.

– Все равно, товарищ Ленин, надо подготовить революционные части.

– Согласен, Лев. Вот и займись этим лично!

В городе витало ощущение чего-то решающего. Везде шли революционные разговоры, митинговали толпы рабочих, студентов, солдат и матросов, постоянно заседали всевозможные ревкомы, стачкомы, домкомы, губернкомы и прочие «комы». Министры Временного правительства всё это видели, но сил что-либо изменить у них не было. Страна всё реальнее сваливалась в пропасть неуправляемого хаоса, разрухи и бандитизма. В перерывах между разговорами о спасении России, министры смотрели в окна дворца на улицу.

– Что мы наделали, пропала Россия!

– Господин Прокопович, перестаньте ныть. Все в руках Божьих, мы победим врагов страны.

– Господин Керенский, вы сами верите в эту чушь? Я экономист и профессор, я всё вижу, но ничего не могу сделать. Я предупреждал вас не шутить с Доном. Зачем было ссориться с атаманом Калединым. Казаки – наш оплот, теперь вовсе не стремятся идти на защиту Зимнего. Вчера покинул свой пост и ушли в казармы первый самокатный батальон, а это четыреста солдат. Идёт нехорошее брожение в артиллерийском и пулемётном полку. Не представляю, чем всё это закончится. Люди на улицах говорят о перевороте.

– У нас есть женский батальон смерти и юнкера. Хватит в этом году революций.

– Бабы и мальчишки! Кого они защитят?

Как ни странно основным двигателем подготовки восстания стал Троцкий, а его главными помощникам оказались революционеры Подвойский и Овсеенко. Лев лично разагитировал гарнизон Петропавловской крепости уйти в казармы. 24 октября в казармы вернулись пулемётный полк и артиллеристы с орудиями, разагитированные большевиком Морозовым с товарищами.

О вот дела со сбором красногвардейских отрядов для штурма шли не очень хорошо. На том же Путиловском заводе числилось 1500 верных красноармейцев, на деле же вечером 25 числа к Зимнему подошло всего лишь 80 человек, а 15 000 бойцов по Петрограду оказались только на бумаге. Так что собрать подавляющее количество революционеров, желающих идти на пулемёты, не получилось. Перед началом операции я ещё раз уточнил у Ленина один вопрос.

– Слушай, Ильич, может, мы сами арестуем всю эту временную министерию, и дело с концом?

– Нет, Алексей, это важный идеологический момент. Представь себе, что пролетарскую революцию сделали бывшие жандармы – душители свобод.

Народ ревкома от души рассмеялся – смеялись Антонов-Овсеенко и Троцкий, улыбался Свердлов и Сталин, посмеивались Рыков и Дзержинский.

– Хорошо, товарищи, сегодня приступаем. Здесь остаётся боевая группа отряда с радистом, командир группы ротмистр «Сова». Он будет держать с нами связь, когда мы окажемся во дворце. В нужный момент мы свяжемся с ним по рации, и вы можете начинать атаку.

– Приступайте, товарищ Алексей! Сигналом начала штурма станет выстрел крейсера "Аврора".

По Невскому проспекту в сторону Зимнего дворца двигалась колонна солдат пехотного полка, впереди катили фургоны, запряжённые лошадьми и пяток грузовых машин с пушками. На шинелях бойцов были награды, среди которых виднелись как солдатские Георгиевские кресты, так и офицерские ордена.

Охрана из отряда инвалидов – Георгиевских кавалеров, дежуривших перед Зимним, встретила колонну у шлагбаума при въезде на Дворцовую площадь.

– Кто такие?

– 112-й отдельный ростовский пехотный полк. Выполняем приказ генерала Брусилова по передислокации войск. Движемся с Юго-Западного фронта к Зимнему дворцу для несения караульной службы, командир полка полковник Алекс фон Браун.

– Ваши документы, господин полковник. Прошу прощения, положено так.

– Все верно. За что крест получил, унтер?

– Под Лодзью воевал, вашбродь ранен был, теперь тут служу.

– Служи, друг, и дальше.

Я подал приказ Брусилова на выдуманный 112-й полк и мои военные документы на имя полковника Алекса фон Брауна, сделанные в Якутской типографии.

– Я доложу.

Унтер поднял трубку телефона и доложил ситуацию начальству, затем поднял шлагбаум.

Две роты бойцов приостановились, а остальные двинулись к набережной Невы, перекрывая входы во дворец со стороны реки. Я и Серж были загримированы, чтобы нас раньше времени никто не узнал. Медунов поднялся по парадной лестнице дворца, дабы представиться министру Кишкину, назначенному ответственным за защиту дворца. В это время «Осы» занимали первый этаж Зимнего, ненавязчиво блокируя посты охраны с юнкерами и девицами. В холл второго этажа из своего кабинета вышел Керенский, которому доложился Кишкин.

– Господин премьер-министр, с Юго-Западного фронта прибыл полк для охраны Зимнего дворца.

– Замечательно, настоящий боевой полк! Господин полковник, как у вас с дисциплиной?

– Агитаторов выгоняем, все верны присяге государству Российскому. В настоящее время предлагаю заменить части, несущие охрану дворца, моими людьми. Пусть ваши солдаты отдохнут, а мы с начальником охраны, господином Кишкиным, составим новый график дежурств всех имеющихся во дворце частей.

Из доклада министра нам стало известно, что Зимний дворец охраняло 147 девиц, пара сотен слушателей юнкерского училища, да человек сорок увечных ветеранов из сводного отряда "Инвалиды – Георгиевские кавалеры".

В это время вокруг Дворцовой площади на улицах кучковались рабочие-красногвардейцы. Народ переговаривался.

– Плохая идея брать сегодня Зимний.

