Будем жить по-новому! Победитель. Книга 4

Они решили запираться.

«Разреши мне поговорить, командир!» – к сербу подошел Лосев. Он размял свои руки, затолкал сербу в рот тряпку-кляп, взял его руку и легким движением сломал ему шейку лучевой кости, разворачивая сломанными костями кожу. Как тот взвыл! А Лосев ломал ему уже локоть.

Второй заговорил. Он рассказывал, заикаясь, все, что знал, так что приходилось переспрашивать, чтобы понять его речь. А Лосев уже ломал плечевой сустав.

– Тима, Тимофей, майор Лосев, остановись!

Глаза Тимофея из жестко-холодного стали приобретать человеческое выражение. Посмотрев на выдернутое ребро фашиста, он свернул ему шеи, чтобы тот не мучился.

– Тимофей, ты что?

– Понимаешь, командир, как вспомню ту деревню в 41-м, да письма их домой, так, просто, зверею, как во сне действую: все понимаю, вижу, но желание появляется не просто убить, а изувечить гадов.

– Все нормально, Тима, это нормальная реакция на садистов, а этот однозначно много крови на руках имеет, матерый гад.

Второго сербского разведчика, допросив, убили ножом.

Сербы, не дождавшись известий от разведки, забеспокоились, и вожди полезли на вершину горы к своим наблюдателям и стали смотреть в бинокли на долину, пытаясь что-то увидеть за стоящим перед ними холмом. Правда, они видели более высокую нашу вершину, на которой лежали мы и рассматривали их. Отработали снайпера и десяток бойцов, в том числе трое с биноклями – точно командиры, попадали. Гавриленко нам доложил, что сербы забегали. От него было примерно 700, ну а где-то, 600 метров до батарей. То же самое доложил и Микулов.

– Товарищи, уничтожьте всех, начните с артиллерийских расчетов.

Огонь из 1600 стволов с двух сторон стал собирать свою жатву чужих жизней. Сербы отстреливались, прячась за укрытиями, но получали пули в спину от наших бойцов с другой горной гряды. Когда активное сопротивление было подавлено, бойцы стали спускаться вниз, чтобы завершить дело. Несколько десятков сербов, петляя, убегало, чтобы сесть в машины или сбежать своим ходом в направлении к горам. Вскоре и оттуда послышались выстрелы.

В итоге операции 600 вражеских солдат СС было уничтожено. Мы захватили двадцать грузовых автомобилей, пушки, минометы и снаряды. Теперь можно и повоевать на равнине. Восемь человек убитыми и десятка два раненых оказалось и у нас. Потери случились, когда парни пошли на конечную зачистку, попав под огонь залегших за укрытиями или раненых сербов.

– Товарищи командиры, потери незначительные, но при таком тотальном перевесе, когда 90 % вражеских солдат было уничтожено, они недопустимы. Прошу проанализировать ошибки, которые случились из-за потери красноармейцами бдительности, и на тренировках отработать аналогичную ситуацию и передвижение бойцов с подстраховкой.

– Так точно, товарищ комбриг.

Бойцов похоронили, раненых обрабатывали и зашивали врачи, уложив их на захваченный транспорт. Группа двигалась дальше, не встречая сопротивления. Движение мы остановили в «зеленых», то есть поросших лесом холмах, километров за десять от этого Крушеваца. Машины с пушками и штурмовиками Лосева двинулись в объезд городка. Микулов, как повелось, повел свой батальон налево в обход городка с задачей выйти на железнодорожную магистраль. Всем предписывалось начать наступление на станцию в ночь. Подрывать пути я запретил, потому что оттуда могут идти или ехать на захваченном паровозе наши немцы. Время шло к закату, бойцам нужен был отдых, все-таки отмахать тридцать пять километров не шутка. Народ это одобрил, ужинал и отдыхал, готовясь к ночным боям.

– Бурят, ты видишь, что там за фазенда стоит?

– Не понял, командир, что такое фазенда, дом вижу.

