Поиски в пути

Глава 6

04.08.18. Лимере.

Пьер отвез рано утром Жанну в аэропорт Тур, она намерена лететь в Страсбург самолетом. Вернулся мрачный. Я старалась не досаждать ему, молчала. Была уверена, что сам выложит все. Так и получилось. После завтрака остановил меня, когда я хотела заняться посудой:

– Мама, почему так получается? Мы с Жанной любим друг друга, она мне и в аэропорту так сама сказала, а быть вместе не сможем. Что делать, что бы ты сделала?

Как будто я знаю, что делать. Сама кучу ошибок в жизни сделала и еще предстоит точно так же ошибаться. Но он ведь ждет от меня поддержки. Хоть не совсем правды, но что-то на нее похожее я должна сказать.

– Милый, не расстраивайся так. Ты, наверное, все-таки предложил ей жениться. А она не готова к этому. И она права, вам очень трудно будет совместить интересы. Ты здесь – она не хочет хоронить себя в глуши, как она говорит. Может, не такими словами, но смысл именно такой. Что делать? Ничего. Ничего необычного. Подожди несколько дней, позвони ей, ни в коем случае не вспоминай ваши последние разговоры. Просто скажи, что соскучился, хочешь приехать к ней на неделю после уборки урожая, что раньше смог бы прилететь только на денек. И замолчи, жди, что она скажет.

– Думаешь, она пригласит к себе?

– Конечно, Пьер, ведь она тебя любит. Я это видела по ее глазам, когда разговаривала с ней. Уверена, она тоже переживает вашу размолвку.

– Но ведь она сказала, что у нас вместе ничего не получится!

– Даже если вы не решитесь жениться, то сейчас-то вам хорошо вместе. Цени это, думай о будущем, но живи настоящим.

– Мама, это как у вас было с Игорем?

– Милый, я не знала тогда, что будет через десять лет, даже через год или месяц. Но мне было хорошо с ним. Я не хотела терять его. Приходилось со многим мириться. В отношениях нельзя жить только своими интересами.

Пьер ушел, я убираю со стола, привожу все в порядок, думаю, насколько я была правдива в своих словах об отношениях с Игорем. Не захотела прибирать в доме, ушла в спальню, открыла дневник.

13.09.10, понедельник. Тель-Авив.

Давно вернулись в Израиль. Стараюсь не отвлекать Игоря, так как он всерьез увлекся маслом. Да и ателье требует внимания. Я не особенно заинтересована в его процветании, не собираюсь расширять контингент клиентов, мне достаточно небольшого дохода, приносимого им. Поэтому большую часть эскизов рисует самостоятельно моя закройщица. Но и я подключаюсь иногда, когда возникает слишком требовательная заказчица. Так случилось, например, когда позвонил муж той дамы, которая помогла Игорю принять участие в апрельской выставке. Супруг этой дамы напомнил мне, что Объединение профессиональных художников организует в конце ноября выставку-продажу работ молодых художников. Напомнил, как будто я могла знать об этом. Откуда? Я поблагодарила, сказала, что Игорь Романов был бы рад принять участие в выставке, но он не член Объединения. Супруг дамы открытым текстом заявил, что это серьезное препятствие, но он надеется преодолеть его, так как жена наседает. И рассмеялся. Добавил, что нужно заявление Романова на участие в выставке.

Напала на Игоря, доказывала, выставка очень нужна ему. Согласился с большим трудом, начал готовиться. А мне теперь придется очень серьезно поработать с этой заказчицей.

04.08.18. Лимере.

Помню, Игорь хотел опять выставить только рисунки, но я возражала, требовала выставить несколько полноценных акварелей и хотя бы одну картину в масле. Времени достаточно. Да, времени было бы достаточно, если бы у Игоря был запас готового материала. Мы просмотрели его акварели и отвергли все. Отобрали три «морских» этюда и один с той самой девушкой. Опять я ничего не спросила о ней. Но обратила внимание, что поза девушки мне очень знакома. Вспомнила ту акварельку, на которой Игорь рисовал в прошлом году меня. Это ведь та же самая поза. Только здесь она несколько нарочитая, как будто специально стоит в этой позе и уже устала. Что ж, возможно, он выбрал этот этюд из-за морских волн, катящихся за спиной девушки. На акварельке со мной никаких волн не было.

