Психотехнологии. (Базисное руководство)

Ассоциированная эпистемологическая платформа

Настоящий компонент первого матричного уровня общей теории психотерапии, с одной стороны, является развитием идеи информационной (темпоральной) генетики. Но с другой – собственно эпистемологического ракурса – данный концепт является главным аргументом для легализации авангардного научного направления «Психотехнологии» и, возможно, необходимой модификации корпуса науки в целом. Отсюда необходимость в более подробном и обстоятельном раскрытии философского обоснования и содержательной сути понятия «ассоциированная эпистемологическая платформа».

Итак, важнейшим философским основанием данного понятия являются труды в области рекурсивной истории науки великих французских философов Мишеля Фуко и Гастона Башляра. Именно в такой последовательности мы и рассмотрим основные идеи этих авторов, имеющие непосредственное отношение к рассматриваемому здесь понятию.

Мишель Фуко формулирует главные тезисы разработанной им концепции «Археологии знания» (цит. по изд. 2012) следующим образом: объект или «вещи» – это прежде всего информационный объект, а не что-либо другое; информация об объекте образуется по правилу дискурса; следовательно, дискурс, понимаемый как совокупность высказываний и правил, по которым они делаются, присутствует в любом объекте – это и есть абсолютно реальная взаимосвязь слов и вещей; правила, по которым образуются эти взаимосвязи или конфигурации «археологического поля» и есть эпистемы (центральное понятие в эпистемологических построениях Фуко); эти правила – эпистемы не осознаются, но на них можно влиять в той степени, в которой они будут представлены в сознании исследователя; таким образом, процесс «археологии» информационных архивов накопленных знаний, по Фуко, – это исследование высказываний – дискурсивных «атомов», выявление (осознание) скрытых правил – эпистем, по которым эти высказывания формируются; но далее возможна ревизия информационных архивов, или по крайней мере понимание ограничений, со скрытым участием которых такие архивы были созданы. И, конечно же, в содержании вышеприведенных тезисов мы так же находим признаки идейного резонанса с концептом «информационной генетики» – одним из главных методологических компонентов разработанной нами версии эпистемологического анализа.

Эпистемологические исследования Фуко ограничивались только лишь историей западноевропейской культуры Нового времени. В этом, заметим, непродолжительном по историческим меркам периоде, на основании выведенных стержневых характеристик Фуко выделил три эпистемических конфигурации: ренессанс, классический рационализм и современность, кардинальным образом различающиеся между собой. В ренессансной эпистеме слова и вещи соотносятся по сходству; в классическую эпоху они соизмеряются друг с другом посредством мышления, путем репрезентации в пространстве представления; начиная с XIX века, согласно исследованиям Фуко, «слова и вещи связываются друг с другом еще более сложной опосредованной связью – такими мерками, как труд, жизнь, язык, которые функционируют уже не в пространстве представления, но во времени, в истории».

Понятно, что такое ограничение охватываемого исторического периода, а также и вполне очевидный лингвистический и культурологический фокус исследовательского внимания Фуко как минимум не способствуют адаптации и масштабному использованию концепции «Археологии знания» в каких-либо других секторах науки. Однако именно в таком перегруженном и запутанном в фактологическом ракурсе и явно обделенном в эпистемологическом смысле секторе наук о психике многие концептуальные находки Фуко обретают вторую жизнь. Так, например, чрезвычайно конструктивными для выстраивания дееспособной рекурсивной истории психотерапии являются следующие знаковые высказывания – рекомендации Мишеля Фуко, на которые, как мы полагаем, следует обращать внимание историографам наук о психике. В своей основной работе помимо прочего Фуко утверждает, что предназначенный для описания различных «пространств разногласия» метод археологии знания при рассмотрении этих «связностей-эпох» имеет своей задачей «разрушить старые и открыть новые противоречия – это значит объяснить, в чём они могут выражаться, признать их значимость, либо приписать их появлению случайный характер». И далее в том же ключе Фуко говорит о том, что для археологии знания «существенны прежде всего внутренне присущие дискурсам оппозиции… Она занята исследованием неадекватности объектов, расхождениями модальностей, несовместимостью концептов, случаями исключения теоретического выбора. Ещё одна её задача – выявить различие ролей всех этих форм оппозиции в дискурсивной практике». Он полагает, что именно за счет полноценной реализации вот этих последних утверждений «археология знания оказывается способной описывать переходы из не-философии в философию, из не-науки в науку».