– Сам ты дом, еще бы юртой назвал. Это замок местного феодала, просто он небольшой. Ледков, возьми десятка два разведчиков и давай прогуляемся к нему. Смотри, сколько кустов малины вокруг. Чтобы вы знали, товарищи мои, Сербия – это настоящая "малиновая страна". Здесь выращивается треть всей малины мира.

Со мной пошли Женя Киричев, Ледков, Бурят и двадцать человек из разведбата. Подходили мы скрытно, стараясь не попадаться на глаза. Но все равно, кто-то заметил движение к замку, или раньше крестьяне предупредили о появлении чужой части. Когда я и командир роты разведки капитан Юра Ланков вышли на дорогу, ведущую к воротам, с белым носовым платком, означающих белый флаг, раздался выстрел, и меня в грудь больно ударило, да так, что я попятился назад и уселся на пятую точку, быстро откатившись в сторону. Меня подхватил напарник, и мы вместе вломились в придорожные кусты малины. Бурят снял из винтовки стрелка в окне.

После такой встречи мы приступили к осаде замка по всем правилам современной войны, то есть, окружили замок, подтянули еще снайперов, а затем, под прикрытием деревьев, построек и снайперов, подорвали ворота и разом ломанулись через них во двор. Другие разведчики перескакивали через невысокий забор, сложенный из камня грубой обработки. Подобравшись к дому, просто закидали комнаты гранатами через окна. Затем в помещения полезли бойцы. Также расстреляли из пулемета дверь и под его прикрытием парни ворвались в коридоры трехэтажного «княжеского» замка, перестроенного в жилой дом.

На стенах были растянуты фашистские флаги с символикой, как Германии, так и Сербских войск СС. Бойцы выгнали из кухни первого этажа несколько спрятавшихся там теток и мужичков, причем один был явно не повар. Бой шел на третьем этаже. Я поднялся и заговорил через разбитую дверь с засевшими в зале бойцами противника.

– Выходи по одному, гарантирую расстрел, как офицеров армии, и похороны по православному обряду. Иначе, всех раненых и мертвых вздернем вместе с князем, как деревенщин, на ближайшем суку.

Сербы посовещались и к нам вышли четверо парней вместе с пожилым, но очень гордым горным князем с орлиным, то есть крючковатым носом. Чувствовалось, что этот человек привык повелевать, пусть и не королевством.

Из разговора мы выяснили, что они ожидают нашу армию, город на осадном положении, они ждут помощь из Белграда. Также они поняли, что отряд, высланный против нас, разбит. Он, представитель княжеского рода из какой-то очень младшей королевской ветки Обреновичей, династия которых в результате госпереворота в 1903 году была свергнута с престола. Он является главой города Крушевац и прибыл в свой замок забрать кое-какие документы. Все эти бойцы – это его родственники, служащие в городской охране или в сербских войсках СС.

Из замка во двор было вытащено 12 убитых молодчиков и шестеро живых вместе с главой рода. Он показал нам родовой склеп, сказал, кого туда надо положить, остальных похоронить на деревенском кладбище.

– Александр, будешь хоронить?

– Обещал же, просто могилы пусть копают местные, еще мы фашистов не хоронили.

Из деревенской церквушки привели местного служителя культа. Он исповедал приговоренных, после чего они были построены в шеренгу и наши бойцы их расстреляли.

Пока вся эта процедура происходила, другие разведчики осматривали замок. Я поднялся в кабинет князя Обреновича. В кабинете бойцы аккуратно доставали из стола и секретера документы. На полу стояла картина, за которой был спрятан встроенный в стену сейф. Его осматривал сержант Виталий Топехин. Бойцы забрали стопки документов и ушли вниз. Витя покрутился, посмотрел на меня и, достав из рюкзака стетоскоп, надел его, прислонил к сейфу и стал вращать замок. Совершив четыре поворота кодового замка, он нажал ручку, и дверца сейфа открылась.

– Витя, силен, с замками тоже можешь?

