Чувствуя, что все равно заснуть ему не удастся, Александр стал быстро одеваться. Через полчаса он уже был на работе. Усевшись за стол, он поднял трубку и позвонил дежурному по комендатуре.
– Демидов, занеси мне журналы о регистрации въезжающего в город транспорта.
Вскоре перед Костиным лежало три амбарные книги. Он закурил и стал просматривать их содержимое. Два журнала он просмотрел довольно быстро, а вот третий, вызвал у него неподдельный интерес. Александр водил пальцем по строкам журнала пока тот не остановился напротив номера «Опеля».
«Интересно, – подумал Костин, – кто же приезжал на автомобиле, принадлежащему штабу фронта. Неужели это был тот офицер, которого я встретил у кабинета Веры?».
Он снова набрал номер телефона дежурного.
– Скажи, Демидов, к вам два дня назад не заезжал человек из штаба фронта, – поинтересовался у него Костин. – В журнале вот зарегистрирована эта машина, а человек ни у кого не был?
Он положил трубку. Подозрения в отношении Веры приобретали все более существенную значимость.
***
Феоктистов прочитал радиограмму и, скомкав листочек, бросил его на землю. Заметив на себе пристальный взгляд Гаврилова, поднял его и, достав спички, поджег его. Лесник долго смотрел на крохотный огонек, который с жадностью пожирал шифровку. Растоптав пепел, он посмотрел на диверсантов, которые ждали от него приказ.
– Центр переносит операцию на неопределенный срок, – коротко проинформировал он своих товарищей по группе.
Все, молча, выслушали эту новость. Кто-то благодарил Бога за столь приятную весть, предполагая, что им предоставляется отсрочка от смерти. То что, многие из них погибнут при проведении акции, понимал каждый из них.
– С чем это связано? – обратился к Леснику Гаврилов. – Может, ты нам всем объяснишь, почему?
По лицу Феоктистова пробежала едва заметная тень гнева. Гаврилова он не любил еще с варшавской разведшколы, а сейчас вся эта негативная энергия просто выводила его из себя.
– Ты об этом не меня спрашивай, а полковника. Причины переноса операции я не знаю, да и зачем она мне. Как только, так сразу, ты меня понял, Гаврилов?
Гаврилов усмехнулся, ему явно не понравился ответ Лесника.
– Я здесь не для того, чтобы слушать твои сказки, – словно стараясь обострить ситуацию, произнес с вызовом Гаврилов. – Все знают, почему мы здесь. В задачу группы входит подрыв фронтовых складов боеприпасов, так вот ты нам и объясни, почему мы до сих пор кормим здесь комаров? Почему не выдвигаемся к складам?
Все посмотрели на Лесника.
– Многие из нас не первый раз гуляют по тылам русских и хорошо знают, что чекисты рано или поздно выйдут на нас, заблокируют зону и уничтожат, – продолжил Гаврилов. – Я предлагаю, проникнуть на склады и заминировать их, а еще лучше, взорвать их. Пока СМЕРШ и НКВД будут разбираться с этой ситуацией, мы уйдем за линию фронта.
Рука Лесника потянулась к автомату, но Гаврилов, словно, предвидел подобное развитие ситуации и направил на Феоктистова ствол своего автомата.
– Не говори правды, не теряй дружбы, – по-моему, так говорят русские. – Я только спросил тебя, Лесник, а ты уже за автомат. Не хорошо…. Я предлагаю, двинуться к складам.
Гаврилов посмотрел на лица своих товарищей, ища среди них тех, кто его может поддержать в этом вопросе. Однако, зная характер Лесника, многие из них, молча, выслушали реплику Гаврилова.
– Чего молчите? Может вам всем напомнить, кто здесь командир группы: я или Гаврилов? Все кто из вас сейчас «дернется», я просто убью. Я не позволю никому из вас сомневаться в моей компетенции. Ну, кто не согласен с тем, что группой командую я?
Все, молча, приняли сторону Феоктистова. Гаврилов понял, что остался в полном одиночестве.
– Все ясно, просто вы молодцы, – вполне примирительно произнес Гаврилов. – Это была просто шутка, то есть проверка на «вшивость». Вот видишь, Лесник, как все хорошо складывается. Все готовы к выполнению лишь твоих требований и команд.
