– Неглупо сказано, – похвалил Шелег,– стали пробиваться зачатки здравого смысла. Воистину, страх – двигатель прогресса. Если так и дальше пойдёт, будешь стихи сочинять, и не хуже, чем этот ваш живодёр с русалками.
– Что, прямо сам буду писать "Златая цепь на дубе том, и днём и ночью …"?
– Если ты ещё раз вспомнишь про цепь, я наберу номер службы, – Шелег грозно распушился хвостом.
– Извините, учитель, а о чём мы тогда сочинять стихи будем, если не про цепь? Я неискушён в стихосложении. Стих про цепь – единственный, который я дочитал до конца.
– Стихи можно писать про всё… про всё, что видишь.
– А что я вижу? Ну, люстра, комната, таракан и тапок под потолком, а больше ничего. Я очень сомневаюсь, учитель, что даже Пушкин смог бы написать про это не в прозе. Конечно, когда у него на дереве мартовская русалка мечется, то слова сами рифмой складываются, а тут даже прозой не хочется.
– Сегодня восьмое марта, давай сделаем Забаве приятное хоть раз в году, напишем ей стихи к празднику, – предложил Шелег.
Малыш улыбнулся.
– Видишь, даже он понимает, что писать надо. Бери карандаш и лист.
Заждан побежал в кухню и вскоре вернулся с разлинованной ученической тетрадкой и обгрызанным Мышом карандашом.
– Я готов записывать за вами, учитель, – сказал Заждан с подобострастной готовностью.
– Тоже мне, Левий Матвий, – ухмыльнулся Кот и стал декламировать:
Весна, не просто время года,
Не просто почек набуханье,
Пчёл ранних сонное летанье,
Прозрачные ручьи…
Смотрел как будто в воду…
Восьмое Марта, – праздник мирозданья,
Высоких чувств, Шанеля мода.
Без женщины не вижу продолженья,
Пуста без мёда жизни сота.
– Записал? – спросил, кот.
– Да, учитель, по буквам, точь-в-точь, как Вы соблаговолили произнесть. И Вы полагаете, учитель, что я когда-нибудь смогу, не задумываясь вымяукивать из себя подобное?
– Конечно, и намного лучше. В твоей речи уже пробиваются аристократические нотки. А стихи эти – очень плохие, но я не мог от твоего имени насочинять шедевр. Перепиши аккуратно на чистый лист, вложи его в конверт, напиши “моей жене посвящается” и положи Забаве на подушку. Она будет в таком сильном эмоциональном шоке от прочитанного, что попытается склонить тебя к телесной близости. Тебе покажется странным, но у женщин духовное и физическое начала неотделимы, не то, что у нас, носителей хромосомного набора ХУ. Мы будем проходить эволюционные истоки и причины различий в поведения особей разного пола на одном из ближайших занятий. А пока, прими сказанное на веру, и не огорчай жену в праздник, не игнорируй её порыв. Помни, что ты сам его вызвал написанным мной стихом.
– Не буду, учитель, я теперь во всём буду вас слушаться.
– Хорошо. Пойду рассказывать Малышу сказки, а вы с Мышом готовьтесь к первому занятию. Тема урока “О трех превращениях Заратустры”. Он, кстати, был трижды женат. Правда, этот факт к теме урока отношения не имеет.
Шелег соскочил со стула и пошёл в комнату Малыша.
– А кто такая Заратустра, и что это за три её превращения? – спросил Мыш Заждана.
– Да откуда я знаю, надо идти готовиться, – ответил тот и, посадив Мыша в нагрудный карман рубашки, пошел в библиотеку.
Глава 5. САМАЯ ИЗНУРЯЮЩАЯ СТАДИЯ ЧТЕНИЯ
Заждан за долгие годы лежания на диване отвык от посещения публичных мест. Он попытался быстрым шагом прорваться в читальный зал, и сорвать с полки заратустровую книгу, но неприятный голос библиотечного швейцара одёрнул его:
– Уважаемый, в читальный зал в верхней одежде нельзя. Сдайте шинель в гардероб.
