Эликсир смерти

А ночью, ночью ему приснилась мать. Последний раз она ему снилась в детстве и ни разу с тех пор. Даже после того, как она с отцом уехала в другой город и напоминала о себе только семейной фотографией и старомодными письмами.

Эту вынужденную разлуку с родителями Егор переносил легко, как и подобает взрослому человеку живущей своей собственной жизнью. Конечно, немного скучал, не забывал поздравлять с праздниками; чаще по телефону, чтобы слышать их живые голоса.

И вот, этой ночью, мать приснилась ему.

В памяти сохранилось её стареющее, доброе лицо. Ласковые, но печальные глаза. Она пристально смотрела на него. Что-то неуловимое было в её взгляде. А потом она произнесла: "Не делал бы ты этого, сынок".

Он проснулся и долго без движения смотрел в потолок. Рядом тихо спала Юля. А он думал – к чему этот сон? Что хотела сказать мама и стоит ли вообще обращать внимание на этот, может быть, совершенно случайный сон?

Незаметно он уснул.

Нахлынувшая на него волна покоя и безмятежности после встречи с Леной, не отпускала его и на следующий день, втечение которого он был просто противоестественно спокоен, не реагируя ни на какие раздражители из вне.

Весь организм его был в состоянии нетерпеливого ожидания. Каждая, навсегда отошедшая в прошлое минута, неминуемо приближала его к назначенному часу.

В течение всего дня он не раз ловил себя на мысли, что не совсем понимает сегодняшнее своё состояние. Всё окружающее его, вдруг разом потеряло для него обычный интерес. Лекции, шумные перемены, лица приятелей, воспринимались им с некоторым равнодушием, как что-то чужое, не принадлежащее к его мироощущению. Все мысли его были заняты Леной и предстоящей с ней встречей. Он даже не отдавал себе отчет и не размышлял над тем, зачем ему всё это надо и надо ли? Он просто весь день жил в спокойном ожидании, не пытаясь торопить события.

Если бы в то время он интересовался бы какими-нибудь практиками, то мог бы запросто предположить, что находится под чьим-то воздействием. Может быть даже именно Лены. Но он тогда ничего не знал об этой стороне жизни. Он просто ждал вечера. И вечер наступил.

Он заехал домой, переоделся и к назначенному часу покатил к центральной площади города. Тогда у него был отечественный автомобиль, подаренный ему отцом.

Лену он увидел издали. Погода начала хмуриться и людей на площади было мало.

Она одиноко стояла на трамвайной остановке, подняв воротник лёгкого светлого плаща. Он притормозил возле неё и приоткрыл дверь.

– Привет. – сказала она, усаживаясь рядом.

– Ну, что, настало время разгадывать тайны? – как можно беспечным голосом сказал Егор. Сонное равнодушие при появлении Лены отпустило его. Он опять стал прежним Егором.

– А нет никакой тайны. – с едва уловимой улыбкой она посмотрела ему в глаза.

– Вот как! Так зачем же мы с тобой встретились?

– Слушай. Всё, что вокруг тебя, всё, что окружает тебя каждый день, это и есть тайна. Но никто об этом даже не догадывается, считая мир вокруг себя чем-то обыденным и привычным. А ведь мир совсем не прост. Он и есть самая великая тайна. Всё имеет свои правила и своё устройство. Ты это знаешь. Но и сам мир тоже имеет свои правила. И нужно знать, как устроен этот хитроумный механизм.

– Зачем? – Егор с интересом смотрел на её красивый профиль, на светлые локоны обрамляющие её лицо. Ему было интересно слушать её, как он понял, подготовительную лекцию к тому, что его ожидает.

– Затем, чтобы можно было использовать этот мир для достижения своих целей.

Она продолжала смотреть перед собой, на редкие капли дождя, стекающие по лобовому стеклу.

– Ничего себе! Мне слышится в этом что-то зловещее. Нет, правда. От твоих слов становится как-то не по себе.

– Это просто, потому что ты их слышишь впервые. Ничего зловещего в них нет. Просто я знаю немного больше тебя.