– Точно, целый полк фронтовиков прибыл. У них пулемёты и несколько пушек, нас просто перебьют. Нужно отменить штурм.

– Я пойду к товарищу Антонову и всё выясню.

В штабе ревкома тоже наблюдался ажиотаж.

– Товарищ Сова, как там дела?

– Пока тишина, товарищ Троцкий, люди работают.

Я с бойцами шёл по коридорам первого этажа, когда наткнулся на пост охраны. Ребята, увидев такое дело, рассмеялись.

– Бабы с пулемётом, забавно!

– Мы не бабы, а бойцы Петербургского женского батальона смерти.

– Представьтесь, барышни.

– Старший унтер-офицер командир пулемётного расчёта Светлана Матлашева, второй номер – унтер-офицер Александра Осипян. Командир батальона лейтенант Бочкарева находится в том кабинете.

– Командир пехотного полка полковник фон Браун. Молодцы, девушки, настоящие защитницы империи. Пойду, пообщаюсь с вашим командиром. Вишун, веди себя с этими барышнями очень деликатно.

– Понял, хотя ничего не понял.

Оставив Вишунова караулить «часовых», я с двумя бойцами направился в рабочий кабинет поручика Марии Леонтьевны Бочкаревой. В приёмной меня встретила девушка в чине корнета.

– Господин полковник, адъютант Скрыдлова. Вы к кому?

– К командиру батальона. Простите, корнет, вы не родственница адмиралу Скрыдлову?

– Дочь. Осуждаете?

– Весьма похвально, что такая элегантная леди оказалась не изнеженной барышней, а патриоткой. Так могу я увидеть поручика Бочкареву?

– Прошу сюда. У неё сейчас командир дежурного отделения Анна Уланова.

Я зашёл во внутренний кабинет, увидев повзрослевшую Аню и плотную женщину лет тридцати с лицом идола, вырубленного из дуба. На груди у женщины было два Георгиевских креста.

– Госпожа поручик, приятно удивлён вашему чувству долга. Все разбежались, а вы держите оборону. В городе очень неспокойно, по пути сюда видел несколько отрядов революционных рабочих. Наш полк прибыл по приказу генерала Брусилова для защиты правительства.

– Я также, господин полковник, имела честь быть принятой генералом.

– Отменно. А сейчас мы сменим вас. Прошу сдать посты моим людям и отправляйтесь домой на отдых.

– Слава Богу, пришла помощь. Я дождусь приказа министра, и мы сменимся.

Медунов, а по фальшивым документам полковник Шмелев, получил у начальника охраны соответствующий приказ. Вниз спустился сам Кишкин и захлопотал: "Барышни, прошу сегодня отдыхать. Отправляйтесь по домам, но завтра прошу быть на службе".

В результате девицы, отряд инвалидов и горячие юнкера сдавали посты нашим парням. Бойцы по-хозяйски занимали позиции у пулемётных гнёзд, дверей, окон первого и второго этажей, контролируя выходы на Дворцовую площадь. Кавалеры в полном составе, девицы и молодые парни в юнкерской форме выходили на улицу, расходясь по домам. Однако дворец покинули не все. Треть девиц во главе с «командоршей» и столько же юнкеров осталось в здании. Скорее всего, им просто некуда было идти, они жили на первом этаже в комнатах для прислуги. Серж спросил у меня: «Что будем делать с такими жильцами?»

– Арестуем, а завтра отпустим домой. Серёга, перекрой выход, чтобы никто из министров не уехал. Пусть ещё эти трудоголики позаседают.

Бойцы полка планомерно занимали комнаты первого этаж, где располагались девицы, которыми занялся Серж. Я же со взводом "ос" отправился в подвалы и дальние концы дворца, чтобы проконтролировать воинствующих юнкеров. Серж политесов не разводил.

– Товарищ Бочкарева, товарищи Скрыдлова, Матлашеваа, Уланова и Осипян, вы арестованы. Прошу сдать оружие, иначе…"

– Но как же так?!

– Вы могли сегодня погибнуть. Скоро начнётся штурм дворца. Князь Семенов решил сохранить ваши жизни. Рожайте детей, ухаживайте за ранеными, а войну оставьте мужчинам. Девочки, по-хорошему прошу, сдайте оружие.

– Вы предатель, господин Шмелев!

– Кого я предал? Этих самодовольных болтунов, которые довели страну до ручки. Посмотрите, во что превратилась великая держава! Разве они способны на что-нибудь, кроме болтовни и дележа денег? Света, Саша, Аня! Вы что, меня и Леху Семенова не узнали? Лучше расскажите, как вы тут оказались?

– Мы защищаем нашу страну, даже на фронте были. Серёжа, мы тебя не узнали. Ты сильно изменился, только голос почти прежним остался. А ты нас сразу узнал?

– Я и Леха вас сразу признали, только нельзя было раньше времени говорить. Мы загримированы, чтобы нас враги не раскусили. Успокойте свою командиршу и девчонок. Время, когда надо защищать страну не прошло, а только начинается.

Дамы сдали оружие и сидели в кабинете Бочкарёвой. Я же с бойцами и оружием наперевес вошёл в помещение, где активно дискутировали будущие офицеры. Немного послушав речи юных трибунов, спорящих о положении в стране, избрал наиболее подходящую тактику общения.

– Господа, и охота вам почём зря языком чесать? Всё, что вы говорите – обычная болтовня, очень похожая на ту, которая происходит на заседаниях Временного правительства. Они не управляют страной, а ищут, где можно урвать себе кусок богатства. А вы их защищаете.

– Они заботятся о нас, хотят вывести страну из кризиса.

– Господа будущие юнкера, это вы беспокоитесь о судьбе страны. Скажите мне, где все министры первых двух созывов Временного правительства?