– Это не шинель, – возразил Заждан, – а стильное демисезонное пальто импортного производства. Мне его подарила на день рождения моя законная жена.
– Это шинель, перешитая в пальто, – сказал Гардеробщик, как рукав оторвал. За двадцать лет работы он повидал немало шуб, шинелей, стильных пальто, и не доверять ему в этом вопросе было глупо.
– Как похож на санитара-гробовщика…– подумал вслух Заждан. – Вы, случаем, не на двух работах работаете? – поинтересовался он.
– Работа облагораживает человека, – ответил тот. – Какой номер вам дать, чётный, нечётный, делящийся на три, на пять, а может, номер с загадкой? – спросил Гардеробщик, лукаво глядя на Заждана.
– С какой такой загадкой?
– Вытягиваете вопрос, если правильно отвечаете, выбираете любое пальто, какое нравится, хоть шубу, хоть дублёнку, хоть шинель. А если ошибаетесь, идете домой, в чём мать родила – в рубашке значит, – Гардеробщик неприятно засмеялся.
– А Мыш? Он под рубашкой замёрзнет, на улице же минус!
– С животными в библиотеку нельзя, они страницы едят. Но это не моё дело, по мне – хоть с тигром, главное, чтобы шкуру не сдавал, а то от “польт” этих руки к концу дня отваливаются. Так как? С загадкой будете брать или простой? Очень рекомендую с загадкой, у нас, видите, сколько шуб и дублёнок скопилось, не гардероб прям, а выставка высокой моды. Решайтесь.
– Конечно с загадкой! «Мы эти загадки щелкунчиками грызём», —гордо произнёс Заждан, решительно распрямляя сутулую спину.
– Бери обычный, четный, замёрзнем же, не дойдём, – в страхе запищал Мыш из кармана.
– Кто не рискует, тот пенальти не забивает, – ответил Заждан.
– Вот и рискуй собой! Смелый нашёлся. Своей жизнью рискуй, а моей не надо, бери простой, чётный, бери, – попискивал Мыш.
– А загадку надо сейчас отгадывать или когда шинель получать будем, – спросил Заждан у Гардеробщика.
– На выходе, а будете получать или нет, это ещё вопрос, – загадочно произнёс тот, протягивая номерок-загадку.
Мыш с Зажданом вошли в тускло освещенный читальный зал. На деревянных лакированных столиках горели настольные лампы. За столиками сидели интеллигенты, жадно впиваясь глазами в распластанные книги.
– Мыш, слушай, по-моему, вот тот, в очках, не читает. Он глазами не двигает. Я, конечно, не эксперт и книгу давно не слюнявил пальцем, но, по-моему, надо по странице глазами ползать, как змейку застегивать, а этот застыл, как вратарь перед пенальти.
– Ты не понимаешь, он уже отползал своё, а сейчас вдумывается в смысл прочитанного. Это самая изнуряющая стадия чтения.
– Если над каждой строчкой так застывать, то мы и через год эту Заратустру не осилим с её превращениями. Кстати, Мыш, ты не знаешь, это большая сказка или не очень?
– Это не сказка, по-моему, хотя название, несомненно, сказочное "Три превращения". Давай, сначала поищем её в детском отделе, а если не найдём, пойдём в отдел "Умная книга".
– Странное название, правда. Если есть "Умная книга", то должна быть и "Глупая книга". Как ты думаешь, наша в "Умном" или…? – спросил Заждан.
– Но не думаю, что Шелег на первое занятие дал "Умную" книгу. Давай спросим этих, интеллигентов-завсегдатаев, они наверняка знают, где Заратустру эту искать, – Мыш почесал задней лапкой кончик хвоста.
– Вот того давай спросим, – согласился Заждан и подошел к застывшему. – Добрый вечер, Вы не могли бы нам подсказать, где найти познавательную книжку? – вежливо спросил он.