– Но я то не знаю. А ты говоришь какими-то загадками.

– Все загадки для тебя скоро закончатся.

– Это было бы не плохо. Но нужно ли мне всё это? До сих пор не возьму в толк зачем я согласился с тобой встретиться?

– Затем, что ТЕБЕ ЭТО НУЖНО. Ты не должен больше так жить, как ты жил.

– Это ещё почему? Меня вроде бы всё устраивает.

– Это просто от не знания. От твоей ограниченности.

– По-моему здесь следовало бы обидеться.

– Но ты не сделаешь этого. В моих словах нет ничего обидного. Ты ограничен как и большинство людей вокруг. Люди на земле ежедневно сталкиваются со множеством проблем, разбивают себе лбы о невидимые преграды и не понимают, что большинство из этих преград они создают себе сами – своим невежеством и не знанием жизни.

– А ты, значит, хочешь мне помочь избавиться от моего невежества?

– Да. – она всё также продолжала смотреть перед собой, казалось, что стекающие по лобовому стеклу капли, начавшегося дождя для неё интереснее, чем собеседник.

– Но зачем тебе это нужно? Кто я тебе?

В ответ он услышал те же слова:

– Потому что ты наш.

– Опять это "Наш". Опять тайны!

– Для тебя они скоро закончатся.

– Это я уже слышал. А всё-таки интересно – он резко вдавил педаль газа. – Вместо того, чтобы, извини за выражение, послать тебя вместе со всеми тайнами к каким-то чертям, я как последний идиот, продолжаю с тобой куда-то ехать и разговаривать не понятно о чём. Мало того, я ещё к тому же весь день ждал нашей встречи. Но ты, конечно, это не удивлена?

– Нет. Так и должно было быть. Происходит твоё пробуждение.

– Да от чего происходит то?

– От сна, в который сами того, не ведая погружено большинство человечества.

– Вот бедные! – присвистнул Егор. – Живут себе на Земле. Жизни радуются и не подозревают, что спят. – Как же мне их всех жаль. И как же я за себя то рад! Наконец-то просыпаюсь!

Шутка не произвела на Лену ровно никакого впечатления.

Егор зябко повёл плечами. "И правда какая-то марсианка" – чуть ли не неприязненно подумал он.

– Не стоит их жалеть, Егор. Многие из них сами в этом виноваты. Им нравится спать и принимать мир иллюзий за реальность.

– А немногие?

– Они просто ждут своего часа, когда наступит их время открытия.

– Как у меня? – его губы скривились в неприкрытой иронии.

– Конечно.

– Интересное ты существо, Лена.

Она не ответила и у Егора мелькнула мысль, что может быть ей показалось обидное слово "Существо".

– Нет, правда. Так куда мы всё-таки едем?

– В восточный сектор. А там я покажу.

Весь оставшийся путь они проделали молча. Ему казалось, что Лена полностью погрузилась в себя и всё вокруг перестало для неё существовать. Она, словно ждала того момента, который наступит, когда они достигнут восточной части города, и тогда очнувшись укажет Егору дальнейший путь.

Егор, искоса наблюдал за этим подобием сфинкса, застывшим, замкнувшимся в себе изваянием, которое ещё несколько минут позади было обыкновенной студенткой, пусть странной, отличающейся от всех тех, кто её не понимал. Ну а он, понял ли он её, приоткрыл ли завесу тайны, окутывающую это, действительно странное существо? Он мог честно ответить – нет. Но также честно признаться самому себе, что эта "Странная марсианка" становилась ему всё более интересной, всё больше притягивала его своей загадочностью. Какое название могло иметь это чувство, зарождающееся в нём по отношению к ней, он не знал, да и вряд ли отдавал себе в этом хоть какой-нибудь отчёт. Он только знал, что оно появилось, и он не противился этому.

Неведомое приключение, которое ожидало его впереди приобретало для него всё более яркие краски.

Он, ловко управляя автомобилем, плавно объезжал выбоины на дороге, словно, боясь разбудить Лену, хотя знал, что она просто молчит.