Гаврилов громко засмеялся и, забросив ручной пулемет на плечо, отошел в сторону.
***
Костин прочитал сводку наружного наблюдения за Верой и, тяжело вздохнув, отложил ее в сторону. Сейчас он гадал, то ли она заметила за собой наблюдение, то ли нет, но она практически не выходила с территории госпиталя и ни с кем не встречалась. Александр быстро набрал номер полковника Носова.
– Товарищ полковник, меня интересует один вопрос, можно ли установить, кому звонила из штаба фронта медсестра нашего госпиталя Романова Вера?
– Я что-то тебя не совсем понимаю, Костин. Ты можешь мне все это объяснить по-человечески. Я же не волшебник, чтобы взять и ответить на твой замысловатый вопрос.
– Я не исключаю, товарищ полковник, что Романова может сотрудничать с немецкой разведкой и поэтому, меня интересует, с кем она поддерживает связь в штабе фронта. Я ее на днях видел с майором. Он, судя по номеру автомашины, служит в штабе фронта.
– Интересно, интересно, – произнес полковник. – Ты предполагаешь, что эта медсестричка является связной немецкого агента, которого мы так долго пытаемся установить. Я правильно тебя понял?
– Где-то так. Может, я и ошибаюсь.
– Хорошо, я понял тебя, Костин. Я дам команду на коммутаторе…
Александр положил трубку.
«Надо снова ждать, – подумал он. – Кто бы знал, как я не люблю ждать!»
Вера словно почувствовала, внезапный мой интерес к ней. Она уже с утра дважды звонила, приглашая Костина в гости. В этот раз позвонил он ей.
– Какие планы у тебя на вечер, Вера?
Похоже, его неожиданный для нее вопрос, застал девушку врасплох.
– В каком смысле, Саша?
– В самом прямом. Хочу немного отдохнуть, посидеть, расслабиться….
В трубке было хорошо слышно, как тяжело дышит Вера. Похоже, она что-то взвешивала. Наконец она тихо произнесла:
– Приходите, я буду ждать вас.
Костин положил трубку.
«А может, я тороплю события? – подумал он. – Может, не стоило настаивать на встрече?»
Минут через десять, Костину позвонил полковник Носов.
– Звонок из госпиталя прошел. Только пока не ясно, с кем она говорила в штабе.
– О чем она говорила?
– Трудно сказать, говорила о здоровье какого-то капитана.
Костин усмехнулся. Он моментально догадался, о каком капитане шла речь, однако, он не стал говорить об этом полковнику.
– Чего молчишь?
– Думаю, товарищ полковник, думаю…
Носов положил трубку. Александр закурил и, встав из-за стола, подошел к окну.
***
Лесник вышел на крыльцо дома и, взглянув на заходящее за лес солнце, направился к сараю, в котором стаяла захваченная ими полуторка.
– Садись в машину, – произнес Феоктистов, обращаясь к Брагину, – едим в город.
– А не поздновато, Лесник? Через два часа будет совсем темно….
– Ты что? Плохо слышишь?
Брагин забрался в кабину грузовика и завел двигатель машины. Лесник открыл двери сарая и машина, словно зверь, осторожно выкатилась из строения. Феоктистов забрался в кузов и стукнул кулаком по крыше кабины.
– Поехали!
Машина выехала со двора и выехала на улицу.
– Это куда он? – спросил Гаврилов радиста.
– В город поехал. А ты что интересуешься или он с тобой должен был посоветоваться, – с ехидцей произнес радист. – Ты уж прости его, несмышленого.
– Да пошел ты…., – выругался Гаврилов и направился в дом.
Брагин уверено вел машину, словно эта дорога ему была хорошо знакома. Он сворачивал то в одну, то в другую сторону, пока машина не выехала на окраину города. Около поста он лихо остановил машину и, улыбаясь, протянул сержанту документы.
– Куда так летишь? – спросил Брагина сержант.
Заметив в кузове офицера, сержант вытянулся в струнку и козырнул старшему лейтенанту.
– Я в комендатуру, – коротко бросил Лесник.