Опять пролистала записи. Совсем они мне неинтересны, если в них нет Игоря.

24.11.10, среда. Тель-Авив.

Слава Богу, предвыставочные волнения завершились. Для Игоря успешно, с моей точки зрения. Если считать шекели, то это курам на смех. За те два месяца, которые Игорь потратил на подготовку новых акварелей и одного небольшого полотна в масле, он заработал бы у меня в ателье в десять раз больше денег. Проданы все рисунки и одна акварель. Проданы за копейки, цены устанавливает выставочный комитет и нет никакой торговли. Просто желающий купить платит деньги, на вещи вешается табличка: «Продано». Но не в деньгах дело – теперь его могут принять в Объединение профессиональных художников. И даже не в этом. Его работы кого-то интересуют, кто-то готов платить за них деньги. Не знаю, как Игоря, но меня это радует.

04.08.18. Лимере.

Да, радовало, ведь сколько раз переживала, когда видела, что кто-то останавливается около его небольшого уголка, начинает рассматривать внимательно и отходит. Возникала мысль договориться с кем-то из знакомых, чтобы купили для меня пару рисунков Игоря и акварель. Слава Богу, не сделала так.

05.08.18. Лимере.

После обеда Пьер остался в столовой, ждет, пока я уберу посуду. Начинает издалека:

– Мама, у нас слишком большие запасы ординарного вина. Нужно что-то делать с ними. Нельзя вино держать столько времени.

– Пьер, зачем ты меня спрашиваешь? Я ничего тебе не смогу посоветовать. Что говорит Мариус?

– Мариус пожимает плечами. Он вроде предлагал уже всем окрестным оптовикам. Продавать нужно все подряд.

– Почему, разве нам нужны деньги?

– Мама, тут один хозяин продает большое поле недалеко от наших. Кажется, он хочет выйти из бизнеса по возрасту. Сорт хороший, можно будет делать приличное вино. Просит пятьсот тысяч евро. У нас в банке имеется около ста тысяч, но этого мало. Я хочу проехать в Тур, Блуа и Орлеан, предложить оптовикам приличную дополнительную скидку, до пятнадцати процентов. У нас слишком много непроданного молодого вина. Нужно ведь очищать погреба, готовить место для нового урожая. Сейчас старые запасы уже проданы почти всеми хозяйствами, а новое вино будут предлагать не скоро. Думаю, это дало бы нам еще тысяч двести пятьдесят – триста. Надеюсь, что тысяч пятьдесят хозяин может сбросить с цены, но не хватает еще много.

– Что же ты предлагаешь?

– Можно продать часть наших ценных бумаг. Они сейчас дают очень мало. Выгоднее продать их и вложить деньги в дело.

– Пьер, я все равно ничего в этом не понимаю. Если ты уверен, и этого хватит, делай, как задумал. Но оставь мне сто тысяч. На всякий случай.

– Спасибо, мама! Я уверен, дело стоит того.

Полез ко мне целоваться, совсем не похоже на него. Господи, двадцать четыре года, а совсем еще мальчишка! У меня в его возрасте уже был двухлетний сын.

Вечером погрузилась в дневник и воспоминания. Могла бы прочитать весь дневник за день-два, но зачем? Так приятно последовательно вспоминать счастливые деньки. К тому же все это нужно переносить в компьютер. А это требует много времени, хотя я набираю текст все быстрее. Куда спешить? Теперь, когда заперлась в Лимере, ничего мне впереди не светит. Разве что дождусь внуков, буду радоваться, глядя, как они взрослеют.

05.01.11, среда. Тель-Авив.

Игорь получил вчера телеграмму о смерти матери. Очень неожиданно, ведь она совсем не старая. Игорь рассказывал о ней, она старше меня на семь лет. Что, и меня в 2018 году может ждать кончина? В телеграмме ничего не говорилось о причине смерти. Игорь пришел ко мне в ателье с красными глазами – плакал? На похороны не успеет, но лететь нужно. У него сохранился российский паспорт, виза не нужна. Поехал вчера в Бен-Гурион, и вчера же улетел. Я осталась одна. Надолго ли?