Когда впереди появились здания восточного сектора, Лена вновь оживилась. Отстранённость сфинкса уступила выражению милого человеческого лица. Короткими репликами она стала указывать дорогу, а Егор, подчиняясь её штурманской проводке умело вёл свой "корабль" среди бушующего городского моря, пока они не остановились возле обычного городского дома, ничем не выделявшегося среди десятков своих собратьев.

– Приехали – Лена впервые за всю дорогу обернулась к нему. – Сейчас ты познакомишся с моими друзьями. Всё, что ты сегодня услышишь от них, будет очень важным для тебя.

– Мне постараться всё запомнить?

– Нет – она улыбнулась, и Егор поразился красоте её улыбки.

– Стараться не надо, ты и так всё запомнишь, хотя всё это будет для тебя впервые.

– Так они, что же, специально собрались ради меня?

– Нет. Но будут тебе очень рады.

– Лена, на сколько я себя ощущаю, я заинтригован так, что дальше некуда. – Егор набрал полные лёгкие воздуха и шумно выдохнул. – Я готов. Веди меня… к своим.

– На то я и проводник – она вновь улыбнулась и вышла из машины. Егор, очарованный переменой в её облике, последовал за ней.

Они стали подниматься по лестнице. Лена привычно и уверенно, а Егор всё больше волнуясь и стараясь подавить в себе это волнение, так как мысленно он уже был готов ко всему. Да и в конце концов не на собственную же казнь он идёт, а в сего лишь в неведомую ему квартиру.

Мысль показалась ему забавной. Он усмехнулся, и волнение тут же отпустило его.

Они уже были на третьем этаже, когда Лена подошла к двери обшитой тёмно-вишнёвым дерматином и нажала кнопку звонка.

За дверью точно ожидали их прихода потому, что она тот час же открылась и в её проёме Егор увидел молодых мужчину и женщину, приветливо смотрящих на них с Леной.

– Гостей принимаете? – спросила Лена.

– Гостям всегда рады, – ответила хозяйка и шире открыла дверь, пропуская гостей во внутрь.

– Мир вам, – входя, произнесла Лена и по интонации её голоса Егор понял, что так и должно быть.

– Мир вам, – сказал он, входя и услышал в ответ:

– Входите с миром.

Ещё, не зная его, хозяева уже принимали его за своего. "Не похожи они на сектантов" – почему-то подумал Егор.

Квартира, в которую они вошли, состояла из нескольких больших комнат, основной мебелью которых были лёгкие полу-кресла, столики, шкафы с книгами, а так же с непонятными, но сразу же привлёкшими внимание Егора предметами, значение которых ему тут же захотелось для себя разъяснить.

Мягкий запах ладана и других благовоний пропитывал атмосферу комнат, вызывая внутреннее умиротворение. Егор впервые столкнулся с подобными запахами, но они ему понравились. Ему стало хорошо и спокойно, как среди родных стен.

Кроме не понятных, но привлекающих к себе внимание предметов, многие из которых были похожи на экзотические сувениры, на столах лежали разные по формату и толщине книги.

У Егора возникла неодолимое желание тут же ознакомиться с содержанием этих книг, благо пока им самим ещё никто не заинтересовался. Но он решил не торопить события и пока присмотреться к людям окружающим его.

А людей в этой большой квартире с высокими потолками было не мало.

Молодые и уже в возрасте, мужчины и женщины, одетые в большинстве своём неброско, но со вкусом, они составляли между собой небольшие группы, разговаривая в полголоса, чтобы не мешать другим, таким же общающимся между собой группам.

У Егора возникло ощущение того, что он попал на великосветский раут и что вот-вот начнётся что-то, что в старину называли бал, но вся обстановка комнат, книги с загадочными названиями, все эти непонятные "сувениры" и столь же непонятные брелки и подвески, висящие на шеях у большинства присутствующих, говорили о том, что присутствующие здесь собрались не ради вальсов и мазурок.