Согласимся, что для становящейся психотехнологической науки вот эти тезисы-предписания Фуко – ровно то, «что доктор прописал». Ибо все, что мы имели здесь до самого последнего времени – это, по свидетельству многочисленных экспертов, некие непроходимые «джунгли» противоречий и несоответствий, прослеживающиеся буквально на всех уровнях организации психотехнологической традиции, практики и науки. Так, например, приходится говорить о конфликтующих мировоззренческих установках и реально существующей оппозиции «больших» ареалов психотехнологической традиции; об относительном или абсолютном несоответствии теоретических подходов, лежащих в основе многочисленных психотехнологий, и даже направлений и методов, «прописанных» в рамках отдельных психотехнологий; о несогласованных концепциях управления качеством психотехнологической деятельности и противоречивых установках в практике реализации такой деятельности и проч. Однако в нашем случае этот «гордиев узел» все же распутывается, в том числе и благодаря концептуальным положениям «Археологии знания» Фуко.

Далее необходимо остановиться на концепции «рекурсивной истории» Гастона Башляра (1972, 2000). Последний рассматривал процесс исторической реконструкции науки прежде всего как историю становления эпистемологических профилей через эпистемологические разрывы и преодоление эпистемологических препятствий в неких «эпистемологических актах». Прояснение этих базовых, в философских построениях Башляра, понятий – эпистемологических препятствий, профилей, разрывов, актов – представляет для нас особый интерес, поскольку рамочная методология эпистемологического анализа как раз и выстраивается вокруг данных понятий.

Эпистемологические препятствия, по Башляру, порождаются любым некритически усвоенным или утратившем критичность по отношению к себе знанием. Специалист-эпистемолог видит в них «тупики» или «ловушки», в которые могут попасть неискушенные исследователи, но также и «точки» возможного инновационного прорыва. Под эпистемологическими профилями Башляр понимал целостные типы порожденных научным разумом и соотнесенных с определенной культурой рациональностей. Такие профили «замкнуты на себя», соотносятся по принципу взаимодополнения (предполагают как минимум возможность друг друга). Появление новых типов рациональности соответствует «оси развития знания». На основе рекурсивно-исторического анализа сектора естественных наук Башляр сконструировал пять основных эпистемологических профилей: наивного реализма (донаучное физическое знание); позитивистского толка эмпиризма (доньютоновская опытная физика); классического рационализма (ньютоновская механика); полного рационализма (теория относительности А. Эйнштейна); дискурсивного или диалектического рационализма (релятивистская квантовая механика П. Дирака). Эпистемологические акты Башляр трактовал как «события разума»: либо заставляющие реконструировать опыт; либо изменяющие содержание понятий; либо ведущие к совершенствованию экспериментальной техники; либо осуществляющие теоретические сдвиги; либо обнаруживающие эпистемологические препятствия и диагностирующие эпистемологический разрыв. Что, конечно, не означает жесткого предписания в отношении изолированного использования только лишь одного из перечисленных методологических приемов в процессе проведении эпистемологического исследования любого формата.

Вполне соглашаясь с великим французским философом по трактовке трех выведенных им главных интеллектуальных новаций (эпистемологических препятствий, разрывов и актов), мы позволили себе – вполне в духе «событий разума» Башляра – достроить его базисный концепт эпистемологического профиля в соответствии с корневыми эпистемологическими проблемами и методологическими задачами, идентифицированными в поле становящейся психотехнологической науки.

Основное отличие предлагаемой нами конструкции «эпистемологической платформы» от базисного концепта Г. Башляра состоит в том, что в нашем случае невозможно ограничиваться только лишь рассмотрением выделенных им типов рациональности, за счет которых, по мысли Башляра, развивается сектор естественных наук и в первую очередь такой науки, как физика. Заметим, что в гуманитарном секторе наук, в системе выведенных Башляром приоритетных профилей «оси развития знания» каких-то чрезмерно высоких темпов развития не наблюдается. А что касается сектора наук о психике и в особенности такой становящейся науки, как «Психотехнологии», то здесь впору говорить о «тупике» или эпистемологической «ловушке», в которую раз за разом попадают простодушные исследователи, страстно желающие соответствовать выведенным для совершенно другого научного полюса типам научной рациональности. Соответственно, все сформулированные Башляром типы рациональности и выведенная им «ось развития знания» обозначаются в наших концептуальных построениях общим смысловым вектором «логос». Другой, конкурирующий с «логосом» вектор или способ получения знаний, доминировавший в интеллектуальной истории развития человека вплоть до эпохи Нового времени, мы обозначили как «гнозис», притом что в нашем случае термин «гнозис» следует понимать именно как особый познавательный вектор – и только лишь с учетом содержательных и смысловых дополнений, произведенных в ходе абсолютно необходимой в данном случае реконструкции, расширения и углубления семантического поля рассматриваемого понятия.