– Так точно, товарищ командир, могу. Я раньше на заводе работал, где замки делали к сейфам, и просто на продажу. Пришлось научиться с замками работать – проверяли замки на противодействие взлому, да и по вызову граждан вскрывал тем, кто ключи терял. Ну и так, баловался одно время.

– А инструмент есть?

– Почти нет ничего.

– Значит так, ставлю тебе, Витя, боевую задачу. Делаешь на бумаге эскизы инструмента, который применяется для этого дела. Когда будем в наших мастерских, то закажем десятка два наборов отмычек и нужных приспособлений из хорошей стали. Далее, меня и нескольких командиров обучаешь азам этого дела. Для этого наберем тебе замков, сам тоже собирай их, где попадутся, только не с двери нашего склада. Об умении своем помалкивай. Задача ясна?

– Так точно, командир.

– Какой тут шифр и, давай, этот сейф демонтируем и с собой заберем, хороший он с виду, швейцарский, наверное?

– Шифр 1941, а сейф угадали – швейцарский, но я таких не видел. У нас на заводе проще делали, хотя и по швейцарской технологии модели 1912 года.

Мы осмотрели его, вытащив красиво инкрустированный пистолет «Браунинг», денежных купюр, которых Витя насчитал 100 тысяч динар и десять тысяч рейхсмарок, и документы на этот замок. Пистолет забрал я, а деньги Витя понес в общую копилку.

Я же смотрел на сейф, и мне показалось, что его высота больше, чем видимое пространство. Убрав со дна красивую декоративную вышивку, я стал ощупывать дно и внутреннюю фасадную стенки. Нащупав какой-то рычажок, я отщелкнул его, и дно сейфа приподнялось. Из тайного отделения я извлек номер счета с паролем, чековую книжку на вклад в швейцарском «Zürcher Kantonalbank» на сумму порядка миллиона швейцарских франков и бархатный мешочек. Мешочек был полон бриллиантов весом до 0,2 каратов, в отдельном мешочке лежали 4 бриллианта по полсантиметра в диаметре, то есть на глазок примерно от 0,5 до 1 карата. Еще увидел пару красивых комплектов, куда входили по золотому кольцу с рубином и изумрудом, изящному колье с такими же камнями и серьги, да с десяток колец россыпью, причем, несколько были достаточно грубыми, но массивными, похоже, совсем старинной работы. Также, я увидел паспорт на гражданина Австрии Альфреда Блумера, на фото которого был расстрелянный нами сын этого князя. При небольшой гримировке я вполне смогу стать похожим на этого человека. Крышку дна я вернул назад, сунув в тайник тонкую книжку из секретера, а все остальное перекочевало в мою гимнастерку и разгрузку. Это я решил приберечь для себя, не вводя в искушение товарищей. В общем, можно констатировать, что пограбил этот князь на своем веку весьма прибыльно.

Я стоял и изучал фолианты в секретере, когда вернулись разведчики с саперами. Они аккуратно выломали сейф и унесли его в кузов грузовика. В общем, он был небольшим, где-то 60×50 сантиметров, но жутко тяжелым.

На Землю пришла ночь. Вышел на связь радист из группы разведки, направленной к городку. Он докладывал, что вражеские усиленные патрули бодрствуют, однако сам городок затих, отходя ко сну. Все боевые группы выдвигались на исходные позиции. По сути, это было большое село или маленький городок тысяч на пять жителей. Городок был взят в кольцо, и началась тихая атака. Разведчики использовали пистолеты с глушителем и ножи, за ними шли штурмовики. Тысяча регулярных войск и человек триста городской милиции и вспомогательных подразделений не справились с тремя тысячами обученных диверсантов, да еще и прилично экипированных, что существенно уменьшило количество раненых и убитых бойцов. Артиллерию сербы не применяли, так как было непонятно, куда ее применять. Ночной бой был упорным. Местные устраивали опорные огневые точки в домах, которые наши бойцы или забрасывали гранатами, или выжигали огнеметами, после чего расстреливали выбегающих солдат. В городе полыхали пожары, но он не сдавался нам.