Присутствующие здесь люди о существовании которых он ещё несколько минут не подозревал, тем не менее, когда он проходил мимо них, приветствовали его вежливыми наклонами головы или словами, в тоне которых не присутствовало ни радости от встречи с ним, ни равнодушия.

Он почувствовал, что они относились к нему как к равному, не показывая того, что видят его в первый раз. И он испытывал к ним благодарность за это. Никому неприятно ощущать себя чужаком.

На их приветствии он отвечал также спокойно, вежливо, попутно разглядывая украдкой их "брелки". Начиная понимать, что это, скорее всего не забавные безделушки, а амулеты и талисманы, предназначенные для защиты своих хозяев.

И хотя никто ему об этом не сказал ни слова, он уже это знал. Как знал то, что все эти люди собрались здесь не на вечеринку, что – бы развлечься, и не на молитвенное собрание, а для дела, всех их объединяющего, и, что он волею судьбы тоже уже причислен к этому делу.

И он уже не ощущал себя новичком, появившемся здесь какой-то десяток минут назад. Ему стало казатся, что он уже здесь давно, не первый раз, и, что люди окружающие его близки и хорошо знакомы ему. Что это уже и его мир, его постоянная жизнь.

Хотя по настоящему же, единственной знакомой ему здесь была, Лена.

Сейчас он не узнавал её, изменившуюся до невозможности. Изящная, грациозная, словно кошка, она мелькала то в одной, то в другой комнате с кем-то переговариваясь, кому-то помогала разносить гостям кофе, который своим ароматом перемешивался с ароматом благовоний.

Егор с интересом наблюдал за её лёгкими и красивыми движениями. Что происходило с ней? Откуда эти, всё более поражающие его перемены, происходящие в ней. Та ли это институтская "сомнамбула" угловатая и погруженная в себя? Ну, нет, теперь ты меня не обманешь!

Чувствовалось, что она уже давно была здесь своей, а все эти люди были её семьёй, любившей её, и радующиеся каждому её приходу.

Тут он поймал её взгляд и вздрогнул. Она тут же отвела глаза и скрылась в соседней комнате. Но даже этого мгновения хватило ему понять, как резко отличалось выражение её глаз от той лёгкости и беззаботности, казалось переполнявших её в ту минуту.

В её глазах не было выражения радости. Напротив, он ощутил и просто физически ощутил холод и боль, замершие в глубине её красивых глаз. Словно предчувствие чего-то дурного и нехорошего застыло в них.

Она вновь появилась в комнате и с улыбкой поднесла ему кофе. Но улыбка её уже не могла обмануть его. Ему захотелось заговорить с ней об этом, но он решил, что для этого ещё будет время.

– Ну, как тебе здесь?

– Как дома, даже не верится!

– Я же тебе говорила, что всё будет хорошо. Пойдём, тебе пора входить в общество.

Они подошли к группе молодых людей, которые тут же окружив их, заговорили с Егором о таких вещах, услышав о которых, он ещё несколько дней назад просто рассмеялся и послал бы их всех к психиатру.

Но сейчас, в этом доме, проникнувшись, приняв в себя его атмосферу, он, с большим вниманием слушал их, и хотя с трудом понимал, о чём они говорят, с какой-то затаённой радостью воспринимал все эти откровения. Вся эта новая и неведомая для него информация об иных измерениях, эфирных потоках, астральных телах не воспринимались им уже как дикий средневековый бред, а казалось реальной, правильной и главное нужной ему.

Путешествие сознания, создание невидимых сущностей – помощников и многое другое поглощалось его разумом и впитывалось его душой, как что-то само собой разумеющееся и естественное.

И всё это совсем не походило на жуткую бутафорию фильмов ужасов.

Стоп! Фильмы ужасов! Ведь это о них говорила ему Лена. Ведь он чувствовал, догадывался, и выходит правильно догадывался о смысле её вопроса тогда.

Он обернулся к ней, но рядом её уже не было. Оставив поглощенную разговором компанию, она направилась, зачем то в другую комнату.