Сержант замялся. Он хотел спросить у офицера документы, но судя по его серьезному лицу, почему-то не решался.
– Ты что краснеешь, как красна девица? – спросил его Лесник. – Давно в комендатуре?
– Третий день, – ответил сержант. – Еще не привык к этой службе.
– Как фамилия? – спросил его офицер.
– Бехтерев.
– Ничего, Бехтерев, скоро привыкнешь. Давай, пропускай, комендант не любит, когда его подчиненные опаздывают.
Сержант козырнул и поднял шлагбаум. Поплутав немного по городу, полуторка остановилась недалеко от госпиталя. Из кузова выпрыгнул Феоктистов и, расправив гимнастерку, направился в здание.
– Где я могу найти Веру? – обратился он к санитару, который попался ему на встречу.
– Прямо по коридору, последняя дверь справа.
Лесник оглянулся назад и направился по коридору. Дверь кабинета, который занимала Вера, была приоткрыта. Прежде чем войти в кабинет, он с минуту наблюдал за ней из коридора. Наконец, он решился.
– Здравствуйте! – поздоровался он с медсестрой. – У вас не будет лекарства? У меня очень сильно болит голова….
Женщина вздрогнула и с испугом посмотрела на вошедшего в кабинет офицера.
– Могу сделать укол камфары, – дрогнувшим голосом ответила медсестра.
– Мне нужна связь с Учителем, – произнес Лесник, прикрывая дверь.
Вера с удивлением посмотрела на офицера.
– Вы услышали, что я вам сказал? – спросил ее Феоктистов. – Мне нужна связь!
– Я передам вашу просьбу, – немного успокоившись, ответила женщина. – Вам передадут время и место встречи.
– Я не могу ждать! Вы это поняли?
– Я вам ответила. Это зависит не от меня….
Вера встала из-за стола и открыла навесной шкаф. Она достала небольшой пакетик, в котором было какое-то лекарство, и протянула его Леснику.
– Не бойтесь, это глюкоза. Вы же заходили за лекарством.
Она улыбнулась офицеру и снова села за стол, давая ему понять, что разговор окончен. Лесник взял пакетик и вышел из кабинета.
***
Костин шел по улице, отмечая про себя, как быстро меняется облик прифронтового города. Уже был очищен от битого кирпича и строительного мусора центр города, то тут и там виднелись группы военнопленных немцев, которые работали на уборке городских улиц. Впереди Александра шел комендантский патруль – младший лейтенант, с эмблемами связиста и двое солдат. Заметив стоявший в переулке грузовой автомобиль, патруль, направился в сторону полуторки.
Костин прошел еще метров сорок, как за его спиной раздались выстрелы. Едва не сбив его с ног, мимо него промчалась автомашина. Вслед за машиной бежал младший лейтенант и стрелял в нее из пистолета. Полуторка резко свернула в узкий переулок и пропала из вида.
Александр подошел к двум лежащим на мостовой солдатам. Один из них был еще жив. Его пробитая пулей грудь высоко поднималась, а из раны при каждом выдохе пузырилась кровь. Рядом с солдатом на земле лежал небольшой белый пакетик. Костин поднял его и посмотрел на младшего лейтенанта, который стоял рядом с ним.
– Это его? – спросил его капитан.
– Не знаю, по-моему, этот пакетик был в руках офицера, который выстрелил в него, – произнес младший лейтенант и рукой указал на убитого солдата.
– Поднимай взвод и за ними, – приказал ему Костин. – Что стоишь, бегом!
Младший лейтенант метнулся в сторону комендатуры. Заметив проходящего мимо него бойца, Костин приказал ему остаться около тела, а сам побежал в госпиталь. Через мину-другую из него выбежали три человека с носилками, которые побежали к раненому бойцу.
Зайдя в госпиталь, Александр направился в кабинет Веры. Открыв дверь, он понял, что ее там нет. Он прошел в кабинет и сел за стол. Выдвинув ящик стола, он убедился в том, что он пуст. Встав из-за стола, он подошел к шкафу. Открыв створку, он увидел маленькие белые пакетики.