Упорные бои были и на территории железнодорожной станции, откуда наступал батальон Микулова. Сотня сербов драпанула на Сталач, пытаясь скрыться в темноте, но наткнулась на бойцов батальона Гавриленко и также была уничтожена.

– Командир, мы так весь город спалим.

– Да, нехорошо получается, что кроме фашистов, мирное население домов лишается, но нам поставили задачу захватить город и мы его захватим любой ценой для города.

К нам прибежало несколько женщин, что-то крича и плача.

«Говорите медленно и по одной», – зло сказал я.

– Горят дома и им негде жить.

– Пока в них прячутся боевики, которые убивают наших солдат, все будет уничтожено. Показывайте, где они, а мы поможем потушить ваши дома.

Несколько мальчишек побежали вперед, выводя нас на такие дома. Бойцы также закидывали их гранатами, дома разрушались, где-то загорались, но город очищался от врагов. Естественно, никто дома не тушил, не до них было. Разве что на очищенной от сербов территории инженерно-саперные подразделения перекрывали пути распространения огню водой и землей.

К утру все было закончено, не было даже отдельных перестрелок. Нами были захвачены местные городская управа и отделение банка. Ночью, когда наметился наш явный перевес, батальон Лосева был отправлен в городок Сталач, расположенный километрах в двадцати севернее, чтобы на плечах сбежавших фашистов захватить и тот городок.

Батальон шел вдоль железнодорожного полотна, и, пройдя километров семь, вышел на широкую дорогу, за которой шумела река. Начало рассветать и небо из черного постепенно окрашивалось в серые цвета.

Лосев сверился с картой: «Так-с, эта речка должна называться Западная Морава, а еще километра через три будет нужная нам станция. Вот елки, кто-то едет, все в укрытие!»

Показалась колонна грузовиков, едущая откуда-то со стороны Хорватии в сторону Сталача. Батальон залег с обеих сторон дороги. На грузовиках ехали эсэсовцы, но на рукавах бойцов, сидящих в кузове, виднелись белые повязки.

«Эге-гей, фрицы, стой!» – с криками на дорогу вышел Лосев, размахивая рукой.

Его узнали, посигналив проехавшим вперед машинам, и колонна стала останавливаться.

«Сам ты фриц эге-гей!» – здороваясь с Тимофеев, засмеялся подошедший Карл Май.

Командиры обоих подразделений, вкратце рассказав о своих подвигах, обсудили дальнейший план действий. Лосев сказал о тяжелом захвате Крушеваца, а Май рассказал, что их батальон вышел немного западнее намеченной точки выхода, в районе крупного села Трстеник, где надеялись раздобыть провиант и транспорт, ну, еще и потому, что туда дорога лучше была. Там они навели кипиш, взбодрив местного старосту и интендантскую часть, реквизировав 20 грузовиков с боеприпасами. На них они и убыли «на фронт», как сообщили начальнику сербского тылового батальона, выдав расписку. Командиры определились, что немцы занимают Сталач, а Лосев блокирует город с севера с белградского направления, обойдя его по большой дуге.

Город был взят, как говорится «без шума и пыли». Наши немцы арестовали руководство железнодорожной станции, немецкую роту охраны, командиров укрепрайона, оборудованного со стороны Ниша. Бойцы Мая занимали командные пункты, ДОТы и окопы, как бы окружая сербские подразделения. Под стволами автоматов, направленных им в спины, сербы складывали оружие. Были отдельные попытки противодействия, но, во-первых, было непонятно, почему эсэсовцы так себя ведут, а потом разбираться было поздно, а во-вторых, против нескольких сотен направленных на тебя стволов автоматов и ручных пулеметов не очень-то и повыступаешь.

После занятия города и состоявшегося радиоконтакта в город с севера вошел батальон Лосева. Связавшись с Орловым, Лосев доложил, что станция Сталач взята практически бескровно.