Обернувшись и встретившись с Егором взглядом, она улыбнулась ему. Но какой-то вымученной и обреченной показалась ему её улыбка. "По дороге домой нужно обязательно с ней поговорить" – подумал он и продолжил разговор со своими новыми друзьями.

Ему было приятно, что они разговаривали с ним, в сущности, ещё полным неофитом, как с равным себе, подавая ему информацию правильно и постепенно, не загружая его сознание терминами и понятиями, пока ещё не понятными ему.

На удивление самому себе, он, слишком быстро стал вникать в суть этих загадочных явлений.

И помогала ему в этом ощущение сопричастности ко всему тому, что его окружало теперь. Эти люди, которые хотят понять суть мира, суть явлений ежеминутно окружающих их, люди не боявшиеся заглянуть в неведомое, в то, что для обычного человека считается несуществующим, становились всё более близкими и понятными ему.

Он ощущал, как с каждой минутой в нём всё больше и больше разгорается жажда познания этого неведомого мира, получение ответа на страшный и запретный вопрос – а что там, за гранью?

Егор не обратил внимания на то, сколько прошло времени за разговором с мистиками ( как он окрестил их для себя ) вводившими его в новую для него жизнь.

Ему показалось, что время пролетело мгновенно, и когда по комнатам пролетела весть, что сейчас, в главной зале, после соответствующих ритуалов, преподаватели будут вести речь о классических ритуалах белой магии. Егор уже был готов принять и это.

Мистики пригласили его с собой, чтобы и он мог послушать и ещё больше проникнуться духом того, что становилось главным в его жизни. А в этом он уже не сомневался.

Поискав глазами Лену, и не найдя её, он проследовал вслед за всеми в главную залу.

В зале уже все с удобством рассаживались перед большим продолговатым столом, на крышке которого лежали какие-то предметы.

За самим столом сидели трое мужчин с открытыми улыбками, наблюдающими за рассаживающимися гостями и ожидающими, когда,наконец, наступит полная тишина, чтобы начать то, ради чего все собрались сегодня.

Всё вокруг напоминало Егору институтскую аудиторию, вот только лекция, и он был уверен в этом, будет намного интереснее всех тех лекций, которые ему уже довелось услышать.

Он занял свободный стул…

На следующий день Егор проснулся рано и долго лежал неподвижно, глядя в потолок.

Он присушивался к себе, ко всему, что его окружало, и ощущал всё по новому, совсем не так, как вчера или неделю назад. Всё вокруг него было наполнено новым для него смыслом. Это был совершенно другой мир и сам он уже был другим человеком, не существующим сам по себе, а чувствующим себя неотъемлемой частью этого живого и таинственного мира, о котором он ещё вчера ничего не знал и не замечал его. К которому он относился, как к чему-то обыденному, само собой разумеющемуся и предназначенному только для удобства существования человека.

Егора переполняли новые ощущения. Совсем по-другому смотрел он теперь на облака, медленно проплывающие за окном, на цветы на окнах, которые он часто забывал полить, на часы, отмеряющие быстро – бесконечное время.

Теперь он знал, что весь окружающий его мир, всё, что вокруг него- живое, имеющее своё место и значение. Ещё вчера днём, он даже и не подозревал ни о чем таком. Все его мысли и эмоции были мыслями и эмоциями обычного земного человека, которого принято называть нормальным и потому в повседневной борьбе за существование, чужды и нелепы разговоры о мистике и чудесах. Да он и сам всегда смеялся над этим. И вот всего один только вечер, и всё изменилось. Он не мог понять, как все это могло произойти с ним, с нормальным человеком. Но это произошло и пути назад уже не было.

Лена оказалась права – он спал. И вот проснулся и взглянул на мир другими "прозревшими" глазами. И глазами этими он увидел, что на самом деле нет никакой мистики, а есть реальность. И реальность это так захватывающе интересна, что он всегда будет благодарен прекрасной земной девушке Лене за то, что она подарила ему её.

Вчера он её так больше и не увидел. Ни во время, ни к концу этой лекции для посвящённых.