– Ты что здесь делаешь, Саша? – услышал он голос Веры у себя за спиной.
– Жду тебя, – ответил он. – Ты же сама меня приглашала в гости или я ошибаюсь?
Вера с явным недоверием посмотрела на Костина.
– Чего молчишь? Ну, раз так, тогда я пошел, – произнес он и направился к двери. – Кстати, недалеко от госпиталя диверсанты убили бойца, а другого ранили. Там на месте ваш врач и санитары.
Лицо Веры оставалось абсолютно спокойным, она словно не слышала, о чем говорил с ней Александр.
– Ты меня извини, Саша, но сейчас у меня много работы. Ты на меня не обижайся, так бывает. Сегодня с утра привезли много раненых, всех нужно разместить, накормить….
Костин прошел мимо нее и вышел в коридор. Его подмывало спросить ее о маленьком белом пакетике, но он сдержал себя. Выйдя из здания, он заметил сотрудника уголовного розыска, который вел наблюдение за медсестрой. Александр дал ему знак и направился за больничный корпус. Он достал папиросы и закурил.
– Что скажешь? – спросил Костин оперативника.
– Сорок минут назад, товарищ капитан, она встречалась с каким-то старшим лейтенантом. Встреча была короткой, минут пять-десять. О чем они говорили, я не слышал.
– Сорок минут, говоришь?
– Да. Этот офицер, похоже, был здесь впервые, он не сразу направился к ней в кабинет. Мне показалось, что он просто не знал, где ее кабинет.
– Хорошо, наблюдай…
Костин развернулся и, бросив окурок папиросы на землю, направился к воротам.
***
Утром Костину позвонил полковник Костин.
– Вчера бы состоялся радиосеанс. Связисты установили место выхода рации, это бывший поселок Новаторов. Судя по полученной информации, этот поселок сожгли немцы при отступлении. Он в сорока километрах от твоего города. Я уже говорил с комендантом, чтобы он направил туда роту, пусть прочешут лес и поселок.
– Думаю, что это бесполезное занятие. Эти люди достаточно опытные и наверняка, после сеанса ушли в лес.
– Это ничего не меняет, Костин. Выдели коменданту двух своих людей, пусть «понюхают» что там. Кстати, вчера прошел звонок из госпиталя в штаб фронта.
– И что, товарищ полковник?
– А ничего, разговор шел о медикаментах. Просили прислать в связи с поступлением большой группы раненных бойцов.
Костин положил трубку и посмотрел, на лежавший перед ним маленький белый пакетик. Он встал из-за стола и, выглянув в окно, позвал к себе оперативника.
– Вот что, Гильманов. Сходи в госпиталь и пригласи ко мне медсестру Веру. Если будет интересоваться, скажи, что срочно нужно осмотреть арестованного диверсанта. Что он в форме советского офицера, что именно он и еще один из них, вчера открыли огонь по нашим солдатам. Ясно?
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Если не спросит, то ничего ей не говори…. А сейчас, иди.
Вера шла по коридору госпиталя, не обращая никакого внимания на вопросы, которые задавали ей сослуживцы.
– Странный у вас, капитан, зачем я вдруг понадобилась ему. Прислал за мной офицера, хотя мог, просто, позвонить.
– Я не обсуждаю действия моего командира, – ответил ей Гильманов. – Закрутился наш капитан. Вчера привезли раненого диверсанта, это того кто открыл стрельбу в городе. Надо же сволочь, одет в нашу советскую форму.
По лицу Веры пробела едва заметная тень тревоги. Они вошли в здание районного отдела контрразведки. Женщина хотела свернуть в сторону, где находятся камеры, но офицер предложил ей пройти в кабинет Костина. Александр взглянул на женщину и поднял трубку, звонившего на столе телефона.
– Слушаю, – произнес Костин, – говорите же.
– Это начальник госпиталя. Хотел бы с вами поговорить, товарищ Костин.
– Приезжайте, у меня к вам тоже есть вопросы, а сейчас мне некогда с вами разговаривать.
– Отведи ее к себе, я позвоню тебе, – приказал капитан, обращаясь к Гильманову.