Деньгами я его на всякий случай снабдила, вдруг придется задержаться в этом Омске. Позвонила через день, он сказал, что добрался, уже дома, то есть в квартире матери. Соседи его помнят, ключи от квартиры дали. Просил не волноваться. Но как не волноваться? Один в чужой стране. Действительно чужой, отвык он уже от нее. Уезжал оттуда совсем зеленым мальчишкой. Может быть, и мне нужно было поехать вместе с ним? Но в качестве кого?

17.01.11, понедельник. Тель-Авив.

Нечего было отмечать в дневнике. Ателье меня сейчас не волнует, да и не происходит в нем ничего интересного. Игорю звоню через день, но от него толком ничего не добьешься. Говорит, что приходится возиться с документами, а чиновники все время просто отбрасывают их, говорят, что все оформлено неверно. Нужно давать взятку, а он не умеет. Посоветовала обратиться к местному адвокату. Не знаю, что ему нужно там оформлять, но адвокат в любом случае не помешает.

01.02.11, вторник. Тель-Авив.

Игорь сегодня сам позвонил. Сказал, что проблемы у него были с оформлением на себя материнской квартиры. Адвокат открытым текстом посоветовал продать поскорее квартиру и не пытаться ее оформлять на себя. Туманно заявил, что могут просто отобрать ее. Я подтвердила, что квартира ему ни к чему, лучше взять хорошие деньги. Он застеснялся, но потом разъяснил мне. Оказывается, адвокат назвал сумму, которую нужно дать, кому следует, и сумма большая, нет у него таких денег. Предложила переслать ему, но он отказался, сказал, что сам разберется.

05.08.18. Лимере.

Да, хотелось Игорю быть самостоятельным, надоело быть мальчиком, ведомым опытной женщиной. А я, я опытная была? Не уверена. Даже сейчас не могу ничего посоветовать сыну.

12.08.18. Лимере. Неделю не читала дневник, не занималась хозяйством.

Что мне делать в Лимере одной? Пригласила Анну в Париж, шлялись с ней по магазинам, гуляли по набережной, любовались вечерним Парижем. Каждый вечер сидели в новом кафе, а потом долгая болтовня в спальне. Анна рассказывала о своем последнем друге, с которым, оказывается, поссорились с месяц назад и разбежались, о своих студентах. А мне и рассказывать нечего. Разве что о проблемах Пьера.

Прибыла в Лимере вчера, а сегодня из поездки по городам вернулся Пьер. Усталый, но довольный. Удалось продать очень много, вывозить будут на днях, деньги поступят в течение месяца, так что под заключенные договоры можно будет взять ссуду в банке на короткий срок, и наконец купить желанный виноградник. Торопится, так как по условиям договора урожай будет принадлежать ему, если успеет оформить покупку до начала сентября. Немного завидую собственному сыну – у него есть дело, любимое дело, он чего-то желает и добивается желаемого. А я сижу без дела, без любимого мужчины.

Вечером вернулась к своему дневнику.

16.02.11, среда. Тель-Авив.

Несколько неожиданное известие. Игорь рассказал по телефону, что все свои дела о продаже квартиры завершил. Чтобы не ждать решения суда о введении в наследство, а потом еще и заниматься продажей, для чего нужно было бы опять собирать справки, дал адвокату генеральную доверенность. Получил от него деньги за квартиру – двадцать тысяч долларов – и отправился со школьным приятелем в Москву. Двадцать – мало, как говорят соседи, это меньше половины, но зато не нужно сидеть в Омске еще месяцев девять. Хочется скорее вернуться в Израиль. Только побудет в Москве пару недель.

Не очень верится его словам о возвращении через две недели. Живые деньги в кармане – большой соблазн. Но что я могу сделать, что сказать? Одобрила поездку в Москву, даже посоветовала заглянуть и в Питер.

12.08.18. Лимере.

Конечно, понимала тогда, что вояж не завершится за две-три недели, но надеялась на скорое возвращение.

24.02.11, четверг. Тель-Авив.