После ее окончания он ещё некоторое время потолкался среди мистиков, обмениваясь впечатлениями о услышанном, походил по комнатам, но Лены в них не нашёл.

Покинув квартиру в числе последних, он спустился к машине надеясь, что может быть она ждёт его там, но возле машины никого не было.

Если ей зачем то понадобилось уйти, то она, во всяком случае должна была его предупредить. Ведь они пришли вместе.

Недоумевая, он ещё около часа сидел в машине поджидая её, мысленно переживая события прошедшего вечера.

Когда уже окончательно стемнело, он повернул ключ зажигания. Ну, что же, увидимся завтра. Теперь нам будет, о чем поговорить…

… Всё ещё продолжая вспоминать прошедший вечер, Егор наконец встал, принял душ, выпил кофе и заперев дверь квартиры, спустился к машине.

Да, мир действительно изменился, подумал он, с наслаждением вдыхая прохладный утренний воздух. И изменился в лучшую сторону.

За окнами автомобиля мелькали привычные знакомые с детства улицы и витрины магазинов, а Егор думал лишь о том, что сегодня он обязательно увидит Лену. Теперь она уже не будет прятаться от него и неожиданно появляться перед ним, когда ей вздумается. Теперь между ними не будет тайн. Разве только, что от других. Интересно, какая она будет сегодня? Всё та же сомнамбула – марсианка или полная жизни, как вчера вечером.

Свернув с трассы к институту, он припарковал машину на стоянке и вышел на территорию храма науки.

Первое знакомое лицо встреченное им был Лёшка. Тот тоже заметил Егора и приветственно махнул ему рукой. " Эх ты, Лёшка – подумал Егор, – ты же ещё ничего не знаешь!"

Он даже не обратил внимание на несколько растерянное лицо друга.

– Привет Егорушка, у нас ЧП.

– Привет, – радостно ответил Егор. – Что ещё за ЧП?

– Марсианка наша умерла, – спокойно ответил Лёшка и этот его спокойный тон помешал Егору сразу осознать смысл сказанного:

– Что за ерунда! Какая ещё марс… – слова застряли у него в горле. Остановившимся, стеклянным взглядом он уставился на Лёшку. Зная его склонность к розыгрышам, он увидел сейчас, ощутил шестым своим чувством, что тот не шутит, а то страшное, что он только что услышал, действительно произошло. Егор ощутил себя повешенным, у которого только что выбили табуретку из под ног.

Судорожно глотнув воздух, он всё ещё отчаянно пытаясь не верить, надеясь на то, что он ослышался, медленно произнёс:

– Кто умер?

– Ты что, приведение увидел? – обеспокоенным выражением лица друга, Лёшка пытался улыбнуться.

– Кто, ты сказал, умер? – всё ещё силясь прийти в себя, также медленно произнёс Егор.

– Ты,наверное, не понял. Умерла эта, чокнутая Лена, которая тебя в кино звала. – Лёшка не на шутку был удивлён состоянием Егора. Ведь он был уверен, что между Леной, которую никто не воспринимал всерьёз и Егором ничего не могло быть, когда есть Юля.

– Фу, ну ты прямо меня напугал. Все мы смертны. Обычное дело, хотя конечно жаль. Всё же молодая.

– Не ожидал, что ты так это воспримешь. Что с тобой?

– Ничего, сейчас пройдёт. Просто неожиданно.– Внутри Егора, словно всё рухнуло. Весь внезапно навалившийся груз, вся тяжесть ухнула куда-то вниз, вглубь земли, освобождая его.

На место, чуть не убившего его ужаса, пришло тупое равнодушие с такой же тупой ноющей болью. Мир, ещё мгновение назад, яркий и красочный поблек и посерел, стал чужим и холодным. А он и должен быть таким, если в нём больше нет Лены. Егор обернулся и посмотрел на скамейку, где ещё недавно он разговаривал с ней.

Она была там, на этой скамейке. Живая и желанная. Смотрела на него своими красивыми глазами и улыбалась. И это была не та, обреченная прощальная улыбка скорби, а яркая, манящая, полная жизни.