Глава 5. Навстречу друг другу

Дальше пошла работа по обустройству оборонительных позиций уже нашими частями. Пленные были припряжены к работам по копанию траншей со стороны Белграда. Вокруг захваченных городов были организованы посты дальней разведки, заминированы в трех местах железнодорожные пути в направлении на города Ниш, Белград и Приштину, возле которых с взрывными машинками оставались боевые группы в составе минера и пяти человек охраны из автоматчиков. Выбранные из десантного батальона бойцы образовывали орудийные и минометные расчеты, которые под командой профессиональных артиллеристов тренировались в наведении, заряжании и остальных действиях по управлению пушками, готовясь стрелять на прямую наводку.

В Крушеваце мне не дали забыть и о мирном населении присланной городской властью делегации. В итоге, на следующий день в каждом освобожденном городке был выбран староста и комитет самоуправления, выяснены цены на продукты, которые я запретил повышать под страхом конфискации имущества и расстрела продавца. Эти комитеты по жалобам жителей, пострадавших при освобождении населенных пунктов, оценивали ущерб каждой семьи и предоставляли мне списки пострадавших и объёмы необходимой помощи. Также было организована выдача продуктов особо нуждающимся с городских складов.

Люди работали в полях, собирая урожай, а один батальон был брошен на восстановление и возведение новых домов, которые полностью сгорели при пожаре. Также я распорядился выдавать денежную помощь, согласно предоставленных старостами списков пострадавших, выплачиваемую из захваченной «казны» городков и князя. Пьётр получил обещанные 2000 динар, которые он вернул назад на восстановление города. Пьётр или Петя стал у нас главным связным и переводчиком в одном лице с местным населением, работая со старостами и уточняя их чаяния. За время работы он сдружился с одной семьей из Крушеваца, где были девушки на выданье. В их присутствии я подтвердил, что Петя является очень состоятельным бойцом, при средней зарплате в городе в 200 динар, у него в закромах числилось целых 2000, а значит, был перспективным женихом.

Городок Сталач практически не пострадал, поэтому там все было проще. Комендантом туда был направлен Конышев. В обоих городках мы покупали продукты на нужды бригады, жителей не обижали, бойцы девок не портили без взаимного согласия.

Как докладывал мне Петя, жители хотели бы видеть меня комендантом их города, понравилась им отношение русских к обычным горожанам и селянам. Были даже романы с нашими бойцами, из-за которых мне приходилось вести разъяснительные беседы с родителями барышень.

Все это налаживалось в течение недели, пока мы обустраивали позиции, ожидая реакцию немцев.

А сегодня уже наступило первое октября 1944 года. В бригаду доложили по рации, что со стороны Хорватии, движется воинский эшелон с пехотой. Эшелон с теплушками и несколькими вагонами на станции Крушевац был загнан сербскими железнодорожниками на запасной путь.

Выскочивший из вагона офицер, бросился к начальнику станции выяснять, в чем дело. Залетев в помещение начальника, он увидел направленные на него пистолеты четырех красноармейцев.

«Вот же влип, станция захвачена русскими, что же делать?» – думал капитан полка хорватских усташей.

– Капитан, не делайте глупостей, отдайте по-хорошему свое оружие, после чего вы пойдете назад, переговорите со своим командованием и сдадитесь всем эшелоном. В случае любой провокации с вашей стороны, выстрелов или иных поступков, все ваши солдаты будут расстреляны в вагонах, пленных брать не будем. Товарищ начальник станции, переведите ему то, что я сказал.

– Я хорошо понимаю вас, господин полковник, мы с сербами говорим на одном сербохорватском языке.

– В таком случае, капитан, не смею вас задерживать, посмотрите на пулеметы вокруг станции и будьте благоразумны, хотя мне проще перестрелять вас, чем охранять и кормить.

Капитан ушел, сдав оружие, а я подумал, что в моем времени языки разделились, и понять сербу и хорвату друг друга стало не так-то легко – «политик», однако.

Хорваты сдавались. Вначале из вагонов вышли офицеры. Их встречали Ледков и несколько штурмовиков с автоматами. Потом стал выходить рядовой состав и складывать оружие у вагонов.