Долго, для меня долго, не было звонков из Москвы, наконец, бодрый голос:

– Лиза, потрясающе! Я тут познакомился с отличными парнями. Они организовали коммуну в Перловке. Это совсем рядом с Москвой, но почти в лесу. Сняли два стоящих рядом домика с большим садом между ними. Никакого алкоголя – сухой закон. Рисуем весь светлый период дня, здесь такие пейзажи – заснеженные долины, сад с деревьями, покрытыми инеем, бревенчатые домишки. А совсем рядом чащоба, даже не верится, что до московской кольцевой дороги пара сотен метров. Я присоединился к ним. Вечерами спорим об искусстве, политические разговоры запрещены, мы вне политики. Хочется пробыть здесь до весны, есть чему поучиться у других. Жалко только, что сейчас зима, нет открытых водоемов, нет моей любимой воды, чтобы изучать ее оттенки.

До меня дошло, что раньше весны Игорь в Израиле не появится. А весной захочется в Европу. И так, пока деньги кончатся.

12.08.18. Лимере.

Правильно тогда рассуждала, не появился и весной. Но несколько ошибалась относительно денег. Научился все-таки себя обеспечивать. Научился не только рисовать то, что нравится, но и работать на публику, выдавать за десять-двадцать минут рисунок или портрет на потребу туристов. Много таких художников в европейских городах.

30.03.11, среда. Тель-Авив.

Предчувствие не обмануло меня. Лучше бы обмануло. Дозвонилась до Игоря, а он извиняющимся голосом нерешительно говорит:

– Лиза, тут такое дело… мне предложили поехать в Германию на пару недель. Наверное, я поеду. А после Германии сразу в Израиль. Извини, что так получается, я не собирался задерживаться здесь. Но вот такие дела.

И молчит. Стараюсь спокойно спросить:

– С ребятами из вашей коммуны?

– Да, мы втроем.

И сразу же добавил:

– Я зимние этюды отправил к тебе. Посмотри их, пожалуйста.

Ну, что мне делать? Пожелала ему посмотреть Германию.

12.08.18. Лимере.

Я тогда сразу же по тону почувствовала, что он отправляется в Германию с девушкой. Старалась не выдать себя. Бесполезно ругаться, обвинять в чем-то. Никаких обязательств у нас с Игорем нет. Кто я ему? Приятельница, приютившая на время. А он совсем молодой, ему, как жеребенку, хочется бегать по полю, взбрыкивать ногами, носиться за такими же, как он, молодыми жеребятами. Или кобылицами, к сожалению.

Следующий раз я позвонила ему только через две недели, все-таки ждала, что он сам позвонит. Не дождалась. И опять предчувствие не обмануло меня. Очень виноватым голосом Игорь, не выслушав меня, стал объяснять, что встретил девушку, которая… В общем, оправдывался. Зачем оправдываться? И так все ясно. Пожелала ему не забывать, что он художник, должен развиваться. Потом подтвердила получение зимних этюдов, отключилась. И даже не отметила этот разговор в дневнике, наверное, очень задел он меня. Хотя признаваться в этом не хотелось.

13.08.18. Лимере.

Во время обеда Пьер очень неопределенно сказал:

– Мама, кажется, Мариус хочет удалиться от дела. Я еще не понял его, то ли совсем хочет уйти, то ли полностью передать мне дела по винограднику и сбыту, заниматься только изготовлением вина.

– Да, он уже в солидном возрасте. Когда я приехала в первый раз с Франсуа в Лимере, он уже был стар. Или казался мне старым. А ты справишься без него, или нужно искать другого управляющего?

– С посадками, обрезанием, сбором винограда я уже справлюсь. Но делать вино – для меня пока нереально. Поэтому Мариус и согласен заниматься только вином.

– Хорошо. Делайте с Мариусом, как считаете нужным. Я, наверное, на время сбора винограда уеду в Париж. Или к Анне в Англию, пока не решила.

После обеда прибралась во всех комнатах, не знаю, что делать. Не хотелось читать дневник, так как помню, что там должно быть. Походила по веранде и вернулась к себе в комнату, все-таки открыла тетрадку. Пропустила короткие обыденные тель-авивские записи. Думала, что дальше будут страницы с записями моих отношений с Николаем, и не ошиблась.