Человек за столом дёрнулся, как от укола грифелем в спину, и рассеянным взглядом посмотрел на Заждана и Мыша.
– Здесь с животными не разрешают, спрячьте зверя, чтобы библиотекари не увидели. Вам, я думаю, в раздел детской или бытовой книги надо.
– Но вы же не знаете, что мы ищем, – сказал Заждан, – а вдруг наша книга в этом отделе? Может, она пылится и ждёт, когда мы над ней с Мышом застынем.
– Не думаю, это отдел философской книги. А какую книгу вы, собственно, ищете?
– Мы Заратустру, "Три превращения". Нам надо к занятию кружка готовиться. Наш учитель дал нам эту книгу для разминки.
– Вы говорите, для разминки? Три превращения Заратустры. Три превращения духа назвал я вам: как дух стал верблюдом, львом верблюд и, наконец, лев ребенком, – задумчиво произнёс он, – разминка, первое занятие кружка….
Он перевёл взгляд на ничего не выражающее лицо Заждана, на чешущегося Мыша, и истерически засмеялся, прикрывая рот тыльной стороной ладони.
– Так выходит, в сказке этой про животных рассказывается, значит, в "Детской книге" искать надо? – предположил Заждан.
Интеллигент внезапно перестал смеяться и сказал:
– В тот раз остановился он в городе, названном Пёстрая Корова.
– Пойдем в "Детскую книгу", раз у Пёстрой Коровы Заратустра живёт, – сказал нетерпеливо Мыш.
– Спасибо за намёк, не оставляющий права на ошибку, мы пошли в "Детскую”, – поблагодарил Заждан интеллигента, и они двинулись по длинному полутёмному коридору, декорированному полками с книгами.
В "Детском отделе" детей не было. У компьютера сидела женщина-библиотекарь и стучала по клавишам.
– В компьютерную игру играет или пасьянс раскладывает, – сказал с уверенностью Мыш.
– А ты откуда знаешь? Может, она своими прямыми обязанностями занимается? Учись хорошо думать о людях, и их хорошее отношение вернётся к тебе.
И Заждан обратился к библиотекарше, расплывшись в подобострастной улыбке:
– Мы ищем книжку про Пёструю Бурёнку Заратустры. Кстати, вы безнадёжно похожи на мою законную жену. Но, в отличие от неё, в вас есть шарм, я бы сказал, изюмина.
Женщина оторвалась от экрана и оценивающе посмотрела на Заждана.
– Молодой человек, это публичная библиотека, а не ваш дом. Попрошу с предложениями такого рода обращаться к той, без изюмины.
– Да я, да что Вы, я совсем не то имел в виду, мы, верней я.… с ним… Нам остро не хватает не этого, а книги, книг, мы не дочитали в детстве, и сейчас навёрстываем.
– Чтобы найти книгу, мне нужно знать её название и имя автора, у нас поиск компьютеризирован, – подобрела библиотекарша.
– Я думаю, что она называется "Превращения Бурёнки", или "Пёстрая Бурёнка", автор Заратустра.
– Сейчас посмотрим, – сказала библиотекарша. – Нет, такой книжки у нас нет. Может, вы что-то путаете?
– Может, – согласился Заждан.
– Тогда усложним задачу, включим аналоговый поиск.
– А что этот такое? – поинтересовался он.
– Это когда компьютер показывает книжки, сходные с предполагаемой. Такой поиск позволяет найти книгу, если её точное название неизвестно, понятно?
– Очень своевременная система. Как Вы её назвали, аналовая?
– Не аналовая, а аналоговая, – поправила библиотекарша Заждана.
– Как декларация, прям, налоговая. У вас случайно карандашика не найдётся, чтобы не забыть. А то, если слово не записать, оно быстро забывается.
Библиотекарша протянула ему шариковую ручку, привязанную к столу длинной тонкой цепочкой, и листик бумаги, а сама продолжила поиск. Мыш приоткрыл правый глаз и с аппетитом посмотрел на листик.