Полковник хорват подошел к Ледкову и представился: «Предраг Ковачевич, командир 32-го пехотно-гренадерского полка армии независимой Хорватии, движемся в город Белград. Что с нами будет?»

– Командир диверсионного дивизиона майор Ледков. Я бы вас расстрелял прямо в вагонах, но наш командир сказал, что если они не дадут повода, то пусть живут в плену до передачи вас народно-освободительной армии Югославии. Пройдемте к гвардии полковнику Кольцову, он все вам объяснит.

Я побеседовал с Ковачевичем, объяснив, что мне нет дела до того, что они офицеры, пленные, они и есть пленные: «Жить будете в теплушках с солдатами, а в пассажирских вагонах будут обитать мои бойцы. Работать будете на обустройстве города под присмотром наших штурмовиков. В общем, мы будем более цивилизованно относиться к вам, чем вы относитесь к пленным сербам, но за неповиновение – расстрел на месте».

Единственно, чего хорваты много везли в поезде – было продовольствие, которое пошло в рацион наших бойцов. Дважды в день кормили и хорватов, без разносолов, но вполне сносно, а не помоями после наших котелков, как это делалось в их концлагерях. Вагоны расцепили, отогнав их на другой конец ветки. Хорватов разбили по командам и развели на разборку домов и уборку полей под охраной наших солдат. О пленении хорватского эшелона мы проинформировали Конышева и Мая. В этот же день к вечеру в сторону Ниша проследовал сербский эшелон с полковыми пушками и снарядами к ним. Он был также остановлен в Сталаче немецкими солдатами. Охрана и начальство разоружены и вся эта пленная сербская банда, включая батальон артиллеристов, была отправлена в Крушевац, потому, что в Сталаче они мешали.

Из Белграда периодически выходили на связь со станциями, отслеживая проход эшелонов. Начальник станции исправно информировал Белград о проходящих составах, доложив, что оборона станции усилена немецким батальоном СС, вышедшим с боями из Румынии. Карл Май также выслушивал указания из штаба командующего немецкой группировкой «Сербия» о необходимости быть готовым к выступлению на восток, выражая полную готовность подчиниться этому приказу.

А вот на следующий день добыча была интереснее. Маю было сообщено, что он поступает в распоряжение прибывающего с тяжелым эшелоном оберштурмбаннфюрера Хельмута Шальке.

– Роман, что есть тяжелый эшелон?

– Хрен его знает, может с тяжелыми орудиями или бронепоезд какой-нибудь?

– Конечно же, Роман, это может быть бронепоезд!

С утра в Сталаче снова был задержан эшелон с продовольствием и частично разгруженный, был переправлен в Крушевац, а вот после обеда разведчики, сидящие вдоль путей, сообщили о невиданном чуде Сербии – раскрашенном в защитные цвета бронепоезде. Май отдал приказ разведчикам пропустить его на станцию и в форме офицера СС с погонами оберштурмбаннфюрера стоял на станции «при параде» во главе выстроенной роты солдат СС, встречая прибывающий бронепоезд. Вокруг станции были переодетые в сербскую форму, но с белыми повязками, красноармейцы с пулеметами. Далее по маршруту следования поезда на железнодорожные пути были наведены две пушки для уничтожения паровоза, минеры были готовы пустить его под откос, если он прорвется, подорвав рельсы с обоих выездов со станции.

Сборный оркестр из каких-то свирелей и барабанов заиграл нечто похожее на немецкий военный марш, в общем, местный колорит рулил.

Бронепоезд остановился и на платформу спустился его командир, тоже оберштурмбаннфюрер СС. Обменявшись приветствиями, прибывший фюрер заявил, что батальон дивизии «Мертвая голова» под командованием Карла Мая поступает в его распоряжение и должен будет загрузиться в бронепоезд в качестве десанта.

«Так точно, герр оберштурмбаннфюрер, а сейчас приглашаю вас и доблестный экипаж бронепоезда на шашлыки, блюдо, которое я узнал, будучи на Восточном фронте, – ответил Май, – и, вообще, дело уже к вечеру, а тут шалят югославские партизаны, поэтому обязательно надо будет проверять пути на предмет минирования».

