Дух века

И вот где-то в глубине этой нависшей массы ожила какая-то точка. Впрочем, трудно решить, что это такое: движение, звук или какое-нибудь другое не выразимое словами явление, что-то плавное, тягучее, жалобное, монотонное, чему нет имени. Оно нарастает, вытягивается, увеличивается, крепнет и захватывает тело, мысли и чувства Павла Егоровича какой-то противной, медленной тоской. Оно наполняет собою всю громоздящуюся массу, увлекает ее в бешеный ураган, который грозит исковеркать вселенную… и вдруг в мгновение ока все рассеивается, все утихает, остается опять неподвижная масса и вибрирующая где-то в ее глубине точка, и Павел Егорович со стоном открывает глаза.

Он видит знакомую комнату, тень свечного абажура, колеблющуюся на потолке, сознает на минуту и с большими усилиями, что жена с дочерьми уехали к Пархомову встречать Новый год, и тотчас же бред снова охватывает его пылающий мозг.

Теперь перед ним целый каскад людей, животных, ландшафтов и в особенности каких-то отвратительных, получеловеческих, полузвериных лиц, которые мерзко и страшно гримасничают и быстро-быстро сменяются одно другим. Павел Егорович чувствует, что у него голова кружится от этой безобразной сутолоки, и он усилием воли на несколько секунд приходит в сознание. Ему жарко; дыхание опаляет губы. Он едва успевает сделать глоток из стакана, как опять его воображение становится игралищем бреда… На этот раз он декламирует какие-то стихи, в которых нет слов, а одни бессвязные слоги, и которые страшно тяжело и скучно читать. Но непонятная сила заставляет его читать и читать без конца, не останавливаясь, не передыхая. И так проходят медленные-медленные, мучительные часы, в продолжение которых бесконечное число раз чередуются для Павла Егоровича бред и сознание.

После одного из своих нелепых кошмаров он очнулся со странными словами в памяти. Казалось, какой-то тихий, назойливый голос еле слышно шептал в его голове: