Язычник

Ждала эту книгу с некоторым нетерпением, особенно после весьма удачной "Черной избы", вышедшей в этой же серии "Читаем Россию". Оказалось, что это  нечто настолько мрачное про людей около социального дна, с постоянными то болезнями, то смертями, то похоронами, то сиротами, что через пару-тройку десятков страниц стало ясно, что мне это не надо. Как минимум, сейчас. И вряд ли вообще.

Вот в таком примерно стиле все написано:

«С рассветом старый домишко загорелся. Наступила немая тишина, после тайфуна особенно вязкая, закладывающая уши, пронзенная инфразвуком далекого прибоя. Лежал в скованной тишине залив, дремал поселок, мокрый, замусоренный, пустой, будто вымерший: упавшие столбы, перерубленная проводами тепличка, мастерские с сорванной крышей, протекшая электростанция, детсад с выдавленными стеклами, погромленные сараи. Ворона прилетела из дальнего распадка, села на водокачке, радужно-черная, голодавшая трое суток, стала орать в раздумье, куда лететь: на разметанную стихией человеческую помойку или на океанский отлив за выброшенной падалью».

В общем, книга для тех гурманов, которые любят жесть и грязь, называя это натурализмом или реализмом, настолько, что сюжет им уже и не нужен.

Исключительно неприятная книга.

С трудом. С огромным трудом осилил. Очень неоднозначные впечатления. Давно хотел прочесть, купил, но все отвлекался на что-то другое. Наконец дошли руки. И с первых же фраз погрузился в текст. Написано очень круто. Богатый, образный и точный язык. Автор владеет им в полной мере, каждому слову место и время. Текст стелется и вьется, цепляя и погружая в себя. Талант безусловный. Но какая же тут безнадега описана! Все люди, о которых нам рассказывает автор, изорваны жизнью в клочья, застрявший на Островах по разным причинам, но все оказавшиеся примерно в одинаковом положении. Опустившиеся, спившиеся, сгоревшие от водки или от пожара, травящиеся паленкой или кончающие с собой путем выпивания уксусной эссенции. Это страшная смерть, а ее тут с таким пристрастием и вниманием к деталям описывают. Описывают талантливо, но от этого еще страшнее. И такое ощущение, что нет тут нормальных людей. Все с каким-то душевным изъяном или сломанной судьбой. И в начале казалось, что автор с любовью их описывает, но к концу появилось стойкое ощущение, что не любовь Кузнецовым-Туляниным движет, а страсть к ковырянию в ранах. Больно? А будет еще больнее! Взяло за душу? Я сейчас такого вверну, что до самой глуби возьмет, до душевных потрохов! Я все ждал, к чему же приведет? Авось катарсис произойдет? Не произошел. Книга, без всяких сомнений, сильная. Но не каждый ее одолеет. Волей-невольей "Елтышевы" Сенчина на ум приходят, но их читать несомненно легче было, чем "Язычника". Там тоже безнадега, но не такая беспросветная. Чтение для сильных духом. Я прочел, но почти задохнулся. И точно никогда не вернусь к ней.

Зарисовки у моря, портреты с натуры. Мрачные поначалу, чуть осветленные в середине, но с неотвратимой трагичной развязкой.

Натурализм не вполне удался. Стоило лишь набросать реальных жизненных историй, и сам собой сгенерировался символический пласт, содержание превысило форму.

Отверженные и сбежавшие, по собственному выбору, или просто родившиеся здесь – люди ведут странную борьбу с океаном на окраине цивилизации. Ослабленные социальные структуры, легкость смерти, тяжесть физического существования – все это словно заставляет людей оголиться до самой души, предстать как есть. Это волшебное место, где можно ощутить бренность бытия, суетность всех человеческих достижений и задаться вопросом о главном. В какой-то момент начало казаться, что вот-вот, и они «словят дзен», сольются с настоящим моментом, достигнут полноты бытия. Вспомнилось «океаническое чувство» Юнга – ощущение присутствия Бога, величия Вселенной... Но не тут-то было. Океан дает слишком много. Ошеломительно, отупляюще много и люди не могут перестать брать. Не могут перестать превращать жизнь в смерть, просто потому что это тут позволено. Это не борьба за выживание. У многих уже сколочены состояния, хватит и на квартиру, и даже не на одну...