21.04.11, четверг. Тель-Авив.

Странное знакомство, если это можно так назвать. Обедала в кафе, как всегда на углу Бограшева. Я уже заметила молодого, относительно молодого, мужчину, пунктуально приходящего обедать почти каждый день в одно и то же время. Довольно высокий, не полный, но выглядящий солидно, всегда с кейсом. Заказывает каждый раз одни и те же блюда. Я про себя посмеялась – типичный положительный мужчина. Наверное, и на работе он вот так все делает – аккуратно и однообразно. В своей муниципальной конторе, вероятно. Мужчина и мужчина. Мне-то какое дело? Но, возможно, он заметил мои взгляды, однажды встал, не доев второе блюдо, подошел ко мне:

– Извините, не вспомнил вас. Вы, наверное, были моей клиенткой?

С чего это он? Или это способ клеиться у него? Не похоже, вроде человек солидный. Сказал на иврите, хорошем иврите, но я сразу поняла, что он русскоязычный. Ответила по-русски:

– Нет, не была клиенткой. Извините, а вы кто по профессии?

– Я – адвокат, еще раз извините.

И пошел доедать свой обед. Назвать это знакомством было бы странно, но, уходя, мы почти столкнулись в дверях, вернее, он шел впереди и на мгновение остановился. А я шла за ним, думая о чем-то о своем, и почти наткнулась на него. Теперь извинилась я. А он представился: «Николай Кравцов», – и чуть наклонил голову. Пришлось и мне назвать имя и фамилию. Вышли из кафе и разошлись: он в сторону Бен Егуда, я – к своему ателье.

13.08.18. Лимере.

Странно, что я тогда записала это «почти знакомство».

Наверное, не зря несколько раз смотрела в его сторону. Или смутила его спокойная уверенность в себе, так непривычная в Израиле, где все спешат, торопятся что-то сказать, жестикулируют. Впрочем, он ведь из России, но, вероятно, давно, так как и вторую фразу говорил на иврите. Так я решила тогда и почти сразу все забыла.

25.04.11, пятница. Тель-Авив.

Дома, после работы, проверила звонки и почту в компе.

Нет, ничего от Игоря нет. Сама рассмеялась, проверяла, как мамаша, ждущая сообщения от сыночка-студента. И тут же вспомнила свою маму. Ведь она, наверное, так же смотрит каждый день – нет ли от меня весточки. Сморщилась от досады на себя, позвонила. Мама сразу же взяла телефон:

– Лиза, ты?

Как она догадалась, что я звоню?

– Да, мама, я.

И начался бестолковый разговор непонятно о чем. Но в какой-то момент у меня непроизвольно вырвалось:

– Мама, приезжай летом во Францию. Ты ведь никогда не была у меня там.

Она даже на несколько секунд замолчала:

– Я тебе не помешаю?

– Как ты можешь помешать? Познакомишься с внуком. Я тебе билеты закажу.

Это даже не стоило говорить. Я несколько раз предлагала вернуть те десять тысяч, которые она дала мне когда-то, но она отказывалась. Говорила, что муж ее обеспечил. В Израиль приезжала ко мне только раз, когда отчим умер, наверное, ей было тогда тяжело оставаться одной. Боюсь, что и теперь не поехала бы, но увидеть внука – это большой соблазн, ведь она его видела только на фотографиях.

– Билет мне не нужен, сама закажу, но ты меня встречай. Лететь нужно через Париж?

– Да, я тебя встречу в Париже. Созвонимся в июне, договоримся о датах.

Я периодически звонила маме, но разговор всегда однотипный. «Как здоровье, как работа?» – если спрашивает она. «Как у тебя здоровье, что нового?» – если спрашиваю я. Несложные ответы. Вот почти и все. Иногда я спрашивала, как вот сейчас, вернуть ли ей деньги, но она каждый раз отвечала, что с деньгами у нее все в порядке. Никогда я не заносила в дневник наши разговоры.

Глава 7

14.08.18. Лимере.