Минут через десять около здания отдела контрразведки затормозила машина. Александр стоял у окна и наблюдал, как мужчина в военном френче с трудом выбирался из салона «Эмки». Подполковник Зверев Герасим Васильевич был небольшого роста, полноват с красноватым одутловатым лицом. Его светлые редкие волосы были зачесаны назад и в лучах утреннего солнца, отчетливо просвечивалась его лысина.
– Я слушаю вас, товарищ подполковник, – произнес Костин. – Присаживайтесь…. Так о чем вы хотели со мной переговорить?
Подполковник сел на стул и, сняв с головы фуражку, положил ее на край стола. Он взглянул на Александра и, вытащив из кармана кителя носовой платок, вытер им вспотевший лоб.
– Товарищ капитан, не изволите ли проинформировать меня о причинах ареста моей медсестры Романовой Веры?
Костин усмехнулся. Подполковник явно не понимал, где и кому он задает подобный вопрос.
– Она арестована по подозрению в содействии немецким диверсантам. Еще вопросы есть? – спросил Зверева Александр. – Чего вы молчите?
– Это какая-то ошибка. Вера служит в госпитале с 1942 года. Она не может содействовать немецким диверсантам. Вы уже арестовали ранее мою медсестру по тем же обвинениям.
– Товарищ подполковник! Я не намерен отчитываться перед вами за свои действия. Как давно вы в госпитале? Полтора месяца? Я бы на вашем месте не стал бы так категорично утверждать о ее лояльности к советской власти.
Лицо Зверева еще больше покраснело и стало похоже на созревший под южным солнцем помидор.
– Скажу одно, что в вашем госпитале длительное время укрывались немецкие диверсанты. Скажите, вы знали об этом? Да, да, товарищ подполковник. Это следует из показаний диверсантов. Скажите, как давно вы заглядывали в гараж? Не помните? Так вот, я вам докладываю, в этом гараже до сих пор стоит автомашина «Виллис», которой пользовались немецкие диверсанты. Теперь у меня к вам вопрос, товарищ подполковник. Скажите, как могли долечиваться и просто укрываться в госпитале немецкие диверсанты? Подумайте. Я жду вашего рапорта через час.
– Вы на что намекаете, капитан?
– Я не намекаю, – жестко ответил Костин. – Я жду вашего рапорта!
– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне. Я нас буду жаловаться командующему армии.
– Жалуйтесь. Но сначала я вам посоветую подумать о последствиях. Я – СМЕРШ, может вам расшифровать, что это значит.
Подполковник поднялся и быстрым шагом устремился к двери.
***
Вечер выдался теплым. Заходящее на западе солнце, медленно опускалось в золотой горизонт. Капитан Костин закрыл сейф и, закурив, вышел из кабинета. Заметив полоску света, пробивающую из-за неплотно закрытой двери, он зашел в кабинет. Увидев вошедшего начальника, лейтенант Дроздов встал из-за стола.
– Сиди, – произнес Александр, присаживаясь рядом на стул. – Продолжайте допрос.
Перед Дроздовым сидела Вера. Губы у нее были в крови, под глазом фиолетовым пятном светилась гематома.
– Вы по-прежнему будете продолжать утверждать, что вам не знаком человек под кличкой Художник, он же Панкратов? – спросил женщину оперативник. – Романова! Вы что думаете, что это все придумал я? Напрасно, хотите я зачитаю его показания.
Женщина отрешенно смотрела, куда поверх головы сотрудника СМЕРШ, словно того и не было в кабинете.
– Вы слышите, о чем я говорю с вами?
– Да. Я впервые от вас слышу эту фамилию. Я не знаю, о ком вы меня спрашиваете. Вы знаете, я служила в госпитале, а там много разных военнослужащих – бойцов, офицеров… Может, кто-то из них и был по фамилии Панкратов, но лично я с ним знакома не была и художников я никаких не знаю.
Дроздов открыл папку и положил перед женщиной фотографию. Вера взяла в руки фотографию. Костин заметил, как задрожали пальцы женщины. Она отбросила в сторону фото Панкратова, словно она обожгло ей пальцы.