Он вздрогнул и ведение исчезло. Но он знал, что это было не видение, это была она, настоящая, вернувшиеся в этот мир, чтобы проститься с ним, Егором.

Словно сквозь сон до него издалека доходили слова Лёшки:

– Говорят таблеток наглоталась. Я точно не знаю. Вот дурочка то, жила как попало и умерла также. Родителям каково? Доигралась со своими тайнами. Ты куда?

Егор, не дослушав его и махнув рукой, пошёл к той скамейке. Сев на неё, он попытался собраться с мыслями, пытаясь понять, что могло случиться вчера вечером, что могло заставить её сделать этот страшный шаг в неизвестное? Почему шаг? Может она и не покончила с собой, как брякнул Лёшка. Тогда что же? Внезапная смерть? Такое бывает тоже. Но почему с ней? И почему именно этой ночью? Нелепая случайность? Что же, зачем? Но это случилось. И ничего назад уже не вернуть. Лёшка не мог пошутить. Таким не шутят. Она действительно ушла. Но почему? А эта улыбка наполненная болью и прощаньем. С ним? Ведь никто из тех вчерашних не обратил на это внимание. Значит просто не видели, и улыбкой этой она прощалась с ним. Предчувствовала? Знала?!

И что теперь? Он больше никогда ее не увидит, её улыбку, блеск глаз, цвет волос? Никогда не услышит ее голос? А ведь он даже не подозревал, какое это страшное слово – НИКОГДА.

"Чокнутая" – сказал о ней Лёшка. Да что он может знать о ней? А что знаешь о ней ты? Разве ты узнал о ней, что-нибудь кроме того, что она может улыбаться также, как все. Ты только начал к ней привыкать, только приоткрыл первую страничку книги, имя которой, Лена. И вот у тебя вырвали эту книгу из рук. Навсегда.

Он посмотрел на другой край скамейки, где "увидел" её. Но видение больше не появлялось. И хотя он её не видел, но чувствовал, что она здесь, рядом.

Лёшка тоже был здесь и продолжал что-то говорить, хотя Егор не понимал ни слова. Ему хотелось остаться одному. Один на один с этой страшной вестью.

Тут к ним присоединилась Юля. Она уже знала о страшной новости, мгновенно облетевший весь курс. На ее удивлённый взгляд Егор ответил, что плохо спал ночью. Юля была другой, не как бесчувственный Пашка. Она всё понимала и ей всегда доставало такта не переходить границы дозволенного, тем более, она ничего не знала о том, что произошло с Егором минувшим вечером. И сейчас Егор был благодарен ей за это.

Вскоре прозвенел звонок и они вместе с другими студентами прогуливающимся в сквере, разошлись по своим аудиториям.

Егор слабо понимал, о чем в этот день говорили преподаватели. Его не интересовала, ни то, что происходило в институте, ни то, что происходило вне его стен.

Этот день, этот самый великий день в его жизни, день обновления, день преображения мира, который начался так волшебно – волнующе, оказался самым страшным днём в его жизни. День его нового рождения оказался последним днём той, на которую он только вчера, впервые по-настоящему обратил внимание, и понял, что рядом с ним живёт и дышит одним воздухом необыкновенное существо, со своим огромным, внутренним, не постижимым для всех миром. Тот гадкий утёнок, которого каждый день все видели в институте, вчера для одного него превратился в прекрасного лебедя, зародив в его душе какое-то новое неведомое им прежде чувство.

И может быть, поэтому, ему сейчас так тяжело воспринимать ее уход.

Ведь, в сущности, кто она ему? Что он действительно знает о ней? Она была никем для него раньше. Но стало ли по настоящему близкой вчера? Ведь то чувство, которое он испытал к ней минувшим вечером было скорее приятным удивлением от её преображения. Она как была загадкой для него, так ей и осталась. Одной из тех загадок, которое никто не стремится разгадать.