После завтрака прибрала комнаты второго этажа за десять минут. Что тут прибирать после двоих взрослых? Позвонила Анне, договорились поехать через неделю на Рейн и Мозель, смотреть замки, наслаждаться тишиной и гостеприимством маленьких городков. Прошлась по двору, просто так, ведь во дворе я ничего не делаю. И что дальше? Пошла к себе, раскрыла дневник. Понимаю, что что-то мешает мне читать. Рассердилась на себя, открыла в том самом месте, где остановилась вчера. Кстати, разрыв во времени между записями оказался большим.

08.05.11, воскресенье. Тель-Авив.

Совсем неожиданно для меня продолжилось «странное» знакомство с адвокатом. Два раза мы встречались случайно в кафе. Но не заговаривали. Только однажды он поздоровался со мной издалека, я ответила. А в пятницу оказались за соседними столами. Я пришла раньше, уже заказала себе, когда он явился. Адвокат, к тому времени я забыла, как его звать, вошел позже меня, поискал глазами свободный стол и приземлился за соседним, но лицом ко мне. Пришлось поздороваться. Он взглянул на меня, поздоровался и попросил разрешения пересесть за мой стол. С чего бы это мне быть против? Неловкая пауза, он, наверное, посчитал это неудобным:

– Позвольте еще раз представиться. Николай Кравцов, адвокат, живу и работаю здесь неподалеку.

На этот раз по-русски. Вспомнил, как я к нему обращалась.

– Елизавета Дюкре.

– Вы француженка? Странно, русский у вас совсем чистый, не то, что у меня.

– Вообще-то я русская, то есть из России, но вышла замуж во Франции, поэтому фамилия такая.

– А теперь у нас, в Израиле. Надолго?

Рассмеялась:

– Да, задержалась, с двухтысячного.

– Понятно, а я почти родился здесь. Родители репатриировались в семьдесят седьмом, я еще грудным был.

Значит, ему примерно тридцать четыре. Чуть младше меня. Впрочем, не все ли равно?

Принесли заказанное мной, а он только еще заказывает. Неторопливо, и в меню так и не посмотрел. Ну да, всегда заказывает одно и то же. Я закончила обедать раньше него. Попрощалась, вышла на Бограшева и пошла к себе собираться домой. Краем глаза увидела через стекло, что он провожает меня взглядом.

Но сегодня его в кафе не было. К чему бы я это отметила? Совсем он мне неинтересен.

14.08.18. Лимере.

Понятно, почему он тогда не спросил, замужем ли я. Женщина в пятницу, перед уходом с работы, обедает в кафе – значит ей некого кормить дома. И не может муж быть в командировке – все равно по привычке пошла бы домой. Это Николай позднее мне объяснил. Адвокат… Они всегда все обдумывают. Не было его всю неделю, я даже забыла было о нашем знакомстве, но оно имело дальнейшее продолжение.

15.05.11, воскресенье. Тель-Авив.

Был тяжелый день, но, немного отдохнув дома, решила записать сегодняшние впечатления. Началось в обед. Николай пришел в кафе почти одновременно со мной – чуть позже. Не спросил разрешение, сел за мой стол, поставил рядом свой кейс, но потом поправился, извинился. Пока ждали заказанное, обменялись любезностями. Он как-то перевел разговор на детей, и я, естественно, разговорилась. О Пьере могу говорить до бесконечности. Он только поддакивал, сказал только, что так и не удосужился жениться, соответственно и детьми не обзавелся. Потом принесли наши блюда и разговор оборвался. Но вышли из кафе мы вместе, Николай проводил меня до ателье.

14.08.18. Лимере.

Зачем он провожал? Чтобы знать, где я работаю? Так я же сказала, что у меня маленькое ателье здесь рядом. Наверное, была у меня неосознанная мысль о продолжении знакомства. От Игоря не было никаких известий, а я ему больше не звонила.

20.05.11, пятница. Тель-Авив.

К моему удивлению, перед обедом, реально перед закрытием, так как я уже отпустила почти всех домой, осталась только закройщица, – у нее были ко мне вопросы по новому заказу, – в ателье явился Николай. Спокойно спросил, не против ли я прогуляться по городу и пообедать вместе? Спросил, как будто мы давно знакомы. Я пожала плечами, хотела сказать «нет», а выговорила «хорошо». Он подождал, пока я закончила разговор с закройщицей и отпустила ее. Сидел спокойно в кресле наших заказчиков, просматривал Jerusalem Post. Ну да, что еще должен читать солидный адвокат? А потом мы немного прошли по Бограшева, свернули на Шолом Алейхем, там тише, так как движение одностороннее, и вышли на Бен Егуда. Меня несколько нервировало, что на улице жарко, а я иду в том, в чем была на работе. Ругала себя за то, что согласилась гулять в такое неудобное время. И здесь не остановились, перешли на А-Яркон. Вышли к помпезному зданию «Роял Бич». Николай повел через внутренние помещения, оказались в ресторане West Side.

Хорошо хоть, что здесь отличное кондиционирование. Почти сразу почувствовала себя лучше, даже злость на себя, что согласилась обедать вместе, прошла. Прекрасное помещение, пока Николай о чем-то говорил с подошедшим официантом, я подошла к окнам, за которыми виден берег. Захотелось на пляж, купаться. Но сейчас это мечта, хотя завтра вполне можно было бы сходить. Если бы рядом был Игорь, подумалось. Ладно, есть мечты, а есть действительность.

Просидели в ресторане с полчаса, обслуживание великолепное, так как зал почти пустой. И видно, что Николая здесь знают. Наверное, чаевые хорошие дает, съехидничала про себя. Съехидничала, но пыталась поддержать разговор, спросила, почему мы пошли именно в этот ресторан. Оказалось, что он часто водит сюда коллег из США, когда они приезжают. Им здесь всегда нравится. Больше ничего не запомнила из нашего разговора. Да и зачем запоминать и записывать?

Домой уехала на такси, хотя Николай, узнавший уже, что я живу недалеко от ателье, предлагал снова пройтись пешком. Понятно, ему это полезно при его сидячем образе жизни. Но мне-то зачем?

14.08.18. Лимере.

Да, жестко я отнеслась тогда к Николаю, как будто предчувствовала наши будущие отношения. Ведь ясно, мужчина ведет даму в приличный ресторан, чтобы не ударить лицом в грязь. Зачем? И зачем ему, преуспевающему адвокату, женщина несколько старше его? Думаю, именно это мешало мне, отталкивало от Николая и в дальнейшем.

26.05.11, четверг. Тель-Авив.

Звонок Николая был для меня совершенно неожиданным.

Вообще никаких звонков сегодня не ждала. С мамой я недавно говорила. Игорь не позвонит – гуляет где-то с очередной избранницей. Может быть, я слишком плохо думаю о нем, может, он нашел любовь на всю жизнь? Но не хочется верить в это. Что, я надеюсь на его возвращение? Зачем? Ведь наше расставание было неизбежно с самого начала. Неизбежно!

И нечего об Игоре думать, травить душу. Но о Николае я почти забыла. И тут он звонит, предлагает пойти сегодня в театр. Ну кто приглашает так в театр? Может быть, и пошла бы, но для этого нужно зайти в соседний салон, привести голову в порядок. Молчала, а он снова, таким любезным голосом, как будто прочитал мои мысли:

– Извините, Елизавета, за неожиданность приглашения. Но я только сегодня утром прилетел, а завтра ничего интересного нет в театральных объявлениях.

Может быть, он действительно прочитал мои мысли? Они, адвокаты, слишком хорошо разбираются в людях. И опять, как в прошлый раз, вместо «нет», сказала: «Не знаю, несколько неожиданно, да и не одета я надлежащим образом». Типичный случай, подтверждающий афоризм Мюссе: «Если женщина хочет отказать, она говорит «нет». Если женщина пускается в объяснения, она хочет, чтобы ее убедили».

Сказала и думаю: «Какая я дура, ведь он начнет сейчас давить. Нужно было жестко отрезать». И тут же мыслишка: «А зачем отрезать? Что, сидеть одной дома? И в салон успею, и переоденусь, если сейчас же займусь этим». А Николай опять спокойно проговорил, что раз я хозяйка, могу уйти в любое время из своего ателье. И ведь прав.

– Хорошо, Николай, но куда вы собираетесь меня пригласить. И что там дают?