– Вера! Может, вы мне расскажите о старшем лейтенанте? – произнес Костин. – Стоит ли отрицать то, что элементарно проверяется. Сейчас мы проведем очную ставку, и все встанет на свои места. Он у нас сейчас в камере. Вы знаете, что мы обнаружили в его кармане?
Александр положил перед ней маленький белый пакетик. Несмотря на то, что она пыталась сдержать свою реакцию при виде пакетика, тем не менее, в глазах ее мелькнул страх.
– Именно такие пакетики я видел в вашем навесном шкафчике. Может, не стоит молчать?
– А ты меня не учи, начальник, – со злостью произнесла она. – У меня были хорошие учителя, которые советовали мне, меньше трепать языком.
Костин улыбнулся. Злое лицо Веры, стало еще привлекательней.
– Вера – это настоящее твое имя или его тоже придумали твои учителя в школе Абвера? – спросил ее Александр. – Почему ты молчишь? Вот посмотрите, что нам прислала Москва на наш запрос.
Костин, молча, протянул ей документ. Она снова взяла его трясущими руками.
– Вот видишь, Романова Вера Потаповна, 1922 года, уроженка города Суммы, погибла в августе 1942 года. Там, даже указано место ее захоронения. Прочитала? Что можешь сказать по данному факту? Вас просто нет в природе, вы мертвы…
Женщина молчала. Из ее василькового цвета глаз, покатилась слеза.
– Ты меня слышишь? Это конец твоей легенды.
Женщина посмотрела на Костина, и лицо ее исказила гримаса отвращения. Она отвернулась от него. В этот момент она просто ненавидела этого молодого капитана, который сумел переиграть ее.
– Что будет со мной? – спросила она Костина. – Скажите, меня расстреляют?
– Все зависит от того, что вы нам расскажите, то есть от вашей искренности.
Вера снова замолчала, по всей вероятности обдумывая, как ей поступить. Александр не отрывал своего взгляда от лица женщины.
– У меня есть приказ, о ликвидации немецкой диверсионной группы. Этот приказ дает мне большие полномочия в отношении захваченных агентов и диверсантов. Надеюсь, ты меня поняла? Второго шанса у тебя просто не будет.
Похоже, она приняла решение.
– Я не боюсь смерти, Костин, мне сейчас все равно, расстреляете вы меня или нет.
– Не играй, Вера, боишься, – ответил ей Александр. – Смерти не боятся лишь психические больные люди. Вы же не больны?
– Вы правы, Костин, я не больная. Пишите. Я не Романова Вера Потаповна. Моя настоящая фамилия – Яковенко Галина Семеновна. Родилась я в Киеве в 1922 году. Мой отец, Семен Кондратьевич до революции владел несколькими доходными домами в Киеве. Однако, с приходом Советской власти, он с моей мачехой сумел перебраться в Польшу. Я тогда заболела сыпным тифом и не могла поехать с ними. Когда в Киев вошли немцы, вместе с ними вернулся и мой отец. Он был в хороших отношениях с комендантом города, и я, по его рекомендации была зачислена в разведшколу. В 1942 году была переброшена на территорию СССР, а если точнее в Ярославскую область, где формировались крупные диверсионные группы. Вскоре, начался крах. Чекисты ликвидировали одну группу за другой. Мне было приказано добровольно ступить в Красную армию. До войны, я окончила курсы медсестер, и мне это здорово пригодилось в последующей жизни. Вот так, я и оказалась медсестрой, в госпитале.
***
Наш госпиталь два месяца назад перебросили в этот небольшой провинциальный городок. Я работала, забыв кто я, и мне казалось, что все в прошлом. Однажды в госпиталь приехал заместитель начальника городской комендатуры Виктор Хмелев. Он был таким веселым в этот день, острословил, шутил…. Мы сидели за столом и неожиданно для меня он произнес пароль. Это было так неожиданно, что я не сразу поняла, что эта фраза адресована мне.
– Чего хлопаешь глазами, Вера? – произнес Хмелев с усмешкой. – Ты же не дурочка, надеюсь, все поняла? А теперь, слушай меня внимательно. Поступаешь в распоряжение своей подруги Клавы. Это приказ!
– Какой Клавы?
Это было столь неожиданно для меня, что я в какой-то момент просто растерялась.