"Лист, конечно, не сыр, но, за неимением последнего, можно и его, " – подумал он. – Компьютер выдал результат, – сказала довольная библиотекарша. – Вам на выбор рекомендуются четыре книги. Первая – "Чудесные превращения в природе: Лягушка. Цветок. Птица. Бабочка. Бурёнка". Издательство "Фламинго". Это очень интересная книжечка для детей дошкольного возраста. Рассказывает о цикле превращений у животных и растений, например, как из икринки появляется головастик, как он растет, изменяется и, наконец, превращается в лягушку.
– По-моему, это не она. Интеллигент говорил, что там верблюд превращается во льва, а не икринка в головастика. «Давайте смотреть дальше», —сказал Заждан.
– Вторая – "Бурёнка из Маслёнкина". Книжка рассказывает о мечтательной, рассеянной, задумчивой и очень симпатичной корове по имени Бурёнка. Она заблудилась в лесу и от страха и отчаяния решила насобирать мухоморов. Мухоморы с готовностью выросли перед ней, но Бурёнке помешал волк.
– Смешная сказка, полетать коровой над мухоморным полем мечтает каждый неискушённый пилот, – захихикал Заждан. – Я бы с удовольствием прочитал, но мы с Мышом ограничены во времени.
– Может, третья подойдёт? – с надеждой спросила библиотекарша. – Книга называется “Неофиты в деревне. Бурёнки и Зорьки”. Автор Мстислав Удатый. Книга повествует о проблемах содержания крупного рогатого скота на личных подворьях. Чтобы раскрыть свою позицию, автор возвращается в детство и рассказывает о своих тайных отношениях с коровой по кличке Бурёнка.
– Нет, нам не Удатый, а Заратустра нужен. Личные отношения этого скотовода с Бурёнкой нас нисколько не волнуют, правда, Мыш? – обратился он к другу.
– Именно, – подтвердил тот, дожевывая листик со словом "аналовая".
– У нас остаётся последний шанс, – библиотекарша сосредоточенно посмотрела на Заждана. – Компьютеры не ошибаются, мы живем в век продвинутых технологий. Почти стопроцентное попадание. Итак, четвёртая попытка. Книга Зары Устриковой "Ласковые руки доярки". В книге Зара, доярка совхоза «Красный удой», утверждает, что каждая корова требует к себе каждодневного, постоянного внимания. Бывает, проходишь мимо – а она уши повесила. Или хвостом крутит. Значит, что-то не так. Значит, болеет. Всё это надо знать и понимать, и тогда завтра больная корова отблагодарит лишним литром молока.
– А может, мы данные не те заложили? – предположил Заждан. – Давайте попробуем так: Заратустра и превращения.
– Давайте, – согласилась библиотекарша, – я бы никогда не стала с вами столько возиться, если бы у меня были посетители, но вам повезло, сегодня совсем нет народу.
Она ввела в поиск “Заратустра", "превращения" и от себя добавила – "для детей младшего школьного возраста". Компьютер мгновенно распечатал: «Евдоким Калибрин "Просто о сложном". В книжке доступным для семилетнего ребёнка языком рассказывается о концепциях великих философов: Ницше, Канта, Аристотеля, Декарта и многих других. Автору удалось простым языком передать изысканность и замысловатость умственных построений классиков философии. Книга хорошо иллюстрирована и, несомненно, понравится Вашему ребёнку».
– Ура, это она, это та самая книга, которую мы ищем! Попадание в ворота! – радостно закричал Заждан. – Огромное Вам спасибо.
– Выбор правильных условий запроса – залог успешного поиска, – пропищал Мыш и почесал голову.
Глава 6. ПОТЕШНАЯ КАНТОЛОГИЯ
Библиотекарша встала из-за стола и вскоре вернулась с затёртой маленькой книжкой. На обложке большими печатными буквами было написано: "Просто о сложном", а внизу синей шариковой ручкой детским неровным почерком приписано: "Потешная Кантология".