Собственно, отсюда и выводится стержневые особенности предлагаемого нами подхода. Во-первых, определяется специфика принципа построения концепта «эпистемологической платформы» – несущей эпистемологической конструкции в разработанной общей теории психотерапии. В нашем случае такая конструкция выводится на основании признаков доминирования и диссоциации-ассоциации обозначенных «больших» познавательных векторов. Во-вторых, обосновывается оригинальная типология эпистемологических платформ: «недифференцированная» – по признаку приоритета гностического познавательного вектора в эпоху становления психотехнологической традиции; «диссоциированная» – по признакам декларируемого приоритета логического познавательного вектора, конфликта между двумя базисными познавательными векторами; «ассоциированная» – на основании аргументированной, в концепции «объемной реальности», возможности синергии обозначенных познавательных векторов. Здесь же следует сказать, что эта последняя эпистемологическая платформа, так же как и концепция «объемной реальности», есть важнейшие компоненты первого, фундаментального матричного уровня общей теории психотерапии. Наконец, в-третьих, на основании всего сказанного нами были определены сущностные, эпистемологические эпохи процесса становления и развития психотехнологической науки: «недифференцированная» – от начала появления исторической хроники до старта эпохи Нового времени (рубежи XIV – XVI веков); «диссоциированная» – от старта эпохи Нового времени, с продолжением в эпоху Новейшего времени и до прогнозируемого в ближайшем будущем кардинального изменения рамочной концепции психотехнологической науки и практики; «ассоциированная» – от момента утверждения обновленной рамочной концепции и далее с продолжением в обозримую проекцию будущего психотехнологической науки и практики. Такого рода обоснованная историческая типология помимо всего прочего позволяет избежать не вполне адекватного, с нашей точки зрения, разделения психотехнологической деятельности на «донаучную» и «научную», и мотивировать исследователей на генерацию подлинных эпистемологических прорывов в полном согласии с идеей «научного духа» великого философа-исследователя Гастона Башляра. Более подробно история становления психотехнологической традиции, науки и практики с результатами углубленного эпистемологического анализа данного процесса приведена в первом разделе монографии.

То есть, в наших эпистемологических построениях мы идем дальше и не ограничиваемся только лишь анализом дискурсивных исторических архивов и установлением взаимозависимости вторичной информации (т. е. субъективной информации в нашей систематике) и предметных характеристик так называемой объектной реальности. Мы также показываем сущностную взаимозависимость первичной информации от параметров фиксируемого импульса сознания-времени (то, что окончательно развенчивает миф о какой-либо единственно возможной «объективной» реальности и «объективном» времени). И далее – сущностные характеристики взаимодействия основополагающих статусов «объемной» реальности, аргументирующие возможность управления феноменом сознания-времени.

Такого рода концептуальные построения постулируются нами как наиболее перспективный и наименее «освоенный» научным истеблишментом потенциал сектора наук о психике и авангардной науки в целом. Что же касается интереснейшего – во всех отношениях – процесса взаимодействия первичной и вторичной информации (т. е. полюсов «объективной» и «субъективной» информации), то мы показываем возможность непротиворечивого и неконфликтного, а наоборот, максимально креативного со-существования и со-развития этих полюсов в общем поле ассоциированной эпистемологической платформы. То есть проработанная эпистемологическая альтернатива, на наш взгляд, много более способствует переходу психотерапии от неприемлемого для нее статуса не-науки к статусу авангардной науки, чем, например, эпистемологические концепты, описанные в трудах уважаемых философов.

Полагаем, что проиллюстрированная возможность развития потенциала сектора наук о психике в существенной мере способствует аргументированному пересмотру последнего по времени эпистемологического поворота с его главным тезисом отказа от наукоцентризма. Для становящейся психотерапевтической науки данное обстоятельство является критически важным, поскольку основной довод в пользу такого постмодернистского поворота – признание того факта, что наука не является единственной системой производства и постижения значимой, адаптивной информации – может быть истолковано и в том духе, что психотерапия как раз и представляет собой идеальный образец упомянутого «ненаучного» способа генерации адаптивной информации. С укоренением вот этого упрощенного и в чем-то даже привлекательного эпистемологического ракурса процесс какого-либо продвижения психотехнологического направления деятельности к признаваемому статусу самостоятельного и состоятельного научно-практического направления окажется крайне затруднительным.

Вместе с тем глубокая проработка концепции ассоциированной эпистемологической платформы, обоснованная реконструкция – с этих новых эпистемологических позиций – ключевого в данном случае концепта герменевтики как раз и предполагает аргументированный «возврат» альтернативных способов получения информации в поле авангардной науки. Например, такого крайне важного способа получения и усвоения информации, как «гнозис», с преимущественным использованием которого в продолжении тысячелетий развивалась психотехнологическая традиция.