«Зачем им два человека в одном госпитале? – первое, о чем подумала тогда я. – Это же крайне не рационально….».
Только потом я случайно узнала от Клавы, что ее хотят перевести в штаб фронта. Она якобы приглянулась одному из генералов. После одной из вечеринок Виктор Хмелев зашел в мой кабинет и сообщил мне, что я пока поступаю в его распоряжение.
– Твоя основная задача – создать на базе госпиталя «лежку» для наших людей.
– Да вы что? Я не волшебник и не могу делать людей не видимыми. Их же сразу заметят врачи и сообщат об этом в СМЕРШ.
Это Виктор посоветовал мне размещать людей в аптечном складе. Вера сделала паузу и посмотрела на Костина.
– Это вам приказал Хмелев познакомиться со мной? – спросил ее Александр. – Я не ошибся?
– Да. Именно Виктор приказал мне познакомиться с вами и через вас получать информацию о планируемых операциях. Но, тогда мне помешала Клава, почему она полезла к вам, я и сама не поняла. Короче, Хмелев, тогда остался недоволен не только мной, но и Клавой.
– Вон, как! Я тоже тогда подумал, почему при первой нашей же встрече, меня сразу Клава потащила в кровать. Продолжайте…. Меня очень интересует, почему вы убили Хмелева?
– Хмелев возомнил из себя большого начальника. Однажды, он проследил за Леной, блондинкой о которой вы меня спрашивали. Именно через нее он вышел на диспетчера узловой станции. Об этом он почему-то поделился с Клавой. Резидент, посчитал это опасным и принял решение по устранению Хмелева. Его убил Художник, то есть Панкратов, о котором вы меня так долго спрашивали. Он ранее, был несколько раз судимым, и ему ничего не стоило это сделать. Я и Клава должны были страховать его, ведь вы жили в соседних с ним комнатах.
– Я потом догадался, почему Клава так внезапно оказались около моего дома. Я тогда видел и вас около дома. А теперь вернемся Елене. Кто она?
– Дайте мне воды. У меня пересохло в горле…
Костин налил в кружку вода и протянул ее Вере. Она с жадностью выпила и вернула ему кружку.
– Мне можно спросить вас, как вы вышли на Лену?
Александр улыбнулся и посмотрел на Дроздова, который записывал показания.
– Мне рассказали о ней ваши подруги. Есть говорят у Виктора женщина, с которой он регулярно встречается.
– Спасибо. Я так и думала, что все его похождения закончатся именно таким образом. Я плохо знаю эту женщину. Я встречалась с ней всего несколько раз. Как ее зовут по настоящему – я не знаю. Просто она представлялась нам, как Лена. Где она живет, я тоже не знаю.
– Ну, хорошо, я поверю вам, – произнес Костин и поднялся со стула. – Отведите арестованную в камеру. Она устала, пусть отдохнет.
Женщина поднялась и, взглянув на Александра, направилась и в сопровождении лейтенанта Дроздова к двери.
***
Александр закрыл кабинет и положил ключи в карман галифе, когда услышал настойчивый звонок телефона. Открыв дверь, он направился к столу.
– Костин! – представился он. – Слушаю…
– Это полковник Носов. В лесу на десятом километре от деревни Дятловка обнаружены два труппа военнослужащих. Один из них опознан как водитель грузовика, а второй, предположительно сопровождавший груз – сержант Дьяченко. Диверсантами похищена машина – полуторка государственный номер 1297 РЧ.
– Товарищ полковник! Может, это совершили дезертиры или местные уголовники? – выдвинул версию Александр. – Почему сразу – диверсанты?
– Не похоже, капитан. Это немецкие диверсанты. Помнишь этих парашютистов? Это они, я уверен. Тебе нужно срочно организовать их розыск.
– Товарищ полковник! У меня нет столько людей, чтобы прочесать такой большой массив, да и работы с арестованными еще много.