– Вы правы, Май, самое время поужинать.

Вокруг бронепоезда были выставлены посты из солдат Карла Мая. В самом бронепоезде оставались дежурные расчеты из команды бронепоезда.

Человек сто вылезло из вагонов этого стального монстра, и двинулись за Маем. На поляне были накрыты столы с закусками из помидор и других овощей и фруктов. Также стояли бутыли с вином, а дальше на самодельных мангалах жарились шашлыки. Аромат жареного мяса разносился на всю округу.

«Как же вскрыть эту консервную банку, чтобы дежурные не подняли тревогу?» – совещались немцы.

«Да чего ее вскрывать, притащите им шашлыков и вина – солдаты вам сами откроют двери», – подсказал переодетый в серба Конышев.

Все прошло, как и задумывалось. Солдаты открывали двери, туда поднимались парни в форме рядовых эсэсовцев, затаскивая закуску и вино прямо в вагон, попутно расспрашивая о бронепоезде и боевых подвигах, то есть отвлекали внимание обычным разговором. А дальше два-три дежуривших в вагоне фашиста просто уничтожались из пистолетов с глушителем. Боевые группы поднимались в уже захваченные вагоны и двигались по бронепоезду, зачищая его. А на поляне шло свое веселье. Немцы вкусно кушали, к сожалению, в последний раз в своей жизни. К Маю подошел помощник, доложивший о полной готовности сюрприза.

Солдаты Мая присутствовали у столов в единичном количестве, в основном, стоя на раздаче шашлыка. На «готовке» стояли, якобы, сербы, то есть наши парни, переодетые в гражданских сербов. Вообще, все настоящие сербы были удалены со станции, дабы избежать непредсказуемых действий каких-нибудь фанатиков.

«Вкусно как, ша-шш-лик, – причмокивая от удовольствия от горячего сочного шашлыка, проговорил Шальке, – а что за сюрприз вы приготовили еще, Май?»

«Айн момент, герр Шальке, пойду и распоряжусь», – ответил Май, уходя с поляны.

Поляну с немцами окружили русские штурмовики с пулеметами и расстреляли ничего не подозревающих эсэсовцев из дивизии «Адольф Гитлер». Так закончился боевой путь оберштурмбаннфюрера Шальке и команды его бронепоезда.

А бронепоезд был укомплектован бойцами из батальона Мая и после нескольких тренировок экипаж был готов к боевым действиям. Машинистом с помощником были взяты местные сербы. Начальник станции утром доложил новую порцию дезинформации в Белград о проследовании бронепоезда к городу Ниш вместе с принятым батальном десанта.

Рота под командованием Хмельникова за двое суток, обходя редкие поселки, вышла на железнодорожную ветку Скопье-Приштина-Ниш возле местного районного центра Куршумлия. Минируя рельсы с обеих сторон от поселка минами с подрывом от взрывных машинок, бойцы засняли на фотоаппарат крушение двух составов. Один из них шел из Приштины с войсками. Выбегающие из вагонов выжившие немцы подвергались прицельному огню сотни бойцов. Второй состав был подорван, двигаясь со стороны Ниша, но оказался пустым. Отойдя в горы на отдых, выставленными комвзводом «секретами» по рации была передана информация о том, что в их сторону движется отряд численностью в пару сотен человек, судя по внешнему виду, каких-то партизан, только было не разобрать – это бойцы Тито или четники.

Дело шло к вечеру, поэтому, скрыв следы своего присутствия, то есть, подобрав все окурки и оставленный бытовой мусор, рота ушла с предполагаемого пути партизан в горы. Однако, югославский отряд встал на ночевку, не дойдя до ущелья, где базировались наши бойцы. Несколько разведчиков ушли к сербскому отряду, наблюдать за их передвижениями. От лагеря отделились по двое партизан, направившиеся в разные стороны и, взобравшись на холмы стали на дозорную вахту. Наши разведчики дождались, когда ближайшая пара подойдет к их укрытию и, оглушив и скрутив «югов», доставили к Хмельникову.