Объяснил, сказал, что заедет за мной и спросил адрес. Всегда мы поддаемся уверенному мужчине – продиктовала адрес.

В Габиме пришлось смотреть спектакль, который я видела уже дважды. Сидела, мучилась, делала вид, что мне интересно. Для чего? Надоело одной возвращаться домой? Может быть, продать наконец ателье, распрощаться с Израилем и вернуться во Францию? Но ведь и туда я привезу свое одиночество. И куда, в Лимере или в Париж? Или мотаться между ними? Наверное, в Париж. Пьер пойдет скоро в университет, будет жить в Париже. Летом будем выезжать в Лимере. И что делать в Париже? Открыть новый бизнес там я не смогу.

Куда мне соревноваться с парижскими домами моды! Просто прозябать в квартире, ждать, придет ли ночевать Пьер. Ведь у него будет своя жизнь, я ему и сейчас нужна только для финансирования. Впрочем, и для этого не нужна, Франсуа его обеспечил всем, тем более что ему скоро не нужна будет моя почти фиктивная опека.

Кончился спектакль, Николай отвез меня домой, прощается, даже не намекнул на чашку кофе, а я, из чувства противоречия, которое нарастало весь вечер, не соизволила сделать шаг навстречу. Вот еще. Буду я инициатором совместной постели… Но распрощалась вежливо. А он еще сказал, что, к сожалению, в воскресенье вылетает опять в США. К чему это? Намек, что ему было неинтересно со мной? Ну и ладно, не больно-то нужно.

14.08.18. Лимере.

Сейчас я понимаю, что не было подобных мыслей у него, действительно был по горло в делах. Но даже если бы знала, не изменила бы, наверное, своего мнения. Вот интересно, почему я не писала в дневнике о наших с ним недолгих отношениях? Не нашла ни одной записи в конце мая и первой половине июня. Ведь еще через неделю мы все-таки оказались с ним в постели. И он целую неделю никуда не улетал, встречал меня после работы, мы куда-нибудь шли или ехали, как нам заблагорассудится, ужинать. Потом ехали ко мне. А утром он уходил пешком в свой офис, он был где-то рядом. Нужно признаться, что и как мужчина он был неплох, грех жаловаться, но каждый раз, когда он уходил, у меня оставалось чувство недоумения – зачем это мне, нам?

16.06.11, четверг. Тель-Авив.

Предложение о покупке моего ателье стало для меня большой неожиданностью. Можно даже сказать – приятной неожиданностью. Почему мой покупатель рассорился со своей прежней хозяйкой и решил создать собственный бизнес, не интересовалась. Главное, он торопился, отдавал сразу семьдесят процентов стоимости, о которой мы договорились. Остальное оплатил отложенными чеками. Правда, я не слишком подняла цену, продала почти за ту же сумму, за которую покупала. А ведь шекель за это время упал весьма солидно. Но главное для меня в тот момент было освободиться от ателье. Мне понравилось, что новый хозяин сразу же объявил в ателье, что никаких изменений вводить не будет, разработку эскизов оставляет за собой.

14.08.18. Лимере.

Как только он вручил мне чек на первый взнос, я сразу передала ему список моих постоянных клиенток. У него тоже были постоянные заказчицы. Надеялась, у него и моих бывших работниц проблем не будет. Впрочем, это уже не моя забота. Меня удивило, что и о моих последних разговорах с Николаем никаких записей в дневнике не осталось. Но я же помню все: как сказала, что возвращаюсь во Францию, вряд ли буду приезжать в Израиль. Николай пытался что-то говорить о дружбе на расстоянии, о том, что у него и во Франции могут быть дела. Не поняла, о чем он, или не захотела понимать. Все это уже отрезано, ничего о нем больше не знаю. Отправила в Париж некоторые вещи, старательно упаковала вместе с ними все материалы Игоря: этюды, карандашные рисунки, варианты эскизов, не пошедшие в дело. Может быть, он разберется когда-нибудь в них. Наверное, втайне думала, что Игорь вернется ко мне. Квартиру сдала хозяину, он очень сожалел, что теряет такую аккуратную съемщицу. Что ж, это последнее, что связывало меня с Тель-Авивом.