– Арестованные сидят в камерах, значит не убегут. Так что начинай отрабатывать лесной массив
В оперативно-розыскной группу, возглавляемую капитаном Костиным, народ подобрался довольно опытный. За короткое пребывание в Белоруссии, они сумели хорошо изучить район поиска. Красноармейцы уверенно двигались от одного села к другому, не пропускали даже отдельно стоявшего жилья, расспрашивали местное население о небольшой группе бойцов, которых могли увидеть вблизи населенных пунктов. В том, что диверсанты одеты в армейскую форму, никто из них не сомневался.
– Они должны быть где-то здесь! – повторял капитан Костин. – Никуда им деться! Район оцеплен и, вырваться из кольца окружения – невозможно.
– А если сегодня не отыщем? – осторожно спросил Костина Дроздов. – Ведь мы их ищем наугад, а двигаются они по заранее запланированному направлению.
– Значит будем искать завтра, пока не найдем, – громко ответил Александр. – Другие группы тоже ищут.
– Сколько осталось селений в нашем квадрате? – поинтересовался Дроздов у Костина.
– Еще два, судя по карте, – ответил капитан. – Они друг от друга в трех километрах, по одной дороге.
Группа двинулась сосновым бором. Дышалось хорошо, свободно. Сосны напоминали Александру корабельные мачты. Вскоре они оказались на опушке этого небольшого бора. На самом краю опушки стояли, словно три богатыря, три стога со свежее скошенным сеном. Вокруг них следы недавно прошедших здесь боев, – глубокие воронки, разбросанные по полю неразорвавшиеся снаряды, сожженные остовы танков. Все это свидетельствовало о том, что здесь совсем недавно шли ожесточенные бои. Костин остановился и рукой указал доску с выцветшей надписью: «Осторожно, мины!»
Прямо перед ними показалась деревушка: небольшая, каких-то тридцать дворов, но крепенькая, судя по могучим срубам. На двери ближайшей избы висел большой и тяжелый амбарный замок. Они подошли ко второй избе. Крылов постучал в дверь. Из сарая вышел старик и остановился посреди двора.
– Что вам нужно? – спросил он, вытирая тряпкой руки.
– Диверсантов, отец, ищем. Они в такой же форме, как и мы.
– Были здесь до вас военные. Они тоже кого-то искали.
– Сколько их человек было?
– Я видел пять человек, но, похоже, их было больше. Остальные прятались в кустах.
– Как тебя, дед по батюшке?
– Герасим Павлович.
– И все-таки, Герасим Павлович, вспомни, как они были одеты.
– Как одеты, да, так же как и вы. Один был офицер, а другие красноармейцы.
– Как они выглядели?
– Тот, который разговаривал со мной, худой он был, щеки как будто бы вовнутрь рта ввалились. А на щеках морщины.
Открыв блокнот, Костин быстро записывал сказанное.
– Еще что добавить?
– Нос у него был длинный, с горбинкой и немного на одну сторону смотрит.
– Сломанный значит. А подбородок, зубы?
– Я ему, что в рот заглядывал что ли? Не могу сказать.
Подступили сумерки, которые всегда в лесу бывают темными и являются неожиданно. Хвойные лес терпеливо подпирал на своих крепких мохнатых плечах багровый закат, а в небе через темные кучевые облака бодливо пробивалась остророгая луна. Костин решил возвращаться, отложив поиски на следующий день.
***
– Товарищ полковник! Отметьте, отработан квадрат 11-67, диверсанты не обнаружены. При опросе местных жителей удалось установить, что диверсантов около десяти человек, все одеты в полевую военную форму, один погонами старшего лейтенанта. Имеется словесный портрет этого из диверсантов. Я приказал дежурному передать их в Управление.
– Два дня назад нашим соседям удалось провести сложную операцию по захвату секретных документов Абвера. В них имеются весьма интересные данные, в том числе и про агентуру немецкого разведывательного центра в Минске. Так что мы их понемногу отлавливаем. Таково, как на Украине здесь никогда не будет. Слишком много мы натерпелись от немцев… Ладно, об этом, как-нибудь потом.
– Завтра продолжим поиски.
– Уже хорошо. Капитан отработайте двадцать восьмой и двадцать девятый квадрат. Там настоящая чаща, там можно полк спрятать и никто не заметит.
– Я все понял, товарищ полковник. А, что если диверсанты все-таки вышли за периметр оцепления?