Фундаментальные допущения обновлённой эпистемологической платформы, сформулированные на основании разработанных принципов конструирования модели объективной реальности и прокладывающие «дорогу» к неконфликтному, синергетическому сосуществованию и взаимодействию полярных систем координат современного человека, самым кардинальным образом отличаются от своих «предшественников» и выглядят теперь следующим образом:

• объектно-закономерные характеристики актуальных планов реальности зависят от характеристик импульсной активности сознания человека;

• существуют принципиальные подходы и механизмы измерения активности непроявленного полюса реальности и его легализации в обновлённой системе научного знания;

• с формированием ассоциированной эпистемологической платформы возможно снятие неадекватных ограничений предметной сферы науки, восстановление ресурсной целостности человека с перспективой существенного расширения горизонтов его бытия.

И здесь нелишне повторить, что ассоциированная эпистемологическая платформа, выстраиваемая на основе вышеприведённых фундаментальных допущений представляется наиболее адекватным способом преодоления эпистемологического разрыва, в общем поле и в зоне кризисного напряжения которого человечество существует в последние десятилетия.

Данный способ миропонимания не только элиминирует опасности расщеплённого бытия и снимает напряжение тупикового когнитивного диссонанса у мыслящих людей, способствует полноценному возвращению субъекта и таких категорий, как психическое целое в объёмную панораму реальности, а вместе с ними и возможностям «чудесных» преобразований картины мира, но утверждает человека в качестве активного со-участника, со-творца, возвышает его миссию в генерации всех мыслимых аспектах бытия-в-мире.

Ассоциированную эпистемологическую платформу, следовательно, можно представить как подлинный прорыв в разработке «теорию всего» (ТВС). Но не в смысле усечённой картины «всего», прорабатываемой в физической науке, в ходе чего ведутся поиски возможностей совмещения теорий относительности, гравитации, электромагнетизма и ядерного взаимодействия. Эта задача в модели объёмной реальности решается достаточно просто – за счёт идентификации ряда таких актуальных (темпоральных) планов физической реальности, которые отчетливо демонстрируют феномен схождения – расхождения соответствующим образом моделируемых и просчитываемых полевых характеристик исследуемых физических планов реальности. Притом что по крайней мере два таких темпоральных плана никем не оспариваются: план сингулярности, в котором любые дифференцированные характеристики реальности полностью сворачиваются, т. е. совмещаются, а также план хорошо известной нам «объективной реальности», форматируемой стандартными параметрами ФИАС. И далее с использованием технологий кольцевого научного архетипа вполне возможно развертывание не только «первой» и «текущей» страниц бытия, но и подлинной книги бытия со всеми ее «страницами» безо всяких изъятий и купюр.

То есть в случае ассоциированной эпистемологической платформы речь идет именно о феномене объемной реальности как подлинной модели «всего», из которой человек и психическое целое – как раз и выполняющее вот эту важнейшую функцию по генерации «всего» как панорамы явленного мира – никоим образом не изгоняются. В свете сказанного понятно, что выстраиваемая таким образом модель «всего», в смысле разрешающего, объясняющего и эвристического потенциала, не просто превосходит соответствующие характеристики ограниченного сектора такой панорамы, но и выходит за рамки собственно науки в традиционном – выстроенном в духе диссоциированной эпистемологической платформы – понимании данного термина.

Резюме по настоящему концептуальному блоку

Содержание настоящего концептуального блока полностью раскрывающее оформление первого уровня дисциплинарной матрицы НПН «Психотехнологии», по сути является полноценным эпистемологическим фундаментом рассматриваемого научно-практического направления.

Представленные здесь концепции демонстрируют наивысший уровень сложности организации таких фундаментальных основ. Достаточно сказать, что для идентификации глубинных основ предметной сферы НПН «Психотехнологии» понадобилась разработка обновленной эпистемологической платформы, преодолевающей неприемлемые ограничения предшествующей системы фундаментальных допущений.

Конструкция ассоциированной эпистемологической платформы, модель объемной реальности, обновленное понимание сущности и основных функций психического, а также концепции информационной (темпоральной) генетики – являются главными аргументами для выведения НПН «Психотехнологии в статус авангардного научного направления. Именно эти компоненты теоретического базиса рассматриваемого научно-практического направления – есть наиболее мощные эвристические стимулы для формирования обновленного содержания базовых и прикладных теоретических построений, практических инструментов для всех следующих уровней дисциплинарной матрицы НПН «Психотехнологии».

Приведенные в настоящем блоке теоретические компоненты рассматриваемого матричного уровня, обосновывают претензии НПН «Психотехнологии» на статус самостоятельного и состоятельного, авангардного научного направления.

Еще одним важным моментом вышеприведенных концептуальных построений является возможность преодоления неприемлемых разрывов между психотехнологической традицией и современной психотехнической практикой.

Таким образом, открываются перспективы для достижения ментальной целостности homo sapiens, практически утраченной в эпоху Нового времени.