Но почему же так больно сейчас, почему после неимоверной тяжести обручившейся на него после известия о гибели этой, малознакомой ему девушки, пришла эта давящая и ноющая пустота? Не сожаление, не сочувствие, а реальная боль, которая может возникнуть только от потери близкого человека.

Может быть это от того, что весь этот огромный, сонный и радостный мир навсегда лишился её загадочной улыбки и обеднел от того, что нет больше у него этих огромных красивых глаз.

В той привычной жизни, которой он жил ещё вчера, было всё – отец, мама, институт, друзья и подруги. Была Юля и то главное, что пришло в его жизнь вместе с ней. Было всё, что ему нужно и даже ненужно. Как у всех. А её не было. Мелькнув, как яркая, но короткая вспышка света, она обожгла и исчезла навсегда. И никогда ее уже больше не будет ни для него, ни для кого другого.

На перемене между лекциями Егор подошёл к группе студентов, из числа тех, кто учился с Леной. Они как раз говорили об этом, потрясшей всех ужасном происшествии. Из их разговора он понял, что все они собираются идти к родителям Лены, чтобы выразить свои соболезнования и помочь, если надо, в организации похорон, которые, как и положено должны были состояться через два дня. Егору хотелось узнать что-либо о причине столь внезапной кончины молодой девушки. Но ничего нового для себя он не узнал. Всё те же слухи о таблетках. Он тихо отошёл от них и направился в свою аудиторию.

Весь этот день прошёл для него как нескончаемый удушающий кошмар.

В том же душевном состоянии он прожил следующие два дня. Юля всё это время была занята какими-то своими делами и даже не догадывалась, что всё это время творилось с Егором. Мысленно он был благодарен ей за это, потому что будь она рядом, он вряд ли смог скрыть от неё свои чувства и мысли. А ей совсем не надо бы знать, что творится у него в душе. Это была его боль, его ноша и перекладывать ее на другие плечи он не хотел. И особенно, если это касалось самого дорогого ему в этом мире существа. Сейчас он хотел только одного – остаться наедине с собой. Он понимал, что не мог быть причиной смерти Лены, но ощущение некой причастности к этому страшному событию у него всё же было. И он ничего не мог с этим поделать.

Через два дня он выйдя из подъезда своего дома, сел в машину и направился к дому Лены, предварительно узнав ее адрес. У входа в один из подъездов нужного ему дома, он увидел прислонённую вертикально к стене красную крышку гроба с чёрным православным крестом на ней. От вида этого ярко-красного, нелепого и неуместного в мире жизни предмета, сильно забилось сердце. Хотелось выскочить из машины и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой зловещей крышки, ставящей безжалостную точку в жизни каждого из тех, кто когда либо был рожден на свет. Но именно эта кроваво-красная крышка была вдвойне страшнее. Ведь она предназначалась для НЕЁ.

Егор остановил машину не далеко от подъезда и, спросив у перешёптывающихся между собой на скамейке старушек, на каком этаже находится квартира покойной, вошёл в подъезд. Ноги его с каждым шагом, с каждой ступенькой всё больше наливались свинцом. По ним, по этим ступенькам, ещё несколько дней назад ходила Лена.

Дверь в квартиру была открыта. Изнутри издавались приглушённые голоса. Поколебавшись минуту, он вошёл.

В этой обычной, двухкомнатной квартире стояла та давящая атмосфера, которая бывает только при таком печальном событии. Незнакомые ему люди со скорбным выражение на лицах перешёптывались между собой и тихо, как призраки ходили между кухней, где шли приготовления к поминкам и большой комнатой, в которой был установлен гроб.

От всего увиденного Егору стало ещё более тоскливо. Никто из находящихся здесь же одногрупников Лены, не удивился его приходу. Лишь кивнули, в знак приветствия головами.

Родителей Лены он узнал сразу. Ещё совсем не старая, маленькая женщина сгорбившаяся от горя, давившего на нее и от этого казавшаяся ещё более маленькой. И солидный, представительный мужчина с большим красивым лбом, который изо всех сил старался крепиться и не падать духом.