Назвав главного героя язычником, автор тем самым отделяет христианского Бога от Природы. Намекает, что финальная трагедия – жертвоприношение великому океану.

Но океану не нужны жертвоприношения. Случайно загаданное глупое желание исполняется. Она захотела больше страсти, больше чувств. Опять мотив золотой рыбки: всегда всего недостаточно. И океан исполнил – пролилась кровь. Эта жертва была избыточна, она не привела ничего в равновесие, океан ее и не заметил. Зато были разорваны последние связи Язычника с «человеческим». Финал открытый, что будет дальше можно додумать самим. Я выбираю верить, что герой выйдя из-под гнета необходимости добывать, зарабатывать, преумножать, иметь... все-таки достигнет гармонии с окружающим миром, научится ценить то, что есть, и брать только то, что необходимо.

Взяв эту книгу в руки, я не ожидала от неё восторженных откликов в душе. У книги не высокий рейтинг, и честно говоря, думала, что на её прочтение у меня уйдёт недели две. Книга тяжёлая, она описывает все мерзости, которые есть в людях, о тех, кто достиг дна. И всё это, укутано в природу Курильских островов. Но такие книги должны быть, и их нужно читать. Мы живём в огромной стране, мы все разные. И я знаю, документально, что многое написанное в этой книге правда. Читая такие книги мы становимся лучше, мы очищаемся, как будто после исповеди.

В "Язычнике" Александра Кузнецова-Тулянина трудно назвать романистом, скорее – бытописателем. Он натуралистично, без прикрас и как-то буднично "перечисляет", описывает то, что любой из нас может увидеть, приехав на Курилы или в другой уголок необъятной, удалённый от Москвы и Петербурга. Здесь простые люди на фоне восхитительной, безразличной, холодной и бушующей природы проживают свои мелкие, обыденные жизни, не задумываясь о тщете всего сущего и не стремясь к большим свершениям. Максимум – протянуть ещё день, неделю, месяц, а там, может быть, и на год вполне замахнуться! Если вы ждёте от таких текстов романтизации природного начала и одухотворённых историй приезжих, нашедших гармонию и встречающих рассветы и закаты с улыбкой на лице, забудьте. Роман наполнен грубостью, кровью, внутренним насилием, матом, бедами и испытаниями, а в конечном счёте – полной безнадёгой в исконном смысле: "всё будет так, исхода нет". Открытый финал (без любимого нами драматического света в конце тоннеля) только утверждает в этой мысли.

В описанных реальных судьбах, которым просто придумали имена, нет ничего героического. Они, возможно, противопоставляются природе, но даже не пытаются ей противостоять: тут кто-то погибает от водки, другие – от внутренних демонов или внешних конфликтов. Все персонажи смогли сюда как-то добраться (в надежде на что?), но покинуть заколдованное и суровое, первобытное и наполненное силой место уже не в состоянии, да и вряд ли хотят. Подобных принято называть маргиналами, опустившимися и смирившимися, но автор даже не пытается найти для них какие-то линии развития: они статичны и максимум, что могут предложить соседу на перспективу, – это взять верёвку, удавить жену, а затем и самого себя. Сюжет здесь условный, а характеры, хотя полноценные, объёмные и вполне реалистичные, в драматическом ключе не раскрываются. Возможно, в этом и есть смысл – то самое стороннее "бытописательство", автор в виде наблюдателя.

А вот образный, яркий, сочный язык – одна из сильных сторон Александра Кузнецова-Тулянина. Он одинаково хорошо подходит как для описания природы, моря, атмосферы дикого места, так и для пьяных посиделок, конфликтов и кровавой рыбной ловли, а помимо них здесь мало что будет.

В итоге "Язычник" выходит тяжёлым, местами муторным и чернющим в своей атмосфере романом, в котором человеку не пытаешься сочувствовать, но возникает странное ощущение, даже желание того, чтобы природа наконец взяла своё, соскребла бессмысленных, жутких и злых людишек с лица земли, как только она это умеет. И там, где творится пьянство и беззаконие, снова были бы только волны и крики чаек, а не горькое послевкусие. Большой, многослойный роман о непознанной России на фоне первобытной природы.