– Книги из читального зала выносить категорически запрещается, наслаждайтесь произведением здесь, – предупредила библиотекарша, протягивая книгу Заждану.
– Конечно, мы насладимся, спасибо, – Заждан потряс книгой. – А вы всё-таки очень похожи на мою жену. Теперь я буду заходить к вам, как к себе домой, – пообещал он.
Библиотекарша улыбнулась, а Заждан с Мышом пошли к освещённым столикам.
– Повезло-то как, – пропищал Мыш, – с этой книжкой мы быстро подготовимся. Ведь самое важное то, что она в доступной форме, но неупрощённо, передаёт смысл сложного произведения.
– Где ты так мудрёно говорить научился? – позавидовал Заждан.
– Я иногда Шелега слушаю, – краснея кожей под шерстью, признался Мыш.
– Скоро мы все так заговорим, – и Заждан открыл книжку на первой странице. – Свет, тень, метафизика, дуализм, философия рационализма – чем только детей не отвлекают от футбола. Вот он, Ницше и Заратустра. Мыш, я нашёл, страница двадцать пять, смотри, "Три превращения".
– Вижу, открывай двадцать пятую.
На двадцать пятой странице была изображена пирамида из верблюда, льва и стоявшей на льве коляски с младенцем.
– Странный рисунок, – удивился Мыш. – Верблюд почему-то серый, и стоит на коленях, лев розовый, а коляска вот-вот сорвётся с пирамиды и рухнет.
– Какая разница, что тут нарисовано, мы же не рисунки пришли разглядывать, мы до сути докапываться пришли.
Заждан полез в карман за листиком бумаги, но не нашёл его. Мыш усердно вертел, головой, демонстрируя свою непричастность к пропаже.
– Странно, точно ведь положил его вот в этот, – и Заждан показал пальцем на пустой карман, – может, выпал?
– Если листик не прикрепить булавкой, то он теряется, – сказал, со знанием дела, Мыш и облизнулся.
– А я не прикрепил, – грустно сказал Заждан, – такое слово полезное узнал и, не успев зазубрить, потерял. Ладно, в потёмках всё равно листик не найдём. Давай изучать произведение, я буду медленно читать, а ты запоминать прочитанное, договорились?
– Ладно, начинай, – согласился Мыш.
Заждан склонился над книгой и стал читать по слогам: «Когда вы спросите папу или маму про "Три превращения” Заратустры, они растеряются и скажут, что философия не для ваших детских головок, что только умные философы могут понять смысл написанного. Они ошибаются: понять Заратустру может каждый. Философия Заратустры проста, как вода, небо, камень, лежащий на дороге».
– Я понял из этого абзаца, что Шелег правильно выбрал Заратустру для нашего первого занятия, – встрял Мыш.
– Не перебивай, я из-за тебя строчку потерял, теперь по новой читать придется, –Заждан повторил абзац и двинулся дальше: «Философ использует образы животных для упрощения. Я уверен, что каждый из вас с мамой, или папой, ходил в зоопарк, и, конечно, видел там верблюда. Люди путешествовали на них через пустыню. Верблюды могли неделями без устали идти по раскалённым пескам, не требуя ни воды, ни пищи. Чтобы превратиться во льва, верблюд должен был пройти немало дорог. И вы, дети, в один прекрасный день, тоже превратитесь в могучих львов, свободных и сильных зверей. Акуна-Матата, король-Лев, я уверен, что вам нравится этот сказочный персонаж. Но тот, кто будет прогуливать уроки, кто будет учиться на двойки, так и останется верблюдом. Но лев, как это ни странно, устав от силы и величия, потеряв интерес к борьбе за первенство, превращается в слабого ребёнка, способного удивляться простому. Мало кто поднимается на этот уровень. Скажу вам по секрету, я бы и сам предпочёл остаться львом, но тогда… я бы не написал эту книгу».