Очухавшихся парней допрашивал Андрей лично: «Кто такие и куда идете?

– А вы кто такие, советские войска, что ли?

– Вопросы здесь задаю я, поэтому повторяю вопрос, кто вы такие?

– Мы передовой отряд 1-й бригады 13-го корпуса народно-освободительной армии Югославии, подчиняющейся генералу Иосипу Брозу, двигаемся на город Ниш, чтобы, ударив врагу в тыл, помочь советским частям.

– Мы советский диверсионный отряд, тоже помогаем нашим войскам, воюя в тылу врага.

– Давайте объединим наши усилия, товарищи, и ударим по Нишу вместе.

– А сколько в вашем корпусе солдат.

– Почти четыре тысяч воинов.

– Надо переговорить с вашим командованием, пусть один из вас отправляется и вызовет сюда командира авангарда, а второй пока побудет у нас в гостях.

Встреча прошла конструктивно, это действительно оказались югославские партизаны из коммунистического лагеря. Отрядом в четыреста человек этой же ночью диверсанты и партизаны заняли Куршумлию, где был уничтожен взвод сербских фашистов, после чего стали дожидаться основные силы партизан. Хмельников вышел на связь с нашими радистами, обрисовал обстановку и получил от меня «добро» на свой план действий.

Рота немцев под командованием капитана Эриха Дернера и штурмовой батальон Лаврикова, усиленный трофейной артиллерией, вместе со мной выдвинулись по дороге к городу Пояте, чтобы в дополнение к железнодорожной перекрыть еще и шоссейную магистраль Белград-Ниш. По пути мы сходу заняли городок Чичевац.

Городок Пояте, как оказалось, в Сербии все, где было больше трех тысяч жителей, считалось мегаполисом, являлся узловым городом на вышеназванной транспортной магистрали, соединяющим столицу с восточной частью страны, поэтому укреплен он оказался прилично и гарнизон насчитывал не меньше батальона пехотинцев и артиллерию.

Наша разведка натолкнулась на дозоры немцев. А дальше был затяжной бой. Мы, имитируя давление по фронту, ротами пытались обойти укрепления немцев вокруг этого села. Немцы также пытались обойти нас, в итоге, по центру и на флангах мы увязли в позиционные бои, не желая штурмовать в лоб укрепления, чтобы сохранить своих солдат. Бойцы обстреливали немцев из артиллерии, подавляя их огневые точки. Они в ответ обстреливали нас, и было ясно, что мы проиграем бой из-за отсутствия снарядов. Была послана машина в Сталач за боеприпасами, а Дернеру приказано обходить городок по дуге с большим радиусом, чтобы зайти в него под видом немецкого подкрепления с севера. Взвод штурмовиков из батальона Лаврикова с трофейными немецкими гранатометами и минометами направился в засаду к шоссе в сторону Ниша, чтобы взрывать все, что движется. Если смогут, то вражескую технику и машины желательно оставлять целыми, а вот в плен немцев брать нежелательно и вскоре оттуда послышались активная стрельба. Ну, что же, шоссе оказалось достаточно оживленным. Я вызвал по рации Мая и приказал направлять к нам на усиление бронепоезд с пехотным десантом.

Получилась интересная картина, с юга шли эшелоны с продовольствием и солдатами. Наши действовали по отлаженной схеме, загоняя их на тупиковую ветку и разоружая охрану. Так было захвачено 6 эшелонов, которые уже не помещались на станции, и их пришлось перегнать на станцию Сталач с восемью запасными путями. А вот с запада с Хорватии шли эшелоны с солдатами. Второй эшелон с хорватскими добровольцами сдаваться отказался. В ответ эшелон был показательно расстрелян из крупнокалиберных пулеметов, уничтоживший солдат противника через стенки вагонов и теплушек. Выбегающие из эшелона с поднятыми руками солдаты также расстреливались из автоматов и ручных пулеметов. После бойни более сознательные пленные из первого эшелона занимались похоронами своих упрямых, но убитых земляков.